CC BY
734
УДК 819
Н. М. Ковальчук
«ЖЕНСКОЕ» КАК ГЕНДЕРНАЯ ПРОБЛЕМА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ФИЛОСОФИИ XIX-XX ВВ.
В статье рассматриваются взгляды русских писателей, философов и литературных критиков второй половины XIX века на вопрос о культурном статусе женщины, ее роли в обществе, типе поведения и психологии.
Ключевые слова: культура, женщина, гендер, нигилизм, тип поведения.
“A womans” us a gender problem of the XIX-XX centuries in the Russian literature and philosophy.
NADEJDA M. KOVALCHUK (Far Eastern National Technical University, Vladivostok).
The was a particular opinion about of cultural womans status of the second half of the 19th century in Russia. The disagreement Russian writers, philosophers and critics to the womans role in the society, type of behaviour and psychology Russian woman . The consideration of that proof is the subject of this article. Key words: culture, the woman, a gender, nihilism, type of behaviour.
В русской культуре сложилось особое отношение к женщине, к «женскому». Это можно увидеть в произведениях И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, трудах В.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, В.В. Розанова, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, отрицательно относившихся к нигилистическим идеям, отстаиваемым критиками-демократами. Проблема положения и роли женщины в обществе актуальна и в наше время. В данной статье акцентируем внимание на том, как русские писатели, критики и философы рассматривали тип поведения и психологию русской женщины во второй половине XIX века.
Западные и русские писатели и философы проблему положения женщины в обществе связывали в основном с проблемой пола, так как культура, ориентированная на мужские приоритеты в способах мировосприятия, всегда отводила женщине второстепенную роль, поэтому у женщины было два пути: либо стать «телом», либо пытаться реализоваться «вопреки телу». В России демократически настроенные критики ратовали за полное освобождение женщины от семейного гнета, настаивая на том, что женщина прежде всего человек. Нигилисты, полностью отрицая существующую мораль, заняли крайнюю позицию, призывая в корне изменить статус женщины в обществе. Вожди революционной демократии, казалось бы, улучшали положение женщины, показывая путь к равенству, заключающийся в самостоятельном, независимом от семейных рамок существовании. Примером явилось поведение женщин-нигилисток, которых представляет главная героиня романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» Вера
Павловна (1863). Роман предложил привлекательные и очевидные пути решения таких насущных проблем, как родительский деспотизм, неравные браки, любовные конфликты. Развитие самосознания Веры Павловны, осознание себя полноценным человеком - вот основная тема романа.
Создание новой эстетики возможно только через расшатывание сложившихся стереотипов мысли и формы. В ходе своей борьбы за независимость в любви Вера обнаружила, что ни брак, ни даже «свободная» любовь недостаточны для того, чтобы сделать ее свободной женщиной. Как и большинство русских женщин этого периода, она понимала, что экономическая независимость более существенна, нежели сексуальная свобода и равенство: «Я не хочу никому поддаваться, хочу быть свободной, не хочу никому быть обязана ничем, чтобы никто не смел сказать мне: ты обязана делать для меня что-нибудь» [14, с. 167]. Современницы, стремившиеся к независимости, увидели в Вере Павловне достойный пример, соединяющий в себе действие, волю и половую самоидентификацию. Это составило основу программы нигилисток 1860-х годов. Нигилистки хотели изменить весь мир, необязательно политическими способами, и этим резко отличались от феминисток, которых не устраивали лишь некоторые стороны этого мира. Феминистки стремились эволюционным путем изменить положение женщин (в том, что касалось устройства на работу, повышения роли в семье); нигилистки же настаивали на немедленном полном освобождении от ига семьи, свободе в заключении браков, сексуальном равенстве - т. е. на личной эмансипации, а
КОВАЛЬЧУК Надежда Матвеевна, старший преподаватель, аспирант кафедры русской филологии и культуры (Дальневосточный государственный технический университет, Владивосток). Е-таі1: nmkovalchuk@mail.ru © Ковальчук Н.М., 2009
образование и работа являлись естественными следствиями этой свободы. Нигилистки (в произведениях русских писателей), в отличие от феминисток, вели себя демонстративно, подчеркивая внешним видом и поведением равенство с мужчинами.
Однако в реальной жизни все оказалось не так просто, как в романах.
Русское общество не приняло уход женщины из семьи. Эта позиция отразилась в произведениях русских писателей и философов: в романах «Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Некуда», «Обойденные», «На ножах» Н.С. Лескова, «Взбаламученное море» А.Ф. Писемского женщина-нигилистка показана либо смешной в глазах окружающих, либо несчастной. Тургенев в «Отцах и детях» карикатурно изобразил нигилистку: его Евдокия Кукшина курит, подчеркнуто небрежно одета. Бесцеремонное поведение в сочетании с поверхностным увлечением химией - это дань моде. Главный идеолог нигилистов публицист Д. И. Писарев считал, что двойники Кукшиной в реальной жизни были не «нигилистками», а «лженигилистками» и «лже-етап-срееБ» [7, с. 7]. Отрицая семью, религию, традиции, нравы, эстетику, комфорт, сентиментальность в любви, критик, когда речь шла о женщине, о мере ее ответственности перед обществом, семьей, не признавал ее вины. Радикальный критик М.А. Антонович считал изображение современных женщин в романе Тургенева несправедливым: «карикатурный образ Кукшиной может быть использован как орудие для насмешки над всеми передовыми женщинами» [1, с. 45]. Он заявлял, что, какими смешными и незрелыми ни казались бы прогрессивные женщины, обычные представительницы высших классов выглядят еще более нелепо: «Лучше выставить напоказ книгу, нежели юбку», - писал он [Там же].
Типичную девушку нигилистических убеждений можно было узнать по манере одеваться: она носила в 1860-х годах простое темное шерстяное платье (нередко с белым воротничком и манжетами), маленькую шляпку, наподобие мужской, иногда затемненные круглые очки. Волосы были коротко пострижены. Как отмечал Р. Стайтс, один из ведущих зарубежных специалистов по русской истории и культуре, «революция в одежде» была частью отказа нигилистки от образа «кисейной барышни», изнеженного создания, которое готовилось только к ловле выгодного жениха. «Длинные роскошные волосы и объемные кринолины намекали на способность к деторождению, являлись инструментариями обольщения, ведущими к браку, домашней тирании» [13, с.153]. Отказ нигилистки от всех женских ухищрений, от роли пассивного сексуального партнера сочетался со стремлением действовать и быть полезной обществу. Подражание эмансипированным дамам проявилось не только во взглядах, но и в манере держаться, одеваться (курение, стриженые волосы, мужское платье).
Проявления дефеминизации связаны с бессознательным стремлением во внешнем облике быть похо-
жими на мужчин. Кроме того, «... нигилистка отвергала рыцарское поведение или нежное внимание к себе со стороны мужчин, так как хотела, чтобы ее воспринимали прежде всего как человека, а не просто как женщину, и потому зачастую казалась грубой. Настойчивое требование равенства полов заставляло мужчин отказаться от рыцарства и галантности. Как заметил один из знакомых Кропоткина, «отныне мужчины не встают, когда в комнату входит женщина, но мчатся через весь город, чтобы помочь девушке в ее занятиях» [13, с. 155].
Отказываясь принимать дворянскую культуру, нигилисты предложили лишь альтернативу неподчинения ей. Ю.М. Лотман писал: «.во второй половине XIX в. началась борьба не за то, чтобы быть “мужчиной”, а за то, чтобы мужчина и женщина воспринимались как равноценные в едином понятии “человек”. В этом смысле. появление таких лиц, как Софья Васильевна Ковалевская, явилось поистине историческим поворотным пунктом, который можно сопоставить лишь с уравниванием роли мужчины и женщины в политической борьбе народовольцев. Кафедра профессора (С.В. Ковалевская) и петербургская виселица (Софья Перовская) знаменовали абсолютное приравнивание мужчины и женщины» [5, с. 97].
Нигилисты передали свои идеи и практики решения женского вопроса последующим поколениям революционеров. Отрицая устаревшие обычаи, восставая против устоявшихся взглядов, понятий, предрассудков, не признавая авторитетов, нигилизм прокладывал путь идее о равенстве всех людей, без полового различия, это способствовало повышению статуса женщины в обществе. Именно в России женщины раньше, чем в самых развитых государствах, стали стремиться получить высшее образование. В то же время женщины в России не получили равные права с мужчинами во всех областях жизни.
Отрицая положительное влияние нигилизма на русскую культуру, А.Ф. Лосев отметил в работах русских писателей и философов три особенности русского восприятия мира:
1) «чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его сокрытых глубин.»;
2) связь «с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми его положительными и отрицательными сторонами, со всеми его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом»;
3) художественная литература как «кладезь самобытной русской философии» [4, с. 71].
На наш взгляд, эта лосевская триада соответствует интуитивизму, контекстуальности и эмоциональности
- чертам, традиционно ассоциирующимся с женским способом мышления (это отмечали В.С. Соловьев [10, с. 493], Н.А. Бердяев [3, с. 402], В.В. Розанов [9, с. 39, 40]).
«Женское» как генеральная проблема в русской литературе
Н.М. КОВАЛЬЧУК
Нигилисты же под влиянием Запада перенимали иной способ мышления и создали идеологию, чуждую русской действительности, приводящую к уничтожению принятых установок. Освобождая женщину от семейной зависимости, общество зачастую получает неизмеримо более сложные проблемы: удвоение загруженности женщины (работа плюс дом), падение рождаемости, стирание гендерных различий (нигилистическое мировосприятие способствовало тому, что женщина копировала мужское поведение).
Однако и противники нигилистов рассматривали женский вопрос только в связи с проблемой пола. Например, у Соловьева «женское» ассоциировалось со следующим: «Вечная женственность», «другое», «пассивное», «инертное», «чистая потенция», «вечная пустота», «чистое ничто». Часто употреблялись выражения: «человек и его женское дополнение», «человек и его женское alter еgo». Для Бердяева женское» определялось через понятия половой космической стихии, «души мира», «земли-невесты», «природы, которая ждет царя своего Человека» [3, с. 402].
Как правило, жизнь внешняя обрекает женщину на зависимость от мужчины, отношения с ним оказываются отношениями первостепенной важности: для мужчины с удовлетворением желания исчезает мотив влечения его к женщине, для зачавшей же женщины, наоборот, возникает потребность в опоре и защите. Внутренне женщина самодостаточна, в ней всегда остается некая тайная принадлежность «самой себе». Жизнь мужчины имеет иные основания, он вынужден утверждаться иным путем. Мужчина всегда стремится за пределы самого себя, расщепляет исходное единство жизни в формы субъекта / объекта, цели / средства, процесса / результата и т.п., с помощью которых он стремится восстановить собственную целостность на другом уровне. Вспомним: гармоничное существование детства неизбежно сменяется преодолением этой естественной гармонии, чтобы затем смениться стремлением к достижению действительного единства путем свершений в мире человеческой культуры. Мужчина дуалистичен, релятивен, в то время как женщина абсолютна, самодостаточна. Именно поэтому во все времена назначение женщины сводилось к детородной функции, она открыто объявлялась «специфическим» человеком. Даже в XX в. Ницше категорично заявлял о том, что первое и последнее призвание женщины - рожать здоровых детей [6]. Под влиянием Запада «культура наша, цивилизация, подчиняясь мужским инстинктам, пошла по уклону специфически мужских путей» [8, с. 245], утрачивая свою самобытность.
В русской культуре второй половины XIX в. принцип женственности рассматривался как «вечная женственность», как «идея андрогинизма» и «как метафизика любви». В. С. Соловьев дает следующее определение «вечной женственности» в работе «Смысл любви»: «Бог как единый, различая от себя свое другое, т. е. все, что не Он сам, соединяет с собою это все, представ-
ляя себе его вместе и зараз, в абсолютно совершенной форме, следовательно, как единое. Это другое единство, различное, хотя и неотделимое от первоначального единства Божия, есть относительно Бога единство пассивное, женское, так как здесь вечная пустота (чистая потенция) воспринимает полноту божественной жизни. Но если в основе этой Вечной женственности лежит чистое ничто, то для Бога это ничто вечно скрыто воспринимаемым от Божества образом абсолютного совершенства» [10, с. 493]. Дальше он уточняет, что это «другое» Бога есть вселенная, которая имеет от века образ совершенной женственности и которая есть вечный предмет любви Божьей. Именно это совершенство и составляет цель космического и исторического процесса. Таким образом, «вечная женственность», как «другое Бога», составляет одну из двух фундаментальных онтологических оснований космоса.
Идея истинного андрогинизма возникает, по мнению Соловьева, в связи с восстановлением человека как образа и подобия Божия: «.то, что подлежит восстановлению, относится не к половине, не к полу человека, а к целому человеку, т.е. к положительному соединению мужского и женского начала» [11, с. 162]. Достижение подлинной гармонии не мыслится без соединения двух противоположных начал.
Н.А. Бердяев в работе «Метафизика пола и любви» пишет: «Полной человеческой индивидуальности нет, пока не преодолен пол. Мужчина не только не есть нормальный тип человека, но вообще не человек еще сам по себе, не личность, не индивидуальность без любви. И женщина пол, половина, тоже осколок. Относительно женщины это достаточно признано, но выход из этого состояния видят в том, чтобы превратить женщину в мужчину» (курсив мой. - Н.К.) [2, с. 252]. Бердяев убежден, что утверждение бесполос-ти, уничтожение половой полярности - ложный путь. Необходимо «утверждать начала мужественности и женственности», а не уравнивать мужчину и женщину. Главное призвание женщины философ видит не в материнстве: «Семейно-родовой взгляд на женщину признает своеобразие женщины и особенность ее назначения, но всегда враждебен личному началу в женщине, всегда угнетает и порабощает человеческое лицо женщины. Женщина рожает в муках и становится рабом безличной родовой стихии, давящей ее через социальный институт семьи» [2, с. 251, 252]. Призвание женщины автор видит в утверждении «метафизического начала женственности»: «Назначение женщины
- конкретно воплотить в мир Вечную женственность, т.е. одну из сторон божественной природы, и этим путем вести мир к любовной гармонии, к красоте и свободе» [2, с. 254]. Как мы убедились, русский мыслитель широко ставит проблему «женского», в отличие от современных исследователей гендерных направлений. Бердяев считает вопрос о целях женского движения малозначимым, но отмечает следующее: «Пусть женщинам будет открыт доступ во все сферы жизни,
ко всем благам культуры, пусть она будет образованна, как мужчина, пусть ей даны будут политические права.». Однако, по его мнению, подлинно «женское вмешательство есть ограничение власти политики, только тогда начало женственности становится оригинальным и творческим» [2, с. 255], т.е. доминирование мужского менталитета ограничивает социальные и нравственные сферы бытия. Совсем не случайно в настоящее время ставится вопрос о введении женщин в политическую, научную сферы для гармонизации, уравновешенного и объективного рассмотрения острых проблем.
В.В. Розанов считает вопрос о статусе женщины наиболее актуальным: «Есть женский вопрос, идущий из тенденции не “сравняться” с мужчиною, но из тенденции твердо и выпукло поставить именно свое женственное и особливое “я” и потребовать, чтобы цивилизация, грубая и слишком “обще”-человеческая несколько остановилась и задумалась, прежде чем сломить и окончательно загрязнить это хрупкое и нежное “я”». [8, с. 245], но ставит его в аспекте соотношения духа и плоти. Обосновывая отношения между полами, Розанов обращается к древним религиям, в которых тело еще не подавлено духом, рассудком и отношения полов являются частью культового таинства. Он выступает против традиционного христианского разделения духа и плоти (в этом он не был одинок: Соловьев также считал, что «христианство . превратили в какой-то восточный дуализм, отрицающий материальную природу как злое начало. Но злым началом сама по себе материальная природа быть не может: она пассивна и инертна - это женственный элемент, принимающий то или иное духовное начало» [12, с. 248]. Подчеркнем, что Соловьев говорит о духовном начале, присущем «женственному элементу». По Розанову, проблема в том, что вся человеческая культура есть культура бесполая, уходящая корнями в ложно понятое христианство, на которое, в свою очередь, повлияли языческие культы, отрицавшие пол. Итак, пол играет ведущую роль в жизни человека: он важен не только в частной, личной жизни, но и в социуме. Для достижения гармонии в человеческих отношениях необходимо соединение двух начал - мужского и женского.
Таким образом, мы видим, что многие русские писатели и философы размышляли о типе поведения и психологии русской женщины. Особенно горячие споры велись по поводу женщин-нигилисток. Одни (демократически настроенные критики - Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев, М.А. Антонович) считали, что
женщину необходимо уравнять в правах с мужчиной, другие (среди которых классики русской литературы И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Н.С. Лесков и русские философы В.С. Соловьев, Н.А. Бердяев, В.В. Розанов) отмечали глубину проблемы, неоднозначность ее решения, указывали на негативные тенденции предлагаемого демократами пути (уподобление женщины мужчине, стирание гендерных различий). Разногласия по поводу женского вопроса оказали значительное влияние на русскую культуру, отразились во множестве замечательных произведений русской литературы и философских трудах, породили различные споры, и в настоящее время не утратившие своей актуальности.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Антонович М.А. Литературно-критические статьи. Ас-модей нашего времени. М; Л.: ГИХЛ, 1961. 516 с.
2. Бердяев Н.А. Метафизика пола и любви // Русский эрос, или философия любви в России. М.: Прогресс, 1991.
С. 232-265.
3. Бердяев Н.А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека // Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989. С. 399-402.
4. Лосев А.Ф. Русская философия. Очерки истории. Екатеринбург: УГУ, 1996. 438 с.
5. Лотман Ю.М. Семиосфера. Мир собственных имен. Перевернутый образ. СПб.: Искусство, 2000. 704 с.
6. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1990. Т. 2. С. 238-405.
7. Писарев Д.И. Базаров // Писарев Д.И. Сочинения: в 6 т., 3 кн. М.: Изд-е Ф. Павленкова, 1897. Т. 1. С. 167-192.
8. Розанов В.В. Женщина перед великою задачею // Розанов В.В. Сочинения: в 2 т. М.: Правда, 1990. Т. 1. С. 232265.
9. Розанов В.В. Люди лунного света: Метафизика христианства. М.: Дружба народов, 1990. 304 с.
10. Соловьев Вл. Смысл любви // Русский эрос, или философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. С. 493-547.
11. Соловьев В.С. Жизненная драма Платона // Соловьев В.С. Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 2. С.152-229.
12. Соловьев В.С. Об упадке средневекового миросозерцания // Сочинения: в 2 т. М.: Мысль, 1988. Т. 2. С. 236348.
13. Стайтс Р. Женское освободительное движение в России: Феминизм, нигилизм и большевизм,1860-1930: пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2004. 616 с.
14. Чернышевский Н.Г. Что делать? // Полн. собр. соч. В 15 т. Т. 11. М.: Просвещение, 1947. 289 с
