CC BY
135
УДК 81'373.612
Н.Н. Щербакова
Омский государственный педагогический университет
СУЖЕНИЕ И РАСШИРЕНИЕ ЗНАЧЕНИЯ КАК РАЗНОВИДНОСТИ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ДЕРИВАЦИИ РУССКОЙ ПРОСТОРЕЧНОЙ ЛЕКСИКИ XVIII в.
В статье дана оригинальная авторская методика описания способов семантической деривации в соотношении с терминологией морфемного словообразования.
Ключевые слова: семантическая деривация, сужение значения слова, расширение значения слова, просторечие XVIII в.
Словообразовательный ярус языка традиционно относят к грамматике, однако на самом деле он занимает пограничное положение. С одной стороны, образование нового слова связано с использованием различных формальных средств, что особенно очевидно в случае морфемной деривации, а с другой стороны, анализ новой единицы, возникающей в результате акта деривации, не может игнорировать проблему соотношения значений мотивирующего и мотивированного слова. В связи с этим в отечественном языкознании сложилось два подхода к изучению словообразовательных особенностей языковых единиц: собственно грамматический и лексикологический [1, с. 180-182]. Первый из названных подходов акцентирует внимание на описании словообразовательных типов, второй предполагает выделение типичных для какой-либо лексико-семантической или тематической группы слов аффиксов, словообразовательный тип при этом может и не учитываться. Такой подход предлагается, например, в известной работе Г.П. Князьковой «Русское просторечие XVIII в.», где указание словообразовательных примет просторечной лексики содержит единицы, образованные по разным словообразовательным типам. Так, в перечне слов зубак, плешак, мастак, здоровяк, простак и т.д. явно обнаруживаются два словообразовательных типа [2, с. 94]. Часть слов образуется от основ существительных (зубак, плешак, мастак, простак, русак, рыжак), а другие - от основ прилагательных. Автор объединяет эти слова в одну группу на основании общности аффиксальной морфемы (суффикса -ак), и это объединение не вызывает возражений, поскольку именно данная морфема является показателем сниженной стилистической характеристики группы слов.
Взаимосвязь семантики и структуры в процессе образования новой единицы языка носит последовательный, повторяющийся характер. Как известно, словарный запас языка пополняется как за счет использования формальных средств, так и за счет изменения семантической структуры слов, аффиксы при этом не используются. В последнем случае образуются единицы, которые не входят в сферу исследования традиционного словообразования. Показательно в этом отношении, например, высказывание Е.А. Земской [3, с. 171] о том, что семантические переносы создают «не особые слова, а особые значения слова, так что нет основания считать такие переносы способом словообразования. Изучение подобных явлений -задача лексической семантики». Однако, как представляется, подобный подход не только обедняет представления о способах словопроизводства в языке, но и противоречит диалектике формы и содержания в процессе деривации. Кроме того, в этом случае возникают серьезные проблемы с определением способа словопроизводства таких словоформ, как ножка (стола), шляпка (гриба), ручка (двери) и пр. Совершенно очевидна их формальная производ-ность и в то же время метафоричность. Если использовать исключительно грамматический подход к анализу подобных наименований, то их следует исключить из поля словообразования, а между тем очевидно, что здесь наблюдается взаимодействие морфемной и семантической деривации.
Непризнание семантической деривации как явления словообразовательной системы языка в подобных случаях, впрочем, и объяснимо, и логично: признание неизбежно влечёт за собой проблему определения статуса производной единицы. Другими словами, трудно ответить на вопрос, что возникает в результате семантической деривации - новое слово или всё-таки новое значение слова? По этому поводу в отечественной лингвистике нет единого мнения. Традиционно считается, что слово может обладать несколькими значениями, но есть и полярная точка зрения, представители которой считают, что в русском языке полисемии нет, а все лексико-семантические варианты слова нужно считать омонимами [4]. При всей необычности этого утверждения оно является развитием тех соображений, которые высказывались в работах А.А. Потебни [5] и Л.В. Щербы [6]. Данная точка зрения подтверждается и современными исследованиями, выполненными в русле антропоцентрической парадигмы. Так, А.А. Залевская убедительно доказывает, что именно такое представление о тождестве слова представлено в ментальном лексиконе человека [7]. В связи с вышесказанным представляется возможным рассмотреть факты семантической деривации сквозь призму традиционного морфемного словообразования. Этот подход позволяет описать механизмы изменения слова, превращение его в новую языковую единицу.
Для анализа видов семантической деривации вполне можно воспользоваться таким достижением теории словообразования, как описание словообразовательного типа, в частности, такими его компонентами, как мотивирующая база и формант. Рассмотрим это на примере просторечных производных слов русского языка XVIII в. Сразу же отметим, что термин «просторечие» применительно к названному этапу в истории русского языка серьезно отличается от его современного содержания. Если сейчас просторечие - это речь малообразованного населения, содержащая единицы, не имеющие территориальной закреплённости, то в XVIII в. просторечие было противопоставлено красноречию, т.е. это была обычная, «простая», не украшенная речь, а потому в состав просторечия нередко попадали слова, называвшие, например, бытовые реалии (например, кочан, лунка и пр.).
Анализ просторечных образований, возникших за счет сужения или расширения семантического объема слова, показывает, что в качестве мотивирующей базы используется тот макрокомпонент значения, который в лингвистике принято называть эмпирическим или денотативным, это так называемый «идеальный денотат» [8]. По наблюдениям Л.М. Васильева, «это результат конкретного понятийного и образно-чувственного мышления, отражающего действительность одновременно в форме понятий и представлений (ср. слова типа дуб, дом, лес, сладкий, красный, сидеть, спать)». В ментальном лексиконе индивида информация о денотате содержит две части: интенсионал, отражённый в языковом значении, и имплика-ционал, представляющий собой семантический потенциал слова [9, с. 84-91]. В процессе создания новой единицы происходит семантический сдвиг, связанный с актуализацией какого-либо компонента значения. Этот семантический сдвиг играет роль форманта, т.е. средства, при помощи которого и создается новая единица. При сужении значения происходит актуализация какого-либо компонента импликационала. Более половины дериватов, созданных путем сужения семантического объёма, - это глаголы, среди которых наблюдается несколько единиц, связанных с обозначением процесса говорения:
вякать - «говорить пустое, глупое», ср. вякать - «болтать, говорить» (САР1, т. 1, с. 1135; СлРЯ XVIII, т. 5, с. 75—76); в данном случае актуализируется компонент важности сообщаемой информации;
бубенить - «распространять повсюду какие-л. сведения», сужение обнаруживается при соотнесении с первичным значением глагола: бубенить - «говорить» (СлРЯ XVIII, т. 2, с. 152)1; в данном случае актуализируется такой компонент интенсионала, как цель говорения;
насказать - «оговорить, оклеветать кого-л.», ср. насказать - «наговорить много чего-л., сообщить, рассказать о многом» (СлРЯ XVIII, т. 14, с. 45); в данном случае также актуализируется цель говорения.
Актуализация компонента цели характерна также и для глаголов других тематических групп, например, глаголов движения или глаголов, характеризующих взаимоотношения людей:
гулять - «разбойничать», ср. гулять - «скитаться, бродяжничать» (СлРЯ XVIII, т. 6,
с. 12);
ластить - «льстить,заискивать, угодничать перед кем-л.», ср. ластить - «проявлять ласку, нежность, ласкаться друг к другу или к кому-л.» (СлРЯ XVIII, т. 11, с. 124); драть - «пороть, сечь», ср. драть - «терзать» (СлРЯ XVIII, т. 6, с. 252-253). Сужение значения наблюдается также в именных производных:
девка - «служанка», «публичная женщина», ср. девка - «девица» (САР , т. 2, с. 310; СлРЯ XVIII, т. 6, с. 66);
детина - «слуга», ср. детина - «молодой человек, юноша; молодой мужчина» (СлРЯ XVIII, т. 6, с. 117);
дока - «колдун», ср. дока - «бывалый, опытный человек, знаток своего дела» (СлРЯ XVIII, т. 6, с. 184);
мамзель - «молодая гувернантка-француженка; вообще копаньонка-иностранка», ср. мамзель - «девица, барышня (обычно о француженке)» (СлРЯ XVIII, т. 12, с. 56-57).
Сужение обычно используется для образования одушевленных существительных, называющих человека, причем эти названия обычно связаны с актуализацией компонента деятельности. Неодушевленные существительные представлены в нашем материале единственным образованием: крыша - «кровля здания, крытый верх чего-л.», ср. крыша - «то, чем закрывают отверстие, покров, покрывало» (САР1, т. 3, с. 982; СлРЯ XVIII, т. 11, с. 55).
Среди образований, созданных путем расширения значения, также преобладают глаголы (их около 70%). В этом случае актуализируются компоненты интенсионала, т.е. ядра лексического значения слова:
говеть - «долго не есть, голодать», ср. говеть - «поститься и посещать церковные службы, приготовляясь к исповеди и причастию» (СлРЯ XVIII, т. 5, с. 147-148);
гулять - «ходить куда-л., навещать, посещать кого-л.», ср. гулять - «ходить или ездить куда-л. для прогулки, отдыха, развлечения» (СлРЯ XVIII, т. 6, с. 12);
каяться - «сожалеть об учинении чего-л.», ср. каяться - «приносить покаяние, признаваться в грехах» (САР2, т. 3, с.100-101);
костылять - «бить кого-л. палкой или чем-л. другим», ср. костылять, накостылять -«бить, избить костылём» (САР2, т. 3, с. 347);
погонять - «торопиться, делать что-л. крайне спешно», ср. погонять - «быстро передвигаться» (САР2, т. 4, с. 1206-1207).
20% образований, возникающих за счет расширения семантического объема, - это имена существительные, чаще всего называющие человека:
возгривец, возгривик, возгряк - «неопрятный, гнусный по наружности человек», ср. возгривец, возгривик, возгряк - «сопливый человек, ребенок» (СлРЯ XVIII, т. 4, с. 12);
кормилец - «всякий благодетель», ср. кормилец - «тот, кто по долгу или человеколюбию снабжает другого всем потребным для жизни» (САР2, т. 2, с. 307-308).
В некоторых случаях расширение значения приводит к утрате всех периферийных сем, например, кума - «в обращении к женщине», ср. кума - «крёстная мать в отношении родителей ребенка, в отношении крёстного отца» (СлРЯ XVIII, т. 11, с. 72-73); аналогичные процессы происходят и в тех случаях, когда словами мать, матушка называют любую женщину вообще, обращаясь к ней » (СлРЯ XVIII, т. 12, с. 94-95).
Результатом расширения значения может стать появление и неодушевленного существительного:
грех - «беда, напасть», ср. грех - «нарушение религиозно-нравственных предписаний» (СлРЯ XVIII, т. 5, с. 231-232);
грош - «деньги», ср. грош - «мелкая монета» (СлРЯ XVIII, т. 5, с. 249).
10% случаев расширения семантического объема представлены прилагательными:
вытный - «обладающий какими-л. достоинствами», ср. вытный - «зажиточный, состоятельный» (САР1, т. 1, с. 960; СлРЯ XVIII, т. 5, с. 56);
дешевый - «о том, чего много, за чем не стоят, на что не скупятся», ср. дешевый - «недорогой» (СлРЯ XVIII, т. 6, с. 121);
дьявольский - «невероятный, необычайный», ср. дьявольский - «относящийся к дьяволу» (СлРЯ XVIII, т. 7, с. 57).
Таким образом, целостное представление о словообразовании невозможно без обращения к исследованию семантической деривации, описание которой неизбежно приводит к анализу отраженного в слове языкового значения (интенсионал) и связанного с ним неязыкового знания (импликационал). В случае расширения или сужения семантического объема слова в качестве мотивирующей базы выступает интенсионал, который может уточняться компонентами импликационала, в этом случае возникает сужение значения. Если же интен-сионал изменяется без участия импликационала, возникает расширение значения. Эти процессы играют роль форманта в процессе семантической деривации.
Примечания
1 В качестве источников материала использовались следующие словари: Словарь Академии Российской : в 6 т. - СПб. : Имп. Акад. наук, 1789-1794 (САР1); Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный : в 6 т. - СПб. : Имп. Акад. наук, 1805-1822 (САР2); Словарь русского языка XVIII века / отв. ред. Ю.С. Сорокин. - Л. ; СПб. : Наука, 1984-2004. - Вып. 1-14 (СлРЯ XVIII).
Библиографический список
1. Сорокин, Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка в 30-80-е годы XIX века / Ю.С. Сорокин. - Л. : Наука, 1965. - 565 с.
2. Князькова, Г.П. Русское просторечие второй половины XVIII века / Г.П. Князькова. - Л. : Наука, 1974. - 253 с.
3. Земская, Е.А. Современный русский язык. Словообразование : учеб. пособие для студ. пед. ин-тов / Е.А. Земская. - М. : Просвещение, 1973. - 304 с.
4. Марков, В.М. О семантическом способе словообразования в русском языке / В.М. Марков. - Ижевск : Изд-во Удмуртского ун-та, 1981. - 29 с.
5. Потебня, А.А. Мысль и язык / А.А. Потебня // Эстетика и поэтика. - М. : Искусство, 1976. - С. 35-220.
6. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность / Л. В. Щерба. - Л. : Наука, 1974. - 427 с.
7. Залевская, А.А. Введение в психолингвистику / А.А. Залевская. - М. : РГГУ, 2000. - 382 с.
8. Уфимцева, А.А. Семантика слова / А.А. Уфимцева // Аспекты семантических исследований. - М. : Наука, 1980. - С. 5-80.
9. Васильев, Л.М. Современная лингвистическая семантика / Л.М. Васильев. - М. : Высшая школа, 1990. - 174 с.
N.N. Shcherbakova Omsk State Pedagogical University NARROWING AND THE EXPANSION OF THE WORD AS KINDS OF SEMANTIC DERIVATION
OF VERNACULAR OF THE XVIII CENTURY
Author offers methodology for describing methods of semantic derivation in relation to the terminology of morphemic derivation.
Keywords: semantic derivation, narrowing of the word, the expansion of the word, the vernacular of the XVIII century.
Refrences
1. Sorokin Yu.S. Razvitiye slovarnogo sostava russkogо literaturnoggo yazyka v 30-80-e gody XIX veka [Development of the vocabulary of the Russian literary language in the 30-80s of the XIX century]. Leningrad, Nauka, 1965, 565 p.
2. Knyazkova G.P. Russkoye prostorechiye vtoroy poloviny XVIII veka [Russian vernacular of the second half of the XVIII century]. Leningrad, Nauka, 1974, 253 p.
3. Zemskaya E.A. Sovremenniy russkiy yazyk. Slovoobrazovaniye [Modern Russian language. word formation]. Moskow, Prosveshcheniye, 1973, 304 p.
4. Markov V.M. O semanticheskom sposobe slovoobrazovaniya v russkom yazyke [On the semantic method of derivation in Russian language]. Izhevsk, Herald of Izhevsk University, 1981, 29 p.
5. Potebnya A.A. Mysl' i yazyk [Thought and Language]. Estetika i poetika [Aesthetics and Poetics]. Moskow, Iskusstvo, 1976, pp. 35-220.
6. Shcherba L.V. Yazekovfya sistema i rechevaya deyatelnost [Language system and speech activity]. Leningrad, Nauka, 1974, 427 p.
7. Zalevskaya A.A. Vvedeniye vpsiholingvistiku [Introduction to psycholinguistics]. Moskow, RGGU, 2000, 382 p.
8. Ufimceva A.A. Semantika slova [Word semantics.]. Aspekty semanticheskih issledovaniy [Semantic aspects of research]. Moskow, Nauka, 1980, pp. 5-80.
9. Vassilyev L.M. Sovremennaya lingvisticheskaya semantika [Modern linguistic semantics]. Moskow, Vysshaya shkola, 1990, 174 p.
© Щербакова Н.Н., 2013
Автор статьи - Наталья Николаевна Щербакова, доктор филологических наук, доцент, профессор, Омский государственный педагогический университет, e-mail: nata.ro@mail.ru.
Рецензенты:
Л.Б. Никитина, доктор филологических наук, профессор, доцент, Омский государственный педагогический университет;
Н.Д. Федяева, доктор филологических наук, доцент, Омский государственный педагогический университет.
