CC BY
40
крестьян. Данный факт сыграл немаловажную роль в выборе дальнейшего пути развития России в сторону революционных событий 1917 года.
Подводя итоги, заключаем, что в настоящее время в исторической науке нет единого мнения по вопросу неизбежности революции 1917 года, вследствие чего этот вопрос остаётся открытым. По вопросу об альтернативности и поиска нового пути развития России после революции 1917 года исследователи сходятся во мнении, что такая альтернатива существовала и, соответственно, был возможен иной путь развития страны. Но по разным причинам оппоненты большевиков упустили возможность реализации этой альтернативы. Проблему указанной альтернативности необходимо рассматривать в контексте проблемы исторического перехода России к социализму в начале XX века, а также в контексте возможности российского капитализма преодолеть сложившийся кризис. По нашему мнению, сто лет тому назад Россия могла бы пойти по буржуазному пути развития, но для этого требовалось, чтобы эсеры и меньшевики решили земельный вопрос в пользу крестьян. Первая мировая война сыграла огромную роль в революционных событиях 1917 года. Она послужила одной из причин усугубления системного кризиса и революции.
Библиографический список
1. Милюков, П. Н. История второй русской революции. Т. 1. Борьба буржуазной и социалистической революции. - В 3-х вып. Вып. 1. Противоречия революции / П. Н. Милюков. - София: Российско-Болгарское книгоиздательство, 1921. - 171 с.
2. Троцкий, Л. Д. Терроризм и коммунизм / Л. Д. Троцкий. - М. -Л., 1925. - 192 с.
3. Покровский, М. Н. Октябрьская революция / М. Н. Покровский: сб. статей: 1917-1927 // Коммунистическая Академия, общество историков-марксистов. - М., 1929. - 418 с.
4. Алексеев, С. А. Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев; Октябрьская революция / С. А. Алексеев. - М.; Л.: Госиздат, 1926. - 560 с.
5. Старцев, В. И. Политик и человек / В. И. Старцев // Нева. - 1991. - № 3. - С. 148-159.
6. Герасименко, Г. А. Судьба демократической альтернативы в России 1917 года и роль её лидеров / Г. А. Герасименко // Вопросы истории - 2005. - №7. - С. 19-21.
7. Старцев, В. И. Альтернатива: фантазии и реальность / В. И. Старцев // Октябрь 1917: величайшие события века или социальная катастрофа. - М., 1991. - С. 124-138.
8. Волобуев, П. В. 1917 год: была ли альтернатива? / П. В. Волобуев // Октябрь 1917: величайшие события века или социальная катастрофа. М, 1991. - С. 139-150.
9. Придорожный, А. В. Проблема альтернатив общественного развития периода революции 1917 года в отечественной историографии: автореф. дис. ... канд. ист. наук / А. В. Придорожный. - Тюмень, 2001. - 229 с.
10. Daniels, R. Red October / The Bolshevik Revoutionof 1917 / R. Daniels. - New York, 1967. - 74 p.
11. Шубин, А. В. Великая Российская революция / А. В. Шубин. - М, 2017. - 46 с.
12. Медушевский, А. Н. Была ли неизбежна русская революция 1917 г.? / А. Н. Медушевский // Обозреватель. - 2012. - № 11. - С. 114-126.
13. Колоницкий, Б. О. патриотической мобилизации, продовольственном кризисе в России и конспирологических теориях / Б. Коло-ницкий. - М.: ПостНаука, 2015. - URL: https://postnauka.ru/video/54113 (дата обращения: 17.09.2017).
14. Асташов, А. Какую роль в революции 1917 г. сыграла неготовность России к войне нового типа? / А. Асташов // Ведомости. - 2017. -17 февраля. - URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/02/17/678098-revolyutsiya-pervoi-mirovoi (дата обращения: 17.09.2017).
© Маслак А. Г., 2017
УДК 94(47).084.2
1917 ГОД ГЛАЗАМИ АМЕРИКАНСКОГО ИСТОРИКА
Н. Н. Медведева
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматривается эволюция революционного движения в России на протяжении XIX столетия, приведшая к Октябрьской революции 1917 года. Анализ темы и проблемы исследования осуществляется на основе материалов монографии известного американского исследователя А. Б. Улама.
Ключевые слова: Адам Бруно Улам, революция, Россия, марксизм, большевизм, политический режим, Владимир Ильич Ульянов-Ленин.
В 2017 году отмечается юбилей самого кульминационного события в политической истории России XX века - 100-летие Великой русской революции. Проблемы российской истории начала века привлекали и привлекают внимание не только отечественных исследователей, но и западных, в том числе американских. Одним из них является Адам Бруно Улам (1922-2000) - видный американский историк, директор Русского исследовательского центра Гарвардского университета, профессор истории и государственного права. Он является автором фундаментального исследования «Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года» [1], изданного на английском языке ещё в 1965 году. По понятным политическим причинам эта работа не могла быть опубликована в Советском Союзе, и лишь сравнительно недавно российские историки получили возможность изучить труд, хорошо известный европейским исследователям.
Отмеченная работа А. Б. Улама основана на широком круге источников, на тщательном изучении трудов В. И. Ленина, воспоминаний участников и современников описываемых событий, опубликованных в советских журналах «Пролетарская революция», «Красная хроника», протоколов первых съездов РСДРП, российских и зарубежных исследований. В монографии указанного автора использованы оценки и выводы известного американского историка, коллеги Мартина Малиа (1924 - 2004), крупного специалиста в области политической истории царской России и Советского Союза.
Фундаментальная монография состоит из 10 частей, хронологически охватывающих весь XIX век до смерти В. И. Ленина в январе 1924 года. Каждая часть, состоящая из нескольких глав, посвящена подробному изложению революционного движения в России, начиная с выступления декабристов, петрашевцев, М. А. Бакунина,
A. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, народников. Каждый этап революционного движения, по мнению автора, наложил свой отпечаток на формирование политических взглядов Владимира Ильича Ульянова-Ленина - создателя и идеолога большевизма, «русского волжанина», сумевшего «создать это движение и заставить поверить в него людей во всех уголках земного шара» [2, с. 286].
Бросается в глаза совершенно оправданный критический подход автора к советским историкам, трепетно относившимся к образу вождя мирового пролетариата. Поэтому в научном исследовании местами отмечается ирония, местами - сарказм, местами - недоумение. В. И. Ленин в научных исследованиях, художественных произведениях, кинематографе советской эпохи был представлен как идеальный во всех отношениях человек, которому с детства была уготована роль политического лидера. Как тонко подметил автор, даже родная сестра Анна Елизарова-Ульянова свои воспоминания о младшем брате начинала со слов: «Наш вождь Владимир Ильич Ленин родился ...».
Для американского исследователя А. Б. Улама характерен иной, чем у советских исследователей, подход в освещении событий, используется иная, более конкретная терминология. Например, он прямо пишет о политической литературе («ввозимые контрабандой произведения»), в то время как советские историки применяли более корректный термин - «нелегальная литература». А. Б. Улам часто использует аналогии с английскими и американскими учебными заведениями, в целом с американской культурой. К примеру, он пишет: «В 1893 году небольшая группа российских марксистов напоминала одно из американских студенческих землячеств». В своей монографии автор использует необычный метод - реконструкцию политического вечера, что позволяет современному читателю погрузиться в атмосферу ожесточённых политических споров и дискуссий в радикальных российских кружках конца XIX столетия.
Прежде чем приступить к анализу судьбоносных событий 1917 года, А. Б. Улам обращается к истории Ульяновых, излагая её в отдельной главе «Семья». В описании жизни этой уникальной семьи, все дети которой принимали деятельное участие в революционном движении, в советской литературе обычно использовался приторно-слащавый тон. С самого начала автор без прикрас, объективно трактует широко известные факты из биографии Ленина - ключевой фигуры монографии. Он пишет о чрезмерной мифологизации семьи Ульяновых, о множестве неправдоподобных легенд, связанных с ней. В частности, дворянское происхождение Ульянова-Ленина всегда вызывало определённое замешательство у советских биографов. История, связанная с трудностями, возникшими при получении золотой медали гимназистом Ульяновым и поступлении в университет, является, по его мнению, очередной выдумкой советских биографов. «Советская легенда, приписывающая Владимиру слова, произнесённые им после известия о казни брата: «Мы пойдём другим путём», - не соответствует историческим фактам, но вполне может являться намёком на психологическую правду», - категорично утверждает американский исследователь А. Б. Улам. По его мнению, Ульяновы - типичная интеллигентная семья, в которой родители пытались воспитать в детях любовь к знаниям, к чтению. «В этой семье не было места конфликтам, тревогам и разочарованиям, свойственным даже самым счастливым семьям», - замечает автор монографии [3, с. 9-12].
А. Б. Улам, скрупулёзно исследуя биографию Ленина, отмечает, что на индивидуальность будущего лидера революции повлиял ряд обстоятельств. Например, он подмечает следующий факт: Владимир Ильич, выросший «в сонных городах и отсталых деревнях Центральной России», не любил больших европейских городов (Лондон, Париж и др.), в которых ему всё-таки пришлось жить, находясь в эмиграции. А. Б. Улам пытается выяснить причину ненависти Ленина к крупным городам. «Может, он боялся, что очарование этих городов будет оказывать расслабляющее действие на революционеров, ослабит их решимость», - предполагает историк.
Ещё один эпизод, кардинально повлиявший на формирующийся характер будущего создателя социалистического государства, - казнь старшего брата Александра 8 мая 1887 года. Она спровоцировала интерес талантливого ученика, как его характеризовал директор Симбирской гимназии Ф. М. Керенский - отец будущего лидера Временного правительства в 1917 году А. Ф. Керенского, к социальным вопросам. Именно тогда Владимир приступил к изучению радикальной политической литературы.
Окончивший с золотой медалью гимназию Ульянов был зачислен на юридический факультет Казанского университета, разочаровав своих учителей, которые надеялись, что их выдающийся ученик продолжит изучение любимых им истории и языков. Однако студенческая жизнь молодого Ульянова продолжалась недолго. Реформы 1880-х годов повлекли за собой увеличение платы за обучение, вызвавшее многочисленные волнения в среде студенчества. Первые волнения начались в Москве, вскоре черёд дошёл и до Казани. Власти ответили арестами предполагаемых руководителей студенческих беспорядков, вызвавших даже временную приостановку университетских занятий.
Среди арестованных оказался и Владимир Ульянов, фамилия которого вызывала не только в Казани, но и в столице определённые ассоциации. Обратный путь в университет был закрыт для него на три года не потому, что он был виновен более других, а только из-за того, что его старший брат Александр был признан террористом. «Исключение из университета явилось для Владимира первым личным опытом столкновения с несправедливой и грубой политической системой России. Надо понимать, какой удар был нанесён юношескому самолюбию, возможно, даже более сильный, чем известие о казни брата», - заключает автор. В течение трёх лет
B. Ульянов получал неизменные отказы министра народного просвещения на прошения о восстановлении, не-
смотря на то, что большинству участников студенческих выступлений позволили продолжить обучение в Казанском университете. Другой министр - внутренних дел - отказал в просьбе исключённого студента выехать за границу для продолжения учёбы.
Анализируя непростую ситуацию, сложившуюся в дружной семье Ульяновых, и прежде всего политическую обстановку в стране, А. Б. Улам заключает: «Жизненные обстоятельства и собственные убеждения толкнули Ленина на единственно возможный для него путь - в революцию» [4, с. 22-23]. Он считает, что самодержавие само подготовило почву для появления в России социализма.
Ещё находясь в Казани, В. Ульянов перешёл на позиции марксизма под влиянием первого тома «Капитала» Карла Маркса и немецкой марксистской литературы. Он посещал радикальные кружки, в частности, кружок убеждённого марксиста Н. Федосеева. «Ленин первым приобрёл известность как выразитель марксистских идей, способный отстаивать свою точку зрения. Требовалось обладать определённой уверенностью, если не сказать - дерзостью, чтобы в двадцать лет, находясь в кругу людей намного старше себя, отрицать основные положения народничества. Однако, по свидетельствам очевидцев (даже противников), он вёл себя более чем достойно» [5, с. 99], - подводит итог автор книги, характеризуя начинающего марксиста Ульянова.
На полное изучение марксистской концепции у В. Ульянова ушло несколько лет. Если Ленин в свойственной ему манере жёстко и беспощадно критиковал многих теоретиков и революционеров, то «отношение к Марксу на протяжении всей жизни осталось неизменным». Концепцию К. Маркса российский революционер считал идеальной, наиболее подходящей для России.
Санкт-Петербург - марксистский центр империи - занимал особое место в биографии Ленина: это город, в котором он окончательно сформировался как марксист, здесь он «приступил к своей пожизненной миссии - занялся пропагандой марксистского социализма». Здесь произошло личное знакомство Ульянова с Георгием Валентиновичем Плехановым - народником, ставшим первым русским марксистом, автором книги «Наши противоречия» (в русском варианте - «Наши разногласия»). Автор замечает: «Ленин до конца дней сохранил уважение к Плеханову-философу, но ни во что не ставил его как политического деятеля». Говоря об учителях и наставниках молодого Ульянова, А. Б. Улам заключает: «Именно Чернышевскому более, чем кому-либо другому (не считая Маркса), Ленин был обязан решением стать революционером, Чернышевский помог в создании образа революционера, Маркс способствовал формированию идейных взглядов». Особое место в иерархии учителей занимал Александр Иванович Герцен, которого Ленин причислил к кругу основных предвестников большевизма.
Как теоретик, обладавший глубокими и разносторонними знаниями в области политической экономии и истории, «Ленин извлёк уроки из деятельности своих предшественников. Он поднял восстание не только против царского правительства и существующей системы, но и против целей и методов всего революционного движения XIX века. Большевики гораздо внимательнее, чем царские министры, изучили историю революционного движения» [6, с. 90-91].
Американский историк рассматривает сибирскую ссылку Ленина, которую он должен был отбывать в уездном городе Минусинске, имевшем среди ссыльных репутацию «лучшего места». Однако Ленин отказался от предложенного места ссылки и сам попросился в ещё более отдалённое место - село Шушенское. По мнению исследователя, Владимир Ильич поступил очень разумно, ведь в Минусинске проживало большое количество политических ссыльных, там часто случались конфликтные ситуации, имели место нервные срывы, иногда и трагедии. В Шушенском же было всего два политссыльных из числа рабочих, кроме того, Ленин был избавлен от слишком строгого полицейского надзора и даже мог навещать товарищей по ссылке. В этом поступке - весь Ленин, революционер, фанатик, которого никто и ничто не должно отвлекать от предстоящего большого дела.
Важную роль в развитии большевизма сыграл IV Объединительный съезд РСДРП, состоявшийся в апреле 1906 года в Стокгольме. Он проходил в атмосфере острейшей борьбы, споров и ссор. Социал-демократы, обсуждая аграрный вопрос, столкнулись с другой важной проблемой: какой должна быть следующая революция. Ведь, по Марксу, «только промышленная страна, где большую часть составляет городское население, готова к социалистической революции. Русские марксисты оказались в затруднительном положении. Они жаждали начать революцию уже завтра, а послезавтра оказаться в социализме». На съезде «был уже не тот Ленин, которым управляли эмоции во время дебатов с Мартовым в 1903 году. Теперь он стал осмотрительным и непреклонным...». Тогда же, на съезде Л. Д. Троцкий в общих чертах описал свою знаменитую теорию «перманентной революции», не получившую поддержки делегатов съезда. Только в 1917 году большевики создали свою версию «перманентной революции». А. Б. Улам вовсе не случайно останавливает своё и внимание читателя на этом эпизоде: он считает, что IV партийный «съезд был серьёзным шагом на пути к Октябрю 1917 года» [7, с. 227-231]. По его мнению, весь предшествующий период вплоть до 1917 года для Ленина - это серьёзная подготовительная работа, теоретическое осмысление концепции К. Маркса.
А. Б. Улам скрупулёзно описывает события 1917 года, выделяя стадии усиления и радикализации революции. В части седьмой книги под названием «1917», анализируя характер революции, американский историк пишет: «Большевики не захватили власть во время последней революции. Они взяли её. Сначала самодержавие, а затем демократия капитулировали перед анархией. Любая группа решительно настроенных людей могла сделать то, что в 1917 году сделали большевики в Петрограде. ...Победа большевиков в 1917 году, хотя и была огромной, бледнела в сравнении с грандиозной задачей, которую им удалось решить за следующие пять лет. Они справились с невообразимой анархией, которую сами же создали, самой анархичной из революций, и построили самое авторитарное государство в мире. Гений Ленина не в том, что он был творцом революции, а в том, что он вышел победителем из этого хаоса» [8, с. 287].
Февральскую революцию он оценивает как «патриотическую революцию, направленную на свержение правительства и режима, неспособного довести войну до победного конца. <...> Как могла измученная войной, беспорядками и хаосом страна, с вновь открывшимися старыми политико-социальными ранами, найти в себе силы, чтобы пойти на новые жертвы, на одном только энтузиазме, без всеми признанного руководства?» Россия, по его мнению, явила миру «пример мягкой, гуманной революции... Революция пока ещё не требовала слишком больших жертв, <...> ещё не наступило время полного беззакония, мародёрства и самосуда. <...> Революция победила, народ сверг режим... Марксизм учил, что Россия не готова к социализму, народ - пролетариат - не готов взять управление страной в свои руки. Наступило время для «буржуазно-демократического режима», а не для социализма. Ленин и его сторонники оставались фактически на вторых ролях во время событий февраля-марта 1917 года. В этом противоречии между большими надеждами и суровой реальностью - трагедия русской революции» [9, с. 290-291].
Большевистский лидер был великолепным стратегом и тактиком, о чём свидетельствуют события весны-лета 1917 года. «Выдвигая лозунг «Вся власть Советам!», прагматик Ленин руководствовался революционным инстинктом: то, что осталось от центральной власти в России, - Временное правительство, которое он назвал глупым,- должно быть уничтожено. Большевики могут прийти к власти только как преемники анархии. Ленин не слишком задумывался о том, как скажется анархия на его несчастной стране. Он мыслил в мировом масштабе. Революция в России разожжёт революционный костёр в Германии, пламя которого перекинется на всю Европу. В этом случае хватит времени на восстановление власти в России, на проведение социально-экономических преобразований с помощью и при поддержке товарищей из развитых стран». Теория перманентной революции Л. Д. Троцкого, оказавшаяся преждевременной в 1906 году и потому не поддержанная большевиками, оказалась уместной и необходимой в 1917 году.
Характеризуя поведение российского политика в судьбоносные месяцы 1917 года, А. Б. Улам отмечает: «Ленин умел страстно и убеждённо отстаивать свою точку зрения, и это тоже являлось одной из составляющих его величия». Важно следующее замечание автора: «В революции Ленина окружали необыкновенно талантливые заместители, бесконечно преданные Ильичу, редко отваживавшиеся оспаривать его приказания». За всем этим - годы жёсткой дисциплины и огромный авторитет В. И. Ленина. Американский исследователь, не сомневаясь, говорит о культе личности Ленина, который, однако, сильно отличался от сталинского культа [10, с. 329]. Он задаётся вопросом: «В чём был источник неиссякаемой энергии Ленина в этот период и как можно объяснить политические уловки и бесконечную смену позиций, так изумлявшие его друзей, врагов и биографов?» И сам же даёт ответ: Ленин понимал, что «революцию делают люди и обстоятельства и она не является неизбежным следствием исторических законов» [11, с. 233]. Поэтому он вникал во все детали операции, занимался даже такими на первый взгляд незначительными вопросами, как питание телефонисток. Спустя несколько дней после практически бескровного захвата власти в Петрограде, в других крупных городах, в том числе Москве, установилась власть большевиков. Впереди страну ожидало создание нового правительства - Совета народных комиссаров во главе с Лениным, единственное заседание Учредительного собрания, Брестский мир, террор, кровопролитная Гражданская война и другие эпохальные события.
Библиографический список
1. Улам, А. Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года / А. Улам; пер. с англ. Л. А. Игоревского. - М.: ЗАО Центрополи-
граф, 2004. - 510 с.
© Медведева Н. Н., 2017
УДК [303.4+94:323.1]"1917"
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ ВНУТРИ «ТРИЕДИНОЙ РУССКОЙ НАЦИИ» НАКАНУНЕ И ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
А. Б. Панченко
Сургутский государственный педагогический университет
В статье рассматриваются особенности национальных движений украинцев, белорусов и сибиряков, которые считались областными типами «триединой русской народности». Выделяются их истоки и ключевые факторы, которые привели к неравномерному развитию национализма у представителей этих групп. Эти различия определили несхожесть путей развития национальных движений после революции 1917 года.
Ключевые слова: сибирское областничество, «малороссийство» «украинство», «литвинство», «западнорусизм», национальный вопрос, сепаратизм, революция 1917 года
К началу XX века национальные движения в Российской империи находились на разном уровне сформиро-ванности. Наиболее организованными из них были польское (зародившееся практически сразу после разделов Польши и проявившееся в двух крупных восстаниях) и финское (которое начало формироваться в 1860-е гг. не без поддержки со стороны имперских властей, стремившихся противопоставить финнов и шведов), тогда как среднеазиатские национальные движения находились в зачаточном состоянии. Но если за представителями «инородцев» (в самом широком смысле) хотя бы гипотетически признавалось право на самоопределение (за исключением политической сферы), то для областных типов русской народности такой возможности не бы-
