CC BY
31
2000.04.023-025. ТАДЖИКИСТАН: РЕГИОНАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ.
2000.04.023. AKHMEDOV S. Tajikistan: The regional conflict in confessional and international context// Conflicting loyalties and the state in post-Soviet Russia and Eurasia / Ed. by Waller M. et al. — L., 1998. — P.171-187.
2000.04.024. SMITH R. Tajikistan: The rocky road to peace// Centr. Asian. survey. — Oxford, 1999. — Vol. 18, N 2. — P.243- 251.
2000.04.025. LINCH D. Russian peacekeeping strategies in the CIS: The cases of Moldova, Georgia a. Tadjikistan. — L.: RIIA. Russia a. Eurasia Programme, 2000. — XI, 265 p. Bibliogr.: p.237- 254.
С. Ахмедов (Таджикский ун-т, председатель комитета по религии Совета министров Таджикистана) (023) подчеркивает решающую роль регионального фактора, унаследованную от советского периода, когда всюду господствовали северяне (Ходжент -Ленинабад). Религиозный конфликт между жителями Куляба и Гарма обострился после распространения в Центр. Азии идей фундаментализма. Для ряда фундаменталистских групп современные государства Ближнего и Среднего Востока "недостаточно исламизированы", и их политич. режимы должны быть свергнуты. Напротив, традиционные суннитские школы не призывают к свержению неисламского правителя.
"Современные исламские традиционалисты в Таджикистане приспособились к существующему политическому режиму и даже принципу отделения церкви от государства... Однако программа и устав Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) декларирует нераздельность ислама и политики и стремление партии к установлению исламского общества (т.е. исламского государства" ) (023, с. 177). В этом позиции ПИВТ и братьев-мусульман (БМ) совпадают. Тем и другим свойственны экстремизм и изоляционизм: первый проявляется в пропаганде ислама в "неисламских странах" насильственными методами, второй — в желании отгородиться от неисламского мира, в антиамериканских, антирусских, антиармянских и т.п. лозунгах. ПИВТ преподносится как "демократич. оппозиция" юга партноменклатуре севера. Ее оргструктура напоминает БМ. Первые ячейки зародились в середине 70-х гг. в подпольных религиозных школах, "религия была единственной формой массового протеста в условиях советского тоталитаризма" (023, с. 178).
Тяжелые экономич. условия, в т. ч. массовая безработица, в Вахшской долине послужили питательной почвой для идей панисламизма, исламской революции в Иране. Муллы-фундаменталисты выгодно отличались своей ученостью от традиционных мулл,
пользовались несравнимо большим авторитетом, участвовали в политич. жизни страны. Традиционалисты, напротив, не считали необходимой активность в политике, ограничиваясь сферой повседневной жизни и морали. Они были понятнее массам, не выступали против властей, критиковали изоляционизм фундаменталистов.
Призывы ПИВТ к джихаду не достигли бы цели, если бы не региональный фактор. Формально ПИВТ не была региональной партией, но поскольку в ее руководстве и среди рядовых членов преобладали выходцы из Гарма-Каратегина, она прежде всего защищала интересы этого региона, выступала против ленинабадского лидерства. Поэтому вокруг фундаменталистского духовенства объединились не только сторонники фундаменталистских идей, но и местные функционеры, интеллигенция, криминальные элементы. "Обращаясь к региональным интересам, ПИВТ сумела создать широкое массовое движение .. Она оказалась главной среди других оппозиционных партий и движений" (023, с. 182).
Борьбу Ленинабада против фундаментализма и влияния Ирана поддерживали Узбекистан и Россия. В Узбекистане многочисленная таджикская община выступала за культурную автономию. В Ферганской долине популярны фундаменталистские идеи. Помогая Душанбе, Узбекистан борется с исламской угрозой у себя на родине. Россия заинтересована в безопасности своих юж. границ и границ СНГ. "Непримиримая оппозиция и исламские экстремисты за рубежом пытаются представить гражданскую войну в Таджикистане как войну между исламом и коммунизмом, между верующими и неверующими, между исламом и христианством. На деле мусульмане стоят по обе стороны баррикад. Обращение к лозунгу "ислам против неверных" или "ислам против христианства" — пропаганда, нацеленная на расширение конфликта. В конце концов перед международным сообществом стоит более общая задача достижения стабильности и разрешения противоречий в Таджикистане. В частности, таким образом можно прикрыть один из главных каналов контрабанды оружия и наркотиков" (023, с. 184).
В заключение С.Ахмедов вновь подчеркивает, что конфликт в Таджикистане вначале носил политический и религиозный характер, но его перерастание в региональный было неизбежным: во-первых, региональные интересы всегда преобладали здесь над политическими, во-вторых, большинство лидеров новых партий происходили из какого-то одного региона (напр., свыше 90% членов и лидеров ПИВТ из Гарма и Каратегина, они противостояли ленинабадскому господству еще в 30-40-
е гг.). Сейчас приходит понимание, что ни один регион не может единолично управлять страной. Достигнутое определенное равновесие в органах власти одобряется Узбекистаном и Россией.
Р. Смит (Военный колледж армии США, американский посол в Таджикистане в 1995-1998 гг.) (024) напоминает, что в июне 1997 г. при посредничестве ООН были подписаны мирные соглашения между правительством Таджикистана и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), хотя те и др. отнюдь не приняли идеи раздела власти, в соглашениях не участвовали другие конфликтующие стороны, не исчезла угроза вмешательства из Афганистана.
С сентября 1997 г. начала работать Комиссия по нац. примирению. Из задач, поставленных перед ней, относительно быстро удалось лишь вернуть беженцев из Афганистана (по докладам генсека ООН в 1997 г. — ок. 8 тыс.) (024 , с. 244-245). Первая группа деятелей ОТО вошла в правительство в течение 1998 г. (30% министерских постов, А. Туражонзода — первый зам. премьер-министра). Демобилизация боевиков шла медленно, отдельные полевые командиры (с обеих сторон) выступали против мирных соглашений, происходили вооруженные столкновения.
Мировой банк и МВФ предоставили Таджикистану в конце 19971998 гг. займы на 30 млн. долл. В 1997 г. зафиксирован рост ВНП на 1,7% (на 10-20% в произ-ве хлопка), но этот незначительный рост не ощущался населением как мирное благоденствие.
В июле 1998 г. были убиты четыре человека из Миссии наблюдателей ООН в Таджикистане (МНООНТ), и Миссия отозвала всех своих членов из р-нов, контролируемых ОТО. По мнению автора, миротворческие силы СНГ, не имеющие мандата ООН, не могут заменить МНООНТ. Кроме того, даже полное согласие между правительством и ОТО не решит политич. проблем Таджикистана, ибо в мирном процессе недостаточно представлены северяне (уроженцы Ленинабадской области занимали все ключевые посты в советский период) и узбеки (23% населения, сосредоточены в зап. части, их покровитель полковник М. Худобердиев несколько раз предпринимал антиправительственные акции в 1997 -1998 гг.). Положение осложняет энергетич. зависимость Таджикистана от Узбекистана. Узбекское правительство "может подорвать стабильность в Таджикистане" (024, с. 250). Ту же роль может сыграть Афганистан.
Где же выход? Наблюдатели ООН не могут вернуться. Необходимо включить в мирный процесс все вышеназванные конфликтующие стороны путем проведения свободных и честных
парламентских выборов. Претворение в жизнь мирных соглашений, не решив проблем северян и узбеков, "может просто заменить один источник нестабильности другим" (024, с. 250).
Д. Линч (Лондонский ун-т) (025) отмечает противоречивость политики России в отношении СНГ. Но постепенно опора на военные силы сменяется поисками политич. решения конфликтов. Стратегии в отношении Таджикистана посвящена отдельная глава (с. 150-172, 227234): подчеркивается стремление России поддерживать стабильность, оказывать помощь правительству, с которым она связана договорными обязательствами, и одновременно убедить и его, и оппозицию решать конфликт мирным путем.
Линч различает три периода в политике России: с конца до ноября 1992 г., с конца 1992 г. до июля 1993 г. и с июля 1993 г. до наших дней. В первый период произошло постепенное втягивание России в вооруженный конфликт на стороне правительства Э. Рахмонова, во второй — последнему оказывалась безусловная поддержка во имя восстановления "закона и порядка", защиты интересов России в Центр. Азии (ЦА), а также противостояния исламскому фундаментализму. Во второй период прорахмоновские силы захватили Душанбе с помощью российской 201-й дивизии при поддержке узбекской авиации, были усилены пограничные российские войска (в январе 1993 г. планировалась посылка миротворческих батальонов России, Казахстана, Узбекистана и Киргизии, но фактически действовала только Россия).
Нападение в июле 1993 г. на российских пограничников показало "крах военного подхода" к проблеме (025, с. 160), и начался третий период — дифференцированной миротворческой политики России. Теперь она более настаивала на участии ЦА в миротворчестве, искала поддержки ООН и ОБСЕ и поощряла диалог Рахмонова с оппозицией, продолжая оказывать помощь первому. "Российское военное вовлечение в конфликт было недостаточным, чтобы разрешить его силой, и остается слишком односторонним, чтобы сыграть роль беспристрастного миротворца... В стремлении России к стабильности в Таджикистане ее протеже смог использовать вовлечение России, что в свою очередь препятствовало разрешению конфликта. Только военные успехи оппозиции заставили правительство Душанбе сесть за стол переговоров" (025, с. 161). Мирное соглашение было подписано в июле 1997 г. в Москве, но ситуация остается крайне нестабильной, особенно учитывая режим талибов в Афганистане.
С.И.Кузнецова
