CC BY
73
З.Ф. САЛАХУТДИНОВА
ТАТАРСКО-МОНГОЛЬСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ В УСТАРЕВШЕЙ ЛЕКСИКЕ (на материале исторического романа Вахита Имамова «Казанская крепость»)
Ключевые слова: устаревшая лексика, историко-генетический пласт, татарско-монгольские лексические параллели, стилистическая роль.
Выявлен корпус татарско-монгольских параллелей в устаревшей лексике, использованной в текстовом поле исторического произведения татарского писателя В. Имамова «Казанская крепость». Выяснены и уточнены этимологические характеристики и семантические структуры данных слов, в том числе и тех, которые не зафиксированы в толковых словарях татарского языка. Все это подтверждено текстовым и лексикографическим материалом. Определена их стилистическая роль в создании исторического колорита произведения.
Z.F. SALAKHUTDINOVA THE TATAR-MONGOLIAN PARALLELS IN THE OUT-OF-DATE VOCABULARY (on a material of the historical novel of Vahit Imamov «The Kazan fortress»)
Key words: the out-of-date vocabulary, historical-genetic layers, the Tatar-Mongolian parallels, a stylistic role.
In this article the case of the Tatar-Mongolian parallels in the out-of-date vocabulary used in a text field of the historical novel of the Tatar writer Vahit Imamov «The Kazan Fortress» comes to light. Etymological characteristics and semantic structures of the given words, including those, which are not fixed in explanatory dictionaries of the Tatar language are found out and specified. All this is proved by means of a text and lexicographic material. Here their stylistic role in creation of historical colour of the work is defined as well.
Устаревшие слова занимают специфическое место в лексической системе татарского языка. Их появление обусловливается возрастающими лингвистическими потребностями носителей языка и объясняется как внутренними закономерностями развития лексической системы языка, так и некоторыми факторами общественно-социального и экстралингвистического порядка.
Современной лингвистике свойственно пристальное внимание к особенностям, способам и статистическим характеристикам функционирования отдельных языковых единиц или пластов лексики (в том числе устаревшей) в художественных текстах.
Актуальность темы обусловлена, во-первых, тем, что современная этнокультурная ситуация требует ознакомления широкого круга читателей с лингвистическим прошлым татарского народа, чему, несомненно, способствовало бы чтение татарских исторических произведений; во-вторых, необходимостью многоаспектного описания татарско-монгольских лексических параллелей, использованных в текстовом поле современных татарских исторических произведений.
Устаревшие слова в текстовом поле исторических произведений Вахита Имамова не исследовались, хотя как особый пласт татарской лексики устаревшие слова рассмотрены в работах таких авторов, как Г.Х. Ахатов, Р.А. Юсупов, Ф.С. Сафиуллина, Р.Г. Ахматьянов, В.Х. Хаков, Ф.С. Хакимзянов и др.
Целью статьи является комплексное описание этимологических и семантических характеристик татарско-монгольских лексических параллелей, использованных в современном историческом романе татарского писателя Вахита Имамова «Казан дастаны (Казанская крепость)».
В данном произведении впервые в татарской литературе освещается основание Казани и с помощью устаревшей лексики создается исторический колорит романа, реально отражается описываемая эпоха.
Как показывает анализ фактического материала, в лексическом составе романа с наибольшей частотностью употребляются татарско-монгольские лексические параллели.
Исследователи тюркских и монгольских языков датируют проникновение монголизмов в тюркскую лексику не ранее XIII в. - время, когда образовалась монгольская империя, впоследствии Золотая Орда. Характерной особенностью в изучении историко-генетического пласта монголизмов в татарском и общетюркских языках является то, что лингвисты весьма неясно говорят о заимствованной монгольской лексике в тюркских языках, предпочитая некое неопределенное выражение о языковых параллелях. Среди устаревшей лексики, использованной в романе, мы постарались выделить наиболее бесспорные или признаваемые большинством тюркологов тюрко-монгольские параллели: баhадир -баатур, багатур; ирэвел - эрагул; кын - кул, куни; мэргэн - мерген; оран - оруиго; тархан - дархан; тирмэ - тэрм; темэн - тYмэн; чирY - чериг... [3; 6; 10; 11].
Баhадир «богатырь». В старотатарский язык слово баhадир, баhадур заимствовано из персидского языка: баhадир «батыр, п8hлеван» (отсюда рус. богатырь «баhадир»). В персидский язык эта лексема введена из монгольского языка баатур, багатур «бик йерэкле кеше, юлбашчы ир-егет», основой которого является заимствованное слово из тибетского баиа «герой» [2, с. 37]. В толковом словаре татарского языка зафиксировано два значения слова баиадир: 1) п8hлев8н, батыр (богатырь, герой); 2) бик зур h8м нык, бик куэтле (мощный, очень сильный, могущественный). В романе это слово употреблено в значении «богатырь». «Урыс баhадиры кулына тэртэ чаклы юан свцге тоткан, билендэ кылычы, хэнж,эре бар» [5, с. 105] (Русский богатырь держит в руках толстенное копье, на поясе меч и кинжал).
Ирэвел «авангард, разведчик». В древнетюркском и монгольском языках употреблялось слово эрагул в значении «бергэ-бер сугышырга сайланган су-гышчы (воин передового отряда)», которое образовано от корня эрэ «бергэ-бер сугышу (биться один на один)» [2, с. 78]. В толковом словаре татарского языка слово иравыл отмечено в значении «алдан бара торган гаскэр; авангард» [7, с. 405]. «...Ашлы каласына ж,итэргэ ара ку.п калмады, иравыл йвзлэрен квчэйтергэ кирэк» [5, с.172] («...До города Ошеля осталось совсем немного, надо усилить сотни авангарда»).
Кын «ноны, футляр». Общетюркское слово кын, кыны образовано от древнетюркского слова киыны «кыны», чув. йана, йене «кыны», якут, ткм. кыын «кыны», древн. монг. кул, куни «кыны» [2, с. 134]. В толковом словаре татарского языка слово кын отмечено в значении «кылыч, хэн^эр кебек кораллар ечен са-выт, футляр (футляр для оружия)» [8, с. 223]. «Мвхэммэт хэнж,эрен кыныннан алып ж,иц эченэ яшерергэ мэщбYP булды, аннан гына ишек сакчысына дэште...» [5, с. 35] (Мухаммед был вынужден вытащить кинжал из ножен и припрятать в рукаве и только после этого позвал стражника...).
Мэргэн «меткий стрелок, снайпер». Общетюркское слово мэргэн, мерген > мар. марган, мардан, чув. меркен, мерккен, миркен «мэргэн», монг., тунгус., мэргэн «мэргэн, акыллы батыр, уйчан, уйчанлык, намуслы», башк. мэргэн, уйг. мэргэн, казак., к.к., турк., алт., тув. мэргэн, хакас мирген «тез атучы; оста, ^итди батыр», монг., бурят мерген, мэргэн «акыллы кеше, кабилэ башлыгы, баш кеше», тат., башк. мэрэй «мишень», алт., тув. мерге «сага - мэрэйгэ бэрэ торган таяк» [1, с. 149-151]. «Ашлы эмире Сэлман илле мэргэне белэн килеп щитэ» [5, с. 5] (Эмир Салман из Ошеля прибудет с полусотней лучников).
Оран «боевой клич, призыв к походу», - башк. оран, алт., кк., чагат., древнетюрк. ран, уран «оран, пароль», монг. оруцго, тибет. гопдо «байрак, флаг»...). Исследователи предполагают, что русское хоругвь «байрак, флаг»
также образовано от древнетюркского ьорунго, оруцго «байрак (знамя) » [2, с. 155]. В толковом словаре татарского языка оран зафиксировано в значении «призыв к бою» и отмечено как устаревшее слово [8, с. 474]. «...Оран салы-гыз. Бердэм чигенэбез» [5, с.137] (...Огласите. Отступаем все).
Тархан «тархан; свободный, никому не подчиняющийся» - древнетюрк. тархан, таркан «тархан, салым ^ыючы (собирающий оброк, подать)» древ. ирани. їагхип «тархан», китай. іабхап «узе идарэ итуче хан (хан, правитель)», монг. дархан «тимерче (кузнец)» (в то время кузнецы были освобождены от оброка). В древних памятниках встречается титул тарка, таркачы. Но это слово не связано со словом тархан. Встречается старотат. слово таркачы, монг. дарукачы «правитель, глава области». Слово тархан употребляется и в татарском диалекте в значении «тархан киту - ^эелеп, иркенлэп утыру» [4, с. 289]. В толковом словаре татарского языка зафиксировано четыре значения слова тархан: 1) ханга буйсынучы булып саналган, лэкин ача ясак тулэми торган вассал, салымнардан азат булган феодал, ханныч урынбасары, кичэшчесе (независимый вассал, советчик и помощник хана); 2) кумэк уенны башлап ^ибэруче (человек, первым начинающий игру); 3) Мэскэу патшалы-гында hэм ХіХ гасырга кадэр рус империясендэ татар-башкорт морзаларына бирелгэн рэсми титул (чин); 4) ХУІІІ-ХіХ гасырларда башкорт ^ирлэрендэ уз белдеге белэн килеп утырган hэм рэсми ясак тулэми торган крестьян (крестьянин, который официально не платит дань [9, с. 50]. В исследуемом нами историческом романе слово тархан использовано писателем в значении «независимый вассал, советчик, помощник хана». «АкбYлэк калачыгы вилаять чи-гендэ, аныц хущасы Арыслан бэк кубесенчэ, карт каен кэYCэлэре астына поскан ж,илэк Yсентелэре, абагалар кебек, йэ хэзер яубашларына, йэ аймык тарханнарына ышыкланыбрак яшэргэ тырыша иде» [5, с. 45] (Городок Ак-буляк стоял на самом краю владений. Правитель же его Арслан бек стремился, в основном, жить под прикрытием хазарских воевод или кимакских тарханов, как папоротник да земляника тянется под защиту берез).
Тирмэ «юрта» - башк., к.к. тирмэ, тув. терме, тербе, монг., калм. тэрм, куман. тэрмэ «тирмэ, хатын-кыз булмэсе (комната для женщин)». Слово тирмэ возможно образовано от слова тир^ «^ыю, тезу (собрать, строить)» (т.е., тирмэ йорт «^ыйма йорт (складная юрта)». В алт. тэр - «^ыю», тэргэ -«юлга ^ыенып, бетен кирэк-яракны барлау», рус. терем < тк. тэр-им «кыз тирмэсе (юрта девушки)» [2, с. 202-203]. В толковом словаре татарского языка слово тирмэ зафиксировано в значении «войлочное жилище тюркского и монгольского народов, приспособленное для передвижения» [9, с. 104]. Исследуя слово тирмэ, А.К. Тимергалин указывает виды такого жилища: 1) урман сунарчысыныч куышы (шалаш лесного охотника); 2) тире белэн ябылган тирмэ (юрта, покрытая шкурой); 3) киез белэн капланган hэм сутелми торган тирмэ (нескладывающаяся войлочная юрта); 4) хэзерге сутелмэле тирмэ (современная складывающаяся юрта); 5) агачтан эшлэнгэн тирмэ (юрта из дерева) [10, с. 3]. В романе слово тирмэ использовано в прямом значении «войлочное жилище тюркского и монгольского народов, приспособленное для передвижения» и в переносном значении «булава»: «Безгэ Y3 ханыбыз белэн аерым тирмэ корып яшэY кулайрак» [5, с. 34] (Нам удобней жить отдельным шатром, со своим ханом). «Без син корган тирмэ каршында баш ияргэ эзер» [5, с. 36] (Мы готовы преклонить головы пред твоей булавой).
Темэн «десять тысяч». В общетюрк., монг., эвенк. тYмэн «ун меч (десять тысяч)». В толковом словаре татарского языка слово темэн зафиксировано в нескольких значениях: 1) ун меч; 2) бик куп; 3) ун меч кешелек гаскэр; 4) ун меч кешелек гаскэр бирергэ тиешле булган елкэ; 5) уз карамагында йез авыл
булган шэhэр [3, с. 250]. В романе слово темэн использовано в значении «ун меч кешелек гаскэр (тысячное войско)»: «Тимер-Меэмин твмэннэре килсэ, сездэн нинди ж,ину емет итеп булсын?» [5, с. 166] (Чего от вас ждать, если на нас нападут тьмы Тимур-Муэмина).
Использование писателем этих лексем объясняется тем, что в историческом романе «Казан дастаны (Казанская крепость)» речь идет о событиях минувших лет, событиях тысячелетней давности. Умелое употребление татарско-монгольских лексических параллелей, как в речи персонажей, так и в авторской речи, является для В. Имамова одним из наиболее художественно оправданных и эффективных приемов исторической стилизации. Именно такое функционирование речевых средств было характерно для изображаемой писателем исторической эпохи. Вместе с тем в результате такой стилизации создается ощущение близкого к событиям и героям романа, авторского мастерства В. Имамова, в полной степени обладающего языковыми навыками изображаемого периода. Благодаря этому языковому приему эпоха раскрывается как бы изнутри, с точки мироощущения и психологии ее современников.
Обобщая вышесказанное, можно констатировать следующее: использование татарско-монгольских лексических параллелей Вахитом Имамовым по-лифункционально. Во-первых, это прием стилизации и языковой выразительности; во-вторых, использование автором таких устаревших слов дает дополнительную познавательную информацию; в-третьих, этот прием вызывает интерес к тексту и приглашает читателя обратиться к различным словарям, т.е. совершенствует языковую компетенцию читателей. Особо следует подчеркнуть тот факт, что использование татарско-монгольских лексических параллелей в тексте романа В. Имамова говорит о серьезной филологической подготовленности автора с точки зрения его знаний особенностей употребления данного историко-генетического пласта устаревшей лексики.
Литература и источники
1. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г. Ахметьянов. М.: Наука, 1989. 153 с.
2. Эхмэтьянов Р.Г. Татар теленеч кыскача этимологик сузлеге / Р.Г. Эхмэтьянов. Казан: Тат. кит. нэшр., 2001. 227 б.
3. Эхмэтьянов Р.Г. Татар терминологиясенеч тарихи чыганаклары / Р.Г. Эхмэтьянов. Казан: Тат. кит. нэшр., 2003. 174 б.
4. Баязитова Ф.С. Татар теленеч диалектологик сузлеге / Ф.С. Баязитова, Д.Б. Рамазанова, З.Р. Садыйкова, Т.Х. Хэйретдинова. Казан: Тат. кит. нэшр., 1993. 459 б.
5. Имамов В.Ш. Казан дастаны / В.Ш. Имамов. Казан: Тат. кит. нэшр., 2005. 239 б.
6. Нуриева А.Х. Татар теле тарихыннан материаллар: Лексикология, морфология / А.Х. Нуриева. Казан: Казан ун-ты нэшр., 1975. 97 б.
7. Татар теленеч ачлатмалы сузлеге. 3 томда. Казан: Тат. кит. нэшр., 1977. I том. 475 б.
8. Татар теленеч ачлатмалы сузлеге. 3 томда. Казан: Тат. кит. нэшр., 1979. II том. 726 б.
9. Татар теленеч ачлатмалы сузлеге. 3 томда. Казан: Тат. кит. нэшр., 1981. III том. 832 б.
10. Тимергалин А.К. Милият сузлеге / А.К. Тимергалин // Фэн Иэм тел. 2003. № 3. 3-9 б.
11. Хаков В.Х. Тел - тарих кезгесе / В.Х. Хаков. Казан: Тат. кит. нэшр., 2003. 295 б.
САЛАХУТДИНОВА ЗИФА ФАНИЛОВНА родилась в 1963 г. Окончила Елабужский государственный педагогический институт. Старший преподаватель кафедры татарского языка и методики его преподавания Набережночелнинского государственного педагогического института Республики Татарстан. Область научных интересов - лексические особенности произведений татарского писателя В. Имамова. Автор 30 научных работ.
