CC BY
27
ББК 63.3(2)6-28 YAK 330.8(470+571)
А.В. РЕПНИКОВ A.V. REPNIKOV
1906 ГОД НА СТРАНИУАХ ДНЕВНИКА Л.А. ТИХОМИРОВА
A YEAR OF 1906 IN TIKHOMIROV'S DIARY
Статья подготовлена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Проект № 12-01-00185а.
В статье анализируется отражение на страницах дневника Л.А. Тихомирова основных революционных и общественно-политических событий 1906 года.
The article discusses Tikhomirov's opinion about the political situation in Russia during the Revolution of 1906.
Ключевые слова: Л. Тихомиров, общественная мысль, революция, русский консерватизм, историческая биография, история политических партий
Key words: L. Tikhomirov, public opinion, revolution, Russian conservatism, historical biography, history of political parties.
Дневник Л.А. Тихомирова, всё ещё очень слабо введённый в научный оборот, представляет собой один из интереснейших источников о событиях революции 1905-1907 гг. В настоящий момент при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) автор статьи готовит полную публикацию дневниковых записей Л.А. Тихомирова периода 1905-1907 гг. (проект № 12-01-00185а). Продолжая анализировать дневниковые записи, в этой статье мы обратимся к году, ставшему в определённом смысле переходным для Льва Александровича [6, с. 50-55].
Провожая 1905 год, Тихомиров отмечал: «Не хорош был год. Ещё хуже предшественника. Чуть не все бедствия, какие только возможно, обрушил на Россию и посеял для будущего множество семян ещё худших бедствий. А хорошие события? Очень мало. Может быть, страдание, которое вразумляет. Зародыши учреждений... которыми однако можно воспользоваться и на спасение своё, но и не гибель. Как воспользуются Русские? Бог ведает. А если не вразумятся, то 1906 год - должен быть ещё ужаснее этого. Что Господь даст. Лично и на мне отразилось немало общих бедствий, и вот перед лицом Нового года - я совершенно не знаю - что меня ждёт: жизнь, смерть, нищета? Никаких указаний ни на что хорошее, и много указаний на бедствия. Одна надежда на Бога. Нет надежд на людей, нет таких людей, на которых я мог бы надеяться» [2, л. 3-4].
Первая же запись в январе 1906 года начинается с сетований. Будничная суета в первую январскую неделю захлёстывает Льва Александровича. Будучи осуждённым и не оправданным официально по процессу 193-х народников-пропагандистов он не имеет «ни прав избирателя, ни права редакторства» [2, л. 13]. Ко всему прочему, в «Московских ведомостях», где он работает, у него отбирают 1200 рублей в год, и «будет ещё меньше передовых» [2, л. 14а].
30 января к Тихомирову приходит в гости предварительно договорившийся с ним о встрече известный революционер В.Л. Бурцев. Цель визита -поиск информации для «Былого» с целью публикации материалов по народническому движению 1879-1882 гг. Интересно, что Тихомиров одобрил эту идею: «Просит оказать содействие его изданию посильными сведениями. Кажется, очень увлечён своей идеей. Что же! Дело полезное. Все же немало-
важная страница истории. Только мне некогда этим заниматься, да притом -если важен и возможен сбор материала, то очень трудно его опубликование... Впрочем, в мелочах не отказываю в содействии» [2, л. 22-22а]. Бурцев охотно пошёл на контакт и при встрече «рассказал немало интересного о старых товарищах, теперь выпущенных из Шлиссельбурга. Они живут, однако, под очень строгим надзором» [2, л. 22а]. Через Бурцева Тихомиров устанавливает связи со «Шлиссельбургским комитетом», хотя и не стремится к личным контактам, но готов оказать финансовую помощь народовольцам, вышедшим по амнистии. Интересен текст отпечатанного на пишущей машинке письма Тихомирова на имя Бурцева от 30 марта 1906 г., вклеенный Львом Александровичем в дневник. Осуждая сам принцип революции, он выразил готовность помочь М.Ф. Фроленко и М.Р. Попову: «Я бы хотел, по возможности, помочь таким. Как же это сделать? Можете ли вы на себя взять это? Вы можете и не говорить им, что это от меня. Ведь они, без сомнения, такие же непримиримые революционеры, как прежде. Им негде было проверить свои взгляды. Это самая ужасная сторона тюрьмы, что знаю по себе. Четыре года тюрьмы были для меня совершенно потерянным временем для развития. А следующие четыре года свободы дали мне тысячи различных драгоценнейших наблюдений себя, людей и законов жизни. Так, говорю я - они может быть и не захотели бы принять помощи от человека, совершенно отрицающего их идеи. Бог с ними, это все равно. Вы можете дать анонимно. Если вы согласитесь оказать мне эту услугу, то прошу вас: пришлите мне список уцелевших. И на нем, пожалуйста, отметьте тех, которые не имеют семейных средств к жизни или случайной работы. Я ведь знаю иных из старых товарищей, которые заняли великолепное положение, превосходные места, о каких я и мечтать не могу. Затем заметьте, что я вообще человек без средств, так что с меня пользы немного, и - кто знает - сегодня живу, а завтра могу быть вполне на улице. Я ведь не продаю своих убеждений никому. Ну, а таким людям денег нигде не дают. Так что большой пользы от меня нельзя иметь. Но мне лично было бы очень приятно, пока могу и насколько могу, помочь старым товарищам в нужде. Так что вы не им окажете услугу, а скорее, мне» [2, л. 52б-53]. Казалось бы, странный поступок для человека, порвавшего с революцией и имевшего прочное положение «около власти», но «шлиссельбуржцы» были людьми, с которыми связана его революционная молодость. 24 января 1907 г. Бурцев писал С.В. Зубатову: «Вот вам Лев Тихомиров. 18 лет он не видал ни одного человека с "этого берега", а я как приехал в Москву, не говоря худого слова, сейчас же пошёл к нему. Я нашёл в нем "православного" человека (православнее всех митрополитов вместе взятых), убеждённого монархиста (более убеждённого, чем Дубровин и весь его союз русского народа, - Николай II недаром ему дал чернильницу), врага революционеров и особенно народовольцев. Тем не менее, мы с ним самым задушевным образом говорили уже не раз, и я никогда не поеду в Москву, чтобы не зайти к Л. Тихомирову и не побеседовать» [3, с. 79].
В феврале 1906 г. друг Льва Александровича генерал А.А. Киреев обратился к министру двора В.Б. Фредериксу с просьбой «исходатайствовать Л.А. Тихомирову знак монаршего внимания за поднесённый Государю Императору труд "Монархическая государственность"». Вследствие этого прошения было Высочайше повелено выдать Тихомирову подарок ценою около 200 рублей. Заказ Кабинета Его Императорского Величества выполняла фирма Фаберже. В результате 28 февраля Тихомиров был удостоен Всемилостивейшего пожалования - серебряной чернильницы «Empire» с изображением государственного герба. В дневнике Тихомиров отметил это не рядовое для него событие: «Получена моя чернильница. Ничего себе - красивая. Пожалуй, рублей 50 может стоить. Впрочем, конечно, тут цена не имеет значения» [2, л. 42]. В примечании к этой записи он с долей скепсиса фиксирует: «Она обозначена стоимостью, будто бы, 200 рублей!» [2, л. 42]. В ответ 15 марта последовало «Всеподданнейшее прошение Льва Александровича Тихоми-
рова, выражающее Его Императорскому Величеству благодарность за Всемилостивейшее пожалованный подарок». Однако, говорить о популярности «Монархической государственности», из которой неомонархисты XXI века сделают фетиш, при жизни автора труда не приходится. Раскупалась книга очень плохо и показалась правым слишком «наукообразной». 18 августа 1906 года Тихомиров жаловался Суворину: «Обидно, что моя "Монархическая государственность" не читается. Время придёт, конечно, но тогда пожалуй нужно будет строить монархию заново, а это трудно» [1, с. 67]. Власть не внушает Тихомирову доверия. 15 февраля 1906 года он пишет А.С. Суворину: «Насчёт талантов у нас, конечно, оскудение большое. Но сказать правду -плохие песни соловью в когтях у кошки. Талант требует свободы. Тут дело не в начальстве, а несравненно худшем гнёте. Вообще это сложный вопрос. Я думаю даже, что таланты есть, но им не охота выступать. Уж очень все мерзко, глупо, а главное - мы, русские в полном рабстве, везде, и на каждом месте. Оскорбительно и противно» [5, л. 43]. У Тихомирова все чаще встречаются записи, свидетельствующие о желании уйти в кабинетную работу. 27 марта 1906 года он отмечает в дневнике: «Теперь только и стоило бы махнуть рукой на все практические дела этих несовершенных людей, и заняться чисто теоретическими работами. Но вот теперь на месте "ученых" сидят политиканы и газетчики, а ученые по природе должны быть борзописцами за хлеб насущный. Это страшная участь, когда человек развился дальше своих современников, и даже пользы для них от этого нет. Все равно - не только понимать, да и обвинять их за это нельзя. Теперь они, как дети, играют в политику, а потом будут играть в гильотину и республику, и ничто этому не поможет, кроме возраста страны в лета совершеннолетия. Но до тех пор она уже растеряет свои лучшие чувства, на которых можно бы было строить её теперь, если бы только в ней были сознательные элементы. Но увы! И выходит, что живёшь абсолютно бесполезно» [2, л. 51-52].
Однако вопреки мизантропическому настрою, именно в 1906 году происходит активизация участия Тихомирова в общественно-политической жизни. 11 апреля он выступает с докладом «О причинах победы конституционалистов над монархистами» на Всероссийском съезде русских людей, проходившем в Москве. Но те, чьё мнение было Тихомирову значимо (М.А. Новосёлов, К.П. Степанов), не пришли его послушать, и он отмечал: «Но мне грустно. Именно те, которые, казалось бы, могли понимать; отсутствовали. Это такая проба им, печальная проба. Мой доклад мог быть и хорош и плох. Но по теме его чуткий человек непременно должен был придти» [2, л. 60].
По просьбе дворянина Н.А. Павлова, сотрудника «Московских ведомостей» и «Гражданина», близкого к дворцовым кругам, Тихомиров составляет проект тронной речи для Николая II при открытии Думы, сделав упор на незыблемости самодержавной, власти и подчёркивая от имени монарха: «Даруя подданным права и вольности гражданские и политические, я [монарх. - А.Р.] остаюсь тою же Верховною, Самодержавной, Неограниченной Властью, какую унаследовал от предков, и какую передам потомкам Моим. Во имя этой власти Я дал Моим подданным права и призвал вас в Государственную думу, где вы должны служить не партиям, а Мне и Отечеству, со Мною неразделимому» [2, л. 67г]. Но, к сильнейшему разочарованию Тихомирова, предложенный им проект не был утверждён, что он прокомментировал 28 апреля в дневнике: «Тронная речь императора довольно бледна, и, во всяком случае, не имеет ничего общего с набросанным мною образцом. Новое доказательство, что господа консерваторы только суетятся в СПб., но никакой силы и влияния не имеют» [2, л. 74-75].
События, связанные с роспуском Думы и назначение премьером П.А. Столыпина породили у Тихомирова надежду на то, что на политическом олимпе России появилась сильная фигура. Тихомирову и Столыпину суждено было не только встретиться, но и начать весьма плодотворное сотрудничество, что произойдёт уже в 1907 году [4, с. 24-28].
Литература
1. Бухбиндер, Н.А. Из жизни Л. Тихомирова (По неизданным материалам) [Текст] / Н.А. Бухбиндер // Каторга и ссылка. - М., 1928. - № 12. - С. 59-70.
2. ГА РФ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 16.
3. Козьмин, Б.П. Зубатов и его корреспонденты [Текст] / Б.П. Козьмин. -М. ; Л. : Государственное издательство, 1928. - 144 с.
4. Репников, А.В. «Я верю в Россию...». Тихомиров и Столыпин: надежды и разочарования [Текст] / А.В. Репников, О.А. Милевский // Родина. - 2012. -№ 4. - С. 24-28.
5. РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 4234. Л. 43.
6. Репников, А.В. 1905 год на страницах дневника Л.А. Тихомирова [Текст] / А.В. Репников // Вестник Сургутского государственного педагогического университета. - 2012. - № 4. - С. 50-55.
