CC BY
490
УДК: 343.953:343.918.2: 159.923.2
ПРИГОВОРЕННЫЕ К ЖИЗНИ: САМООЦЕНКА АГРЕССИВНОСТИ И ЧУВСТВА ВИНЫ ОСУЖДЕННЫМИ К ПОЖИЗНЕННЫМ СРОКАМ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
Н.Д. Узлов
Березниковский филиал ФБГОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет», г. Березники, Россия
Контактная информация:
Узлов Николаи Дмитриевич - кандидат медицинских наук. Место работы и должность: профессор кафедры естественных и гуманитарных наук Березниковского филиала ФБГОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет». Адрес: 618416, Пермский край, г. Березники, ул. Юбилейная, д. 99. Телефон: (3424) 24-66-33, e-mail: knots51@mail.ru
В статье представлены обзор литературы и результаты эмпирического исследования декларируемой самооценки агрессивности и чувства вины осужденных к пожизненному лишению свободы (ПЛС), в зависимости от срока отбытого наказания - до и свыше 10 лет в сравнении с группами осужденных к срочному заключению и законопослушных мужчин. В работе использованы методы беседы, наблюдения, психодиагностические опросники Басса-Дарки и «Воспринимаемый индекс вины» Дж. Оттербахера и Д. Минца. Установлено, что осужденные, отбывшие срок 5-10 лет, декларируют более низкие уровни агрессии, в сравнении с преступниками, отбывшими наказание 10 и более лет. Для объяснения этих различий предлагаются гипотезы о «подавленной агрессии» и «аккумулированной агрессии». Показано, что осужденные, отбывшие срок наказания свыше 10 лет, интенсивнее и глубже переживают чувство вины.
Ключевые слова: осужденные к пожизненному лишению свободы, личность преступника, агрессивность, подавленная агрессия, аккумулированная агрессия, чувство вины, суицид.
Постановка проблемы.
В последнее время отмечается повышенный интерес исследователей к изучению социально-демографических, криминологических и психологических характеристик личности преступников, осужденных к пожизненному лишению свободы (ПЛС) [1-4, 6-8, 16, 17, 19, 32, 33, 35 и др.], число которых медленно, но неуклонно растет [18]. Согласно статистике на 1 сентября 2014 г. в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 1897 осужденных к пожизненному лишению свободы, десятью месяцами ранее их было 1844 человека [27].
В отечественной литературе имеются немногочисленные лонгитюдные исследования личности преступников, осужденных к ПЛС, выполненные в разное время, в том числе с помощью психодиагностических методик. Очевидно, что первый обобщенный психологический портрет осужденных к пожизненному сроку, был составлен на основе первичного обследования отбывавших наказание в Исправительном учреждении ФБУ ИК-5 УФСИН России по Вологодской области в 1996 году [1,
28]. Спустя 13 лет группой специалистов под руководством проф. Ю.М. Антоняна было проведено повторное углубленное обследование указанного контингента с помощью личностных опросников и методик, исследующих агрессивность (тест руки Вагнера, опросник Басса-Дарки и др.). Оказалось, что сведения, полученные в 2009 году, мало чем отличались от добытых ранее. Личностные характеристики получились почти идентичными [3].
По результатам последнего обследования (выборка 211 человек) был выявлен ряд групп, подлежащих профилактическому учету. Наибольшую группу составляли лица с неустойчивой психикой и неврозоподобными состояниями - около 33%. Следующую категорию представляли осужденные, склонные к членовредительству и суицидальным проявлениям - до 23%. Далее следовали лица с повышенным уровнем агрессивности и враждебности - 19%, лица с затруднениями в сфере общения, установлении психолого - педагогического контакта - 18%. Немногочисленная группа осужденных (около 7%) составляли лица со сниженным уровнем интеллекта.
Преступнику, отбывающему пожизненное наказание, приписываются следующие черты: «По характеру замкнут, погружен в себя, пессимистичен, испытывает трудности в общении и адаптации, чувство вины завышено, раздражителен, склонен к аффективным реакциям, мнителен, тревожен, замкнут на чувственном восприятии реальности, с пониженным, часто подавленным фоном настроения. Общая агрессивность у таких лиц в целом снижена, но с врожденной склонностью к вербальной агрессии, уровень эротизма завышен, уровень интеллекта ниже среднего, мыслительная активность снижена, логическое мышление часто тормозится аффективными переживаниями. У таких лиц проявляется робость, неуверенность в себе, заниженная самооценка в сочетании с переоценкой значимости личных страданий, стремление избежать ответственности, осознания реальности в плане потворствования своим желаниям. Они ориентированы, прежде всего, на получение личной выгоды, при этом способны пренебрегать моральными нормами и социальными правилами; внутренняя дисциплина отсутствует, в поведении часто руководствуются случайными влечениями, чувство коллективизма отсутствует; уровень волевого самоконтроля снижен, стремление приспособиться к условиям, необходимость постоянного сдерживания и самоконтроля часто вызывают тревожные, невротические реакции» [3, 10].
Сравнительное психодиагностическое исследование с использованием личностного опросника СМИЛ осужденных к ПЛС, отбывающих наказание в учреждениях ИК-1 (участок ПЛС) УФСИН России по Республике Мордовия (п=113) и ИК-5 УФСИН России по Вологодской области (п=117) было проведено Б.Г. Бовиным и Ю.В. Славинской. Усредненные профили заключенных обеих групп оказались практически идентичными: общим оказалось сочетание высоких значений 4 и 8 шкал (>80Т), что отражает непредсказуемость, импульсивность и нонконформность этих личностей. К таким субъектам применим термин «шизоидная личность», которой свойственны определенные расстройства мышления, поведения и склонность к резонерству, маскирующему интеллектуальную несостоятельность, снижение продуктивности мышления; своеобразие восприятия окружающей обстановки, находящее
свое выражение в странных и необычных мыслях и поступках; чувство неадекватности и неполноценности; отсутствие интересов и привязанностей. Часто люди с таким профилем характеризуются не агрессивным поведением, а скорее криминальными эпизодами, совершенными в результате социальной дезадаптации, своеобразия мышления, эмоциональной холодности, отсутствия эмпатии, невозможности прогнозирования последствий своих преступных действий. Как правило, их преступления часто бессмысленны, плохо спланированы и чрезвычайно жестоки [6].
Большой фактический материал о личности осужденных к ПЛС и их внутреннем мире представлен профессоров В.С. Мухиной на основе личных наблюдений, общения с заключенными и переписки с некоторыми из них. Автор отмечает (и это подтверждается наблюдениями сотрудников пенитенциарных учреждений), что сохраняют способность здраво рассуждать и контролировать себя как социального человека всего 3-4% от общей численности ПЛС, остальные деградируют и «роботизируются». Их шизоидизацию В.С. Мухина объясняет термином «пенитенциарный аутизм», обусловленный «застывшим стрессом» (застывшим аффектом), связанным с суровыми условиями отбывания наказания, и однообразием существования, которые держат личность под постоянным прессингом. Она указывает на 4 основных фактора, определяющих физическое и психическое самочувствие осужденного: 1) строгий режим, 2) бедность предметного мира, 3) сенсорная депривация, 4) специфические условные (уставные) формы общения администрации и охраны с заключенными [24, 25].
В этой связи следует отметить, что адаптационный период большинства осужденных к ПЛС длится около года. А.П. Детков в этом периоде выделяет три этапа, условно названные им как «оглушенность», «пробуждение» и «приспособление», сопровождающиеся выраженной динамикой агрессивных и депрессивных проявлений, при успешной адаптации достигающих некоторого баланса [12]. Выделяют четыре категории заключенных по уровню адаптации по истечении года пребывания в колонии: приблизительно 50-60% - относительно успешно адаптированные; около 15-
20% - в той или иной мере с выраженной хронической адаптацией агрессивно - конфликтного типа; до 10-15% - с хронической адаптацией депрессивно-суицидального типа, оставшиеся - со смешанным типом дезадаптации и с проявлением невротической симптоматики [10]. Первоначально осуждённые помещаются в строгие условия отбывания наказания. При отсутствии взысканий в следующие 10 лет переводятся в облегчённые условия (в соответствии с п. 4 ст. 127 УИК РФ) [14].
По данным В.В. Попова, только 20% осужденных расценивают назначенную им по приговору суда исключительную меру наказания как справедливую, 48% считают более справедливым срочное лишение свободы, а каждый третий полагает, что пожизненное лишение свободы для него является чрезмерно строгим. Около 40% опрошенных предпочитают расстрел пожизненному лишению свободы, и свыше 90% осужденных надеются на освобождение, пусть даже в отдаленном будущем по истечении 25-летнего срока (на основании ч. 5 ст. 79 УК РФ [28].
Детальный анализ литературы показывает, что имеются противоречивые сведения об особенностях проявления агрессии у этой категории осужденных. Так, в обоих психологических портретах лиц, отбывающих наказание в ФБУ ИК-5 УФСИН России по Вологодской области (1996, 2009), было показано, что «общая агрессивность у осужденных снижена, но с врожденной склонностью к вербальной агрессии» [3, 28]. Вместе с тем, осталось не выясненным, имеются ли различия в параметрах проявления агрессивности преступников, прошедших адаптационный период и выдержавших условия строгого пребывания (то есть отсидевших первые 5-10 лет) и тех, у кого этот срок превысил 10 лет (то есть отбывающих оставшийся пожизненный срок в облегченных условиях).
Из повторного заключения об осужденных колонии «Вологодский пятак» исчезло также указание на чувство вины, которое ранее определялось как завышенное и относилось к числу наиболее тяжелых переживаний отбывающих пожизненное наказание: чувство вины перед потерпевшими и их родными - у 32,8 %; чувство вины перед собой и своими родными -37,2 %, на что указывал Г.Г. Шиханцов в 1998
году в своем учебнике «Юридическая психология» [41]. Л.В. Вавилова и Е.Л. Кирюхина, ссылаясь на литературные данные, указывают, что примерно 12% лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы в Вологодской колонии, склонны к самоубийству [10]. Вместе с тем попытки суицида среди осужденных к ПЛС встречаются крайне редко. Так, в мордовской исправительной колонии ЖХ-385/1 с момента ее основания в 1998 году по 2010 год была зарегистрирована только одна такая попытка [23]. За осужденными зорко следят, любые проявления ауто- и гетероагрессии со стороны заключенных жестко пресекаются.
Сказанное выше определило предмет настоящего исследования. В своей работе мы исходили из предположений, что проявления агрессивных реакций у осужденных к ПЛС высоко вероятны, однако они у них подавлены, носят неявный характер, и имеют тенденцию к аккумулированию. Вторая гипотеза имела отношение к чувству вины: мы предполагали, что осужденные, отбывшие срок наказания свыше 10 лет, интенсивнее и глубже переживают чувство вины.
Следует оговориться, что данное исследование не претендует на всеобъемлющую полноту и носит скорее пилотажный характер. Выдвинутые тезисы подлежат дальнейшей эмпирической проверке на репрезентативных выборках испытуемых с учетом ряда других переменных - возрастных, клинико - психопатологических, психодиагностических и иных параметров, а также более тщательно организованных для сопоставления контрольных групп респондентов.
Материал и методы.
С целью проверки вышеуказанных гипотез было проведено эмпирическое исследование. Его результаты отражены в ряде предшествующих публикаций [36-39]. В 2013 году нами был собран эмпирический материал, касающийся особенностей самооценки агрессивности и чувства вины осужденными с разными сроками лишения свободы. Были сформированы 2 группы из осужденных мужчин. Исследование проводилось на базе учреждения ФКУ ИК-5 УФСИН России по Вологодской области, расположенной на острове Огненный (пос. Новоозеро Белозерского района), где отбывают наказание лица, осужденные к ПЛС, относя-
щихся к категории «относительно успешно адаптированных» [10]. Из числа последних было выделено две подгруппы, каждая по 30 человек:
1) отбывшие наказание 5-10 лет, находящиеся в условиях усиленного режима;
2) свыше 10 лет, отбывающих наказание в облегченных условиях.
Большинство заключенных к ПЛС имели судимость по 3-5 статьям, самые распространенные из них 105, 126, 127, 131, 132, 135, 158, 161, 168 и 228 УК РФ.
Группу сравнения составили заключенные ФКЛПУ КТБ-17 ОИУ-1 ОУХД ГУФСИН России по Пермскому краю, являющимся многопрофильной больницей тюремного типа, куда помещались осужденные больные из исправительных колоний Пермского края и Республики Коми, с установленными судом конкретными (от 5 до 12 лет) сроками отбывания наказания (ст.107, 108, 109, 111, 112, 122, 124, 158, 161, 168, 228 УК РФ) - 30 человек.
Первая подгруппа респондентов из числа «пожизненников» была сформирована из отбывших срок наказания в течение 5-10 лет. Средний возраст обследованных составлял 28±6 лет. Три человека имели начальное, 18 -среднее, 7 - средне-специальное (рабочие профессии), 2 человека - высшее образование. 16 заключенных были женаты и имели детей, 9 состояли в гражданском браке, остальные были холосты.
Вторая подгруппа из осужденных на ПЛС включала испытуемых, которые уже отбыли наказание свыше 10 лет. Учитывая, что прием этой категории преступников начался в эту колонию еще в 1996 году, эти осужденные являлись ее старожилами. Средний возраст обследованных - 42±5 лет. Образовательный уровень у них был также низким: начальное образование (3-5 классов) имели 5 человек, средне-специальное - 3, среднее - 17, хотя 5 заключенных имели незаконченное высшее образование. 10 обследуемых этой группы были холосты, остальные состояли в официальном или гражданском браке и имели детей, в настоящее время разведены.
Осужденные к срочному заключению были в возрасте 27±7 лет. Большинство из них (п=20) имели средне-специальное образование (уровень ПТУ), 1 - высшее, 5 - общее среднее,
4 - неполное среднее. До привлечения к уголовной ответственности 12 из них имели постоянную работу, остальные либо не работали, либо имели временный заработок. 19 обследованных состояли в гражданском браке, 1 - в зарегистрированном, другие отвечали, что они одиноки. Четверо осужденных имели детей.
Контрольная группа состояла из законопослушных мужчин, не имевших ранее судимости. Средний возраст составил 28±8 лет с общим средним (п=5), средне-специальным (п=16), незаконченным высшим (п=7) и высшим (п=2) образованием. По роду деятельности они были в основном работниками торговли и сферы обслуживания или относились техническому персоналу больницы. 15 них были женаты, 12 - состояли в гражданском браке, 3 - были холосты, половина из обследованных имела детей.
Предварительно были изучены литературные источники и все доступные материалы по пожизненно осужденным, условиям их пребывания в исправительной колонии на сайтах Интернета. Нас интересовали также мнения о них инспекторов, непосредственно осуществляющих надзор, использовались возможности наблюдать за поведением осужденных к ПЛС во время беседы, проведения психодиагностического исследования, в других возникших ситуациях.
Аналогичная работа осуществлялась и с осужденными из группы сравнения. Отличительной особенностью для них являлось значительная широта личной свободы, возможность передвижения внутри госпиталя, обилие межличностных контактов, свободного, нерепрессированного проявления чувств, вербальной агрессии и т.п.
Беседа и психодиагностическое обследование с осужденными к ПЛС осуществлялось в специально отведенном помещении, оснащенном «тревожной кнопкой», под тщательным надзором младшего инспектора. Испытуемым предъявлялись тексты опросников, бланки для заполнения, в которых осужденные делали отметки карандашом. Вопросы также дублировались устно. Наблюдение за испытуемыми осуществлялось в процессе выполнения ими предложенных заданий, а также в иных ситуациях, когда для этого предоставлялась возможность. По своему характеру наблюдение
являлось выборочным, невключенным, обобщенным, неформализованным в соответствии с систематикой Л.А. Регуш [29].
Психодиагностическое исследование проводилось с помощью:
1) опросника диагностики показателей и форм агрессии А. Басса и А. Дарки (Buss-Durkee Hostility Inventory, BDHI), в модификации А.К. Осницкого [26]. Подсчет данных по шкалам опросника Басса-Дарки осуществлялся в «сырых» баллах, что позволило сопоставить их с результатами аналогичных исследований, выполненных в том же ключе. Интегральный показатель агрессивности устанавливался индексом агрессивности (ИА), который представляет собой сумму значений физической, косвенной, вербальной агрессии; индекс враждебности (ИВ) включает компоненты обиды и подозрения. Нормой ИА считается величина, равная 21±4, ИВ - 6,5-7±3. Рекомендуется определять также уровень агрессивной мотивации (ИАМ), определяемый суммой значений физической, вербальной агрессии и склонности к раздражению. Его предельное значение составляет 34 балла. При этом необходимо учитывать, что УАМ« ИА. Если УАМ > ИА, то имеется потенциал агрессии. Если УАМ < ИА, то идет подавление личности [9];
2) опросника «Воспринимаемый индекс вины» Perceived Guilt Index (PGI), авторы - Дж. Оттербахер и Д. Минц [22]. Опросник состоит из двух шкал, которые измеряют эмоциональное переживание чувства вины как состояния (G-state) и как генерализованной Я-концепции (черты) (G-trait). Спектр переживаний включает в себя 11 позиций, располагающихся в континууме значений от 1,1 («невиновный») до 10,4 («не заслуживающий прощения»). Содержательная сторона переживаний интерпретировалась по толковому словарю Т.Ф. Ефремовой [13]. Индекс вины вычислялся по формуле: (G-state - G-trait) +10: если полученное значение выше 10, значит интенсивность реакции чувства вины выше, а если ниже 10, то, соответственно, интенсивность реакции чувства вины ниже обычных переживаний.
Статистическая обработка данных осуществлялась на основе t-критерия Стьюдента.
Результаты и обсуждение.
1. Результаты беседы и наблюдения заключённых.
Из бесед с инспекторами, осуществляющими надзор за осужденными к ПЛС, создалось впечатление, что у них имеется несколько предвзятое отношение к заключенным, основанное на чувствах презрения, уничижения. Многие отзывались о них как о «нелюдях», недостойных сочувствия, которые непредсказуемы в поведении и «себе на уме», как о «психах», от которых можно ожидать чего угодно. Они отмечали, что для этой категории преступников агрессивность носит кратковременный, импульсивный характер, которая проявляется чаще всего по отношению к сокамернику: «Такой человек может месяцами вести себя спокойно, накапливая раздражение и недовольство к своему партнеру, с которым уже тысячи раз обо всем переговорил, в котором знакома каждая черточка его внешности и поведения, и от которого никоим образом невозможно избавиться». По рассказам инспекторов, вспышки агрессии у осужденных бывают нечасто, но они могут проявляться грубым физическим насилием вплоть до попыток убийства своего напарника. Однако этого никогда не происходит ввиду немедленного пресечения таких действий с последующим применением репрессивных мер со стороны администрации. Нас интересовали также проявления суицидальной активности заключенных, на что был получен ответ, что подобные мысли и даже намерения у осужденных к ПЛС имеются, однако их реализация, как и гетероагрессивных действий, практически невозможна.
Беседуя с осужденными к ПЛС, мы не обнаружили у них внешних проявлений агрессии, понимая, что многое в их отношениях между собой, а также с сотрудниками колонии остается «за кадром». Большинство из них в начале беседы держались скованно, замкнуто, на вопросы отвечали осторожно, проявляли тревожность. Для многих беседа с экспериментатором была своеобразной отдушиной от их сенсорной депривации, вносила разнообразие и эффект новизны, поэтому они охотно шли на контакт. Главными интересами у них были новости о том, что происходит в мире, в стране, за пределами колонии. Однако, отвечая на задаваемые вопросы, они иногда отвлекались от темы, начинали говорить о чем-то своем, затем как бы стряхивали с себя «наплыв мыслей» и снова включались в разговор.
Таблица 1
Средние значения показателей агрессии у респондентов
Виды агрессии Осужденные к пожизненному лишению свободы Осужденные к срочному заключению -группа сравнения (п=30) Законопослушные граждане -контрольная группа (п=30)
Отбывшие наказание от 5 до 10 лет (п=30) Отбывшие наказание свыше 10 лет (п=30)
Физическая агрессия 2,93 6,2 4,83 2,53
Вербальная агрессия 3,8 7,23 5,88 3,1
Косвенная агрессия 2,73 6,03 4,9 2,53
Негативизм 1,43 2,8 2,07 1,23
Раздражение 2,97 6,9 6,9 2,91
Подозрительность 2,43 6,1 4,86 2,4
Обида 3,63 6,0 5,17 2,0
Чувство вины 4,0 7,1 6,07 3,77
Индекс агрессивности (ИА) 9,46 19,46 15,61 8,16
Индекс враждебности (ИВ) 6,06 12,1 10,03 4,91
Уровень агрессивной мотивации (УАМ) 9,71 20,32 17,61 8,56
Осужденные старшего возраста выглядели более апатичными и опустошенными. В целом их поведение соответствовало описаниям данным в литературе [3, 24].
Наблюдение за осужденными к срочному заключению в процессе индивидуальных бесед и выполнения ими психодиагностических заданий показало, что эти лица по большей части проявляют открытость, доброжелательность, вежливость, соблюдают дистанцию и умеют себя сдерживать. Несколько иная картина наблюдалась в ситуациях их межличностного взаимодействия, в которых нередко, с одной стороны, присутствовала грубость, цинизм, инвективная лексика, угрозы, оскорбления, с другой - ответная ругань, перебранка, раздражение, злость, не доходящая, однако, до прямых стычек.
Вербальная агрессия, как и мат, являлись для осужденных «легальным» способом разрядки эмоций. Суицидальных мыслей никто из заключенных этой группы не высказывал.
2. Результаты психодиагностического исследования.
В таблице 1 представлены данные, полученные с помощью опросника Басса-Дарки. В оценке результатов осужденных мы ориенти-
ровались на данные, представленные в 2000 году М.Е. Сандомирским с соавт. для категорий преступников, отбывавших наказание в колонии общего режима [30].
Установлено, что осужденные, отбывшие пожизненный срок 5-10 лет, демонстрируют низкие показатели агрессии, сопоставимые с нормами для обычных граждан, установленными А.К. Осницким [26], и значительно более низкие значения, чем у преступников, чей срок предполагаемого освобождения определен судом [30].
В нашем исследовании результаты декларируемой агрессивности осужденных к ПЛС данной группы были сопоставимы с самооценкой агрессивности законопослушных испытуемых контрольной группы. Статистически значимые различия установлены только по параметру «обида» (р<0,05).
Обида у А. Басса описывается как «зависть и ненависть к окружающим за действительные и вымышленные действия». В контексте рассматриваемой здесь темы она служит самооправданию поведения преступников, поискам внешних виновников, возмущению «несправедливостью приговора» и др., что отмечают большинство исследователей.
Отбывающие начальный срок ПЛС в сравнении с осужденными к срочному заключению декларируют в 1,5-2 раза меньшие уровни вербальной и косвенной агрессии (р<0,01) и 1,5-2,5 раза меньшие показатели физической агрессии, раздражения, подозрительности, обиды и чувства вины, а также индексов агрессивности и враждебности (р<0,001), за исключением негативизма, показатели которого не обнаружили статистически значимых различий и располагались в границах нормативных значений [26, 30].
Итак, первый вывод, который можно сделать на основе наших исследований, позволяет говорить о том, что агрессивность осужденных к ПЛС, отбывших первые 5-10 лет пожизненного срока, декларируется как заниженная. Для объяснения этого факта нами выдвинута гипотеза о «подавленной агрессивности». Иными словами, в условиях строгой изоляции и отсутствий каких-либо послаблений режима такие осужденные сконцентрированы лишь на выживании, так как любые проявления внешней агрессии или аутоагрессии не только строго пресекаются, но и служат основанием для немедленного применения санкций. Наши наблюдения, как и данные литературных описаний личности преступников, говорят о скорее депрессивном статусе этих респондентов [2, 6, 25, 37]. Послушное поведение служит для них также слабой, но все надеждой на условно-досрочное освобождение, о чём мечтают свыше 90% сидельцев [10], либо, хотя бы на последующее послабление условий пребывания. Индексы агрессивности и враждебности у них оказались невысокими, потенциал агрессии был низким (УАМ» ИА).
У преступников, отбывших 10 и более лет из пожизненного срока, по сравнению с их предшественниками, большинство самооценочных параметров агрессии, а также интегральные показатели агрессивности и враждебности оказались увеличенными в 2-2,5 раза (р<0,001), а вербальная агрессия и негативизм в 1,9 раза (р<0,001). Потенциал агрессии в абсолютных цифрах у них оказался более высоким (УАМ>ИА). Как видно из таблицы 1, по многим параметрам агрессии (негативизм, раздражение, обида, чувство вины, ИА, ИВ) они приближаются к группе преступников, осужденных к срочному заключению, а по осталь-
ным превышают их (р<0,01). Что происходит реально в психике осужденного в этот период, сказать трудно, так как фиксированные случаи открытого выражения агрессии, хотя и имеют место, как уже было сказано выше, носят эпизодический характер, приобретая форму кратковременных вспышек. Можно предположить, что пройдя значительный путь адаптации к жестким тюремным требованиям, и заслужив тем самым небольшое послабление режима, они показывают свое «истинное лицо», свой агрессивный статус, когда уже «нечего терять». Иными словами, происходит своеобразное «аккумулирование» агрессии, которая ищет, но пока не находит способа разрядки.
Вопрос о степени «осознаваемости» и «затаенности» подавленной и аккумулированной агрессии остается открытым и подлежит уточнению.
В этой связи вспоминается сюжет рассказа английского писателя Ивлина Во «Коротенький отпуск мистера Лавдея» об одном душевнобольном, который десять лет терпеливо пребывал в условиях психиатрической больницы, ни коим образом не показывая своего безумия, а затем был выписан по настоянию родственников. Через два часа он вернулся в больницу «на совсем» со странной, «доброй» улыбкой на лице, сообщив, что много лет тешил себя надеждой на небольшую вылазку, которая оказалась недолгой, но «в высшей степени приятной». Первое, что он сделал, выйдя из больницы, - совершил убийство безвинной жертвы, молодой женщины, которая всего-то и натворила, что позволила обогнать его на велосипеде [11].
С этих позиций уместным является постановка вопроса о введении в действие ч. 5 ст. 79 УК РФ, предусматривающей условно - досрочное освобождение ПЛС после отбытия наказания ими в течение 25 лет, при прочих дополнительных условиях. У некоторых «пожизненни-ков» этот дедлайн уже приближается. Но если, согласно нашим данным, уровень агрессивной мотивации через 10 лет пребывания в колонии строгого режима возрастает как минимум в 2 раза при внешне «благопристойном» поведении, должны быть даны полные и научно обоснованные гарантии при их освобождении, что преступного рецидива больше не произойдет.
Таблица 2
Показатели чувства вины у респондентов
Показатели чувства вины
Группы Опросник Басса-Дарки Опросник «Воспринимаемый индекс вины»
G-state G-trait Индекс чувства вины
Пожизненно осужденные, отбывшие наказание от 5 до 10 лет (п=30) 4,0 6,14 6,28 9,81
Пожизненно осужденные, отбывшие наказание свыше 10 лет (п=30) 7,1 5,37 5,7 9,77
Осужденные к срочному заключению (п=30) 6,07 4,18 5,54 9,12
Законопослушные испытуемые (п=30) 3,77 5,75 5,93 9,72
В таблице 2 представлены данные, характеризующие проявления чувства вины у обследованных преступников.
Как видно из табл. 2, близкие друг к другу и к «норме» показатели чувства вины, измеряемые опросником Басса-Дарки, демонстрируют законопослушные мужчины и осужденные на ПЛС, отбывшие наказание 5-10 лет ф>0,05), и сравнительно более высокие - осужденные к срочному заключению и к ПЛС, отбывшие наказание более 10 лет ф>0,05). Показатели первой группы осужденных в целом близки к параметрам, представленным М.Е. Сандомир-ским с соавт. [30] и О.М. Манхаевой [20]. Относительно низкие показатели чувства вины у осужденных к ПЛС, отбывших наказание 5-10 лет, по нашему мнению, можно объяснить все тем же феноменом «подавленной агрессивности»: у этой категории осужденных все самооценочные параметры агрессии, измеряемые опросником Басса-Дарки, приобретают значительно более низкие значения, чем у обычных преступников. Вместе с тем, межгрупповое сравнение показывает на более высокие (в 1,6 раз) уровни чувства вины у осужденных к срочному заключению, чем законопослушных граждан ф<0,05). Пожизненный срок заключения является значимым фактором в переживании чувства вины: она возрастает более чем в 1,7 раза у преступников, чей срок отбытия наказания перевалил за 10-летний рубеж ф<0,001). Её значения несколько превышают средние показатели чувства вины преступников, установленные в других исследованиях [21, 31, 34 и др.]. Вполне вероятно, что только на этом этапе осужденные начинают испытывать чувство вины в том понимании, как его
определял А. Басс: «отношение и действия по отношению к себе и окружающим, проистекающие из возможного убеждения самого обследуемого в том, что он является плохим человеком, поступает нехорошо (вредно, злобно или бессовестно)». Чувство это обращено на себя, направлено на обрушение образа «Я», самооценки, погружение в депрессию. Исцеление от нее возможно только через покаяние и полное «отпущение грехов» за содеянное. Для насильников и убийц, осужденных пожизненно, это непрощённое (следовательно, все еще наполненное злобностью и ненавистью) чувство, и оно усиливается параллельно с другими параметрами агрессивности и враждебности, которые возрастают в сравнении с предшествующей группой испытуемых в 2-3 раза. Самый простой способ избежать чувства вины -самоубийство, но оно в крайне строгих условиях пребывания в колонии практически неосуществимо. Осужденные обречены жить, исходом может быть только естественная смерть, приближенная болезнями и старостью. Варианты жизни скудны и ограничены, один из них - погружение в религию, другой - в безумие, в пенитенциарный аутизм [24].
Иная картина наблюдается при оценке вины как состояния и как черты личности. Полученные средние значения были подвергнуты интерпретации, соотносились с соответствующими индексами самооценки эмоционального состояния. Оказалось, что слабые различия имеют осужденные к срочному заключению и пожизненно лишенные свободы, отбывшие наказание от 5 до 10 лет (р<0,05), переживающие вину «здесь и сейчас» (G-state), в большей степени - последние. Вина, как черта лично-
сти, не выявила статистически значимых различий. Более интересным оказался качественный анализ ответов испытуемых. Оказалось, что законопослушные испытуемые больше тяготеют к позиции «разочарованный» (индекс 5,9) по обеим субшкалам. «Разочарование» по Т.Ф. Ефремовой - чувство, состояние неудовлетворенности от чего-либо несбывшегося; утрата веры в кого-либо, что-либо.
Осужденные к срочному заключению как черту выделяют позицию «раздражительный» (ближайший индекс 5,3), а как состояние -«подавленный» (индекс 4,3). Раздражительным считается человек, приходящий в озлобленное, раздраженное состояние; испытывающий чувство гнева, досады, недовольства. «Подавленный» описывается как находящийся в угнетенном, удрученном настроении.
Для ПЛС, отбывших наказание 5-10 лет, обе субшкалы укладывались в границы, близкие к экстрапунитивному значению «осуждающий» (то есть высказывающий неодобрительное мнение, порицание), с индексом, близким к 6,8. Оно сродни к описанному ранее агрессивному чувству обиды как реакции на «несправедливое осуждение». У ПЛС, отбывших более 10 лет заключения, вина-черта характеризовалась эмоциональной характеристикой «разочарованный», вина-состояние - «раздражительный».
Примечательно, что при оценке вины как состояния общее количество ответов, соответствующих крайней позиции «не заслуживающий прощения» с индексом 10,4 у преступников, отбывающих ПЛС свыше 10 лет, все же было в два раза больше - против других категорий осужденных, что может свидетельствовать о том, что некоторые из них все же испытывают глубокое раскаяние за содеянные ими проступки.
Полученные нами результаты не дают основания сделать вывод о том, что преступники, осужденные к ПЛС, в большей степени переживают чувство вины в сравнении с лицами с определенным сроком освобождения. Её уровни не достигают высоких значений. Вполне вероятно, что средние показатели вины у заключенных указывают на приспособительную функцию этого чувства, что согласуется с наблюдениями И.А. Белик [5]. Кроме того, состояние вины может ассоциироваться с разными эмоциональными проявлениями: подавленностью, разочарованием, раздражительностью.
В завершении статьи следует сказать несколько слов о суицидологическом аспекте рассматриваемой здесь проблемы. Большинство криминологов относят осужденных к ПЛС к группе риска по совершению суицида. Так, среди лиц, совершивших три и более убийств, выявлено максимальное количество преступников, склонных к самоубийству [10]. Тем не менее, попытки суицида в колониях для осужденных к ПЛС крайне редки [23]. Кончают собой обычно в СИЗО, после вынесения приговора, в ожидании этапирования в специальную колонию для бессрочного отбывания наказания.
В литературе описан обобщенный портрет рецидивного преступника-суицидента: «Мужчина 34-45 лет, неженатый, с основным общим образованием, не страдающий психическими и физическими недостатками, ранее отбывавший наказание в виде лишения свободы за корыстно-насильственные преступления и вновь осужденный за аналогичные преступления, отбывающий наказание в исправительной колонии строгого или особого видов режима, находящийся, как правило, на строгих условиях отбывания наказания, отбывший свыше года от назначенного срока наказания, не имеющий права перевода в колонию-поселение, а также на условно-досрочное освобождение, являющийся, как правило, злостным нарушителем установленного порядка отбывания наказания, состоящий в группировках отрицательной направленности, не имеющей связи с семьей и родственниками, неверующий» [40]. Вычленяя из этого портрета типические признаки, общие для преступников, осужденных к срочному и бессрочному заключению, можно выделить ряд антисуицидальных факторов, касающихся ПЛС: тотальный контроль поведения, принудительность существования, невозможность включения в тюремную иерархию, покорность, сохранившиеся контакты с родственниками, относительная психическая сохранность, обращение к религии.
Выводы.
1. Отбытый срок заключения осужденных к ПЛС является значимым фактором в самооценке ими своих агрессивных тенденций. Будучи невозможной в своих проявлениях в жестоких условиях отбывания режима наказания в колонии, агрессивность ПЛС в первые 5-10 лет внутренне подавляется, и субъективно определяется ими как низкая. Осужденные, отбывшие 10-летний и более срок, деклариру-
ют более высокие уровни агрессии, способны её аккумулировать, не находя возможности к разрядке.
2. Чувство вины осужденных к ПЛС противоречиво: оно наполнено враждебностью у отбывших наказание первые 5-10 лет, и большим раскаянием преступников, кто отбыл наказание свыше 10 лет.
3. Аутоагрессивное и суицидальное поведение осужденных к ПЛС в той же степени мало возможно, как и гетероагрессивное. Осужденные к ПЛС проговорены к жизни и обречены умереть от естественных причин.
Литература:
1. Антонян Ю.М. Общая психологическая характеристика лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы // Проблемы острова помилованных убийц. - Вологда, 1996. - С. 29-30.
2. Антонян Ю.М., Верещагин В.А. Убийцы, отбывающие пожизненное лишение свободы // Государство и право. - М.: Наука, 1999. - № 11. - С. 44-50.
3. Антонян Ю.М., Могачев М.И., Смирнов В.В. Убийцы, отбывающие пожизненное лишение свободы // Общество и право. - 2010. - № 2. -С. 148-153.
4. Баламут А.В. Осужденные к пожизненному лишению свободы и пути оказания им психологической помощи: монография. - М.: PRI, 2009. - 198 с.
5. Белик И.А. Чувство вины в связи с особенностями развития личности: автореферат дис. ...канд. психол. наук: 19.00.01. - М., 2003. - 26 с.
6. Бовин Б.Г., Славинская Ю.В. Криминологические и психологические характеристики лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы // Прикладная юридическая психология. -2011. - № 1. - С.98-107.
7. Бовин Б.Г., Славинская Ю.В. Типология временных перспектив осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы // Человек: преступление и наказание. - Рязань: Акад. ФСИН России, 2011. - № 4 (75). - С. 110-114.
8. Бовин Б.Г., Славянская Ю.В. Динамика личностных изменений осужденных в процессе отбывания пожизненного лишения свободы // Реформирование пенитенциарных учреждений и актуальные вопросы ресоциализации осужденных (в свете требований Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года). Сборник материалов международной научно-практической
конференции (Вологда, 24-25 ноября 2011 г.): В 2 ч. - Вологда, 2011. - Ч. 1. - С. 189-193.
9. Бруннер Е.Ю. Методика диагностики показателей форм агрессии А. Басса и А. Дакри (адаптация А.К.Осницкого) [Электронный ресурс]. - URL: http ://brunner.kgu. edu.ua/index.php/cv/41-bd
10. Вавилова Л.В., Кирюхина Е.Л. Особенности личности осужденных, отбывающих наказание в виде пожизненного лишения свободы // Российский следователь. - М.: Юрист, 2005. - № 6. - С. 44-47.
11. Во И. Мерзкая плоть. Возвращение в Брай-дсхед. Незабвенная. Рассказы. - М.: Прогресс, 1979. - С. 609-616.
12. Детков А. П. Пожизненное лишение свободы: Уголовно-правовые и уголовно - исполнительные аспекты: автореферат ... дис. канд. юрид. наук: 12.00.08. - Томск, 1996. - 20 с.
13. Ефремова Т.Ф. Новый толково - словообразовательный словарь русского языка. - М.: Дрофа; Русский язык, 2000. - 1233 с.
14. Ищенко О.Е. Особенности режима содержания осужденных при исполнении и отбывании наказания в виде пожизненного лишения свободы // Российский следователь. - М.: Юрист, 2013. - № 22. - С. 32-34.
15. Кирюхина Е.Л. Уголовно-правовые и исполнительные аспекты применения наказания в виде пожизненного лишения свободы: автореферат ... дис. канд. юрид. наук: 12.00.08. - М., 2008. -24 с.
16. Кокурин А.В., Селиверстов В.И. Осужденные к пожизненному лишению свободы. По материалам специальной переписи осужденных и лиц, содержащихся под стражей, 12-18 ноября 2009 г. / под ред. В.И. Селиверстова. - Вып.4. - М.: ИД «Юриспруденция», 2011. - 98 с.
17. Кокурин А.В., Славинская Ю.В. К вопросу о психологическом сопровождении осужденных к пожизненному лишению свободы в условиях реформирования уголовно-исполнительной системы // Юридическая психология. - 2010. - № 2. - С. 25-28.
18. Куликов В.Число пожизненных приговоров выросло в пять раз // Российская газета - Федеральный выпуск. - № 5182 (103) от 14 мая 2010 г.
19. Мальцева Ю.А. О возможности исправления осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы // Теоретические и прикладные проблемы деятельности уголовно - исполнительной системы. Сборник научных трудов. -М.: Изд-во НИИ УИС Минюста России. - 2004. - № 1. - С. 122-124
20. Манхаева О.М. Переживание чувства вины у мужчин с различной социальной направленностью: автореферат дис. ... канд. психол. наук: 19.00.01. - Хабаровск, 2012. - 23 с.
21. Манхаева О.М., Кадыров Р.В. Чувство вины и стили межличностного поведения у заключенных, отбывающих наказание в исправительных учреждениях // Прикладная юридическая психология. - 2011. - № 4 . - С. 68-75.
22. Методика «Воспринимаемый индекс вины» (PGI) [Электронный ресурс]. URL: http://psycabi.net/testy/518
23. Мордовская «единичка» - приговоренные к жизни [Электронный ресурс]. - URL: http://www.tyurma.com/mordovskaya-edinichka-prigovorennye-k-zhizni
24. Мухина B.C. Отчужденные: Абсолют отчуждения. - М.: Прометей, 2009. - 704 с.
25. Мухина В.С. Пожизненно заключенные: мотивация к жизни // Развитие личности, 2002. - № 3. - С. 51-60; № 4. - С. 100-114; 2003. - № 1. -С. 97-117; № 4. - С. 121-143; 2004. - № 1. - С. 118-130; № 2. - С. 128-145; № 3. - С. 115-127. №4. - С. 97-106; 2005. - № 1. - С. 157-175; № 2. - С. 137-142; №3. - С. 82-93; № 4. - С.100-114; 2006. - № 1. - С. 110-118; № 2. - 141-146; №3. - С. 145-151; № 4. - С. 89-101.2007. - № 1. - С.138-151; № 2. - С.194-198; № 3. - С. 147154; 2008. - № 1. - С. 124-136; № 2. - С.138-151; № 3. - С. - С.149-166; № 4. - С.53-68; 2009. - № 1. - С.97-110.
26. Осницкий А.К. Психология самостоятельности. Методы исследования и диагностики. - М.Нальчик, 1996. - С. 51-56.
27. Пожизненное лишение свободы в России [Электронный ресурс]. - URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ - [Даты обращения 28.02.2014 и 08.01.2015].
28. Попов В.В. Психологические характеристики осужденных, отбывающих наказание пожизненно // Проблемы острова помилованных убийц. - Вологда, 1996. - С. 13-14.
29. Регуш Л.А. Практикум по наблюдению и наблюдательности. - СПб.: Питер, 2001. - 176 с.
30. Сандомирский М.Е., Гизатуллин Р.Х., Ами-нев Г.А., Еникеев Д.А. Психологическая диагностика лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы: методические рекомендации. - Уфа, 2000. - 25 с.
31. Сафуанов Ф.С., Киренская А.В., Ткаченко
A.А., Телешева К.Ю., Корнилова С.В., Мямлин
B.В. Патохарактерологические особенности лиц с психическими расстройствами, склонных к импульсивной агрессии [Электронный ресурс] // Психологические исследования: электронный научный журнал. - 2013. - Т.6. - № 29. - URL: http://psystudy. ru/index.php/num/2013v6n29/831 -safuanov29. html
32. Славинская Ю.В. Психические состояния лиц, отбывающих пожизненное лишение свободы: автореферат дисс. ... канд. психол. наук: 19.00.06. - Рязань, 2002. - 24 с.
33. Славинская Ю.В., Бовин Б.Г. Личность осужденного, отбывающего пожизненное лишение свободы: социально-демографические и криминологические аспекты // Коченовские чтения «Психология и право в современной России», 2010. - С 188-192.
34. Тевосян Н.Р. Самосознание лиц, склонных к инструментальной агрессии: автореферат дисс. ... канд. психол. наук: 19.00.01. - М., 2011. - 24 а
35. Третьяк Е.С. Изучение личности осужденных к пожизненному лишению свободы как основа проведения социально-психологической работы // Вестник института: преступление, наказание, исправление. - Вологда, 2013. - № 4 (24). - С. 55-60.
36. Узлов Н.Д. Декларируемая агрессивность законопослушных граждан и осужденных к различным срокам лишения свободы, диагностируемая опросником Басса-Дарки // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. - 2014. - № 2 (18). - С. 100-110.
37. Узлов Н.Д. Чувство вины у осужденных с разными сроками лишения свободы //Личность в экстремальных условиях и кризисных ситуациях жизнедеятельности: сборник научных статей Ш-й Международной научно-практической конференции / под ред. Р.В. Кадырова. - Владивосток: Морской государственный университет, 2014. - С. 245-252.
38. Узлов Н.Д., Сайдали Е.А. Самооценка агрессивности и стилей межличностных отношений осужденными к пожизненным срокам лишения свободы // Научно-методический электронный журнал «Концепт». - 2014. - Том 20. - С. 15511555.
39. Узлов Н.Д., Сайдали Е.А. От подавленной к аккумулированной агрессии: как осужденные к пожизненному лишению свободы оценивают свою агрессивность // Тюменский медицинский журнал. - 2014. - Том 16, № 1. - С. 47-49.
40. Шахманов Р.А. Предупреждение самоубийств среди осужденных к лишению свободы (правовые и криминалистические аспекты): автореферат ... дисс. канд. юрид. наук: 12.00.08. - М., 2001. - 24 с.
41. Шиханцов Г.Г. Юридическая психология. Учебник для ВУЗов. - М.: Зерцало, 1998. - 341 с.
SENTENCED TO LIFE: SELF-ASSESSMENT OF AGGRESSION AND SENSE OF GUILT OF CONDEMNED TO LIFELONG TERMS OF IMPRISONMENT
N.D. Uzlov
Berezniki Branch of the Perm State National Research University, Berezniki, Russia
The review of literature and results of empirical research of the self-assessment of aggressiveness, styles of the interpersonal relations and sense of guilt of those who are sentenced to the lifelong imprisonment, are presented in this article.
Two groups of imprisoned were studied depending on the term of the served sentence - less than 10 years of imprisonment and more than 10 years, in comparison
with groups of the condemned to the urgent conclusion and law-abiding men. Interview, supervision, psychodiagnostic questionnaires (Buss-Durkee Hostility Inventory, Perceived Guilt Index by John R. Otterbacher & David C. Munz) were used. It was established that those who stayed in prison from 5 to10 years had lower levels of aggression in comparison with the criminals who were in jail for 10 and more years. For an explanation of these distinctions the hypotheses of «the suppressed aggression» and «the accumulated aggression» are offered. It was shown that the convicts who served the sentence over 10 years, more intensively and more deeply experience the feeling of guilt.
Keywords: sentenced to life imprisonment, identity of the criminal, aggressivity, the suppressed aggression, the accumulated aggression, sense of guilt, suicide.
УДК: 616.89-008.44
ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
(О книге Лианы Алавердовой «Брат мой, брат мой...»)1
Е.Б. Любое1, Н.Б. Левина2
1 Московский научно-исследовательский институт психиатрии - филиал ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии» МЗ РФ, г. Москва, Россия 2Общероссийская общественная организация инвалидо вследствие психических расстройств «Новые возможности», г. Москва, Россия
Контактная информация:
Любов Евгений Борисович - доктор медицинских наук, профессор. Место работы и должность: руководитель отдела суицидологии ГУ «Московский научно-исследовательский институт психиатрии» - филиал ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии» МЗ РФ. Адрес: 107076, г. Москва, ул. Потешная, д. 3. Телефон: (495) 963-7572, e-mail: lyubov.evgeny@mail.ru
Левина Нелли Борисовна - председатель Общероссийской общественной организации инвалидов (ОООИ) вследствие психических расстройств «Новые возможности». Адрес: 107076, г. Москва, ул. Потешная, д. 3. E-mail: levinan36@gmail.com
В расширенном реферате исповедальной книги сестры жертвы самоубийства показаны внутренняя картина горя потери, важность широкого просвещения населения и третичной профилактики как интегральных частей типовых антикризисных программ.
Ключевые слова: суицидальное поведение, бремя семьи, рассказы, лечение, профилактика.
Кто сказал нам, что жизнь надо оценивать при помощи смерти, А смерть при помощи жизни? Нет ничего справедливее счастья.
Метерлинк
«Одна смерть - трагедия, тысячи - статистика»? В прошлом году с нами не захотели жить почти 30 тысяч соотечественников, но бремя самоубийств не сводится к официальному усредненному уровню смертей, представляющему вершину айсберга. Так, рядом пора-
1 Лиана Алавердова - уроженка Баку, поэт, прозаик, эссеист и переводчик. Живет в Нью-Йорке, работает в
Бруклинской публичной библиотеке. Книга выходит в издательстве ОООИ «Новые возможности».
