CC BY
23
УДК 821.352.3
ББК 83.3 (2=Ады) 6
П16
Панеш У.М.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и массовых коммуникаций, декан филологического факультета Адыгейского государственного университета, e-mail: filfak-agu@mail. ru
Ахиджакова М.П.
Доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой общего языкознания Адыгейского государственного университета, e-mail: zemiya-ah@yandex.ru
Уракова Ф.К.
Доктор филологических наук, доцент, зав. кафедрой русского языка и методики преподавания, e-mail: urakova.fatima@mail.ru
О жанровых и структурно-стилевых особенностях исторической и историко-революционной прозы в адыгейской литературе
60 - 80-х гг. XX века
(Рецензирована)
Аннотация:
Исследуются особенности формирования и развития адыгейской прозы 60 -80-х гг. на историко-революционную и историческую тему. Формулируются черты нового этапа отечественного искусства слова, оказавшие влияние на эволюцию прозы новописьменной адыгейской литературы - усиление концепции личности и движение к художественно-объемному, концентрированному, проблемно-аналитическому показу. Анализируются своеобразие проблематики, эволюция конфликта и жанровых форм произведений Т. Керашева, А. Евтыха, Ю. Тлюстена, Д. Костанова, И. Машба-ша. Идейно-тематические и структурно-стилевые особенности произведений определяются, с одной стороны, чертами традиционного, описательного, панорамного романа, а, с другой - новыми тенденциями: усиление концепции личности, использование многообразных поэтических форм и применение психологического анализа. Опора на историко-литературный и сравнительно-типологический методы позволяет сформулировать выводы о том, что проза на историко-революционную и историческую тему прошла сложный путь от описательности и событийности к художественной проблемное™, интенсивным поискам неведомых ранее жанровых модификаций. Исследование вносит вклад в решение проблем формирования и развития в национальной литературе различных жанров прозы. Практическое значение связано с возможностью применения результатов при исследовании истории литературы, разработке вузовских учебников и учебных пособий.
Ключевые слова:
Историческая и историко-революционная проза, эволюция конфликта, художественная концепция личности, идейно-эстетические искания, жанровые разновидности прозы, особенности стиля, творческий почерк, образное мышление, описательность и событийность, художественная проблемность.
Panesh U.M.
Doctor of Philology, Professor of Department of Literature and Mass Communications, Dean of Philological Faculty, the Adyghe State University, e-mail: filfak-agu@mail.ru
Akhidzhakova M.P.
Doctor of Philology, Professor, Head of General Linguistics Department, the Adyghe State University, e-mail: zemiya-ah@yandex.ru
Urakova F.K.
Doctor of Philology, Associate Professor, Head of Department of Russian and Technique of Teaching, e-mail: urakova.fatima@mail.ru
On genre, structural and style features of historical and historical-revolutionary prose in the Adyghe literature of the 1960 - 1980s
Abstract:
This paper explores features of formation and development of the Adyghe historical and historical-revolutionary prose of the 1960-1980s. The authors formulate lines of a new stage of domestic art of the word which exerted impact on prose evolution of the Adyghe new written literature - strengthening the concept of the personality and the movement to artistic, dimensional, concentrated, problematic analytical display. An analysis is made of the topics originality, evolution of the conflict and genre forms of works of T. Kerashev, A. Evtykh, Yu. Tlyusten, D. Kostanov, and I. Mashbash. Ideological, thematic, structural and style features of works are defined, on the one hand, by lines of the traditional, descriptive, panoramic novel, and, on the other hand, by new tendencies: strengthening the concept of the personality, use of diverse poetic forms and application of the psychological analysis. Reliance on historical-literary, comparative and typological methods allows formulating conclusions that the prose on a historical-revolutionary and historical topics passed a complicated way from a descriptiveness and eventivity to art problematical character, and intensive searches for unknown earlier genre modifications. The research makes a contribution to the solution of problems of formation and development of various genres of prose in national literature. Practical value lies in a possibility of use of results at a research of history of literature, creation of higher school textbooks and education manuals.
Keywords:
Historical and historical-revolutionary prose, evolution of the conflict, art concept of the personality, ideological and esthetic searches, genre kinds of prose, features of style, creative penmanship, figurative thinking, descriptiveness and eventivity, art problematical character.
Особенности «современного этапа» развития адыгейской национальной литературы, исторические рамки которого приходятся на начало 60-х - 90-е гг. XX века, выразились, прежде всего, в прозе на историко-революционную и историческую тему. Характер ее формирования определяется идейными, жанровыми и структурно-стилевыми поисками нового периода отечественной литературы. Со
второй половины 50-х гг., а затем и в 60 - 80-е гг. выходят в свет повесть «Абрек» (1959) Т. Керашева, романы «Воз белого камня» (1971), «Глоток родниковой воды» (1977), «Баржа» (1983), «Бычья кровь» (1993) А. Евтыха, «Девичьи зори» (1971) Ю.Тлюстена, «Тропы из ночи» (1971), «Гошевнай» (1983) И. Машбаша, «Мое Шовгенов» (первая книга - 1970, вторая книга - 1974) Д. Костанова.
В произведениях рассматриваемой темы повторяются традиционные мотивы, демонстрирующие выпрямление народного сознания, раскрепощенного под воздействием революционного движения в России. Содержание такой коллизии было обусловлено самой социально-исторической реальностью, поэтому она имела право стать объектом художественного исследования. Другое дело, что идейно-эстетическое, чисто художническое ее наполнение на первых порах носило однообразный, схематический характер. Трудно в то же время согласиться с тем, что «эта схема повторяется в литературе на протяжении полувека без каких-либо попыток углубить или уточнить ее, нащупать глубинные проблемы человековедения за социологическим слоем всеобщего конфликта» [1: 89] , как об этом в свое время писал Н. Джусойты. Наметившаяся уже в середине 50-гг. эволюция исторической и историко-революционной прозы, ярко проявившаяся в адыгейской литературе, свидетельствует об обратном. Повесть «Абрек» (1959) Т. Кераше-ва подготовила, к примеру, новый в типологическом отношении этап, отличающийся проблемно-концептуальным и структурно-композиционным многообразием. Эту же роль сыграл роман А. Шор-танова «Горцы» (1954) в родственной кабардинской литературе.
Расширение проблемно-
тематического и жанрово-структурного диапазонов исторической и историко-революционной прозы, усиление в ней аналитического начала и концентрированных форм выражения - все эти черты, свойственные литературе нового этапа, проявляются в адыгейской прозе. Рядом с романом-эпопеей о далеком прошлом («Бзиюкская битва», «Жернова», «Хан-Гирей» И.Машбаша) в ней находят свое место рассказ-притча, рассказ-легенда («Сказание» Т. Кераше-ва), обширное историко-революционное повествование с элементами романа-
биографии («Мое Шовгенов» Д. Коста-нова), социально-психологический роман характеров и акцентированных проблем («Воз белого камня» А. Евтыха, «Тропы из ночи» И. Машбаша).
Закономерным в плане структурно-стилевых поисков стало формирование в литературе небольшой повести, конденсирующей различные по характеру изобразительные средства. Об этом говорят идейно-художественные поиски Т. Кера-шева в повести «Абрек», связанные с попыткой изображения человеческого характера, сложного и по-разному мотивированного. Проблема гуманистической сущности исторического переворота, коллизия выпрямления революционного сознания рассматриваются в произведении в пределах небольшой по объему, но насыщенной в художественном отношении социально-психологической драмы о судьбе одного героя. Концентрация художественной мысли достигается за счет слияния традиционных приемов изображения и сравнительно новых средств, таких как психологически емкий, индивидуализированный характер, углубленная философская мысль.
В смысле идейной проблематики и исследуемых коллизий повесть продолжила распространенные в северокавказских литературах традиции, а в плане жанровых поисков и композиционной структуры в ней проявились некоторые важные тенденции современного этапа литературного развития. В основу произведения была положена распространенная в литературе коллизия превращения стихийного бунтаря-одиночки в сознательного революционера-большевика. Стремясь оживить «стандартную тему», писатель пытается углубить ее содержание, сообщить широту, придать общечеловеческое звучание. Такой подход определяет и то, что в центре внимание оказывается интеллектуальный персонаж, думающий и сомневающийся. Такой замысел определил соответствующие жанрово-стилевые
поиски. Писатель отказывается от привычных форм описательной прозы, от широкозахватного романа, от стиля эпопейного плана со множеством действующих лиц. Нельзя сказать, что в «Абреке» не было историко-событийной линии, которая иллюстрировала бы хронику народной жизни. Но сюжетный стержень повести держался на движении чувств, на эволюции духовного мира центрального персонажа. Историко-событийная линия не игнорировалась, но она была призвана подтверждать и мотивировать те или иные стороны внутренней жизни персонажа.
Особенности другой модели отечественного историко-революционного романа отразил в своем творчестве Д. Ко-станов. Его роман «Мое Шовгенов» разворачивает сложную и противоречивую картину действительности конца Х1Х-го и начала ХХ-го века. Традиционные мотивы пробуждения национального самосознания, ведущей роли большевиков и русского пролетариата в активизации народной воли оживляются в произведении за счет соединения правды вымысла и правды документа. Широкая, многоплановая история со множеством действующих лиц и сюжетных линий должна была объединиться в один художественный рисунок и отразить образ не вымышленного, а исторически достоверного и знакомого каждому легендарного героя-революционера. Таким образом писатель стремился усилить художественную проблемность.
Задуманный как повествование об одной жизни, роман Д. Костанова был помещен в привычные рамки объективированного, эпического рассказа, порожденного прозой революционного перелома. «Роман судьбы» по своей природе, как известно, требует особого психологического анализа. «Элементы аналитического психологизма» действительно присутствовали в произведении, о чем в свое время писал Т. Чамоков [2: 167]. Примечательным и закономерным стало стремление Д. Костанова обновить описательные тенден-
ции «старого» романа, что находит выражение в попытках более углубленного изображения крупной и исторически достоверной личности. Движение к синтезированному художественному мышлению особенно сильно заметно в последней части произведения, где автор активнее прибегает к различным противоречивым сторонам психологической жизни главного героя. Соответствующим образом обогащается и палитра изобразительных приемов писателя. От события и поступка автор идет к внутреннему монологу, вводит в рассказ формы несобственно-прямой речи, что значительно усиливает художественную картину.
Соединение поэтических возможностей «романа-судьбы», романа-биографии и форм эпически многопланового историко-революционного повествования оказалось явлением в типологическом плане общим и плодотворным в эстетическом отношении. Об этом говорит и практика формирования всесоюзной литературы. В качестве примера можно назвать роман украинского автора А. Головко «Артем Гармаш» (1951-1971), произведение казахского прозаика X. Есенджанова «Яик - светлая река» (1961), повесть осетинского писателя С. Джанаева «Хадзы-мат» (1959) и др.
Особенности нового идейно-эстетического этапа в литературном движении отразились также в повести А. Евтыха «Воз белого камня» и романе И. Машбаша «Тропы из ночи». Примечательно, что главная коллизия в историко-революционной прозе диалектика личности и народа в революции, предстает в произведениях обоих писателей в разных ракурсах и в осложненных противоречивыми мотивами вариантах. Писатели уделяют немало внимания человеку сознательному, быстро растущему и вместе с народом уверенно становящемуся на путь революционного перерождения. Персонажи такого плана ярко представлены в образе Шариба из романа И. Машбаша и в
фигуре Moca Жуко из повести А. Евтыха. Эти герои отодвигаются вместе с тем на задний план, уступая место сильным, но внутренне сложным и драматичным по содержанию характера персонажам, приходящим к правде века через труднейшие испытания и трагические ошибки.
Стремясь преодолеть стереотипные подходы, характерные для традиционного историко-революционного романа, И. Машбаш, для которого характерен «повышенный интерес к истории»[3: 110], идет к драматическим сюжетам, противоречивым коллизиям. Главный персонаж Джамболат, сам зараженный пороками старых представлений, в качестве выхода вначале выбирает корыстный путь. Он задумывает жениться на дочери кулака Дамокова, чтобы таким образом «выбиться в люди». Автор сознательно осложняет конфликт и оживляет художественный рисунок. Он предлагает наиболее трудный, но и жизнеподобный путь постепенного выпрямления судьбы заблуждающегося героя.
Обратившись к теме революционного перерождения сознания героя, А. Ев-тых в романе «Воз белого камня» обращается к другому традиционному для отечественной литературе мотиву - искреннего, глубоко порядочного интеллигента, сочувствующего страданиям миллионов и идущего к «новой правде» трудным путем и с немалыми потерями. Усиление проблемное™, движение вглубь в осмыслении главных коллизий историко-революционной прозы вызвали изменения структурных форм художественных явлений. А. Евтых и И. Машбаш отводят определенное место изображению внешней, событийной стороны сюжета, они используют при этом типические обстоятельства, описывают быт, социальные противоречия, национальные отношения. Но показательно и то, что как один, так и другой не удовлетворяются такой внешне правдоподобной картиной воссоздаваемого мира. Писатели переносят конфликт
во внутренний мир человека, сосредоточивая внимание на сложной трансформации личности под влиянием революционных перемен. Такая тенденция, отразившая закономерности современной прозы, отмечается и у других писателей северокавказского региона. В качестве примера можно назвать повесть осетинского автора М. Цагараева «Пастух черной горы», роман чеченского писателя Р. Мамакаева «Мюрид революции».
Углубление проблемное™ и усиление аналитического начала приводит И. Машбаша и А. Евтыха к тому, что в объекте их внимания оказываются герои неоднозначные, колеблющиеся, долгое время находящиеся на распутье и через непростые искания находящие путь к правде. Коллизии, связанные с образами Moca Жуко, Чапа в повести А. Евтыха «Воз белого камня» оправданы замыслом и развитием конфликтного стержня. Они существуют самостоятельно и несут определенную идейно-художественную нагрузку, но сюжетно-композиционный центр произведения со временем смещается, и все внимание концентрируется вокруг нового по своей структуре образа. Так вырисовывается фигура хаджи Колокова, героя противоречивого, не сразу разобравшегося в сути революции и с трудом сделавшего необходимый исторический выбор.
Изменения в области проблемно-тематического содержания сказались и на жанрово-композиционных, структурно-стилевых особенностях прозы. Известно, что в 30-40-е и вплоть до середины 50-х годов преобладающими в адыгских и в других литературах северокавказского региона были формы панорамной повести и романа со множеством сюжетных линий и большим количеством контрастно противостоящих друг другу действующих лиц. Формы многоплановой прозы, следующей за не раз апробированными традициями, занимают и в литературе 6070-х годов видное место, но они заметно видоизменяются, приобретают признаки,
соответствующие типологически новому идейно-эстетическому этапу.
Стремление показать исторические перемены через драматические судьбы индивидуализированных героев, интерес к углубленной и локализованной социально-нравственной проблематике обусловливает отход от описательности и простого жизнеподобия. Перенесение общественно значимых конфликтов во внутренний мир сложных и неоднозначных персонажей ведет к мобильным и синтезированным видам прозы - социально-психологической повести («Абрек» Т. Ке-рашева, «Воз белого камня» А. Евтыха), аналитически углубленному роману характеров и проблем («Тропы из ночи» И. Машбаша), социально-психологическому
роману акцентированных проблем («Девичьи зори» Ю. Тлюстена).
Решение главной темы историко-революционной прозы, темы становления личности и народа в революции, требовало и обновления традиционного панорамного романа. Речь шла не о тиражировании описательной стилистики привычного социального эпоса. Такая тенденция, проявившаяся в произведении Д. Костанова «Мое Шовгенов», активизировала эпопейное мышление. Введенные в произведение биографический элемент, исторически достоверный материал заметно усилили художественный анализ. Обновились соответствующим образом и структурные особенности, жанровые границы романа.
Примечания:
1. Джусойты Н. Все начинается с размышления // Вопросы литературы. 1976. № 5.
2. Чамоков Т. Проблемы развития адыгейской прозы // Дон. 1972. № 6.
3. Жажиева Р.С., Делок Р.А. Исхак Машбаш: литературный взгляд в историческое прошлое // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2014. Вып. 4 (149). С. 108-112.
References:
1. Dzhusoyty N. Everything begins with reflection // Problems of literature. 1976. No. 5.
2. Chamokov T. Problems of the development of the Adyghe prose // Don. 1972. No. 6.
3. Zhazhieva R.S., Delok R.A. Iskhak Mashbash: a literary view into the historical past // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2014. Iss. 4 (149). P. 108-112.
