CC BY
123
РЕТРОСПЕКТИВНЫМ ОБЗОР НОРМАТИВНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
THE RETROSPECTIVE REVIEW OF STANDARD-LEGAL ADJUSTMENT OF CRIMINAL RESPONSIBILITY OF MINORS IN
PRE-REVOLUTIONARY RUSSIA
УДК 343.2
С.А. БУРЛАКА,
кандидат юридических наук (Белгородский юридический институт МВД Рoccии имени И.Д. Путилина) burlacka.serezha@yandex.ru
S.A. BURLAKA,
candidate of law (Putilin Belgorod Law Institute of Ministry of the Interior of Russia)
А.И. БЕЛЬСКНИ,
кандидат юридических наук (Белгородский юридический институт МВД Рoccии имени И.Д. Путилина) ypd-bui2012@yandex.ru
A.I. BELSKYI,
candidate of law (Putilin Belgorod Law Institute of Ministry of the Interior of Russia)
Аннотация: в статье анализируется процесс становления и развития особого подхода к уголовной ответственности несовершеннолетних правонарушителей в дореволюционной России. По мнению авторского коллектива, особую роль в формировании соответствующего уголовно-правового института отечественного уголовного законодательства в рассматриваемый период сыграло участие передовых сил общественности в исполнении уголовных наказаний и иных мер уголовно-правового характера в отношении детей и подростков, совершивших преступления.
Ключевые слова: особенности уголовной ответственности несовершеннолетних, несовершеннолетний правонарушитель, подросток-правонарушитель, исправительно-воспитательное заведение, исправление, воспитание, меры домашнего исправления.
Abstract: the article analyzes the process of formation and development of the special approach to criminal responsibility of minor offenders in pre-revolutionary Russia. The authors come to the conclusion that with the development of juvenile criminal policy in Russia during the researched period constantly arising tendency to accounting individual age features of the person is observed under the responsibility establishment. In the authors' opinion the participation of the advanced public forces in education of minor offenders at criminal sanctions execution has made a beginning of setting in the domestic penal legislation the institution of features of minors' criminal responsibility.
Keywords: features of minors' criminal responsibility, minor offender, teenager-offender, correctional institution, correction, education, measures of home correction.
Изучение законодательства прошлых лет и практики его применения является важнейшим элементом познания современной социально-правовой действительности и осмысления на этой основе эволюции любого правового института как отражения целенаправленного исторического процесса. Во все исторические периоды развития российского общества одним из объективных показателей его культурно-нравственного здоровья являлось отношение населения страны к ее историческому наследию. Принцип историзма, характерный для большинства правовых наук, означает потребность изучения выявленных проблем в развитии, с учетом правил конкретности и взаимосвязи со смежными проблемами, в единстве с опытом правоприменения.
Ретроспективный обзор нормативно-правового регулирования уголовной ответственности несовершеннолетних в дореволюционной России призван способствовать объективному определению перспектив дальнейшего движения теоретической мысли, а также выявлению эффективных путей совершенствования соответствующих правовых норм и практики их реализации в современном российском обществе.
Истории возникновения и развития в российском законодательстве особого подхода к уголовно-правовому воздействию на подростков-правонарушителей посвящен целый ряд фундаментальных и современных работ [10; 5; 8; 6 и др.]. Сегодня имеются все позитивные условия для объективной оценки института особенностей уголовной ответственности несовершеннолетних, переосмысления возможности рецепции соответствующего положительного исторического опыта в современную правоохранительную деятельность.
В ранних источниках российского уголовного права упоминаний об особенностях уголовной ответственности несовершеннолетних не встречается. Первые сведения о мерах, принимаемых российским государством к исправлению подростков-правонарушителей, бродяжничающих и попрошайничающих малолетних, относятся лишь к середине XVII века. Сложные социально-экономические и политические условия существования государства, социальное неблагополучие, охватившее большую часть российского общества в период смутного времени - вот, на наш взгляд, основные причины усиления внимания государства и общества к судьбе нравственно испорченных детей.
К началу XVII столетия страну поразил тяжелейший голод, повлекший развал крестьянского хозяйства и переселение (в поисках пропитания) значительной части сельского населения в крупные и окраинные города. Однако городская жизнь, как правило, не приносила крестьянству ожи-
даемого спасения от нищеты в силу отсутствия условий для социальной адаптации. В сочетании с другими негативными факторами социальная неустроенность побуждала сельских жителей к преступным промыслам. Усиление классовых противоречий вызвало в различных регионах государства крестьянские восстания, бунты среди казачества и завоеванных народов. Положение усугублялось иностранной интервенцией [7, с. 114, 151-158; 9, с. 146-147, 178-179].
В середине семнадцатого столетия экономическое состояние российского государства постепенно начинает улучшаться. Отмечается рост денежного хозяйства, развитие мануфактур и промыслов, что не могло не отразиться негативно на и без того тяжелом положении крестьянства. Жизнь городского населения усложняется произволом местных властей. Социальная неустроенность людей с неизбежностью вызывала разрушение налаженного внутрисемейного уклада. Все это порождало детскую беспризорность, безнадзорность и преступность. Лишившись семьи, не имея средств для существования, дети устремлялись туда, где проживало множество людей, где было легче выжить - в города. Этих безнадзорных детей было так много, что они становились для городского населения настоящим стихийным бедствием.
Традиционно главным субъектом воспитания детей в российском обществе выступала семья. Несовершеннолетние всецело подчинялись воле родителей или старших по возрасту родственников. Полагаем, что именно эта исторически сложившаяся специфическая черта социального положения детей и подростков была положена отечественным законодателем в основу установления особого подхода к уголовной ответственности несовершеннолетних правонарушителей.
Первая попытка законодательного закрепления особых мер государственного принуждения в рамках уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних встречается в нормах Соборного уложения (1649 г.). Согласно ст. 6 Уложения царя Алексея Михайловича в случае когда «сын или дочь учнет бити челом о суде на отца или матерь, да их же за такое челобитие бити кнутом и отдать их отцу и матери».
Примечательно, что нижний возрастной порог уголовной ответственности не был прямо указан в Соборном уложении 1649 г., однако в дополнениях к нему 1669 г. фигурировал возраст в 7 лет при определении ответственности за убийство, и одновременно подчеркивалась социально-правовая незрелость подростков в возрасте до 15 лет [14, с. 159]. Родители и опекуны обладали правом наказывать своих непослушных детей розгами, а в конце XVIII века им было разрешено отдавать
детей-правонарушителей в смирительные дома внаем на срок до пяти лет.
Таким образом, в соответствии с российским законодательством тех лет исполнение уголовного наказания целиком возлагалось либо на родителей несовершеннолетних и подкреплялось их родительской властью, либо на государственно-общественные институты.
В последующем развитие отечественного уголовного законодательства, с учетом накопленного столетиями опыта, пошло по пути дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних в зависимости от их возраста. При этом на законодательном уровне допускалось применение к несовершеннолетним правонарушителям, наряду с наказанием, уголовно-правовых средств, напоминающих, в известной степени, закрепленные в действующем УК РФ принудительные меры воспитательного воздействия.
Так, в период правления Петра I в соответствии со 195-м артикулом Воинских артикулов от 25 января 1715 г. «... наказание воровства обыкновенно умаляется или весьма отставляется, ежели. вор будет младенец, которых дабы заранее от сего отучить, могут от родителей своих лозами наказаны быть» [1, с. 494]. Однако о возрасте «младенца» закон ничего конкретного не говорит, в связи с чем сложно определить, до достижения какого возраста несовершеннолетний освобождался от уголовной ответственности за совершенное им преступное деяние.
Более конкретным и определенным в контексте исследуемого вопроса следует считать законодательство послепетровского периода, например, императорские указы 1742, 1765, 1766 гг. Опираясь на исследование этого периода Петром Гуляевым, можно в целом констатировать сохранение государственного курса на снижение уголовно-правовой репрессии в отношении несовершеннолетних, привлечение общественности к исправительно-воспитательному процессу. За совершение преступления дети и подростки вместо смертной казни и ударов кнутом наказывались плетьми, отсылались в монастыри (для покаяния). Мелкие правонарушения несовершеннолетних влекли наказание розгами в зависимости от формы и степени вины, а также возраста [12, с. 34].
В императорском Указе 1765 г. было определено, что несовершеннолетних моложе семнадцати лет, совершивших тяжкие насильственные преступления, необходимо направлять в Сенат для разбирательства с учетом степени их виновности, а малолетних от 10 до 15 лет, совершивших преступления, наказывать розгами. Данное нормативное положение нашло отражение в последующих законодательных актах Екатери-
ны II, а затем было закреплено и в Своде законов Российской империи 1832 г.
По справедливому замечанию Н.С. Таганцева, Свод законов Российской империи в полной мере воспринял систему Указа 1765 г., закрепившего правила о мерах уголовного наказания, применяемых к несовершеннолетним преступникам. Согласно ст. 126 Свода законов Российской империи уголовные дела несовершеннолетних, не достигших семнадцати лет и совершивших тяжкие преступления, передавались Правительственному Сенату, который принимал решение о возможности применения к ним уголовного наказания по своему усмотрению. Вместе с тем за преступления менее тяжкие, но требующие телесных наказаний, дети и подростки без представления в Сенат по решению совестных судов и уголовных палат подвергались наказанию: в возрасте от 10 до 15 лет - розгами, от 15 до 17 лет - плетьми; в возрасте до 10 лет - передавались родителям, дети крепостных - помещику [13, с. 23].
Содержание текста вышеуказанного Закона и его научный анализ, осуществленный Н.С. Та-ганцевым, к сожалению, не дает четкого представления о правовой и педагогической природе применяемых к несовершеннолетним мер уголовно-правового воздействия. Вместе с тем проанализированные данные дают основания говорить о том, что Свод законов Российской империи, во-первых, устанавливал дифференцированный подход к реализации уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, а во-вторых -расширял круг субъектов применения к ним мер государственного принуждения.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., вступившее в действие 1 мая 1846 г., по праву можно считать результатом гуманизации уголовного права в целом и большим шагом в деле развития отечественного уголовного законодательства. Согласно ст. 144 Уложения к уголовной ответственности могло быть привлечено лицо не моложе 10 лет. Главным из условий, в соответствии с которыми несовершеннолетний освобождался от уголовной ответственности, признавалось «малолетство в таком возрасте, когда подсудимый еще не мог иметь представления о свойстве деяния» (ст. 98).
Статья 143 Уложения обязывала суд устанавливать, «с разумением» или «без разумения» действовал малолетний в возрасте от 10 до 14 лет. Если же выяснялось, что ребенок не достиг требуемого уровня социальной зрелости, то наказание (лишение всех прав, телесное наказание, ссылка на поселение, заключение в монастырь или в смирительный дом и др.) фактически не назначалось, а «дети отдавались родителям или благонадежным родственникам для строгого за
ними присмотра, исправления и наставления, между прочим, и через духовника их или другого священнослужителя» [2, с. 202].
Уложение 1845 г. выделяло еще одну возрастную группу несовершеннолетних преступников - в возрасте от 14 до 21 года. Уголовная репрессия в отношении указанной категории молодежи также в некоторой степени сокращалась. Из числа уголовных наказаний к ним применялись без изменений смертная казнь и ссылка на поселение, бессрочная каторга заменялась срочной, а сроки отбывания каторги уменьшались на 1/3.
Проблема криминологической обоснованности применения смертной казни в отношении несовершеннолетних правонарушителей в научной и периодической печати того периода активно обсуждалась. Общественность боролась на законодательном уровне за отмену высшей меры наказания по отношению к подросткам-правонарушителям. Однако практика встала на путь ее применения.
Учитывая изложенное, можно констатировать, что по Уложению 1845 г. несовершеннолетие подсудимого признавалось обстоятельством, смягчающим уголовную ответственность и наказание. Важно также заметить, что в качестве обстоятельства, уменьшающего вину и смягчающего наказание несовершеннолетнего, предусматривался факт вовлечения подростка в совершение преступления взрослым лицом. В этом случае по решению суда размер наказания мог быть снижен, но без изменения вида наказания.
Согласно ст. 148 Уложения в отношении несовершеннолетних в возрасте от 14 лет до 21 года за преступления, совершенные по неосторожности, применялось «домашнее исправительное наказание». Эта форма реализации уголовной ответственности в уголовно-правовой литературе анализируемого периода получила наименование «мер домашнего исправления». По мнению Н.С. Таганцева, меры «домашнего исправления» в своей сущности являлись мерами не государственно-карательного, а педагогического характера, и их нельзя было считать наказанием [13, с. 102].
В рамках исследуемого вопроса нельзя обойти вниманием еще одну меру уголовно-правового воздействия, применяемую в отношении детей и подростков, совершивших преступления, в соответствии со ст. 137 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Речь идет о помещении несовершеннолетних осужденных в возрасте от 10 до 17 лет в так называемые исправитель-но-воспитательные заведения. Эта мера стала известна отечественной правоприменительной практике лишь в середине XIX века. Исправи-тельно-воспитательные заведения существовали
в двух разновидностях: исправительные колонии и исправительные приюты.
Сущность и юридическая природа данной меры не могут быть охарактеризованы однозначно. В самом законе (ст. 137 Уложения) она определялась как уголовное наказание. Но в силу того, что ст. 55 Уложения позволяла заменять помещением в колонию или приют другие наказания (например, тюремное заключение), учеными-криминалистами второй половины XIX - начала XX века данная мера была отнесена к «наказанию заменяющему», т.е. альтернативному тем мерам, которые применялись в отношении взрослых лиц [14, с. 167-168]. По Закону об исправительных приютах 1866 г. срок пребывания в приюте заканчивался по достижении несовершеннолетним 18 лет.
В свою очередь внутреннее (педагогическое) содержание анализируемой меры определяется тем, что все российские исправительно-воспи-тательные заведения своим существованием были обязаны общественности. Активное и непосредственное участие в их создании принимали земства, общества земледельческих колоний и ремесленных приютов, тюремно-благотворитель-ные комитеты, общества поощрения трудолюбия, духовенство, а также частные меценаты.
Именно общественность подбирала персонал для работы с нравственно испорченными детьми из числа педагогов-практиков, как правило, высочайшего уровня, глубоко преданных своему делу. Сама администрация исправительных заведений не относилась к числу государственных служащих. Многие приюты и колонии по своему предназначению были смешанными, т.е. предназначались для содержания в них не только правонарушителей, но и просто детей-бродяг, нищих и сирот. При этом средства исправитель-но-воспитательного влияния на воспитанников не зависели от причин их помещения в указанные заведения.
Примечательно и то, что определение сроков пребывания подростков в исправительно-воспи-тательных заведениях являлось исключительной прерогативой администраций этих заведений. Администрация исправительно-воспитательного заведения была в праве освобождать подопечных и условно-досрочно (на срок до шести месяцев). Порядок жизни приюта предполагал обязательное профессиональное обучение детей, приобщение их к здоровому образу жизни, постоянный надзор за ними [5, с. 10, 19, 43, 50].
Полагаем, что именно приведенные выше характерные черты помещения несовершеннолетнего во второй половине XIX века в исправи-тельно-воспитательное заведение определили его особое уголовно-правовое и превентивное
значение как меры альтернативной уголовной ответственности и наказанию. А то, что исполнение данной меры целиком зависело от общественной инициативы, позволяет отнести ее к уникальнейшему в своем роде явлению, педагогическое содержание которого не утратило своей актуальности и сегодня.
Кроме помещения подростков-правонарушителей в исправительно-воспитательные приюты, ст.ст. 137 и 138 Уложения в редакции 1895 г. в качестве меры, альтернативной наказанию, предусматривали заключение несовершеннолетних женского пола в монастырь [2, с. 284]. Духовенство, в свою очередь, не приветствовало учреждения при монастырях приютов, откровенно и открыто сопротивлялось этой идее, аргументируя свою позицию тем, что в монастырь люди должны приходить добровольно [5, с. 51].
В Уголовном уложении 1903 г. тенденция к укреплению особого уголовно-правового статуса детей и подростков получила свое продолжение. Согласно ст. 41 «не вменяется в вину преступное деяние, учиненное несовершеннолетним от 10 до 17 лет, который не мог понимать свойства и значения им совершаемого или руководить своими поступками». Примечательно, что эта норма практически без изменений органично влилась в современное уголовное законодательство (ч. 3 ст. 20 УК РФ). Важно и то, что список альтернативных наказанию мер, применяемых в отношении подростков-правонарушителей, Уложение 1903 г. дополнило «внушением от суда», которое представляло собой объяснение виновному противоправности его поступка [3, с. 284-285].
С 1910 г. в качестве меры уголовно-правового воздействия, применяемой исключительно в отношении несовершеннолетних правонарушителей, в российскую правоприменительную практику вошла «передача под ответственный надзор». Данная мера могла применяться как вспомогательная в рамках уголовного судопроизводства по делам несовершеннолетних и находилась в исключительной компетенции так называемых «детских судов», которые явились ярчайшим примером прогрессивной направленности ювеналь-ной уголовной политики Российского государства начала ХХ века.
Законодательное определение содержания передачи несовершеннолетнего под ответственный надзор, его процессуальный порядок и описание практики реализации этой меры В.В. Николюком [11, с. 77] позволяет нам считать ее прообразом некоторых применяемых в соответствии с современным уголовным законодательством принудительных мер воспитательного воздействия (ч. 2 ст. 90 УК РФ 1996 г.). Наибольшее сходство по своему государственно-принудительному и
воспитательному потенциалу рассматриваемая мера имеет с передачей в соответствии с п. «б» ч. 2 ст. 90 УК РФ несовершеннолетнего под надзор специализированного государственного органа.
Практика сложилась так, что обязанность по ответственному надзору за несовершеннолетним правонарушителем в период нахождения его под следствием и в пределах испытательного срока (который составлял шесть месяцев) возлагалась на специального попечителя. Попечитель состоял при суде на постоянной основе и избирался силами общественности из числа опытных и преданных своему делу педагогов. Его работа заключалась главным образом в социальном и педагогическом сопровождении подростка-правонарушителя в период испытательного срока [4, с. 72-73]. Если подопечный не допускал нарушения условий испытательного срока, то уголовное дело в отношении него прекращалось судом с передачей под ответственный надзор.
Следовательно, в первую очередь усиливался педагогический присмотр за правонарушителем, а затем, если он не имел успеха, осуществлялось предварительное задержание. Мера наказания, если требовалось, определялась спустя несколько месяцев после первого разбирательства. Деятельность попечителей при суде основывалась на частной инициативе и общественной самодеятельности. Благодаря этой деятельности несовершеннолетние обвиняемые отделялись от взрослых преступников и пагубного влияния тюремной микросреды, решались педагогические задачи, попечителями велась индивидуальная профилактическая работа с подростками. Позднее в практике ювенальной юстиции (преимущественно западных стран) такая попечительская, основанная на принципах общественного служения и добровольности, деятельность социальных педагогов при детском суде трансформировалась в институт «пробации».
Таким образом, становится очевидным, что с развитием ювенальной уголовной политики российского государства в исследуемый период наблюдается постоянно нарастающая тенденция к учету индивидуальных возрастных особенностей личности при установлении ответственности, внедрению в законодательство и правоприменительную практику идей экономии уголовно-правовой репрессии и перевоспитания несовершеннолетнего правонарушителя, «возвращения его в общество» при непосредственной помощи и поддержке общественных институтов. Именно эти идеи и принципы легли в основу формирования в отечественном уголовном законодательстве и праве института особенностей уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних.
Ювенальная уголовная политика России в дореволюционный период характеризуется попытками (удачными и неудачными) расширения участия передовых сил общественности в воспитании подростков-правонарушителей, усилением педаго-
гического влияния на них здоровых сил общества. Соответствующий законотворческий и правоприменительный опыт того времени не утратил своей актуальности и в современных условиях борьбы с преступностью несовершеннолетних.
Литература
1. Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т. 5: Законодательство периода расцвета абсолютизма. - М.: Юрид. лит., 1984. 511 с.
2. Российское законодательство X-XX веков. В 9 т. Т. 6: Законодательство первой половины XIX века. - М.: Юрид. лит., 1988. 520 с.
3. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9 т. Т. 9: Законодательство эпохи буржуазно-демократической революции. - М.: Юрид. лит., 1988. 500 с.
4. БеляеваЛ.И. Особые суды по делам несовершеннолетних в России // Социалистическая законность. 1990. № 11. С. 71-76.
5. Беляева Л.И. Становление и развитие исправительных заведений для несовершеннолетних правонарушителей в России (середина XIX - начало XX вв.). - М.: Типография Академии МВД России, 1995. 100 с.
6. Виноградов А.В. Становление и развитие уголовной политики России в отношении несовершеннолетних правонарушителей до начала XX в. // Российский следователь. 2014. № 21. С. 35-37.
7. Исаев М.А. История российского государства и права: учебник. - М.: Статут, 2012. 840 с.
8. Крюкова Н.И. История развития уголовного законодательства об ответственности несовершеннолетних // Вопросы юве-нальной юстиции. 2013. № 6. С. 23-27.
9. Лаптева Л.Е., Медведев В.В., Пахалов М.Ю. История отечественного государства и права: учебник для бакалавров / отв. ред. Л.Е. Лаптева. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Издательство Юрайт, 2013. 682 с.
10. Миньковский Г.М. Основные этапы развития советской системы мер борьбы с преступностью несовершеннолетних // Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 6. - М.: Юрид. лит., 1967. С. 37-74.
11. НиколюкВ.В. Суды для несовершеннолетних: история и опыт их организации // Советское государство и право. 1991. № 5. С. 77-83.
12. Российское уголовное право, составленное из российских государственных указаний Петром Гуляевым. - М., 1826. 250 с.
13. Таганцев Н.С. Исследование об ответственности малолетних преступников по русскому праву. - СПб., 1871. 146 с.
14. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. В 2 т. Т. 2 . - М.: Юрист, 1994. 393 с.
= References =
1. Russian legislation X-XX centuries. 9 T. T. 5: ТЬю law of the heyday of absolutism. - M.: Yurid. lit., 1984. 511 p.
2. Russian legislation X-XX centuries. 9 T. T. 6: Legislation first half of the nineteenth century. - M.: Yurid. lit., 1988. 520 p.
3. Russian legislation X-XX centuries. 9 T. T. 9: ТЬю legislation of the epoch of bourgeois-democratic revolution. - M.: Yurid. lit., 1988. 500 р.
4. Belyaeva L.I. Special juvenile courts in Russia // Socialist legality. 1990. № 11. P. 71-76.
5. Belyaeva L.I. ТЬю Formation and development of correctional institutions for juvenile offenders in Russia (the middle of XIX -beginning of XX centuries). - M.: Printing house of the Academy of Russia, 1995. 100 р.
6. Vinogradov A.V. ТЬю Formation and development of criminal policy of Russia in relation to juvenile offenders prior to the beginning of the XX century // Russian investigator. 2014. № 21. Р. 35-37.
7. Isaev M.A. History of the Russian state and law: textbook. - M.: Statut, 2012. 840 р.
8. Kryukova N.I. The history of development of criminal legislation on responsibility of minors // juvenile justice Issues. 2013. № 6. P. 23-27.
9. Lapteva L.E., Medvedev V.V., Pahalow M.Y. History of Russian state and law: textbook for students / ed. edited by L.E. Lapteva. - 2nd ed. Rev. and extra. - M.: Publishing house of yurayt, 2013. 682 р.
10. Minkovsky G.M. Main stages of development of the Soviet system of measures to combat juvenile crime // Problems of fighting crime. Vol. 6. - M.: Yurid. lit., 1967. P. 37-74.
11. Nikolyuk V.V. Juvenile Courts: history and experience of their organization // Soviet state and law. 1991. № 5. P. 77-83.
12. Russian criminal law, drawn from the Russian state guidelines Pyotr Gulyaev. - M., 1826. 250 р.
13. Tagantsev N.S. A study on the responsibility of juvenile delinquents in the Russian law. - SPb., 1871. 146 p.
14. Tagantsev N.S. Russian criminal law: lectures. The portion of the total. In 2 vols 2 . - M.: Yurist, 1994. 393 p.
(статья сдана в редакцию 18.01.2016)
