CC BY
197
УДК 819
Н. М. Ковальчук
ТИПЫ НИГИЛИСТИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ НА ПРИМЕРЕ ЖЕНСКИХ ОБРАЗОВ В ЛИТЕРАТУРЕ
Рассматривается вопрос о влиянии нигилизма на гендерные отношения в социальной и бытовой сфере. Представлены типы женщин-нигилисток на материале широко известных произведений русской
классической литературы и работ С.В. Ковалевской.
Ключевые слова: культура, женщина, гендер, нигилизм, тип поведения, эристика.
Types of nihilistic behaviour of female images in fiction. NADEJDA M. KOVALCHUK (Far-Eastern National Technical University, Vladivostok).
The issue of influence of nihilism on gender relations in social and everyday life is considered in the paper. Some types of nihilistic women from well-known works of the Russian classic literature and works of S.V. Kovalevskaya are presented.
Key words: culture, woman, gender, nihilism, type of behavior, eristic.
Согласно утверждению современного американского ученого Джона Грея, проблемы между мужчинами и женщинами возникают из-за непонимания непреодолимых различий: «Мотивация представителей противоположных полов разная: мужчины испытывают душевный подъем и прилив сил, когда чувствуют себя нужными, а женщины -когда чувствуют, что о них заботятся» [12, с. 68]. К этому, по нашему мнению, важно добавить, что в юности женщинам гораздо чаще свойственно жертвовать собой, приноравливаясь к предъявляемым ей требованиям. Мужчина в молодости поглощен собственной персоной, поэтому часто бывает эгоистичен по отношению к женщине. Однако со временем женщина устает от того, что постоянно приходилось отдавать слишком много, жить с сознанием ответственности, она начинает понимать, до какой степени она забыла о себе и больше не находит удовлетворения в мученичестве, жизни ради кого-то. Но и мужчине с возрастом открывается, что не только он один заслуживает человеческого отношения и уважения. Важнейшая из происходящих в мужчине перемен заключается в понимании того, что успеха можно добиться и отдавая. Женщине же важно знать, что для достижения своих целей следует ограничивать собственную тягу к жертвенности.
По сути, мы сейчас говорим о двух типах гендерного поведения, впервые представленных в русской литературе XIX века, которая, подметив новое явление общественной жизни - меняющийся тип поведения женщины, - перевела бессодержательные споры о предназначении женщины из бытовой сферы в сферу искусства, способного это явление осмыслить.
В культуре XIX века способность к творчеству воспринималась исключительно как прерогатива мужчин. Считалось, что гениальных женщин не существует, и если же такая найдется, то она - мужчина. В социальной, общественной жизни XIX в. женщина занимала позицию ведомой, поэтому большинство мужчин не воспринимало всерьез ее мнение и, следовательно, «золотой век» русской литературы - это век писателей-мужчин. Дело не в том, что мужчины не могут читать женские тексты; они, скорее, не хотят [9]. С другой стороны, женщина видела свое предназначение в другом -более важном, бессознательно определяемом, к чему мужчина в силу гендерных особенностей не предрасположен. Вопрос о том, что «.. .значит быть женщиной, поступать, как женщина, мыслить как женщина» [7, с. 224], немаловажен.
Интересно мнение Н.А. Бердяева о призвании женщины, которое он видит в утверждении «метафизического начала женственности»: «Назначение женщины - конкретно воплотить в мир Вечную женственность, то есть одну из сторон божественной природы, и этим путем вести мир к любовной гармонии, к красоте и свободе» [1, с. 254.]. И тут же он объясняет: «Женщина должна быть произведением искусства, примером творчества Божьего, силой, вдохновляющей творчество мужественное. Быть Данте - это высокое призвание, но не менее высокое призвание быть Беатриче; Беатриче равна Данте по величию своего призвания в мире, она нужна не менее Данте для верховной цели жизни».
Итак, тип поведения женщины-матери, хранительницы домашнего очага, женщины, вдохновляющей мужчину на создание гениальных творений, ратный или трудовой подвиг, в то время был гораздо важнее, чем тот, который выбирала женщина как работник какой-либо сферы деятельности. Господствовавшие взгляды на положение женщины в семье и
КОВАЛЬЧУК Надежда Матвеевна, старший преподаватель, аспирант кафедры русской филологии и культуры Дальневосточного государственного технического университета. Владивосток. E-mail: nmkovalchuk@mail.ru
© Ковальчук Н.М., 2009
обществе, обусловленные христианским мировоззрением, активно поддерживались русскими писателями И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским, Н.С. Лесковым.
Но под влиянием распространившегося в обществе нигилизма в середине XIX века появляется новый поведенческий тип женщины. В кризисных условиях нигилизм размыкает как будто непреодолимые смысловые и идеологические границы в культуре, способствует решительной переоценке ценностей, пересмотру стереотипов и клише, принятию непредсказуемой, шокирующей новизны. Идеи нигилистов становятся привлекательными для женщин, стремящихся к изменению своего положения в социуме.
Этот новый тип гендерного поведения представила Софья Васильевна Ковалевская - и своей судьбой, и в своих автобиографических произведениях. Замечательная женщина, щедро одаренная талантами, - ученый, писатель, поэт, публицист, критик, активный участник движения 60-х годов XIX в., она разделяла идеи революционеров-демократов Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова и поддерживала дружеские отношения со многими учеными, писателями, общественными деятелями. Профессор Ковалевская трудилась в Швеции, в Стокгольмском университете. Ей не суждено было работать в родной стране, России, где женщинам путь в это учебное заведение был закрыт. По воспоминаниям Ковалевской, когда она попыталась получить место, министр народного просвещения А.А. Сабуров отказал ей, заметив, что она и ее дочь «успеют состариться, прежде чем женщины будут допущены к университету» [2, с. 251]. В XIX веке такая выдающаяся личность, как Софья Ковалевская, была исключением.
С.В. Ковалевская, первая русская женщина-математик, ученый, совмещала две социокультурные роли - матери и работницы. Она принимала участие в спорах и дискуссиях по самым различным вопросам, посещала театры, выставки, литературные салоны. Круг ее интересов и осведомленность в различных отраслях знаний были необычайно широки. Софья Васильевна систематически читала научные журналы на русском, немецком, французском, английском и шведском языках. Помимо этого, вела активную переписку со многими русскими и европейскими учеными. Дружила с И С. Тургеневым, поддерживала дружеские отношения с Ф.М. Достоевским до самой смерти писателя. Общение с такими людьми, как И.И. Мечников, И.М. Сеченов, П.И. Боков, Н.А. Белоголовый, сформировало ее общественно-
политические взгляды. Свою преподавательскую деятельность в университете она рассматривала как определенный этап в борьбе за права женщин: «В настоящее время я очень занята и совершенно поглощена работой об упрочении моего положения в университете, чтобы открыть таким образом этот путь для женщин» [2, с. 411].
Свою точку зрения на предназначение женщины Ковалевская отстаивает в литературных произведениях. Так, в повести «Нигилист» она создает яркие характеры друзей и единомышленников вождя русских революционеров Н.Г. Чернышевского (Чернова), его жены Ольги Сократовны (в повести Мария Павловна Чернова), писателя-демократа Василия Алексеевича Слепцова (Степан Александрович Слепцов), первых русских студенток Сусловой, Корсини (в повести Корали), Яковлевой и других [3].
Но собственно новый тип гендерного поведения представляет одна из главных действующих лиц автобиографической повести С.В. Ковалевской «Нигилистка» - Вера Баранцова. Эта «высокая стройная девушка с матово-бледным лицом и с задумчивыми синими глазами» дает такое объяснение своим поступкам: «Я совсем одна на свете и ни от кого не завишу. Моя личная жизнь кончена. Для себя я ничего не жду и не хочу. Но мое страстное, мое пламенное желание - это быть полезной «делу». Скажите, научите меня, что мне делать?» [4, с. 173]. Девушка из знатной дворянской семьи, чья родословная выведена чуть ли не от Рюрика, всецело занята одной мыслью - найти назначение, цель в жизни.
Юность - период жизни девушки, когда изменяются аксиологические ценности, когда
«. действительность. становится источником и мерой нового полагания ценностей. Новые ценности непосредственно определяют человеческое представление и равным образом вдохновляют человеческие поступки и дела. Человеческое поднимается в иное измерение совершающегося» [10, с. 58, 59]. Так думает М. Хайдеггер, мужчина-философ. А с точки зрения девушки-дворянки, служение новому (надо понимать - «благородному», «необходимому») делу - это единственный выход из того положения, в котором она оказалась. Однако благородный порыв, пылкость и необузданность желаний приводят, с точки зрения обывателя, к беде, а по мнению автора - к логическому завершению.
Спасая политического преступника Павленкова, героиня (Вера Баранцова) решается выйти за него замуж, пожертвовать собою ради «дела». Не встретившись с будущим мужем ни разу, не имея представления, что это за человек, Вера так рассказывает о своем состоянии перед венчанием: «Вот сегодня прихожу я в тюрьму. Впустили меня. Тяжелая, железом окованная дверь захлопнулась за мной с шумом. На улице было тепло, солнце играло, а тут вдруг темнота меня охватила, сыростью пахнуло. Жутко стало на сердце. Подумалось мне, что и счастье, и свободу, и молодость - все я за дверью этой оставила. В ушах у меня даже зашумело, и почудилось мне вдруг, что суют меня в какой-то мешок, черный и бездонный. Минутная слабость («Признаюсь тебе откровенно, если бы в эту минуту пришел кто и предложил мне отказаться от свадьбы, я бы охотно убежала назад без оглядки») - сменяется убеждением, что «поступила хорошо»: «вдруг все мне так ясно представилось; вся моя жизнь в будущем развернулась передо мной, как на карте. Пойду я в Сибирь, буду там при сосланных состоять, буду утешать их, служить им, письма их на родину пересылать». Ее долгие сомнения, искания переходят в рассуждения: «Признаюсь тебе откровенно: для другой бы работы, ну хоть бы для революционной пропаганды, для конспирации, я бы, пожалуй, и не годилась вовсе. Уж тут большой нужен ум, красноречие, умение на людей действовать, их себе подчинять, а у меня этого вовсе нет. К тому же постоянно бы меня жалость разбирала, как это я других под опасность подвожу. А вот в Сибирь пойти - это совсем для меня, как есть настоящее дело! И как это все просто, неожиданно, будто само собой устроилось. Господи, как я счастлива!» [4, с. 254, 255]. Вера Баранцова находит свое предназначение в заботе о нуждающихся в ней, т.е. ею управляет древнейший физиологический материнский инстинкт.
Интересно, что проблемы согласования «низшего» и «высшего» в человеке проявляются в болезнях с неявной симптоматикой: нарушением температурного режима, повышенным давлением в сосудах, всяческими недомоганиями, потерей тонуса и жизненной силы, - так можно объяснить поведение нигилистки с биологической точки зрения. По Юнгу,
«бессознательное не в состоянии производить ничего сверх того, что уже известно и принято в сознание» [11, с. 130]. Значит, отвергая принятые в данном обществе законы, нигилистка бессознательно поступает так, как ведет себя заботливая мать, находя в этом свое счастье. Врожденное благородство Веры позволяет ей поступать подобным образом. Сходный же образ мы встречаем у И.С. Тургенева, это девушка из стихотворения в прозе «Порог».
История Лизы Бахаревой, русской девушки, героини романа Н.С. Лескова «Некуда», имеет драматический конец. Лизонька со всей пылкостью предается «делу» нигилистов, она безропотно следует их наставлениям, не умея оспорить то, с чем она не согласна, потому что книги, написанные мужчинами, как ей казалось, указывали верный путь. Нигилисты покорили ее тем, что красиво говорили и давали читать книги, « . где личность отвергалась во имя общества и во имя общества освобождалась личность» [6, с. 154]. Однако в конце своей жизни, одинокая и озлобленная, оставшись без средств, возратившись из столицы в провинцию, она понимает бессмысленность прожитых лет. Горькое разочарование - расплата за отрицание и стремление низвергнуть существующий порядок вещей, изменить общественные отношения.
Здесь русская классика отражает традиционные взгляды своего времени: нарушение принятых установок уродует образ женщины. Действительно, для окружающих поведение женщины-нигилистки, подражающей мужчинам, было, мягко говоря, необычным. В жизни обыкновенные женщины, не обладающие такими способностями, как С.В. Ковалевская, воспитанные в патриархальной русской семье, однако устремлявшиеся к новой жизни под влиянием идей нигилистов, были далеко не столь успешны.
Тип поведения, несвойственного женщине, русские классики того века представляют обычно через карикатурные образы. Это женщина-нигилистка, как правило, зрелого возраста. Так, И.С. Тургенев в романе «Дым» пародирует героинь романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?»: «Я романов больше не читаю. У меня теперь одно в голове: швейные машины. надо всем женщинам запастись швейными машинами и составлять общества; этак они все будут себе хлеб зарабатывать и вдруг независимы станут. Иначе они никак освободиться не могут. Это важный, важный социальный вопрос. У нас такой об этом был спор с Болеславом Стадницким. Болеслав Стадницкий - чудная натура, но смотрит на эти вещи ужасно легкомысленно. Все смеется. Дурак!» [8, с. 17]. Тургенев дает портрет пародируемой: «. дама в шелковом поношенном платье, лет пятидесяти, с чрезвычайно подвижным, как лимон желтым лицом, черными волосиками на верхней губе и быстрыми, словно выскочить готовыми глазами.». Это Матрена Семеновна Суханчикова, вдова, бездетная, небогатая и второй уже год странствующая из края в край. Она пропагандировала идеи нигилистов, и, когда ее кумир Губарев «в шею прогнал» ее, уехала в Португалию. Там создала партию «матреновцев», состоящую из двух человек. Госпожа Суханчикова попала под влияние Губарева и тех, кто в силу своей умственной неспособности утратил веру, перестал искать и мыслить, ничего не желая делать. Болтовня, пересуды, пустые споры - их удел. Стараясь подражать таким мужчинам, Матрена Семеновна в споре выглядела нелепо, потому что не владела искусством спора, стремилась выразить прежде всего эмоции, чувства, которые она испытывала: « - Евсеев подлец! -брякнула вдруг Суханчикова.» [Там же, с. 19].
Перед нами тип женщины, занимавшейся не своим делом. Именно такие дамы вызывали у русских классиков резко отрицательное отношение. Поощрять подобного рода женщин - значит нарушать гармонию гендерных отношений, сложившуюся в обществе, что могло привести к непредсказуемым последствиям, хаосу. Это интуитивно чувствовал такой тонкий художник слова, как И.С. Тургенев: «Чудаки эти светские женщины, - думал он (Литвинов. - Н.К. ) -никакой в них нет последовательности. И как извращает их среда, где они живут и безобразие которой сами чувствуют!» [Там же, с. 78].
В зрелом возрасте жертвенность как смысл жизни, цель жизни, некая предопределенность сменяется прагматичным поведением, но время упущено, силы растрачены, «дело», которому посвящена жизнь, призрачно и нереализуемо, а характер испортился, появилась придирчивость, предвзятость, раздражительность. И перед нами предстают госпожи суханчиковы.
В стабильные эпохи истина и ложь, добро и зло, красота и уродство, вера и неверие, справедливость и несправедливость равны себе, четко и однозначно разграничены и иерархизированы. При смене культурных парадигм изменяются господствующие в обществе представления, смещаются и перепутываются пласты культурной семантики, обновляется язык культуры, причем одновременное существование «старого» и «нового» языков, в том числе разночтение имен одних и тех же вещей, событий, явлений, поступков людей, влечет за собой все более частое взаимонепонимание субъектов культурного диалога; усиливаются различия в интерпретациях и осмыслениях одних и тех же феноменов - складывается ситуация общественного спора. В результате спора выявляется обновленное содержание. Нигилистические взгляды, отрицание сложившихся ценностей способствуют возникновению спора, ведущегося по законам эристики1. В условиях кризиса культуры, политической и нравственной «смуты», «конца идеологии» эристика выступает не только как разрушительная, но и конструктивная сила.
1 Эристика - искусство спора; это своеобразный агон (от греч. agфn - место собрания, состязания), переводящий творческую состязательность в такую сферу, где традиционные представления о правде, справедливости, логических правилах, нравственных принципах сменялись критериями убедительности неистинного или способностью оратора убедить других в своей вовсе не очевидной правоте [5, с. 395]. Агон превращался в самоцель, ничем не регламентируемую, включая самооценку его участников, становясь «спором ради спора». Еще Аристотель восставал против «агональности без берегов», доводящей идею агона как релятивного механизма античной культуры до логического предела, до самоотрицания, до абсурда» [Там же]. Устраняя любые критерии ценностно-смысловых измерений, бессодержательный спор вносит хаос и дезорганизацию в социальную и культурную жизнь. Такие ситуации в истории культуры, когда ключевые позиции в общественных коммуникациях занимает спор, время от времени повторяются - особенно в кризисные эпохи революций, войн, национально-этнических конфликтов. Подобную обстановку в России можно было наблюдать в середине XIX в., во время возникновения и распространения нигилизма.
Итак, в произведениях русской классической литературы мы видим, как с изменением культурных парадигм меняется поведение женщины-нигилистки. Она стремится устранить гендерные различия, отказываясь от семейных отношений, материнства, жертвуя собою. Нигилистки шли по пути изменения общественных отношений, потому что данный путь им предлагали мужчины, имевшие преимущество в образовании, положении в обществе, семье. Такие личности стремились подражать мужчинам (занятия наукой, выполнение мужской работы, даже курение как признак эмансипированной женщины), поскольку это давало ощущение свободы, независимости, силы. Но в обществе сохранялись прежние семейные ценности и отношения: мужчины предпочитали женщин «женственных» либо обеспеченных.
Таким образом, в литературе XIX в. отражена социокультурная реальность, появление двух типов гендерного поведения женщин, увлеченных нигилистической идеей: первый - тип благородной самоотверженной юной девушки, второй - карикатурный тип зрелой женщины. Причины, побуждающие женщин поступать определенным образом, немаловажны для выстраивания гендерных отношении в современном обществе, где до сих пор не решены проблемы (резкое снижение рождаемости, женский алкоголизм, отказ от детей, наркомания и др.), порожденные, наряду с другими причинами, совмещением женщиной социокультурных ролей.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бердяев Н.А. Метафизика пола и любви // Русский эрос или философия любви в России. М.: Прогресс, 1991. 446 с.
2. Ковалевская С.В. Воспоминания и письма. М.: АН СССР, 1961. 573 с.
3. Ковалевская С.В. Нигилист // Избранные произведения. М.: Сов. Россия, 1982. С.259-290.
4. Ковалевская С.В. Нигилистка // Избранные произведения. М.: Сов. Россия, 1982. С.171-258.
5. Культурология XX век: энциклопедия. Т. 2. СПб.: Университ. кн., 1998. 447 с.
6. Лесков Н.С. Некуда // Полн. собр. соч.: в 12 т. Т. 4. М.: Правда, 1989. 671 c.
7. Поллок Г. Видение, голос и власть. Феминистская история искусства и марксизм // Гендерная теория и искусство: антология. 1970-2000 / пер. с англ.; под ред. Л.М. Бредихиной, К. Дипуэлл. М.: РОССПЭН, 2005. С. 217-260.
8. Тургенев И.С. Дым. Новь. Вешние воды. М.: Худ. лит., 1986. 560 с.
9. Феттерлей Дж. Чтение чтения // Гендерная теория и искусство: антология. 1970-2000 / пер. с англ.; под ред. Л.М. Бредихиной, К. Дипуэлл. М.: РОССПЭН, 2005. С. 146-162.
10. Хайдеггер М. Ницше и пустота. М.: Алгоритм: Эксмо, 2006. 304 с.
11. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М.: КАНОН+: ОИ «Реабилитация», 2003. 397 с.
12. Grey J. Men are from Mars. Women from Venus / пер с англ. М.: София, 2008. 331 с.
