CC BY
40
ББК 63.3(2)6-28 YAK 330.8(470+571)
А.В. РЕПНИКОВ
A.V. REPNIKOV
1905 ГОД НА СТРАНИУАХ ДНЕВНИКА Л.А. ТИХОМИРОВА
1905 YEAR IN TIKHOMIROV'S DIARY
Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Проект № 12-01-00185а
В статье анализируется дневник Л.А. Тихомирова, отражение на его страницах основных революционных и общественно-политических событий 1905 года.
The article discusses Tikhomirov's opinion about political situation in Russia during the Revolution of 1905.
Ключевые слова: Л. Тихомиров, общественная мысль, революция, русский консерватизм, историческая биография, история политических партий.
Key words: L. Tikhomirov, public opinion, revolution, Russian conservatism, historical biography, history of political parties.
Ещё два десятка лет назад про Льва Александровича Тихомирова (1852-1923) мало кто вспоминал, а некоторые даже путали его с однофамильцем - историком М.Н. Тихомировым. Характерен такой курьёзный факт. В альбоме, изданном в 1995 году Музеем Истории города Москвы, приводится фотография Тихомирова с подписью: «Портрет историка В.О. Ключевского (1841-1911) Фотоателье Ф. Опитца. Москва. 1900-е гг.» [9, с. 54]. Схожая ошибка допущена в книге, где под фотографией Тихомирова стоит подпись «П.Л. Лавров» [12, с. 427].
С другой стороны, публицисты и писатели, обратившиеся к жизни и творчеству Тихомирова, создают новые мифы об этом человеке. Одной из причин, на наш взгляд, служит элементарная неосведомленность. Можно даже говорить о тенденции намеренного игнорирования историографии, укоренившейся в последние годы среди части исследователей (особенно, начинающих). Не учитываются и новые опубликованные источники. Утверждается, например: «Революции 1917 г. - и первую, и вторую - Лев Александрович отверг, не сомневаясь» [14, с. 35]. Однако, записи из дневника Тихомирова, опубликованные в 2008 году, убедительно доказывают, что он и его семья приветствовали Февральскую революцию [7, с. 343-351]. Тихомиров воспринял падение самодержавия спокойно, поспешив 2 марта позвонить жене и дочери. Выяснилось, что обе «в полном восторге», а супруга поздравила его по телефону с переворотом. Тихомиров комментирует: «Действительно, - ужасная была власть. Если только Временное правительство окажется прочным (что, по-видимому, несомненно), - то падение Николая II будет встречено радостью по всей России. Я думаю, что основная причина гибели Царя - его ужасная жена. Но, конечно, не погибать стране из-за неё... А он был под башмаком. И то удивительно, что так долго терпели, Я приходил к полному разочарованию в России, С этой стороны, конечно, снимается со всех гнетущее чувство, и дух народа может подняться» [7, с. 349]. Подобное поведение не случайно и нуждается в объяснении [11, с. 428-483].
Помочь в реконструкции жизни и взглядов Тихомирова могут дневниковые записи, хранящиеся в его личном фонде (634) в Государственном архиве Российской Федерации. Этот источник слабо введён в научный оборот
и хотелось бы более подробно остановиться на том, как отражены в дневнике события 1905 года [4]. В настоящий момент при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) автор статьи готовит полную публикацию дневников Л.А. Тихомирова периода 1905-1907 гг. (проект № 12-01-00185а).
31 декабря 1904 года Тихомиров записывал в дневнике: «Монархия, сорганизованная Александром III, распалась вдребезги и обнаружила свою полную несостоятельность. А старая Россия ничего более высокого не умела создать» [1, с. 54]. В январские дни 1905 года автор дневника, проживавший в тот период в Москве, обращает свои критические выпады не только против революционеров, но и против охранителей, утверждая что «так называемые консерваторы» - либо глупцы, либо мошенники, которые не знают монархии, а знают только бюрократию и презирают простой народ.
5 января его посещает С.А. Нилус, рассказавший, что Николай II молится, и Тихомиров задаётся вопросом, почему в таком случае Бог не посылает императору помощи? Размышляя, он приходит к выводу, что государь ведёт страну не по тому пути, по которому нужно. Причина в том, что страна колеблется между двумя крайностями - «простой реакцией» и революцией, в то время как нужны постепенные эволюционные преобразования и общие (системные) реформы. Эти записи показывают, что Тихомиров, отрицая революционный путь, вовсе не симпатизировал крайней реакции. Не случайно, публицист И.А. Гофштеттер не считал его реакционером, отмечая, что тот в своих требованиях свободы шёл дальше западнических партий [6, с. 5-6]. Именно в этот период Лев Александрович готовит к изданию свой фундаментальный труд «Монархическая государственность», в котором проводится разграничение между самодержавной монархией, базирующейся на религиозной идее, и абсолютизмом утратившим религиозное наполнение и опирающимся на бюрократию. 14 марта Тихомиров записывает в дневник, что именно абсолютистская монархия в России за 10 лет умудрилась сокрушить саму себя и погубить страну.
По мере углубления политического кризиса критические высказывания в адрес Николая II встречаются в дневнике все чаще. 20 мая он характеризуется, как «несчастный царь», который бессилен спасти Россию и всеми своими действиями ведёт себя и страну к неизбежной гибели.
Ещё одна тема, беспокоящая Тихомирова - революционный терроризм. Он подробно останавливается на слухах, связанных с убийством 4 февраля 1905 года Великого князя Сергея Александровича эсером И.П. Каляевым. Негодует, что на погребение убитого никто из царской семьи кроме Константина и Павла не явился. Вдова убитого, Великая княгиня Елисавета Фёдоровна посетила убийцу в тюрьме. Тихомиров приводит в дневниковой записи от 15 февраля газетную заметку, в которой сообщается, что вдова вручила Каляеву образок, сказав, что прощает его, после чего убийца якобы разрыдался. П.Г. Курлов тоже сообщал, что встреча произвела на Каляева «потрясающее впечатление, о котором свидетельствует подлинное письмо Каляева к великой княгине, - с содержанием его мне пришлось ознакомиться. В этом письме ярко выражается внутренняя борьба человека, который не мог не почувствовать необычайного духовного величия августейшей супруги своей жертвы, и чувство террориста, как бы оправдывающегося перед своими партийными единомышленниками в невольном проявлении человечности и скрытых где-то в глубине души и незаглушенных окончательно нравственных начал» [3, с. 726]. В дневнике Великой княжны Ксении Александровны 13 февраля фиксируется: «Свой разговор с убийцей она скрывает.... Она ему простила и дала образок. Говорят, что он весь день лежит на койке, смотрит на образ и плачет!» [3, с. 726]. Однако Каляев свидетельствовал, что действительно «взял иконку. Это было для меня символом признания с её стороны моей победы, символом её благодарности судьбе за сохранение её жизни и покаяния её совести за преступления великого князя» [13, с. 651].
После появления в газетах вышеприведенного сообщения об этой истории, Каляев ответил письмом к Великой княгине, в котором упрекал её: «Для меня несомненно, что вы - источник всех сообщений обо мне, ибо кто же бы осмелился передавать содержание нашего разговора с вами, не спросив у вас на то позволения (в газетной передаче оно исковеркано: я не объявлял себя верующим, я не выражал какого-либо раскаянья)?» [13, с. 651]. Писал он и товарищам: «Помилование я бы считал позором. Я перенёс довольно острой муки по поводу нелепых слухов о свидании с Великой княгиней, которыми меня растравляли в тюрьме» [13, с. 651]. Интересна реакция Тихомирова, который, достаточно высоко оценивал убитого князя и уважал Елисавету Фёдоровну. Как только В.А. Грингмут сообщил ему, что убийца вёл себя дерзко при разговоре с княгиней и «конечно "не разрыдался"», т.к. все это «официальная постыдная ложь», Лев Александрович поверил именно ему и начал строить версии, что вся история с раскаянием лишь подготовка почвы к помилованию террориста.
Отношение к революционерам, выраженное в дневнике, негативно. Вместе с тем, отмечается, что революция, видимо, единственный возможный путь для страны. Однако революция для Тихомирова, это период «десяти лет резни и насилия»; а без монархии в России «лет 10 неизбежна резня» (записи 14 марта и 22 августа). Читая 29 августа революционные газеты, Тихомиров вспоминает собственную народовольческую молодость. Он отмечает, что большую роль в эскалации революции играет именно молодёжь, а значит и революция будет «самая мальчишеская». Реакция же возможна только при крайне жестоких мерах, на что Николай II не пойдёт. Выходом могла бы стать реформа, но, во-первых, «людей реформы» очень мало; а, во-вторых, Россия ещё недостаточно развита для реформы. Следовательно, при невозможности реформы и недостаточности реакции, революция неизбежна.
Попытки В.А. Грингмута - редактора «Московских ведомостей», в которых работал Тихомиров, вовлечь его в деятельность создаваемой «Русской монархической партии», также не находят понимания. Ему не нравится программа, и к тому же он не хочет быть в одной организации с человеком, от которого материально зависит. Отклики о «Русской монархической партии» в дневнике свидетельствуют о том, что Лев Александрович по мере возможности отслеживает её деятельность и готов помочь, если нужно, выступить с лекцией или докладом (в 1907 г. Грингмут даже раздумывал над выдвижением Тихомирова кандидатом в думские депутаты от монархической партии). Генерал А.А. Киреев в письме советует присоединяться, не раздумывая, к «Русской монархической партии», однако Тихомиров в политику не рвётся. Он вообще не слишком верит в то, что партии (даже монархические), а тем более черносотенцы, саркастически именуемые им «армией Валленштейна», спасут Россию. Куда больше его заботит судьба собственной книги «Монархическая государственность». Этот труд, превышающий общим объемом 800 страниц, вышел в четырёх частях (первые три части - в июне-июле 1905 г., четвёртая - в августе). В письме к А.С. Суворину от 15 февраля 1905 г. Тихомиров сообщал, что издаёт «Монархическую государственность» «всего в 1000 экземпляров, чтобы меньше убытков понести. Деньги не мои, так что приходится думать о возможном сокращении убытка» [10, л. 29]. Было дополнительно выпущено и несколько «именных» экземпляров для подношения высокопоставленным особам. Материальную поддержку изданию оказал известный художник В.М. Васнецов, который также подбирал шрифты к книге.
Поначалу книга, несмотря на достаточно высокую цену, продавалась неплохо даже летом 1905 года, но уже 9 ноября Тихомиров будет жаловаться Суворину, что волны забастовок, не продано ни одного экземпляра. Обществу было уже не до тихомировского труда, и он, как впоследствии верно отметит советский историк В.Н. Костылев, попытался компенсировать невнимание к книге в массах пропагандой и распространением её в высших сферах.
9 сентября все части «Монархической государственности» были посланы Тихомировым в Германию императору Вильгельму II с письмом на французском языке. Тихомиров сетовал, что Вильгельм не знает по-русски, полагая, что он более всех монархов Европы мог бы заинтересоваться этим трудом. Неизвестно, как воспринял Вильгельм II книгу Тихомирова, но зато она нашла своих приверженцев при дворе Николая II. Осенью 1905 г. при посредничестве А.А. Киреева великий князь Константин Константинович передал монарху книгу Тихомирова. А чуть позже, в феврале 1906 г., Киреев обратился к министру двора В.Б. Фридериксу с просьбой исходатайствовать Тихомирову знак монаршего внимания за поднесённый императору труд «Монархическая государственность». Вследствие этого прошения было «Высочайше повелено» выдать Тихомирову подарок ценою около 200 рублей. Заказ выполняла фирма Фаберже. В результате 28 февраля 1906 г. Тихомиров был удостоен «Всемилостивейшего пожалования» - серебряной чернильницы «Empire» с изображением государственного герба.
Заботясь о просвещении Николая II собственными сочинениями, Тихомиров вместе с тем не переставал критиковать его в дневнике. Так, 18 сентября он записывает частную информацию мичмана Нольде о плавании императора на «Полярной Звезде». В то время государь играет со своими детьми, плавает с одной из царевен гулять на необитаемый остров, охотится на куропаток и зайцев с адмиралом А.А. Бирилёвым, наслаждается фейерверками. Тихомиров искренне не понимает, как можно быть весёлым в такое трудное время, объясняя это тем, что государь не находит сложившегося положения опасным, что «ужаснее всего». При сравнении записей Тихомирова с дневником Николая II видно, что император, действительно был занят отдыхом. 4 сентября он записывает о начале плавания на «Полярной Звезде» [8, с. 278]. На следующий день следует запись: «В 9 Уг съехали с детьми на маленький остров, где стоит часовня и устроено кладбище матросов. Погуляли полтора часа... В 2 У* съехали на большой остров, где была импровизированная охота. Очень забавлялись! ... В первом загоне я убил тетёрку, во втором Бирилёв - лисицу и зайца. Вернулись на яхту.» [8, с. 278]. 6, 7 и 9 сентября в дневнике Николая II следуют записи о новых охотничьих успехах, причём 9-го «до обеда был устроен фейерверк» [8, с. 279]. Таким образом, информация о времяпровождении императора, зафиксированная Тихомировым и вызвавшая его недоумение, была достаточно точной, вплоть до охотничьих трофеев. Характерна и запись 28 октября, в которой Николай II назван Тихомировым орудием «гнева Божия» для «погубления России».
Помимо переживаний за судьбу России, Тихомиров волновался и за своих близких. Его сын Александр в этот период учился в Сергиевом посаде в Московской духовной академии. Происходящие там волнения отразились на страницах дневника. Интересно письмо Александра от 6 октября, в котором тот сообщает, что в академии процветает безделье и пьянство, а вместо лекций поют революционные песни. Сообщает он и о том, что однофамилец Льва Александровича, профессор академии Павел Васильевич Тихомиров, преподававший философию, напился вместе со студентами, заявив им, что Марсельеза и революционные песни превыше философии, после чего студенты бросились его качать. Правда, уже 20 сентября 1906 г. профессор будет уволен из академии Синодом. Однако поводом будут не его радикальные взгляды, а конфликт с преподавателем В.Н. Мышцыным (также уволенным), ухаживавшим за женой П.В. Тихомирова [5, с. 64, 95].
В Москве ситуация накалялась. 22 сентября революционно настроенная толпа атаковала «Московские ведомости», разбила камнями окна типографии и заставила прекратить работу. Под воздействием этих событий Тихомиров опять начинает рассуждать о ситуации в стране. Не находя в революции центральной, созидательной идеи, он предполагает, что все происходящее это лишь разрушение старого строя, который не успел вовремя произвести реформу и породил «множество недовольств». В результате разные
слои общества объединяет только общее неверие в прочность существующей системы, которую они стремятся разрушить. Но единого мнения о том, что именно нужно построить, у них нет. Зачастую дневниковые рассуждения Тихомирова заканчиваются обращением к высшим силам и трактовкой происходящих событий, как кары Божией. 9 октября Тихомиров фиксирует, что он невольно начинает желать скорейшего наступления революции, которая смела бы всю «мерзостную дрянь». Даже поносимый им С.Ю. Витте кажется сильной личностью, на которого возлагается надежда на стабилизацию ситуации.
Вооружённое восстание в Москве, кровопролитные бои, столкновения революционеров и черносотенцев - все это отражено на страницах дневника. 9 ноября в письме к А.С. Суворину Тихмиров писал о реакции на Манифест 17 октября в Москве: «Господи праведный, что только переживаешь. Я конечно не мог не знать, что свобода - кушанье не по желудку свободолюбивых россиян. Но признаюсь, даже не представлял себе, что они до такой степени были неспособны к свободе, до такой степени преданы культу кулака и одного кулака, насилия и исключительно насилия "без различия политических убеждений", так сказать. И с таким характером, с такой степенью уважения к праву и личности - мы остались без правительства. Это ужасно. Что будет? По здравому смыслу ничего кроме резни не может быть. Ну, а после резни? Что мыслимо представить кроме кулака чьего-нибудь?» [2, с. 66].
19 ноября революционная толпа опять ворвалась в типографию «Московских ведомостей», заставив прекратить работу, но подоспела полиция. Тихомиров невольно задумывается о возможности собственной гибели от рук толпы и 20 октября фиксирует, что присутствует про смерти старого порядка и при своей собственной (тогда он, разумеется, не знал, что проживёт до 1923 года и умрёт от старости). На фоне явно выраженной сумятицы властей, Тихомиров готов признать дисциплинированность революционеров. Наблюдая за порядком в процессии во время похорон Н.Э. Баумана, он записывает, что если революционеры умеют сохранять порядок, то, можно ручаться, что они захватят и власть. «Ломовики»-черносотенцы, вышедшие на улицы, его не прельщают и он замечает, что, вероятно, если «чёрную сотню» покормить, то и она пристанет к революционерам. И «красные» и «трехцветные» ему одинаково чужды. Он отмечает их общую склонность решать проблемы насилием; с опаской фиксируя, что население Москвы усиленно раскупает оружие и готовится к продолжению противостояния.
Не радует и православная церковь. Информация от сына Александра о том, что происходит в Московской духовной академии, накладывается на собственные думы и 25 октября Тихомиров констатирует, что «церковь разлагается». Он пытается сравнить события 1905 года и прошлые смуты в истории России, придя к выводу, что раньше люди были более самостоятельными в хозяйственном отношении, а теперь человек ничего не может сделать без общественной организации, и если она распадается, то каждый становится беспомощен. В результате он мечтает о любом «устроении», которое привело бы к стабилизации ситуации. Однако, вместо устроения в декабрьской Москве идут бои и 10 декабря он отмечает, что революционеры держатся молодцами, обнаруживают большую стойкость, а их организация в ходе боёв столь же превосходна, сколько «глупа организация правительства». 12 декабря он записывает, что революция может победить и может быть лучше старым «гнилушкам» совсем упасть, чтобы на расчищенном месте было построено нечто новое.
В 22 часа ночи 31 декабря Тихомиров фиксирует, что прошедший 1905 год оказался ещё хуже предшествующего, поскольку Господь не только обрушил бедствия на Россию, но и посеял семена ещё худших бедствий для будущего.
Литература
1. 25 лет назад (Из дневников Л. Тихомирова) [Текст] / Л.А. Тихомиров // Красный архив. - 1930. - Т. 2 (39). - С. 47-107.
2. Бухбиндер, Н.А. Из жизни Л. Тихомирова (По неизданным материалам) [Текст] / Н.А. Бухбиндер // Каторга и ссылка. - 1928. - № 12. - С. 59-70.
3. Великая княгиня Елисавета Фёдоровна и император Николай II. Документы и материалы (1884-1909 гг.) / сост. : А.Б. Ефимов, Е.Ю. Ковальская. - СПб. : Алетейя, 2009. - 848 с.
4. ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 15.
5. Голубцов, С.А. Московская Духовная Академия в начале ХХ века. Профессура и сотрудники. Основные биографические сведения. По материалам архивов, публикаций и официальных изданий [Текст] / С.А. Голубцов - М. : Изд-во Мартис, 1999. - 128 с.
6. Гофштеттер, И.А. [Рецензия на книгу Л.А. Тихомирова «Монархическая государственность»] [Текст] / И.А. Гофштеттер // Новое время. Иллюстрированное приложение к газете. - 1905. - 12 октября. - С. 5-6.
7. Дневник Л.А. Тихомирова 1915-1917 гг. / сост., вступ. ст., примеч. и ком-мент. А.В. Репникова [Текст] / Л.А. Тихомиров - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. - 440 с.
8. Дневники императора Николая II / общ. ред. и предисл. К.Ф. Шацилло [Текст] / Николай II - М. : Орбита, 1991. - 736 с.
9. Музей Истории города Москвы и его коллекции / под общ. ред. Г.И. Ведерниковой [Текст] - М. : Музей Истории города Москвы, 1995. - 120 с.
10. РГАЛИ. Ф. 495. Оп. 1. Ед. хр. 4234.
11. Репников, А.В. Две жизни Льва Тихомирова [Текст] / А.В. Репников, О.А. Милевский. - М. : Academia, 2011. - 560 с.
12. Рудницкая, Е.Л. Лики русской интеллигенции. Научные труды [Текст] / Е.Л. Рудницкая. - М. : «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007. - 624 с.
13. Савинков, Б.В. И.П. Каляев [Текст] / Б.В. Савинков // Нива. - 1917. - № 41/43. -С. 643-653.
14. Филимонов, В.П. Лев Тихомиров как пример для русской интеллигенции [Текст] / В.П. Филимонов // Русский дом. - 2012. - № 2. - С. 34-35.
