CC BY
178
Сергей ХЛЫСТУНОВ
СИМВОЛИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ И СМИ: ПРОБЛЕМА ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО ДОМИНИРОВАНИЯ
Символ как средство воспроизводства в общественном сознании определенных ценностных систем всегда был и остается инструментом идеологического управления, особенно сегодня, когда медиакратия стала основным источником символической власти, власти насаждающей свое видение социального мира, а значит, и свой социальный мир.
Предпринимая попытку исследования символического аспекта феномена власти в современном обществе, мы будем отталкиваться от убеждения, согласно которому главным инструментом реализации символической власти является такой грандиозной социальный механизм, как СМИ.
Объективно нас интересует процесс функционирования национальных СМИ, в частности, символический аспект идеологического доминирования. Целью данной статьи является попытка доказательства гипотезы, согласно которой символическое пространство современной России практически полностью оккупировано символическими системами иной цивилизации, охватывающей практически все аспекты жизни, особенно массовое сознание.
В процессе достижения поставленной цели мы будем стремиться решить ряд взаимосвязанных задач. Во-первых, раскрыть понятие символической власти. Во-вторых, проанализировать институт СМИ как инструмент символической борьбы. В-третьих, раскрыть проблему символического (идеологического) доминирования. В-четвертых, рассмотреть особенности и перспективы создания и распространения символической продукции и воссоздания традиционного русского символического мира.
Опираясь на базовые постулаты структуралистской теории, мы исходим из убеждения, согласно которому социальный мир — это многомерное пространство, социально размеченное, сконструированное и построенное по принципам дифференциации, а также сформированное совокупностью действующих факторов, способных придавать его владельцам силу и власть в этом универсуме. Существующие субъекты и их группы различаются в зависимости от тех позиций, которые они занимают в этом пространстве.
Статус социального объекта в данном случае определяется его позициями в различных полях этого пространства, то есть наличием власти, активированной в каждом поле. Способность господствовать в присвоенном пространстве осуществляется главным образом за счет присвоения дефицитных материальных и символических благ, которые в нем распределяются.
П. Бурдье, который наиболее основательно разработал понятие социального пространства, понимал под ним поле сил или совокупность объективных отношений сил, которые навязываются всем входящим в это поле и несводимы к намерениям индивидуальных субъектов или же к их непосредственным взаимодействи-
ХЛЫСТУНОВ Сергей Юрьевич — доцент кафедры экономической социологии Саратовского государственного социальноэкономического университета
ям1
Бурдье П. Социология социального пространства. М., 2005, стр. 44
#
Представляется очевидным, что властные отношения всегда стремятся воспроизвестись в отношениях символической власти. В борьбу за монополию легитимного видения мира субъекты вовлекают символический капитал, полученный ими в ходе предшествующей борьбы. Обладатели большего символического капитала способны навязать свою шкалу ценностей, наиболее благоприятную для них, потому как, организуя восприятие социального мира, при определенных условиях, можно организовать и сам этот мир. Чтобы изменить социальный мир, нужно изменить способы, по которым он формируется, то есть видение мира и практические операции, посредством которых конструируются и воспроизводятся социальные отношения. Именно поэтому самым фундаментальным видом власти является символическая власть.
У П. Бурдье мы находим следующее подтверждение нашему обобщению: «Символическая власть есть в действительности такая невидимая власть, которая может осуществляться только при содействии тех, кто не хочет знать, что подвержен ей. Это власть заставлять конструировать реальность, устанавливая непосредственное мироощущение, то есть чувство реального мира1».
Действительно, если символическая власть — это власть вынуждать видеть и верить, утверждать или изменять видение мира, а также и сам мир — значит, это власть, которая благодаря эффекту мобилизации позволяет получить эквивалент того, что достигается силой — физической или экономической, но лишь при условии, что эта власть признана, то есть не воспринимается как произвол. Это значит, что символическая власть заключена не только в символических системах, но и в процессе отношений между теми, кто отправляет власть, и теми, кто ее на себе испытывает, то есть самой структурой поля.
Символическая власть всегда основана на обладании символическим капиталом, то есть доверием и властью тех, кто получил достаточно признания, чтобы быть в состоянии осуществлять внушение каких-либо идей. Власть внедрять в чужое сознание определенное видение социального мира всегда зависит от
1 Бурдье П. Социология социального пространства. М., 2005, стр. 211
социального авторитета, завоеванного в предшествующей борьбе.
Основным инструментом символического господства в социальном пространстве являются символическая продукция и механизмы ее создания и распределения. В ХХ веке рынок символической продукции соединился с экономическим рынком так плотно, что все «материальные ценности» открыли свое символическое измерение, обнаружив себя как эффект реальности, который, конечно, производится, но делается это прежде всего символически.
Плюрализм видения мира порождает символические битвы за производство и навязывание легитимного видения социального мира, причем инструментами борьбы является символическая продукция с определенным смысловым содержанием. Это крайне интенсивная борьба, в которой сталкиваются субъекты, имеющие различные ощущения реального мира и позиции в этом мире, различную социальную идентичность.
Работа по производству символов и внушению смыслов, которые несут эти символы, осуществляется в поле культуры и посредством борьбы внутри него. Этим занимаются профессиональные производители представлений о социальном мире, используя различные символические стратегии, с помощью которых субъекты намереваются учредить свой взгляд на социальный мир и свое место в нем. Так обретается власть, дающая добытую в символической борьбе монополию на символическое насилие.
Символическая борьба может протекать в различных сферах общества: СМИ, моде, искусстве, архитектуре, литературе, музыке, даже в бытовой жизни. Однако нас в данном случае интересует символическая борьба в рамках системы СМИ, особенно это касается телевидения, Интернета и прессы.
Мы убеждены, что любой коммуникативный акт — это всегда проявление власти, чья форма и содержание зависят от объема символического капитала, накопленного субъектами социального пространства. Субъекты, стоящие в социальном пространстве в подчиненной позиции, занимают ее также и в поле производства символической продукции. Поэтому символическое производство всегда соотнесено с интересами господст-
вующих групп. Для этого и создаются символические стратегии колонизации информационного пространства с помощью таких символических систем, как идеологии.
Символическое доминирование всегда позволяет осуществлять контроль не только над общественным мнением, но и в перспективе над социализацией новых поколений, процессом формирования ментальных структур и ценностных систем.
Ценностные системы существуют в культурных пространствах в закодированном виде, то есть в форме различных символических миров, представляющих собой логически взаимосвязанную и неразрывную совокупность образов, идей и текстов, накопившихся за многовековую, а порой и многотысячелетнюю историю. Для того чтобы они сохранялись в сознании масс, необходимо всей совокупности символов олицетворяющих эти ценностные системы, в свою очередь постоянно воспроизводиться в конкретном информационном поле.
В данном случае под понятием «информационное поле» мы будем понимать пространство, существующее в рамках конкретной информационно-коммуникативной инфраструктуры, заполненное определенной совокупностью аудиовизуальной и печатной продукции (тексты, образы, символы, звуки) специфического культурно-идеологического содержания, и отражающее какую-либо одну или несколько сходных ментальных структуру, ценностных систем и основывающихся на них мировоззрений.
Информационное поле есть фундамент социализации, и от того, какие ментальные структуры оно воспроизводит, зависит облик конкретного общества. Если оно заполнено или в нем доминируют автохтонные ценности, то воспроизводится уже существующая социальная и этническая структура общества. Например, традиционный символическим мир, характерный для России, включает в себя весь более чем тысячелетний пласт общеизвестных событий-символов, идей-символов, людей-символов. Сюда входят символы, отражающие практически все историческое полотно: великие войны, битвы, победы, эпохальные судьбоносные события и героические деяния, поражения и трагические периоды, символические личности, мессианские (пра-
вославные и советские) идеи, фиксируемые в том числе и материальными знаками-символами (флаги, цвета, формы сооружений, геометрические фигуры и прочая материальная атрибутика).
Если же в информационное поле вторгается какие-либо иные информационные потоки, несущие иную идеологию, то это искажает символические структуры, существующие в данном пространстве, в результате чего воспроизводятся искаженные, отклоняющиеся от автохтонной нормы, ментальные структуры, изменяется общественное мнение и разрушаются традиционные ценностные системы.
Когда «чужеродные» информационные потоки вторгаются в больших масштабах и новая символическая структура начинает доминировать, то осуществляется воспроизводство «чужеродных» образцов и ментальных структур, которые, как правило, воспроизводят человеческий материал, неадекватный реальным условиям, в которых он существует. Если в СССР все социальное пространство было насыщено традиционной советской символикой, то в постсоветский период ситуация принципиально иная.
Сегодня символическая сфера российского общества по своей структуре совпадает с тем состоянием идейного и психологического хаоса, в котором находится общественное сознание, а также с социально-политической структурой государства. Социальная организация постсоветской России состоит из трех основных компонентов: советского, западнистского и фундаменталистского. Даже внешняя символика столицы четко отражает это. В самом центре города можно увидеть традиционный православный храм, Кремлевские звезды и небоскреб, увенчанный знаком-символом концерна «Мерседес». Подобного типа символический хаос сегодня характерен для любой сферы общества, особенно это касается информационно-коммуникативного аспекта российского социума.
В современных условиях российские СМИ продолжают активно развиваться. Реализуются различные медиапроекты, растет и усложняется инфраструктура, нарастает интенсивность коммуникационных процессов, внедряются новые информационно-коммуникативные технологии и стратегии, совершенствуется законодательная база. Однако все это
#
протекает только в сферах политических, экономических и развлекательных коммуникаций.
В культурно-идеологической сфере ситуация принципиально иная. В области культуры и идеологии не предпринимается практически ничего, чтобы ограничить культурно-идеологическую экспансию Запада, ограничить идущие оттуда информационные потоки (почти односторонние). И частные, и государственные СМИ чаще всего обходят вниманием проблемы идеологии. Дело не в том, что они вообще не затрагиваются, не обсуждаются и не актуализируются, а в том, что ничего не делается, чтобы защититься от внешней медиаопосредо-ванной символической, а следовательно, и идеологической экспансии, которая не ослабевает. Западнистская символика проникла практически во все «поры» общества и заняла там доминирующее положение среди традиционных символических систем.
Кроме того, российские СМИ практически не создают символической продукции, способной конкурировать с той вестернизированной информационной волной, которая вторгается в информационное пространство России в форме культурно-идеологической экспансии западных стран.
Однако здесь имеет место не просто экспансия. Мы солидарны с теми авторами, которые доказывают, что Россия сегодня — информационно, символически, а значит, и идеологически оккупированная страна1. И ее нужно не просто защищать от телепередач, радио, печати, компьютерных игр, видеофильмов и всего, что несет западнистскую идеологию. Необходимо «освобождать» информационное пространство страны от информационной оккупации. Однако это крайне сложная задача. Для ее достижения необходимо «очистить» все информационное пространство России от огромных пластов «чужеродной» медиапродукции и особенно символики. Затем следует не просто закрываться от продолжающейся внешней экспансии, а создавать альтернативное направление массовой культуры, способное конкурировать с западным.
1 Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Война после войны: информационная оккупация продолжается. М., 2005
Сегодня медиаполитическая система России в целом практически не борется с натиском западной массовой культуры. В основном все стратегии развития СМИ направлены на обеспечение и функционирование рыночных и выборных механизмов, где СМИ выступают основным средством их информационного обеспечения, прежде всего за счет информирования граждан о наиболее значимых процессах и явлениях, происходящих в обществе, о позиции и действиях властей, их усилиях, направленных на решение волнующих граждан вопросов и проблем.
Российское информационное пространство совершенно не защищается от усиливающегося процесса идеологической глобализации, под которой мы понимаем процесс идеологической экспансии таких ценностных систем и мировоззренческих установок, которые легитимизируют новый мировой порядок, устанавливаемый глобализаторами современного мира. Более того, представляется, что состояние информационной, а следовательно, и символической оккупации российского информационного пространства обусловлено двумя факторами, а именно — запретами на государственную цензуру и государственную идеологию.
Очевидно, что само понятие государственной медиаполитики уже подразумевает наличие государственной идеологии и цензуры. Во-первых, запрет на государственную идеологию (традиционно ориентированную), как показывает российский опыт последних пятнадцати лет, провоцирует идеологический хаос, массовую дезориентацию, психологическую демобилизацию сознания населения страны.
Во-вторых, запрет на государственную цензуру отнюдь не приводит к истинному плюрализму мнений и свободному доступу к объективной информации, однако создает ситуацию, при которой право селекции информационных потоков переходит к доминирующим в данный момент на рынке массовых коммуникаций и информационных технологий медиаструктурам, которые тотально подчинены цензуре рыночной. Ведь сам факт цензуры отменить невозможно, потому как сам феномен цензуры возникает из принципа селекционного отбора информации, то есть наиболее фундаментального метода работы с ней.
Сегодня все медиасубьекты находя -щиеся в информационном поле России, тотально подавлены рыночными условиями и зависят от рыночной цензуры, которая сменила советскую государственную цензуру. Информация фильтруется в связи с законами рынка, рентабельности, мгновенной самоокупаемости, а сам российский медиарынок зависит от рекламы и потребностей топ-менеджеров мирового капитализма.
Объединяя разного рода средства производства «символической продукции»: телевизионные каналы, интернет-компании, журнальные и книжные издательства, кино и телестудии, они предлагают одинаковую логику рынка для всех. Культурные блага и информация рассматриваются как любой другой товар, а следовательно, их создание и распространение должны подчиняться общим экономическим регуляторам, главный среди которых — прибыль.
Очевидно, что последствием этого положения становятся невидимая цензура, обращение СМИ к манипулятор-ским методам воздействия на аудиторию. Манипулирование информацией осуществляется прежде всего так, что выбирая для демонстрации (публикации, озвучивания) определенного рода факты и события и игнорируя другие (в частности, в силу того, что они не могут привлечь внимание широкой аудитории), СМИ фактически не отображают реальность, а конструируют ее, формируя таким образом определенную картину мира и мобилизуя социальные группы в поддержку тех или иных идей и событий. Кроме того, предлагаются уже готовые идеи, которые не требуют размышлений для своего усвоения и эксплуатируют самые простые инстинкты человека, формируя его мировоззрение в определенном направлении.
В целом специфические российские проблемы в сфере деятельности СМИ связаны с переходом от советской модели прессы к принципиально иной, основанной на отмене прямой цензуры и рыночных отношениях. Первоначальная эйфория, связанная со сменой модели прессы, получением СМИ свободы, довольно быстро сменилась пониманием сложности этого перехода, трезвой оценкой того кризисного состояния, в котором очутилась пресса к середине 90-х годов.
Нам представляется, что какие бы меры ни предпринимало правительство, пока оно не заменит рыночную цензуру собственной, информационный хаос будет доминирующей тенденцией в российском информационном поле.
Однако значительная часть журналистского сообщества склонна смотреть на эту проблему несколько иначе. Например, Ю. Шейн ратует за еще большую свободу слова, так как основа свободы СМИ — их экономическая неуязвимость, а основа этой неуязвимости — развитый рынок рекламы. Он приводит данные, согласно которым по уровню свободы слова Россия занимает 140-е место из 167. Исследователь считает, что после вступления в силу Доктрины информационной безопасности России началось огосударствление федеральных телеканалов, появились попытки цензуры и самоцензуры СМИ. Установилась почти монополия на информацию, при которой два главных российских телеканала — РТР и Первый канал по охвату и степени влияния превосходят все остальные СМИ России1. Исследователь Мухин также считает, что вводить в России официальную цензуру необязательно, потому как продолжается тенденция к самоограничению в медиа-структурах2.
Такая тенденция, безусловно, существует. Мы также убеждены, что цензура нужна не столько в области политических или экономических коммуникаций, сколько в культурно-идеологической и развлекательной сферах. Представляется целесообразным восстановление государством функции цензуры в культурно-идеологической сфере, не затрагивая при этом политических и экономических коммуникаций. Этот шаг позволит контролировать всю продукцию национальных СМИ, включая кино и музыку, ориентируясь при этом на процесс накопления коллективного символического капитала. В современных условиях становится очевидным, что без контроля над всей инфраструктурой российских СМИ как на федеральном, так и на региональном уровнях национально ориентированными консервативными силами, мобилизовать вымирающее и деградирующее население России невозможно.
1 Шейн Ю. Средства массовой информации России. М., 2005, стр. 75
2 Мухин А. А. Медиаимперии России. М., 2005
