CC BY
29
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА И ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ПРАКТИКА
НАЦИОНАЛЬНОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ КАК СИНОНИМ ГОСУДАРСТВЕННОГО СУВЕРЕНИТЕТА
И.К. Лавровский
Единственный реальный источник требующихся России колоссальных инвестиций - государственная эмиссия. Однако нужно еще и гарантировать, что в результате возникнет новая стоимость, достаточная для покрытия долгосрочных государственных обязательств в будущем. А это можно обеспечить только путем государственного планирования. Возврат к крупномасштабному федеральному госзаказу компенсирует потерю экспортных доходов и переместит основной источник спроса в экономике внутрь страны. Национальная экономическая политика должна предусматривать возможность участия международных корпораций в государственных программах при условии их инвестиционного «одомашнивания», т.е. вывода филиалов ТНК на российский фондовый рынок. Ключевые слова: мировой финансовый кризис, инновационная экономика, многополярность, национализм, суверенитет, идентичность, планирование, социализм, конкуренция, энергетическая сверхдержава, глобализация, эмиссия, долгосрочные инвестиции.
Мировой финансовый кризис подтвердил зависимость всего мира от состояния экономики одной-единственной страны -США. Мировой экономический рост сегодня определяется направлением, по которому пойдет США, - именно здесь сосредоточены головные офисы и мозговые центры компаний, которые безлично и абстрактно называют инновационной экономикой. Именно там расположен главный мировой эмиссионный
© Лавровский И.К., 2010 г.
центр. Именно там планируется будущее мировой экономики.
В моей предыдущей статье (Лавровский, 2008) рассмотрен процесс эволюции посткапиталистического общества, который неминуемо приводит к возникновению единого мирового центра планирования - «однопо-лярного мира». «Конец истории» ^икиуата, 1992) при этом не наступает, продолжение истории ведет к отрицанию отрицания - к многополярности, децентрализации глобального планирования. В конечном итоге центрами планирования станут децентрализованные субъекты - компания, община, индивидуум. Возникнет общество, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех (Маркс, 1981).
В переходный период от однополяр-ности к децентрализованному глобальному планированию мир увидит ренессанс экономического национализма - усиливающееся стремление сохранить экономический суверенитет и культурную уникальность, идентичность в эпоху однополярности. Поиски шаткого равновесия между экономическим национализмом и глобальной экономической оптимизацией определят содержание мирового экономического развития в XXI в. Цель настоящей статьи - описать контуры российской национальной экономической политики, которая могла бы вернуть нашу страну на авансцену мировой истории.
НЕТ РАЗВИТИЯ БЕЗ ПЛАНИРОВАНИЯ
С конца 1980-х гг. социализм и планирование подверглись жестокой вирулентной атаке. Российские экономисты заразились идеологическими штаммами, выращенными противниками СССР в «холодной войне». Утверждение Е. Гайдара «Социализм представляет собой крупнейшую аномалию в современном социально-экономическом процессе» (Гайдар, 2005) представляет собой
кальку с известной формулы Рональда Рейгана: «Коммунизм - это не экономическая и не политическая система, это форма безумия, это аберрация» (Reagan, 2001, р. 4). Остается только пожалеть бывших противников СССР, что им пришлось пожертвовать триллионами долларов, колониальными империями, миллионами солдат для борьбы со всего лишь «аномалией» и всего лишь «формой безумия», а не с равной им по силе и находившейся примерно на одном уровне развития системой.
Не отрицая права личности и юридического лица планировать, рыночный фундаментализм отрицает аналогичное право у государства. Но право планировать - это право управлять своим будущим. Ибо планирование есть не что иное, как принятие решений в настоящем на основе представлений о будущем. Эти представления неизбежно содержат ошибки, так как будущее не детерминировано и не определяется одними лишь статистическими трендами. В нем содержится элемент непредсказуемой неопределенности, который может свести на нет любые предпроектные или предплановые проработки.
Факт саморазрушения советской плановой системы не означает, что она была неэффективной в начале своего существования. Советская система была построена как одноразовая империя, в ней не существовало механизма амортизации и модернизации, она вела себя как классическая монополия, прошедшая все стадии развития - от бурного экспоненциального роста к застою и банкротству. Потерпел крах не социализм, а монополия, в которую превратилась одна отдельно взятая страна.
В 1930-е гг., когда по обе стороны Атлантики создавались системы централизованного планирования, идея всеобъемлющего экономического контроля носилась в воздухе. Мир тогда еще находился во власти ньютоновских представлений о детерминированности будущего. Не только В. Молотов и Л. Каганович грезили об «абсолютно самодостаточной промышленной империи» (Бауэрсокс, Клосс, 2008, с. 99). О том же мечтал и Генри Форд, создавший «первую в мире многоуровневую
вертикально интегрированную компанию». Но в дальнейшем, из опыта конкурентной борьбы, Форд вынес урок: ни одна фирма, какой бы огромной она ни была, не может быть самодостаточной (Бауэрсокс, Клосс, 2008, с. 99). Советское руководство такого урока из своего противоречивого опыта не вынесло. Советское планирование до самого конца оставалось внутрифирменным - вся экономика представляла собой огромное предприятие с советом директоров в лице ЦК КПСС и правлением в лице его Политбюро.
Анализируя структуру советской экономики в 1980-х гг., я пришел к выводу, что единство прав и обязанностей по отношению к обществу, единство экономической воли не может не рассматриваться как неотъемлемый признак предприятия. В советской экономической литературе права предприятия традиционно сводились к управлению производственными процессами, а ответственность - к выполнению плановых заданий. Однако расширение хозяйственной самостоятельности предприятий предполагает расширение их прав и обязанностей. Хотелось бы разобраться, что является высшей формой реализации данного процесса. По моему мнению, основной тенденцией развития хозяйственной самостоятельности является превращение социалистического предприятия в хозяйственную организацию, которая несет ответственность за результаты своей деятельности в прошлом, обладает правом распоряжаться своими экономическими ресурсами и распределять их между настоящими и будущими потребностями, т.е. располагает свободой планирования» (Лавровский, 1988).
Но приобретение предприятием свободы планирования не означает необходимости отказа от национального планирования. Планирующий агент, будь то индивидуум или частное предприятие, основывает свои сегодняшние решения на своем представлении о будущем, которое у него сформировалось по тем или иным причинам. Ресурсов для воздействия на окружающую его экономическую среду у него, как правило, недостаточно.
Единственным доступным и рациональным способом страхования риска, возникающего из неопределенности экономического будущего, является для него накопление резервов. Отказ от планирования в России порождает уродливые новообразования вроде стабилизационного фонда. Неспособность создавать динамические резервы и управлять ими ведет к попыткам создавать резервы статические, притом полностью зависящие от стратегических планов и экономической политики других стран. Неопределенность будущего превращается в экономический гандикап, в экономическое обременение.
Уровень контроля над экономической средой возрастает с ростом размеров предприятия относительно того рынка, на котором оно работает. Таким образом, относительная величина резервов, необходимых для компенсации неопределенности, снижается по мере роста предприятия. Вместе с экономией на масштабах производства это обстоятельство становится конкурентным преимуществом крупных предприятий по сравнению с мелкими. Следовательно, свободный рынок является абстракцией, практически бесполезной для описания реальных экономических процессов. Так, темп роста предприятий, опережающий темп роста емкости рынка, дает им конкурентные преимущества, разрушающие свободную конкуренцию. Немгновенность реакции на изменения окружающей среды, неопределенность будущего и ошибки в его интерпретации убивают абстрактную идиллию свободного рынка. Современные рынки характеризует олигополия, а не свободная конкуренция.
Важно отметить, что сохранение олиго-польной конкуренции обеспечивает экономике достаточный уровень адаптации к будущему, которого лишены монополии. Качественный переход от монополии к конкуренции происходит при возникновении на каждом рынке по крайней мере двух конкурирующих организаций, планирующих агентов. Дальнейшее увеличение количества конкурирующих агентов не приводит к качественным сдвигам в ха-
рактере развития данного конкретного рынка. Для обеспечения немонопольного развития компьютерных операционных систем, например, достаточно появления системы «Линукс» рядом с системой лидера отрасли «Майкрософт». Для развития мировой авиационной промышленности достаточно существования «Аэробуса» наряду с «Боингом» и т.д. Для мировой экономики в целом необходимо выживание хотя бы одного альтернативного центра планирования помимо американского. Pax Americana - это дорога в никуда, в то будущее, которое уже стало для Советского Союза прошлым.
Обобществление и централизация общественного капитала приводят к усреднению рисков и снижению ожидаемого уровня риска для каждого планирующего агента. Развитие у государства функции планирования дополнительно снижает экономический риск, поскольку помимо риска экономического государство снижает риск политический.
Г.Б. Клейнер пишет: «Поскольку на предприятии работают люди - социальные агенты, осуществляющие не только производственные действия... предприятие может рассматриваться и как часть социальной сферы» (Клейнер, 2008, с. 61-62). Понятно, что компании погружены в социальную среду, параметрами которой являются жизненные ожидания населения, его потребительские предпочтения, представления о вредности и полезности потребляемой продукции, политические пристрастия, образовательный уровень и т.д. Влиять на эти важнейшие параметры отдельное предприятие не может, но может государство. Поэтому, если государство отказывается от выполнения своей планирующей функции, то общий уровень неопределенности в экономике возрастает, растет политический, технический, экологический и в конечном счете коммерческий и инвестиционный риск. В результате страны с дефицитом планирования становятся финансовыми донорами стран с эффективно планируемой экономикой. Проблема оттока капитала заключается не только и не столько в «неблагоприятности инсти-
туциональных режимов»1, сколько в оценке планирующими агентами, включая отдельных индивидов, уровня риска в той или иной стране. Можно организовать самый благоприятный для иностранных корпораций институциональный режим, но они тем не менее будут предпочитать более упорядоченный и лучше планируемый экономический режим собственных стран. В октябре 2008 г., когда финансовый кризис во многих странах достиг пика, чистый приток капитала в экономику США составил более 286 млрд долл. В сентябре приток составил 142,6 млрд, в августе -17,1 млрд, в то время как в июле произошел отток в 25 млрд долл. (Treasury..., 2008). Объяснить этот факт преимуществами американского «рынка институциональных режимов» невозможно. Зато легко можно объяснить мощью американской системы государственного планирования.
Разрушение советской системы планирования организационно не приблизило нас к Западу, а, наоборот, - увеличило разрыв. «"Чикагские мальчики" Ельцина спешно внедряли самые мучительные части своей программы: значительное сокращение бюджета. и дальнейшее осуществление приватизации в самые быстрые сроки - стандартные меры, которые немедленно порождают массовую нищету» (Кляйн, 2009). Множество людей с высшим образованием было деклассировано, они потеряли свою профессиональную компетенцию, многие покинули страну. Вряд ли это можно считать большим достижением экономического прогресса. Большинство российских предприятий потребительского сектора потеряли свои рынки и были приобретены иностранными компаниями или поглощены
1 В эпоху глобализации активно формируется «рынок институциональных режимов» (правовых норм), что связано с повышением мобильности капитала и соответственно с возможностью выбора корпорациями конкретного правового режима. (Руководитель проекта А.Р. Белоусов. Российское экономическое чудо: сделаем сами. М.: Деловая литература, 2007. С. 15.)
иностранными сетями. Правительство России связывало большие надежды с топливно-энергетическими корпорациями, даже делало попытки позиционировать страну как «энергетическую сверхдержаву», однако драматическое падение их капитализации, потеря экспортных доходов и огромный накопленный долг ставят на повестку дня не «сверхдержавную экспансию» российских сырьевых гигантов, а их выживание.
Даже в момент максимального роста цен на сырье российские компании были сильно недокапитализированы по сравнению с зарубежными аналогами. По мнению западных наблюдателей, «единственное разумное объяснение заключается в том, что рынок готов к тому, что российские нефтяные компании будут систематически грабиться инсайдерами» (Фортескью, 2008, с. 151). С нашей точки зрения, есть по крайней мере еще одно «единственное разумное объяснение» - отсутствие у российских сырьевых компаний тех рычагов влияния на мировую энергетическую ситуацию, которые есть у аналогов американских и англо-голландских компаний, давно уже превратившихся в своеобразные частные «главки» и «производственные объединения» при министерствах энергетики своих стран. Поэтому при прочих равных условиях оценка их будущих рисков всегда будет превышать оценку риска их конкурентов, и соответственно они будут проигрывать в капитализации.
Неожиданным критиком рыночного фундаментализма оказался один из его творцов - Джордж Сорос. Вот что он пишет: «Рыночный фундаментализм берет корни в теории совершенной конкуренции, первоначально предложенной Адамом Смитом и развитой классическими экономистами. В послевоенный период он получил мощную поддержку в результате неудач коммунизма, социализма и других форм государственного вмешательства. Эти стимулы, однако, базируются на ложных предпосылках. Факт, что государственное вмешательство всегда неудачно, не делает рынок совершенным... Финансовые рынки... будучи предоставлены сами себе. ведут к экстре-
мальной эйфории и такому же экстремальному разочарованию» (Soros, 2008, р. 92).
Российский капитализм также оказался предоставлен сам себе и достиг экстремальной эйфории - « "Баунти " - райское наслаждение», а сейчас стремительно соскальзывает к экстремальному разочарованию. Поскольку у нас все модные западные теории внедряются с опозданием и с огромным энтузиазмом, то можно ожидать, что общественно-политический маятник при обратном движении от Егора Гайдара к Лазарю Кагановичу может передавить то позитивное, что было реально сделано миллионами наших соотечественников за последние 10-20 лет. Как было отмечено в предыдущей статье (Лавровский, 2008), максимального экономического успеха добиваются системы, способные сочетать преимущества различных формаций, не вытесняя, а интегрируя их друг в друга. Поэтому в интересах России удержаться как от прорыночного, так и от антирыночного фанатизма и суметь проплыть между Сциллой экономической анархии и Харибдой милицейского госкапитализма. Но для этого одного энтузиазма и повторения правильных заклинаний недостаточно.
НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
России снова, как и 20, и 90 лет назад, угрожают идеологический экстремизм и максимализм. «Если вы действительно уверены, что капитализм пришел к нам на века, если вы твердо убеждены, что рабочее и левое движение заведомо не способно не только победить капитал, но и реформировать его в своих интересах, если, наконец, демократические свободы не имеют для нас самостоятельной ценности, а Россия воспринимается как страна, для которой просвещенный абсолютизм является пределом мечтаний, тогда, безусловно, есть все основания поддерживать Путина с его программой буржуазной модернизации и авторитарного порядка. Тем, кто рассуждает иначе, не остается иного пути, кроме
борьбы» (Кагарлицкий, 2005). Вот типичный российский экстремизм - кто не с нами, тот против нас.
На самом деле «иной путь» есть всегда, и совершенно не обязательно увязывать его с «борьбой». Поиск выхода из кризиса и путей перехода к долгосрочному экономическому росту и развитию в интересах подавляющего большинства населения России и его политического и экономического класса. Адепты «шоковой терапии» всегда настаивали на своей уникальной садистической способности прописывать обществу «непопулярные, но необходимые» и «горькие лекарства». Однако в демократическом обществе непопулярные меры осуществляться не могут. Для эффективного экономического роста необходим широкий национальный консенсус по вопросам экономической политики. Она обязана быть популистской, поскольку должна быть понятной большинству населения и принятой этим большинством. Только при этом условии можно не только избежать социального конфликта, но и обеспечить широкое участие народа в период проведения широкомасштабного структурного маневра.
Набросаем общие контуры такой экономической политики.
Сначала немного идеологии.
Необходимо преодолеть гипноз глобализации и международной конкурентоспособности. Надо быть готовыми к тому, что значение внешней торговли в российской экономике на протяжении следующих десятилетий будет снижаться, а не расти. Такие идеи, как межконтинентальный транспортный транзит, предусматривающие ориентацию российской экономики на обслуживание чужих транспортных потоков, создание экспортных анклавов для снабжения других государств энергоресурсами, следует рассматривать как противоречащие национальным интересам России2. Создание экспортного
2 «В настоящее время существует тенденция "глобализации инфраструктур", что заключается в их полном (экстерриториальность) или частичном (вклю-
производства не эквивалентно развитию экономики. Это в основном развитие чужой экономики. Главный источник спроса должен находиться внутри страны (Лавровский, 2005). Не нужно решать «задачи адаптации российской промышленности к глобальному рынку» (Княгинин, Щедровицкий, 2005, с. 52). Нужно приблизить уровень организации и планирования российского рынка к уровню организации и планирования рынков стран-лидеров, а по возможности и превзойти его. Тогда для российской промышленности исчезнет разница между своим и глобальным рынком - она будет равно конкурентоспособной как в своей собственной стране, так и за ее пределами.
Необходимо избавиться от посткоммунистического интернационализма, от патологического стремления «пострадать за человечество». Е. Гайдар утверждал, что «если мы не извлечем уроки из того, что произошло с нашей страной и другими империями в ХХ в., то можем стать угрозой миру. Это самое страшное, что может случиться с Россией» (Гайдар, 2006, с. 58). На мой взгляд, самое страшное, что может случиться с Россией, - это перестать быть Россией. Другие бывшие империи были частично или полностью лишены экономического и политического суверенитета, втянуты в единую структуру, возглавляемую США, и в значительной мере утратили свое политическое и культурное значение. При этом многие бывшие колонии этих империй до сих пор находятся в крайней нищете и культурно-политическом ничтожестве. Нам нужно приложить достаточные усилия для сохранения суверенитета своей страны и снижения уровня той реальной угрозы, которую представляет для нас окружающий мир, в том числе некоторые осколки бывшей российской империи.
ченность в систему долговременных международных соглашений) изъятии из-под юрисдикции национального государства, которое рассматривается как "держатель" коммуникаций, но не владелец их». (Руководитель проекта А.Р. Белоусов. Российское экономическое чудо: сделаем сами. М.: Деловая литература, 2007. С. 15).
Теперь об экономике. Нам нужно не удваивать, а удесятерять экономику. Восстановительная стоимость наших основных фондов составляет не менее 5 трлн долл., из которых половина - жилой фонд. Когда наши реформаторы выравнивали внутренние цены с мировыми, они одновременно уничтожили шанс модернизироваться за дешевые внутренние деньги. Сегодня локальные издержки стали оцениваться в глобальных ценах и оплачиваться глобальной ликвидностью. Настойчивое стремление российских олигархов «первой волны» продать бизнес «стратегическим партнерам» объясняется, в частности, тем, что они понимали ограниченность своих ресурсов и их явную недостаточность для серьезного обновления производственной базы (Лавровский, 2005). В условиях сокращения предложения шальных частных инвестиционных ресурсов шансов на модернизацию за счет доения «богатых родственников» уже не остается.
Единственный реальный источник, требующихся колоссальных инвестиций, - государственная эмиссия. Некоторые эксперты уже отмечали необходимость постоянного увеличения эмиссии для обеспечения роста экономики (Ершов, 2005, с. 183). Однако эмиссия ради эмиссии проблемы не решает, так как недостаточно просто эмитировать долгосрочные государственные обязательства, нужно еще и гарантировать, что в результате возникнет новая стоимость, достаточная для их покрытия в будущем. А это можно достигнуть только путем государственного планирования. «Проблема денежной эмиссии непосредственно связана с проблемой планирования. Деньги должны эмитироваться. Наивный испуг перед страшным словом "эмиссия" непонятен. Деньги - это долговые обязательства государства. Государство может и должно выпускать деньги для обеспечения экономических трансакций и осуществления своей экономической политики. Тут и заключена главная проблема. Если нет экономической политики, тогда, действительно эмиссия опасна и ведет к инфляции. И тогда она аналогична любому другому заимствованию. Если кредит используется для
оплаты текущих расходов, "проедается", если нет разумного бизнес-плана, естественно, такой кредит опасен. Однако без кредита нет экономического развития» (Лавровский, 1999а).
ГОСБИЗНЕС-ПЛАН
Итак, каким должен быть государственный план для оправдания многотриллионных инвестиций в течение 10-15 лет?
Думается, что не таким, как «Концепция 2020», которая представляет собой список государственных пожеланий на будущее и не содержит никакого объяснения, каким образом и за счет каких организационных усилий и финансовых ресурсов эти пожелания будут выполнены. При этом совершенно непонятно, какое именно новое качество экономики и социума планируется получить. За ворохом цифр теряется суть. Авторы концепции неявно предполагают, что в России существует некая законопослушная масса экономических субъектов и объектов, которые блуждают в стратегических потемках и только и ждут начальственного просвещения, чтобы, как лемминги, двинуться в сторону неминуемого прогресса.
Однако действительность не совсем или совсем не такова. Организационный уровень российской экономики весьма низок. На протяжении 15 лет после начала экономических реформ так и не появилось ни одной крупной новой компании, не основанной на советском наследии или прямом заимствовании западной технологии. Экономический рост протекает хаотично, порождая тяжелые инфраструктурные и социальные проблемы. Поэтому первый вопрос при разработке любой государственной стратегии - кто и каким образом будет ее выполнять.
Представляется, что в экономике для этого должен быть выделен новый государственный сектор, т.е. та группа компаний, которые должны стать локомотивом в реализации государственной экономической поли-
тики. Часть работы в этом направлении уже проделана. Государство смогло вернуть позиции в ряде крупных компаний, имеющих стратегическое значение.
КРЕМЛЬ И КРЕМЛЕВСКИЕ КОРПОРАЦИИ
Россия выжила в шоковой лихорадке 1990-х гг. только благодаря сохранению нескольких крупных государственных корпораций, за счет ресурсов которых постепенно восстановилась и окрепла российская государственная машина. Газпром, РАО ЕЭС, Сбербанк, Роснефть и другие крупные компании помогли удержать целостность российской экономики и российского государства. В Канаде, где символом власти является британская корона, подобные госкомпании называются коронными корпорациями (crown corporations). В России символом государственной власти является Кремль, поэтому стратегические государственные предприятия можно называть кремлевскими корпорациями, что, на мой взгляд, точно отразит их значение для страны.
Главным объектом государственного планирования должны стать именно кремлевские корпорации. Стержнем инновационной политики государства должна стать программа перевооружения, а стержнем инвестиционной политики - программа развития национальной инфраструктуры. При этом государство в лице Кремля и правительства должно стать квалифицированными заказчиками и вырваться из-под контроля его же собственных подрядчиков. Не располагая ни видением технологического прогресса, ни достаточными интеллектуальными и материальными ресурсами, Минэкономразвития России компилирует сводку пожеланий подрядчиков и выдает ее за национальную стратегию. Именно так работал Госплан на последней фазе своего существования, когда централизация планирования была утеряна и советская верхушка преврати-
лась в заложницу воли министерств и союзных республик. Национальный экономический заказ должен исходить сверху и ориентировать подрядчиков в лице кремлевских корпораций на достижение высших мировых показателей. Затраты, связанные с необходимостью выполнять требования технического контроля со стороны Кремля, окупятся предсказуемостью экономической среды развития. Государственные гарантии закупок вооружения, например, дадут возможность привлекать коммерческое финансирование к выполнению государственного заказа.
Падение производства в 1990-е гг. было результатом отказа от государственного заказа. В 1990 г., за два года до «электрошоковой терапии», я спрогнозировал падение ВВП на 34-40% в результате сворачивания государственных программ (Прогноз состояния. , 1990). Так оно и вышло. Возврат к крупномасштабному федеральному госзаказу компенсирует потерю экспортных доходов и переместит основной источник спроса в экономике внутрь страны.
РЕВОЛЮЦИЯ СЕТЕЙ
В отличие от Большого скачка 1930-х гг. новый госбизнес-план должен «танцевать не от печки», а от потребителя. Исходной точкой планирования национальной инфраструктуры должно быть поселение - сначала несколько крупнейших городских агломераций, а затем все расширяющаяся сеть муниципальных образований. Сегодня уже ясно, какие именно продукты и услуги должен получать среднестатистический житель развитой страны. Этим знанием владеют не государственные чиновники, а сетевые ритейлеры и сетевые поставщики услуг. Именно этого компонента не хватало советской системе - не было планирующих агентов достаточной мощности, чтобы нейтрализовать спрос, образующийся при производстве средств производства. Се-
годня такие агенты есть - это сети. Национальные розничные сети должны быть включены в планируемый сектор экономики наряду с кремлевскими корпорациями и кремлевскими банками и наравне с ними.
Государственное финансирование и государственные гарантии, предоставляемые сетям, должны предопределяться согласием сетей на географическое размещение определенного процента своего заказа на территории конкретного региона, для которого предоставлено финансирование или гарантии.
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И НАШ РЫНОК
Глобальное расширение западных сетей натолкнулось на информационные, технические и организационные барьеры. Стремясь заполнить всю территорию мирового рынка «квадратно-гнездовым» способом, западные транснациональные компании создали множество национальных филиалов, не представленных на местных фондовых рынках. При этом население данных географических рынков не имеет возможности участвовать в коммерческом успехе этих филиалов. Однако экономические результаты национальных рынков неизбежно усредняются и интегрируются в совокупных данных компании о глобальных продажах. Таким образом, размыкается связь между коммерческими результатами и инвестиционными решениями, что послужило одной из причин нынешнего краха на фондовом рынке. Инвестиционные решения оказались полностью оторваны от потребностей того или иного национального рынка и его собственных инвестиционных возможностей.
Поэтому национальная экономическая политика должна предусматривать возможность участия международных корпораций в государственных программах при условии их инвестиционного одомашнивания, т.е. вывода филиалов ТНК на российский фондовый рынок.
ВЕРТИКАЛЬ ВЛАСТИ
С нашими властями опасно общаться -они произвольно выхватывают из экспертных концепций понравившиеся элементы и уничтожают тем самым красоту архитектуры конструкции. Должен подчеркнуть, что без описанного в настоящем параграфе элемента конструкции система будет работать, мягко выражаясь, не так хорошо, как могли бы ожидать потенциальные заказчики. Необходима жесткая система выполнения государственных решений. Государственное финансирование в беспрецедентных масштабах потребует создания беспрецедентного механизма контроля.
«Вопреки мнению идеалистов от экономики, эффективная экономическая реформа невозможна без создания сильного государства. Создание высокопроизводительной экономикой гигантской собственности требует наличия гигантского государственного механизма обеспечения прав собственности и прав ее создателей. В дополнение к патриархальной "адамсмитовой" защите "имущих от неимущих" современные западные общества создали и развили гарантирующую их стабильность мощную систему защиты неимущих от имущих, которой так не хватает России» (Лавровский, 1999б).
Нынешняя российская вертикаль власти должна быть доведена сверху донизу. Сейчас под «вертикалью» понимают восстановление вассальной подчиненности региональных руководителей Кремлю, по сути, восстановление традиционной для России, но сломавшейся в ХХ в. царистской модели государственного управления. Сегодня вертикаль власти заканчивается где-то между шеей и крестцом отдельного регионального руководителя. Этого недостаточно. Должна быть создана система федеральных органов, пронизывающая весь государственный механизм сверху донизу. Федеральная ответственность не перекладывается на нижестоящие органы власти, а реализуется территориальными представительствами федеральных органов. Ответственность при
этом не дублируется и не делегируется, а взаимно дополняется.
Взаимное дополнение ответственности и взаимопроникновение государственных органов гарантируют реализацию федеральной политики на местах и взаимный контроль госучреждений различных уровней. Отказ Н. Хрущева от федерального контроля над региональными руководителями привел в конечном счете к распаду СССР. Отсутствие федерального контроля на местах привело к возникновению болотистой атмосферы хронической коррупции и разрушению единого национального рынка.
Затраты на создание мощной федеральной системы контроля, федеральной полиции, главной целью которой станет контроль над выполнением федеральных решений, сторицей окупятся за счет синергетического эффекта централизованной национальной экономической политики. Понятно, что для этого потребуется создать новый класс государственных
служащих, новую номенклатуру.
***
Кризис лишь ускорил процесс гниения старой советской системы, временно гальванизированной электрошоковой приватизацией. Дальнейшее прозябание на руинах советской империи становится опасно и для населения, которое может потерять средства к существованию, и для правящей верхушки, которая может окончательно маргинализиро-ваться среди группы стран-изгоев и так и не осуществить свою голубую мечту о кооптации в воображаемый «Верховный совет директоров мира». Кризис загоняет нас в угол. Возникает знакомая классическая мизансцена русской исторической драмы. Отступать некуда - позади Москва.
Литература
Гайдар Е. Долгое время. М.: Дело, 2005.
Гайдар Е. Гибель империи. М.: Российская политическая энциклопедия, 2006.
Ершов М.В. Экономический суверенитет России в глобальной экономике. М.: Экономика, 2005.
Кагарлицкий Б. Управляемая демократия. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005.
Клейнер Г.Б. Стратегия предприятия. М.: Дело, 2008.
Кляйн Н. Доктрина шока. М.: Добрая книга, 2009.
Княгинин В., Щедровицкий П. Промышленная политика России. М.: Европа, 2005.
Лавровский И. К новой концепции предприятия // Проблемы теории и практики управления. 1988. № 4.
Лавровский И. Национальное планирование - императив // Эксперт. 1999а. № 12.
Лавровский И. О суверенитете России // Экономическая наука современной России. 1999б. № 3. С. 115-122.
Лавровский И. Новый курс // Главная тема. 2005. № 5.
Лавровский И. Эволюция экономических формаций: через однополярность к децентрализованному планированию // Экономическая наука современной России. 2008. № 4.
Маркс К. Манифест Коммунистической партии. М.: Политиздат, 1981.
Прогноз состояния советской экономики в результате реформы в период с 1990 по 1993 г. М.: Центр исследований и разработок по энергетике, 1990.
Фортескью С. Русские нефтяные бароны и магнаты металла. М.: Точка зрения, 2008.
Fukuyama F. The End of History and the Last Man. N.Y.: The Free Press, 1992.
Reagan R. In His Own Hand. N.Y.: The Free Press, 2001.
Soros G. The New Paradigm for Financial Markets. N.Y.: Public Affairs, 2008.
Treasury International Capital Data, 2008. October.
Рукопись поступила в редакцию 02.11.2009 г.
Бауэрсокс Д., Клосс Д. Логистика. Интегрированная цепь поставок. М.: Олимп-Бизнес, 2008.
