CC BY
44
© 2012
О. М. Лунцова
ТРАНСФОРМАЦИЯ БИНАРНЫХ ОППОЗИЦИЙ «ДРУЖБА — ВРАЖДА», ''FRIENDSIP — ENMITY'' В ГРАДУАЛЬНЫЕ (ОПЫТ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ)
В статье рассматриваются когнитивные категории дуальности и градуальности в рамках градуальной оппозиции. Исходя из данных ассоциативного эксперимента в своем исследовании, автор доказывает, что оппозиции «дружба — вражда», 'friendsip — enmity', традиционно считавшиеся бинарными в русском и английском языках, могут быть представлены и как градуальные.
Ключевые слова: дуальность, градуальность, дуальная оппозиция, градуальная оппозиция, ассоциативный эксперимент
Метод эксперимента, который изначально применялся в психолингвистике, в настоящее время широко используется в когнитивной лингвистике, лингвокуль-турологии (при исследовании концептов), что обусловлено общим антропоцентрическим направлением современной лингвистической науки. При проведении эксперимента все исследователи стремятся подтвердить или опровергнуть какую-либо гипотезу. В данном исследовании метод направленного ассоциативного эксперимента призван подтвердить предположение о том, что традиционно считавшиеся бинарными оппозиции «дружба — вражда» и "friendship — enmity'' можно рассматривать и как градуальные оппозиции.
Категория дуальности (или бинарности) достаточно широко представлена в научной литературе и имеет основательную методологическую базу. Вопрос градуальности (или градационности) в настоящее время продолжает находиться в стадии разработки. Наше исследование посвящено выявлению тесной взаимосвязи между обеими категориями, а также отдельному изучению градуальной оппозиции, актуализирующей потенции описываемого явления в большей степени по сравнению с дуальной, поскольку позволяет перейти от восприятия двухмерного образа к трехмерному и даже многомерному.
Вопросу бинарных оппозиций посвящено много научных исследований в разных областях гуманитарного знания. Существует длительная и богатая философская традиция, признающая бинарность структурообразующим принципом мышления и бытия человека. «Бинарные оппозиции <...> выступают необходимым фактором генезиса, функционирования и развития продуктивных форм человеческого бытия»1. В основе мироздания лежит закон единства и борьбы противоположностей (предложенный марксистско-ленинской философией), что можно наблюдать во всех проявлениях действительности. Наше мышление также определяется данным законом, подтверждение чему можно обнаружить в лингвистической семантике. Язык выступает в качестве орудия познания процессов мышления.
Лунцова Ольга Михайловна — кандидат филологических наук, доцент кафедры английского языка Магнитогорского государственного университета. E-mail: olga-luntsova@yandex.ru
1 Воробьева 2005, 8.
Именно в языке есть такое явление, как антонимы — слова, выражающие противоположности в языке и мышлении.
В современном языкознании «дуальность — это такой принцип восприятия и языкового отображения мира, в соответствии с которым действительность интерпретируется как единство антиномий, противоположностей»2. Данное диалектическое единство усматривается в «семантическом инварианте», объединяющем полярные члены оппозиции. Противоположность, лежащая в основе антонимии, есть различие внутри одной и той же сущности: легкий — тяжелый (вес), ближний — дальний (расстояние от чего-либо) и т.д.3 Однако, по замечанию М. В. Никитина, общее основание противоположных признаков нередко скрыто, затемнено их противоположностью, уступает в яркости противоположности и как бы перечеркнуто ею и поэтому не получает устоявшегося обозначения в языке. Сознание и язык могут задерживаться на уровне частного, более конкретного и испытывают затруднения в освоении общего, более абстрактного, целого4.
Если применить принцип диалектики к исследуемым полярным оппозициям «дружба — вражда» и "friendship — enmity'', можно сказать, что их родовое понятие (семантический инвариант) - отношения, основанные на приязни / неприязни друг к другу.
Изучение противоположностей в философии, как и в современном языкознании, не ограничивается лишь исследованием бинарных оппозиций. В связи с вопросами полярных противоположностей также рассматривается проблема граду-альности, которая расширяет взгляд на проблему оппозиций.
Любую форму дуализма следует рассматривать как часть более широкой трехчленной классификации. В логике противоположные (контрарные) понятия рассматриваются как несовместимые, между которыми возможно третье, среднее и которые не только отрицают друг друга, но и несут в себе нечто положительное. Например, понятия типа белый и черный не заполняют всего объема родового понятия цвет. Между ними логически возможно среднее понятие. Неправильно и недостаточно сказать, что белый — это просто не-черный, так как понятие белый не отграничивается от среднего понятия (светлый, серый, темный и т.д.)5. Таким образом, противоположности взаимопроницаемы, они способны переходить одна в другую в результате изменения качества (признака) предмета, который их характеризует.
Знаменитые типы оппозиций Н. С. Трубецкого для фонологических противопоставлений послужили развитию в языкознании не только темы дуальности, но и градуальности. Наряду с привативнымим (бинарными) и эквиполентными (равнозначными) оппозициями ученый выделял и градуальные (ступенчатые) оппозиции, члены которых отличаются различной степенью (или градацией) одного и того же признака6.
Современный исследователь Т. М. Николаева считает, что ментальные структуры человека можно описать в терминах тех же оппозиций. «То есть одни мыс-
2 Федяева 2003, 7.
3 Новиков 2001, 634.
4 Никитин 1996, 461.
5 Кондаков 1971, 422-424.
6 Трубецкой 2000, 80.
лят (или экстраполируют свои мысли) бинарными оппозициями, другие — градуальными <.. .> "Кто не с нами — тот против нас" — привативная оппозиция. "Более или менее"-мышление — градуальная оппозиция. "Красные — Белые" — эквиполентная. Однако эквиполентные, как правило, тяготеют к привативным»7. Согласно Т. М. Николаевой, дуальное мышление относится к более архаичному этапу сознания. Эволюция языка и человеческой ментальности — движение от дуальной модели к градуальной8.
Э. Сепир в своих семантических исследованиях градуирования писал, что градуирование как психологический процесс предшествует измерению и счету, компаративы в сознании говорящего первичны по отношению к своим абсолютам, языковое употребление склонно отталкиваться от градуированных понятий9.
Градуальность (как и дуальность) относится к разряду универсальных когнитивных категорий и является объектом не только гуманитарных наук, но и естественных. Более точное определение человечеством меры вещей, признаков, действий и связей явлений ведет к углублению понятия места и значимости градуальных отношений в различных областях знаний. В качестве примера неязыковой градационной схемы можно привести математическую систему координат Декарта, в центре которой находится точка отсчета — ноль, а по осям абсцисс и ординат располагаются шкалы, имеющие положительные и отрицательные цифровые показатели. Другой пример — температурные шкалы Цельсия, Фаренгейта, Кельвина и др. Единый принцип построения этих шкал свидетельствует об универсальности градуирования как свойства мышления человека.
Учитывая все особенности категорий дуальности и градуальности как свойства мышления, мы полагаем, что градуальная система категоризации не противостоит дуальной, а дополняет ее и, следовательно, может рассматриваться в системе градуальной оппозиции.
Предлагаемый градуальный подход к рассмотрению оппозиций «дружба — вражда» и ''friendship — enmity'' допускает существование среднего звена. Хотя промежуточное звено тернарной оппозиции выполняет функцию нормы на градационной шкале, относительно которой происходит деление общества на положительную и отрицательную зоны, аксиологическое понятие нормы в языке — явление достаточно сложно вычленимое, поскольку не имеет абсолютно фиксированного положения на градационной шкале. Норма не всегда занимает строго нулевую отметку. В зависимости от субъекта оценки она может распространяться в положительную и отрицательную области градационной шкалы. Необходимость введения среднего понятия вызвана чрезмерной категоричностью деления всего социума на друзей и врагов, поскольку оно не отражает всего спектра эмоциональных настроений и отношений, существующих в обществе. Иными словами, мир делится не только на друзей и врагов, и мы не состоим во враждебных отношениях со всеми, с кем мы не связаны узами дружбы. Отношения в социуме могут быть также прохладными, нейтрально-безразличными, благожелательными, приятельскими, и не всегда обязательно крайне дружественными или враждебными.
7 Николаева 2000, 119.
8 Николаева 2000, 123.
9 Сепир 1985, 43-47.
С целью доказательства данного предположения русско- и англоговорящие испытуемые участвовали в направленном ассоциативном эксперименте, в котором им было предложено написать слово(а) и / или выражение(я) между словами «друг» и «враг», «дружба» и «вражда», 'friend' и 'enemy', 'friendship' и 'enmity'10.
Результаты данного эксперимента с носителями русского языка:
а) ДРУГ 100 — приятель 26 (10,4 %), товарищ 25 (10 %), знакомый 29 (11,7 %), родственник 3 (1,2 %), сокурсник/сотрудник 8 (3,2 %), компаньон 1 (0,4 %), союзник 2 (0,8 %), посредник 3 (1,2 %), сосед 4 (1,6 %), посторонний/незнакомый человек 9 (3,6 %) — неприятный человек 6 (2,4 %), обидчик 4 (1,6 %), соперник 24 (9,7 %), недруг/неприятель 26 (10,5 %), оппонент 19 (7,7 %), противник 23 (9,3 %), недоброжелатель 14 (5,6 %), предатель 10 (4 %), чужой 9 (3,6 %), агрессор 3 (1,2 %) - ВРАГ
248 + 20 + 12 + 0
б) ДРУЖБА 100 — приятельство 17 (8,8 %), знакомство 15 (7,8 %), товарищество 4 (2,1 %), доверие 8 (4,1 %), привязанность 7 (3,6 %), симпатия 5 (2,6 %), мирные отношения 5 (2,6 %), теплые отношения 4 (2,1 %), хорошие отношения 4 (2,1 %), содружество 3 (1,6 %), братство 2 (1 %), деловые отношения 7 (3,6 %), отношения типа «привет — пока!» 1 (0,5 %), нейтральные отношения 10 (5,2 %) — равнодушие 8 (4,2 %), соперничество 16 (8,3 %), плохие отношения 13 (6,8 %), недоверие 11 (5,7 %), вероломство 1 (0,5 %), неприязнь 20 (10,4 %), пакостничество 1 (0,5 %), зависть 8 (4,2 %), озлобление 3 (1,6 %), ненависть 19 (9,9 %) - ВРАЖДА
192 + 24 + 12 + 2
Данные эксперимента показывают, что оппозиции «друг — враг» и «дружба — вражда» в языковом сознании большинства носителей русского языка могут мыслиться как градуальные (отказы от выполнения данного задания составляют 12 % от общего числа опрошенных).
Количество слов-реакций с положительной оценкой на стимул друг — враг составляет 44,4 %, на стимул дружба — вражда — 47,9 %, а с отрицательной — 55,6 % и 52,1 % соответственно.
Реакции на стимул дружба — вражда можно разделить на несколько групп по следующим семантических основаниям:
1) эмоции и чувства (всего — 46,4 %):
дружба — доверие 8 (4,1 %), привязанность 7 (3,6 %), симпатия 5 (2,6 %) — равнодушие 8 (4,2 %) — недоверие 11 (5,7 %), неприязнь 20 (10,4 %), зависть 8 (4,2 %), озлобление 3 (1,6 %), ненависть 19 (9,9 %) - вражда;
2) взаимоотношения (всего — 52,6 %о):
дружба — приятельство 17 (8,8 %), знакомство 15 (7,8 %), товарищество 4 (2,1 %), мирные отношения 5 (2,6 %), теплые отношения 4 (2,1 %), хорошие отношения 4 (2,1 %), содружество 3 (1,6 %), братство 2 (1 %), деловые отношения 7 (3,6 %), отношения типа «привет — пока!» 1 (0,5 %), нейтральные отношения 10 (5,2 %) — соперничество 16 (8,3 %), плохие отношения 13 (6,8 %) — вражда;
3) действие, событие (всего — 1 %о):
дружба — вероломство (0,5 %), пакостничество (0,5 %) - вражда.
10 Лунцова 2011, 169, 171.
Результаты направленного ассоциативного эксперимента с носителями английского языка по выявлению градуального характера отношений оппозиций с крайними членами ''friend — enemy'' и "friendship — enmity'' представлены следующим образом:
1. FRIEND 84 — acquaintance 27 (15,2 %), closest acquaintance 1 (0,6 %), fellow 7 (4,2 %), chum 5 (3 %), buddy 6 (3,6 %), pal 5 (3 %), companion 15 (9 %), ally 7 (4,2 %), lover 1 (0,6 %) — unfriendly person 24 (13,5 %), former friend 12 (6,7 %), irritating person 7 (4,2 %), resentful person 11 (6,2 %), hostile person 31 (17,4 %), hostile
8 (4,7 %), aggressor 5 (3 %), foe 7 (4,2 %) — ENEMY
178 + 17 + 7 + 2
2. FRIENDSHIP 84 — friendliness 18 (10,8 %), closeness 4 (2,4 %), respect 7 (4,2 %), mutual respect 1 (0,6 %), benevolence 3 (1,8 %), acquaintanceship 20 (12 %), fellowship 2 (1,2 %), trust 5 (3 %), neighbourliness 10 (6 %), tolerance 11 (6,6 %) - unfriendliness 21 (12,6 %), intolerance 8 (4,8 %), unneighbourliness 9 (5,4 %), argument 10 (6 %), disagreement 6 (3,6 %), distrust 6 (3,6 %), betrayal 12 (7,2 %), anger 1 (0,6), hatred 12 (6,7 %) — ENMITY
166 + 19 + 7 + 2
Полученные данные эксперимента показывают, что оппозиции 'friend — enemy' и "friendship — enmity'' в языковом сознании большинства носителей английского языка могут мыслиться как градуальные (отказы от выполнения данного задания составляют 8,3 % от общего числа опрошенных).
Количество слов-реакций с положительной оценкой на стимул 'friend — enemy' составляет 42 %, на стимул ''friendship — enmity'' — 49 %, а с отрицательной — 58 % и 51 % соответственно.
Реакции на стимул friendship - enmity можно разделить на несколько групп по следующим семантических основаниям:
1) эмоции и чувства (всего ~ 70 %):
friendship — friendliness 18 (10,8 %), closeness 4 (2,4 %), respect 7 (4,2 %), mutual respect 1 (0,6 %), benevolence 3 (1,8 %), trust 5 (3 %), neighbourliness 10 (6 %), tolerance 11 (6,6 %), unfriendliness 21 (12,6 %), intolerance 8 (4,8 %), unneighbourliness
9 (5,4 %), distrust 6 (3,6 %), anger 1 (0,6), hatred 12 (6,7 %) — enmity;
2) взаимоотношения (всего ~ 14 %o):
friendship — mutual respect 1 (0,6 %), acquaintanceship 20 (12 %), fellowship 2 (1,2 %) — enmity;
3) действие, событие (всего ~ 16 %o):
friendship — argument 10 (6 %), disagreement 6 (3,6 %), betrayal 12 (7,2 %) — hostility / enmity.
Сопоставление результатов данного эксперимента с носителями русского и английского языков выявляет как сходные, так и различные черты. Оппозиции «друг — враг» и «дружба - вражда», 'friend — enemy' и ''friendship — enmity'' в языковом сознании большинства носителей русского и английского языков могут мыслиться как градуальные (отказы от выполнения данного задания составляют 12 % русскоговорящих и 8,3 % англоговорящих от общего числа испытуемых в каждой языковой группе).
В английском языковом сознании, согласно эксперименту, количество слов-реакций с положительной оценкой на стимул friend — enemy составляет 42 %,
на стимул friendship — enmity — 49 %, а с отрицательной — 58 % и 51 % соответственно. В русском языковом сознании количество слов-реакций с положительной оценкой на стимул друг — враг составляет 44,4 %, на стимул дружба — вражда — 47,9 %, а с отрицательной — 55,6 % и 52,1 % соответственно. Таким образом, ко -личество слов-реакций с отрицательной оценкой, данных представителями обоих языков, преобладает, что в очередной раз доказывает положение о том, что человек более остро реагирует на негативные явления действительности и более тонко дифференцирует их в языке.
Реакции на стимулы дружба — вражда в русском языке и friendship — enmity в английском языке удалось разделить на три группы по сходным семантическим основаниям: эмоции и чувства, взаимоотношения, действие, событие. Однако количественное распределение реакций в трех группах в каждом языке обнаруживает существенные различия, отраженные в следующей таблице:
Таблица 1
Русское языковое сознание английское языковое сознание
эмоции и чувства 46,4 % ~70 %
взаимоотношения 52,6 % ~ 14 %
действие, событие 1 % ~16 %
Согласно данным, приведенным в таблице, в русском языковом сознании преобладающим ассоциатом оппозиции «дружба — вражда» является взаимоотношения. За ним с незначительным отрывом следует признак эмоции и чувства. Признак действие, событие составляет всего 1 % всех реакций. Ведущим семантическим признаком оппозиции ''friendship — enmity'' в английском языковом сознании является эмоции и чувства. Семантические признаки взаимоотношения и действие, событие имеют близкие количественные показатели.
Таким образом, данный эксперимент не только доказывает то, что оппозиции «дружба — вражда» и ''friendship — enmity''можно рассматривать как градуальные, но и выявляет некоторые семантические основания для образования более, чем одной градуальной оппозиции с крайними членами «дружба — вражда» и ''friendship — enmity''.
ЛИТЕРАТУРА
ВоробьеваЕ. Ю. 2005: Бинарность и ее архетипические основания: автореф. дис. ... канд. философ. наук. Омск
Кондаков Н. И. 1971: Логический словарь. М.
Лунцова О. М. 2011: Градиент-концепт «дружба — мир — вражда» (на материале лексики и фразеологии). Магнитогорск.
Никитин М. В. 1996: Курс лингвистической семантики. СПб
Николаева Т. М. 2000: Речевые, коммуникативные и ментальные стереотипы: социолингвистическая дистрибуция // Язык как средство трансляции культуры. М.
Новиков Л. А. 2001: Избранные труды: в 2 т. Т.1. Проблемы языкового значения. М.
Сепир Э. 1985: Градуирование: семантическое исследование // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая прагматика. Вып. 16. М.
Трубецкой Н. С. 2000: Основы фонологии. М.
Федяева Н. Д. 2003: Языковой образ среднего человека в аспекте когнитивных категорий градуальности, дуальности, оценки, нормы (на лексическом и текстовом материале современного русского языка): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул.
TRANSFORMATION OF BINARY OPPOSITION "FIRENDSHIP — ENMITY'' INTO GRADUAL OPPOSITION (BASED ON EXPERIMENT DATA)
O. M. Luntsova
The article deals with such concepts as duality, gradation, and gradual opposition. Association test data prove that the opposition "friendship — enmity'' (traditionally thought of as binary both in Russian and English) can be considered as a gradual opposition.
Key words: duality, gradation, binary opposition, gradual opposition, association test
© 2012
Е. Г. Ерохина
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛЕКСИЧЕСКИХ МАРКЕРОВ НЕДОСТОВЕРНОЙ ИНФОРМАЦИИ В ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНЫХ СТРАТЕГИЯХ ИСТОРИЧЕСКОГО ТЕКСТА
В статье рассматриваются способы отражения недостоверных фактов в историческом сюжетном тексте. Авторское отношение к описываемому определяет стратегию сообщения сведений, не имеющих статуса подлинных. Внимание сконцентрировано на употреблении авторами лексических маркеров лжи, обмана и слухов, что позволяет раскрыть информативную структуру повествования.
Ключевые слова: лексический маркер, семантическое поле, стратегия, факт, слух, клевета
В корпус основных задач исторического текста входят сохранение и передача знаний о прошлом, а также адекватная интерпретация описываемого участка действительности1. Решению этих задач посвящены многие работы по исторической эпистемологии, в числе которых исследования П. Рикёра, Ф. Р. Анкерсмита, П. Вена, А. Мегилла, Р. Арона и др.
Общая для всех этих исследователей мысль о том, что история занимает пограничную позицию между наукой и литературой, стала предпосылкой нашей работы. В отличие от художественного текста, историография претендует на правдивость своего повествования: «История — это рассказ о подлинных событиях.
Ерохина Елена Геннадьевна — аспирант кафедры русского языка и методики Московского гуманитарного педагогического института. Е-шаД: corcordium@mail.ru.
1 Анкерсмит 2009, 10.
