CC BY
66ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАУКА
2000.01.005. ГАЛКИН А.А., КРАСИН Ю.А. РОССИЯ НА ПЕРЕПУТЬЕ. АВТОРИТАРИЗМ ИЛИ ДЕМОКРАТИЯ: ВАРИАНТЫ РАЗВИТИЯ/ ИСПРАН, Рос. ассоц. полит. науки.—М.: Весь мир, 1998.—164 с.
Перспективам авторитарной эволюции политических структур современной России авторы противопоставляют модель сильной демократии, предполагающей наличие эффективной государственной власти, гарантирующей гражданам демократические права и свободы.
Утвердившиеся во второй половине Х1Х в. конституционно-монархические и республиканско-парламентские (президентские) режимы к началу ХХ в. перестали быть надежной плотиной, способной сдержать бунтующие массы. Возникла ностальгия по силовым методам управления обществом, персонифицированным в харизматической личности. В теоретическом плане некогда единая концепция авторитарного правления начала распадаться на три направления: традиционалистско-монархическое, бонапартистско-популистское и авторитарно-тоталитарное. Наиболее слабым оказалось первое — крупнейшие монархические империи к тому времени распались, сохранившиеся монархии, по сути дела, перестали отличаться от парламентских или президентских республик.
Теоретики бонапартистко-популистского направления
апеллировали к новым реалиям начала ХХ в.: в основе их моделей лежало понимание того, что авторитарное правление невозможно, если оно не опирается на массовую поддержку, а еще лучше —на массовое народное движение. Авторитарный лидер должен быть в маске народного благодетеля.
Основоположники авторитарно-тоталитарной модели поняли, что дело не только в пробудившемся в массах интересе к политике, что для завоевания массовой политической поддержки необходима убедительная
идеологическая концепция, которая позволила бы мобилизовать "массовые группы населения во имя ясно обозначенной цели, вынеся ее достижение за пределы обозримого времени. Государство, по их убеждению, не должно довольствоваться ролью "ночного сторожа', власть призвана контролировать общественный процесс в целом.
Трансформацию авторитарной идеи в тоталитарную авторы демонстрируют на примере немецкой науки. Гегель, Шпенглер, Шмитт настаивали на необходимости растворения индивида в государстве и слиянии его с обществом. Для функционирования общества как политического феномена достаточно его разделения на "друзей и врагов'. Эти идеи были подхвачены нацистскими идеологами (Г.Рюле, В.Штапель, Д.Джентиле, Б.Муссолини). Взяв на вооружение корпоративную модель общественного устройства, предложенную сторонниками социального католицизма и анархизма, сторонники тоталитарного авторитаризма вывернули ее наизнанку. Через корпорации или аналогичные им объединения в Германии и Италии реализовалась политическая воля высшего руководства. Корпоративизм как принцип общественной организации стал одной из основных ценностей практически всех фашистских и иных праворадикалистских партий. Теоретики авторитаризма усиленно эксплуатировали идеи социализма и революции (О.Шпенглер, Э.Штадлер, Мёллер ван дер Брук, В.Зомбарт). В отличие от идеологов авторитаризма правого толка мыслители левого направления не возводили эту идею в принцип общественного устройства. Авторитарная власть рассматривалась ими как императивное следствие освободительной революции против деспотизма. В ней воплощались воля народа, его право на насильственное ниспровержение узурпаторской власти. Одним из наиболее распространенных способов оправдания левого авторитаризма стала концепция "осчастливливания' отсталого народа революционным авангардом (П.Ткачев). Идея революционного авторитаризма наиболее ярко воплотилась в понятии диктатуры пролетариата (К.Маркс). В начале ХХ в. сформировалась леворадикальная интерпретация диктатуры пролетариата как политической власти, не ограниченной законом и опирающейся на насилие.
Авторы считают, что резкой грани между авторитарным режимом и тоталитаризмом не существует, разграничение затрудняет понимание тоталитаризма как экстремально жесткой формы авторитаризма, рельефно проявляющейся в современном российском обществе.
Авторитарная болезнь нынешнего российского общества —не "исключение из правил, а общая черта всех обществ, совершающих переход от авторитаризма к демократии. Особая тяжесть этой болезни в России объясняется тем, что корни авторитаризма здесь более глубоки. К нему предрасполагают социокультурная история страны, нынешнее состояние гражданского общества и политической культуры населения. Традиция сильной централизованной государственности, отсутствие личностного начала, единения частного интереса с публичным породили феномен '"безличностного индивидуализма' (сиюминутного эгоизма), не способного быть опорой ни либеральной, ни социальной демократии.
В последнее время, пишут авторы, получила распространение концепция "просвещенного авторитаризма', мягкого, полуавторитаризма как временной меры, до того момента, когда Россия будет готова к демократии. Суть этой концепции не нова. Макс Вебер писал о том, что авторитарная форма правления противостоит бюрократической власти (в которую неизбежно перерождается демократия) и может развиваться в антиавторитарном направлении. Карл Шмидт настаивал на несовместимости демократии и либерализма. Практика ХХ в. дала исчерпывающую оценку этим намерениям спасти демократию с помощью авторитаризма.
Демократия, по сравнению с другими формами правления, создает максимальные возможности для того, чтобы частные интересы различных слоев народа высвечивались в системе власти и влияли на ее политику. Авторитаризм даже в самой мягкой опекунской оболочке резко сужает эти возможности, утверждая интересы узкого меньшинства в качестве ' 'общего блага'.
В политической науке ХХ в. сначала доминировала модель 'Щумпетеровской демократии': "институциональное урегулирование системы принятия политических решений, при которой индивиды путем конкурентной борьбы за народные голоса приобретают власть решать' (цит. по: с.77). Со временем демократический ингредиент представительной демократии оказался оттесненным на задний план. Возникли теория политических элит и "железный закон олигархии' (Г.Моска и Р.Михельс). В этих рамках, пишут авторы, у демократии нет перспектив. Затем появилась рыночная модель демократии, представляющая политическую организацию современного общества в качестве аналога его экономической организации, где обман, отказ от предвыборных обещаний, политическая переориентация становятся
повседневной практикой. Обе указанные модели представительной "демократии, придя в острое противоречие с сущностью демократии, породили во второй половине ХХ в. разочарование в демократических институтах. "КризиС представительной демократии усилил интерес к демократии участия, которая часто перерождается в элитную или рыночную. Угрозу для демократии представляют и процессы глобализации, когда миром начинают править корпорации.
Демократия сегодня—не идеал, а движение к цели. Для того, чтобы избежать смешения идеала с реальностью, Р.Даль ввел понятие 'полиархия, имея в виду реальные политические режимы, отвечающие минимальным требованиям, без которых невозможны функционирование и развитие демократии. К середине 80-х годов их было около 50, и даже самые развитые далеки от идеала.
Одно из направлений теоретического поиска более совершенных моделей демократии — идея "размышляющей!', или "рефлексивной' демократии (включенность в политику общественного мнения и полная подотчетность властных органов; посредством публичного дискурса демократия приобретает способность превращаться в сотворчество большинства и меньшинства). Росту олигархических и этносепаратистских тенденций в современном мире противостоят идея развития международного гражданского общества и космополитическая модель демократии.
Авторы констатируют, что в ходе преобразования российского общества в 90-х годах возник странный сплав в основном негативных сторон разных подходов к демократии. Неструктурированность общественных интересов имеет следствием отсутствие стимулов формирования дееспособной демократической элиты; слабости последней препятствуют политическому структурированию гражданского общества.
В.Н.Листовская
