CC BY
615
УДК 343.01
ПОДРОЙКИНА Инна Андреевна, кандидат юридических наук, доцент, г. Ростов-на-Дону, Россия [email protected]
ВИДЫ НАКАЗАНИЙ В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ И ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ
В статье анализируется законодательство Древней Руси и периода феодальной раздробленности с целью выявления особенностей формирования системы наказаний, факторов, влияющих на ее построение, для возможного использования накопленного опыта при дальнейшей законотворческой деятельности. Автором отслеживается становление публичного начала в наказании, а также принципа личной ответственности, демонстрируется, какие виды наказаний были известны законодательству данного периода, как наказывались те или иные преступления, что лежало в основе дифференциации наказания.
Ключевые слова: исторический метод, месть, наказание, денежные взыскания, публичные наказания, индивидуальная ответственность.
PODROYKINA Inna Andreevna, Candidate for Doctorate in Law, Associate Professor, Rostov- on- Donu, Russia [email protected],
VARIATION INKINDS OF PENALTY STIPULATEDBY THE ANCIENT RUS' LEGISLATION AND IN THE PERIOD OF FEUDAL DISUNITY
The paper explored the legislation that emerged in the Ancient Rus and over the period of feudal disunity, in order to identify specifics of the system of penalty established, and factors having affected the setting up of, for probable application of the used-to-be knowhow further in law-making. The author has traced emergence of the in-public principle in punishment, as well as the principle of private responsibility, and demonstrated the range of penal measures being common for legal practices of that period, and observed penal measures that were specified for such and such crime, those put on the grounds of variation in kinds of penalty.
Key words: history method, revenge, punishment/penalties, fines, punishment in public, private responsibility.
Сегодня приходится констатировать, что исторический метод, позволяющий взглянуть на нормы и институты уголовного права через призму собственного исторического развития, практически не применяется в уголовном праве. Однако российские правовые традиции имеют богатейшую историю, ряд институтов и понятий как дореволюционного, так и советского уголовного законодательства был исключительно скрупулезно и всесторонне проработан, в том числе это касается видов уголовных наказаний. Поэтому считаем необходимым проанализировать законодательство Древней Руси и периода феодальной раздробленности с целью выявления особенностей формирования системы наказаний, факторов, влияющих на ее построение, для возможного использования накопленного опыта при дальнейшей законотворческой деятельности.
Внешняя сторона наказания стоит в прямой и непосредственной зависимости от исторических и национальных особенностей каждой страны. Теоретические конструкции лестницы наказаний редко оказываются способными вытеснить исторически сложившиеся бытовые условия наказания. Жизнь и характер народа оказываются сильнее самых законченных философских систем. Построение пенитенциарной системы поэтому является делом наиболее трудным, требующим серьезного и всестороннего знакомства с обычаями и с историей страны. Проекты пенитенциарных систем благоприятно воспринимаются обществом тогда, когда они не противоречат его историческому и социальному строю [1, с. 269].
История уголовного права свидетельствует о чрезвычайной человеческой изобретательности, направленной к поиску средств и способов причинения наибольшего страдания людям, нарушившим закон. В догосударственном состоянии наказание понималось в духе возмездия и практически ничем не отличалось от мести. Сущность мести состояла в том, что за злом, причиненным кому-либо тем или иным действием, должно быть непременно воздано также зло, что за всякой обидой должно следовать возмездие, отмщение. Если эта обида кровная, например убийство, то и месть должна также быть кровною: кровь за кровь. Эта кровная месть у всякого народа в первобытном состоянии составляет и самое крепкое право его и самую святую обязанность. Как святой долг каждого, она укреплялась и утверждалась в народе. Не исполнить этот долг - «значит навлечь на свою голову замогильный гнев покойника и всеобщее презрение народа» [2, с. 8].
Изначально месть (самоуправство), особенно кровная месть, была неограниченной и неопределенной. Однако по мере развития гражданского общества месть постепенно ограничивается. С одной стороны, инстинктивное стремление народа к самосохранению, а с другой -образование верховной и законодательной власти приводят к установлению пределов мести. И если в начале нашей истории мы обнаруживаем полное господство мести, самоуправства, ко-
торые были главными, если не единственными средствами восстановления нарушенных прав или возмездия за причиненное зло, то во времена Ярослава безграничное право мести уже не могло существовать, так как началось формирование гражданского общества. Смягчение нравов в связи с принятием христианства на Руси, с одной стороны, и развитие законодательной деятельности князя, с другой, привели к определенному ограничению самосуда, хотя первые попытки такого ограничения еще весьма незначительны. Именно в таком виде обнаруживается право мести в Русской Правде князя Ярослава Владимировича.
При всяком нарушении прав личности и собственности Русская Правда Ярослава дозволяет отмщение, и только когда месть по каким-либо причинам не состоится, возможна уплата денежной пени. Но самозащищение Правда не признает уже в полной, первобытной его неопределенности и безграничности. Мстить за обиду дозволяется, но только на месте ее причинения или непосредственно после ее совершения. Во всех имущественных правонарушениях древнейшая Правда держится в большинстве своем того же начала [3, с. 15-16].
В последующем кровная месть при убийстве была заменена правом на денежное вознаграждение - виру. Правда детей Ярослава не говорит также и о праве самозащищения при совершении других преступлений. Хотя во многих еще случаях она признает законной собственную частную расправу при совершении некоторых личных правонарушений, поскольку власть общественная была еще слишком слаба и не могла искоренить исконные средства защиты частных прав.
Первоначально (в древнейшей Правде) вознаграждения или денежная пеня платились в пользу лиц, пострадавших от нарушения права, то есть пеня по преимуществу выступала средством удовлетворения потерпевшего. Развитие и усиление верховной власти, уточнение понятия преступления привели к тому, что денежная пеня стала носить характер возмездия за зло, причиненное другим лицом, то есть денежный выкуп становится наказанием, возмездием виновному. Плата начинает двоиться - одна часть отдается потерпевшему за причиненный вред, а другая поступает в пользу общества или его представителя. Мировые сделки потерпевшего с виновным по делам о преступлениях уходят, плата становится обязательной, законодательно закрепленной. Виры и все другие денежные пени становятся составной частью действующего законодательства.
Замена мести денежным выкупом обусловливалась удовлетворением интересов князя, который при совершении преступления, с одной стороны, получал часть вознаграждения, а с другой - сохранял одного из своих придворных. Церковь также получала часть вознаграждения за отдельные категории преступлений от самого потерпевшего и его близких, получавших определенную материальную компенсацию за нарушение тех или иных нарушенных благ. Кроме того, сам преступник освобождался от угрозы жизни или иного тяжкого наказания.
Денежные взыскания применялись за различные преступления. Размер взыскания в более поздней редакции Русской Правды носил сословный характер и зависел от социального положения потерпевшего и преступника. В отличие от мести, в которой частный и общественный элементы наказаний выступали нераздельно, в штрафах эти элементы были четко разграничены. Так, взыскания по Русской Правде подразделялись на две группы: 1) штрафы, взимаемые в пользу общественной власти (в пользу князя) - вира и продажа; 2) вознаграждение потерпевшему - головничество и урок.
Существовала еще так называемая «дикая вира», которая платилась, во-первых, в том случае, если убийство произошло в драке или на пиру (явно). Община имела право не выдавать своего члена, совершившего убийство, приняв на себя ответственность за него и обязанность уплатить «дикую виру». Во-вторых, когда убитый был найден, а убийца не обнаружен, виру платила та вервь, на чьей земле было совершено убийство.
При переходе от частной мести к денежной расплате, к денежным пеням не все преступления, не все действия, противные частному или общественному интересу, могли быть оплачиваемы известною суммой. Одни из них потому, что представляли слишком большую опасность для всех и всякого, так что общество, или, вернее, община, по чувству самосохранения должна была употреблять все меры для устранения опасности, а для этого старалась или уничтожить беспокойного человека, или, по крайней мере, изгнать его из своих пределов. Другие - потому, что возбуждали по той или иной причине чувство гнева, мести как в князе - правителе, так и в целой народной общине, а вследствие этого и подвергались различным вредным последствиям для личности провинившегося, характер и существо которых определялись по
началу мести. Таким образом, произошли личные наказания, имеющие публичный характер, которые уже существовали даже при полном господстве еще системы расплачивания [4, с. 35].
Так, например, кроме системы денежных взысканий Русской Правде (в более поздних редакциях) известен и такой вид наказания, как поток и разграбление. Существо потока до сих пор не имеет однозначного толкования у исследователей - одни определяют его как изгнание, другие - как отдачу преступника в рабство князю. По мнению С.В. Юшкова, потоком является лишение преступника личных прав, а разграблением - имущественных, но в целом они представляют собой единое наказание. По сути, отмечает он, это наказание сводилось к конфискации имущества преступника и продажи его в рабство. Со временем суть данного наказания менялась, и оно превратилось в физическое уничтожение преступника и уничтожение его имущества [5, с. 491], оно применялось за убийство другого тайно; конокрадство; поджог.
Наказания древнерусского государства не исчерпывались только перечисленными видами. В летописях имеются доказательства того, что в те времена в действительности применялись и другие наказания: ссылка (поточение); погреб, поруб или тюрьма; телесные наказания, как членовредительные, так и болезненные; лишение жизни. Все эти наказания фактически не были регламентированы какой-либо нормой, каким-либо законом, они применялись по произволу князя.
Русская Правда не являлась единственным источником права того периода. Уголовно-правовые нормы содержались и в других документах древнерусского государства, например, в Уставе князя Ярослава о церковных судах, который в своих определениях наказания представлял тот же взгляд, что и Русская Правда, предусматривалась та же система денежных пеней и откупов, хотя и носящих несколько иной характер [6, с. 189].
До конца XIV в. в законодательных источниках, кроме потока и разграбления, другие публичные наказания не были закреплены. Впервые они определяются в Двинской грамоте и затем в Псковской Судной грамоте. В названных источниках мы не видим потока и разграбления, но на его место приходит смертная казнь, применение которой пока ограничено немногими случаями нарушения права собственности - воровства, зажигательства и измены (зажигатель-ство и измена карались смертной казнью по Псковской Судной грамоте) [7, с. 56].
Псковская Судная грамота являлась крупнейшим законодательным актом периода феодальной раздробленности, ее нормы широко использовались в правоприменительной деятельности и за пределами псковской земли, на других русских территориях. В названном источнике отсутствуют многие нормы, известные Русской Правде, в ней не содержится обширных разделов, посвященных наказаниям за убийство и другие преступления, что объясняется тем, что соответствующие нормы Правды продолжали действовать. Кроме того, в Грамоте изложены положения, которые не были затронуты Правдой, а также дана новая трактовка тех вопросов, которые устарели и не соответствовали действительности. Большинство статей Псковской Судной грамоты было посвящено регулированию гражданско-правовых отношений, но достаточно много внимания было уделено и уголовному праву.
Этот законодательный памятник в части наказания представляет те же начала, что и Русская Правда в позднейших редакциях. Как указывалось выше, Псковская Судная грамота на законодательном уровне закрепляет смертную казнь как вид наказания. Конкретные способы осуществления смертной казни не определялись. Но псковские летописи зафиксировали несколько способов ее исполнения: путем избиения или истязания, повешения, сожжения.
Большинство преступлений по Псковской грамоте оплачивались денежными продажами. Продажа в Грамоте обозначает исключительно пеню, которая поступает в пользу князя и везде предусматривается наряду с частным вознаграждением. Кроме продажи, виновный обязан был заплатить денежное вознаграждение потерпевшему или его родственникам. Если он не был в состоянии уплатить причитающегося с него денежного вознаграждения в пользу потерпевшего, он выдавался ему головой, то есть для отработки долга. Но отработать крупную сумму было нелегко, и такой должник вместе со своей семьей, как правило, попадал в пожизненную кабалу.
В отличие от Русской Правды, Грамота устанавливает более простую систему взысканий, штрафы характеризуются большим единообразием. Как правило, размер продажи одинаков, он практически не повышается и не понижается сообразно особенностям данного случая -предмета преступления, особенностей социального статуса и т.д. Причем размер продажи по сравнению с Русской Правдой относительно невелик, поскольку князь, ограниченный общиной во всех своих действиях, не мог определять сам величину своих доходов, вече старалось максимально сократить доходную часть казны князя.
В Псковской Судной грамоте отсутствует такое денежное взыскание, как «дикая вира», что говорит о новом этапе развития социальных отношений в той среде, к которой когда-то были адресованы ст.ст. 7,8 Правды. «Ставя своей задачей выделить, изолировать от общины (людей) разбойника-убийцу, не допустить проявления общинной взаимопомощи, Правда исходила из той предпосылки, что сам разбойник виру выплатить заведомо не может. Напротив, Псковская Судная грамота, назначая взыскание, предполагает, очевидно, потенциальную возможность ее выплаты. Следовательно, разбойник, по Псковской Судной грамоте, может быть достаточно состоятельным человеком, не нуждающимся в обязательной помощи людей» [8, с. 60]. Отсутствие возможности помощи верви при уплате денежных взысканий говорит о том, что Псковская Судная грамота перешла на следующий виток развития при назначении наказания, отойдя от принципа «круговой поруки» к строго индивидуальной ответственности преступника.
Судная Новгородская Грамота 1471 года также указывает на господство в Новгороде даже в это время того же начала наказания, то есть расплачивания. «Везде продажа, других последствий преступления не назначает грамота, хотя впрочем, в других современных грамотах упоминается в подобных случаях и казнь, но не определяется до Судебника в чем она должна заключаться. Но продажи эти платятся судье, а не великому князю, поэтому они скорее уже пошлины судебные, чем самостоятельные наказания» [9, с. 52].
Итак, подводя итог анализу законодательства Древней Руси и периода феодальной раздробленности в части регламентации видов наказания, следует отметить, что первоначально идея наказания в древнем русском обществе была облечена в форму частной мести. Однако наказание в таком виде оказалось несостоятельным для начинающейся гражданственности, в связи с чем потребовалось изменение отношения к наказанию и соответственно его видам. На смену частного мщения приходит система денежных пеней и выкупов. В течение нескольких веков денежные взыскания были практически единственной формой, в которой выражалась в русском праве идея наказания. Однако денежная расплата как вид наказания могла удерживаться в качестве доминирующего наказания только до тех пор, пока русское общество находилось на этапе гражданского союза. Как только на первый план стало выступать начало государственное, наказание все более приобретает публичное начало, в законодательных источниках появляются такие наказания, которые обращены непосредственно на личность преступника, а не на его имущество. Именно поэтому, наряду с денежными взысканиями в более поздних источниках, чем Русская Правда, появляются такие наказания, как смертная казнь, телесные наказания и лишение свободы. Безусловным достижением законодательства исследуемого периода является постепенный переход в наказании от «круговой поруки» к индивидуальной ответственности преступника, что представляется небезынтересным для российского современного законодателя, допускающего уход от принципа личной ответственности в ч. 2 ст. 88 УК.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Есипов В.В. Очерк русского уголовного права. Часть общая: Преступление и преступники. Наказание и наказуемые.- СПб., 1898.- 4GG с.
2. Богдановский А. Развитие понятий о преступлении и наказании в русском праве до Петра Великого.- М., 1S67.- 145 с.
3. Там же.
4. Там же.
б. Юшков C.B. Общественно-политический строй Киевского государства.- М.: Госюриздат, 1949.- 543 с.
6. Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. 1. Законодательство древней Руси.- М.: Юридическая литература, 1984.- 423 с.
7. Богдановский А. Указ. соч.
5. Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота и ее время.- Л.: Наука, 198G.- 243 с.
9. Богдановский А. Указ. соч.
REFERENCES
1. Esipov V.V. Ocherk russkogo ugolovnogo prava. Chast' obshhaja: Prestuplenie i prestupniki. Nakazanie i nakazuemye. Sankt- Peterburg. 1S9S. 400 p.
2. Bogdanovskij A. Razvitie ponjatij o prestuplenii i nakazanii v russkom prave do Petra Velikogo. Moskva .1S67. 14б p.
3. Tam zhe.
4. Tam zhe.
6. Jushkov S.V. Obshhestvenno-politicheskij stroj Kievskogo gosudarstva. Moskva :Gosjurizdat, 1949. б43 p.
б. Rossijskoe zakonodatel'stvo X-XX vekov. V devjati tomah. T. 1. Zakonodatel'stvo drevnej Rusi. Moskva: Juridicheskaja literatura, 19S4. 423 p.
7. Bogdanovskij A. Ukaz. soch.
8. Alekseev Ju.G. Pskovskaja Sudnaja gramota i ee vremja, Leningrad :Nauka, 1980. 243 p.
9. Bogdanovskij A. Ukaz. soch.
Информация об авторе
Подройкина Инна Андреевна, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права Ростовского филиала Российской таможенной Академии,
Ростов на Дону, Россия [email protected],
Получена : 05.11. 2014.
Information about the author
Podroykina Inna Andreevna, Candidate for Doctorate in Law, Associate Professor, Associate Professor at the Chair of Criminal Law, Rostov Branch of the Russian Customs Control Academy, Rostov -on- Donu, Russia [email protected],
Received :05. 11. 2014
