CC BY
168
1Статья подготовлена в рамках исследования «Национальное самосознание в публицистике поздних славянофилов», выполненного при поддержке гранта Президента РФ (МК-1649.2011.6).
__nCTOPrrtfCKflfl РЕТРОСПШГ№ Pfl3rtblUIAftra П ГППОТСЗЫ_
А.А.Тесля
КОНЦЕПЦИЯ ОБЩЕСТВА, НАРОДА И ГОСУДАРСТВА И.С.АКСАКОВА
Первая половина 1860-х годов1
Ключевые слова: И.С.Аксаков, народ, общество, государство, земство, славянофильство
Русской публицистике как самостоятельной силе выпал короткий век. Вся она практически без исключения умещается в промежуток между 1856 г. и концом 1880-х годов. Александр Герцен, Михаил Катков, Юрий Самарин, Иван Аксаков, еще несколько имен чуть меньшего калибра, такие как (при всем различии дарований и интересов) Борис Чичерин и Александр Кошелев. Настоящие, долговременные — те, кого можно читать и перечитывать, не бросающие слов на ветер, но говорящие «дела ради», тяжело и осязаемо, с мыслью. Очень разные, но каждый из них не рассуждает «о политике» — он писанием своим политику делает и ради этого, собственно, и пишет. И делает не для другого — он и есть политик, министр или «куда поважнее министра». А дальше пришла «газета». Владимир Грингмут — да, красиво, умно начинал в «Русском обозрении». Там же обстоятельно и со свежими «в правительственном лагере» идеями выступал Лев Тихомиров. Но все это уже попытка повлиять на власть, а никак не власть сама по себе. Некая постоянная «ослышка» — как бы так сказать, чтобы власть имущие прислушались.
И раньше — влияние. Но «там» одна власть на другую воздействует. А с 1880-х все больше не «влияние» в прежнем смысле, а «веянья»; остались только журналисты, разного масштаба, но одной лишь этой категории — ведь невозможно даже вообразить, чтобы Грингмута или Тихомирова всерьез назвать «властителем умов». Скорее на них самих влияют власти предержащие. И уже скучно все это. Самые умные — иным заняты или иным помнятся. Василий Розанов — так тот вовсе не о политике, о чем угодно, только не о ней, а если и о ней, то «взглядом обывателя», наблюдая, передавая, «что нутро чует». Михаил Меньшиков — его политические статьи читать практически невозможно; он сам знает, что все это не просто хрупко, а гнило и те нигилисты, с которыми он сражается, они ведь братья тех, кого он защищает; да и про себя он едва ли не то же самое ведает. На другой же стороне, той, что «с подмигом», «по цензурным обстоятельствам», — так там публицистики никогда и не было, поскольку мысль «не думалась», а «распространялась».
‘ПОАПШТ № 1 (68) 2013
65
2 Розанов 2006: 269.
3 Там же: 285.
4 Там же: 325.
_____ncTOPirtfCMM РНРОсжтпм1: риэлышаш п mлoтfзы_______________
Об эпохе 1860—1880-х годов будут вспоминать и пытаться к ней вернуться еще десятилетия. И Сергей Шарапов, и Грингмут, и Тихомиров, в своем воображении и стремлениях каждый удерживает образ Каткова или, по меньшей мере, Аксакова — и раз за разом неудачно. Алексея Суворина в шутку будут именовать «le petit Katkoff» — и разница между Сувориным и Катковым особенно показательна: если для последнего газета была его личной трибуной, то для Суворина — «предприятием», необходимо политическим, но отнюдь не выражением его политической программы. Любивший и глубоко понимавший Суворина Василий Розанов в набросанных почти сразу по его смерти заметках о покойном писал, что вся душа его была соткана «из „муара“», особенной материи, на которую глядишь „так“, и она отливает иссиня, повернул иначе, и вдруг она кажется с пунцовым отливом, посмотрел „от све-та“ — блестит как белая сталь, повернул к свету — и она черная, как вороново крыло»2. И далее: «Если бы он был суров, как Катков, он был бы побежден (не читают). Если бы он был односторонен и однотонен, как Аксаков, — опять был бы побежден (читают только „свои“)»3.
Это верно в том смысле, что в новую эпоху стала невозможна прежняя публицистика — и попытки Шарапова повторить жесты Каткова в новых условиях производили впечатление фарса4, в том числе и из-за несовместимости с прочим, повседневным его газетным поведением: отдельный жест можно воспроизвести, но нельзя воспроизвести фигуру, которой этот жест принадлежит.
Большая публицистика вырастала из особых условий — когда дворянин, со своим совсем «не русским» самосознанием, ощущая себя ровней царю, которому повинуется как государю, но в качестве такого же дворянина (как в известном письме Самарина Александру II по поводу «Окраин России»), заводит газету, обращаясь к таким же, как и он. Продолжение московских салонов: разговор со своими, для своих. На излете дворянской культуры. А дальше пришел интеллигент, которому с газеты «кормиться надо». Тем тоже, конечно; но вот самоощущение другое. Как имение по сравнению с лавкой: и с имения на пропитание доход получали, но при этом к источнику дохода имение не сводилось — с барскими причудами вроде парка, по французской или английской моде разбитого, или библиотеки, которой позавидовали бы университетские собрания.
Такое положение и определяло особую весомость публицистического слова — оно произносилось равным к равным, было погружено в среду, принципиально отличную от той, в которой действовала последующая политическая журналистика, поскольку адресовалось не столько читателю, политикой интересующемуся, сколько самим политикам, читалось в контексте частной переписки, зачастую будучи ответом или откликом на подобные же письма или разговоры. Отсюда и влияние таких изданий, как «Московские ведомости», «День», «Москва», а чуть позже «Гражданин» или «Русь», несопоставимое с их тиражами, — ведь их аудитория охватывала тех, кто принимал решения, и
66
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
JKTOPITtfCKfKI PfTPOCIlfMIbfl: РИЭАЫШАШ П ГПЮТШ
5Разумеется, не следует забывать и об особом отношении к «печатному слову», еще сохранявшему в глазах общества, да и самой власти, характер если не «божественного», то «официального». Отсюда и острая реакция на некоторые печатные выступления, которую трудно понять без учета подобного восприятия, существенно изменившегося лишь к концу XIXв., по мерерас-пространения периодической печати и ее индивидуального обесценивания.
6Показательно в данном отношении сближение позиций столь разных авторов, как Розанов (Розанов 1990: 282—303), Павел Милюков (Милюков 2002: 413—445) и кн. Сергей Трубецкой (Трубецкой 1995).
7 Статья впервые опубликована в «Варшавском дневнике» в 1880 г.; текст приводится в редакции 1885 г.
из той же аудитории, в свою очередь, нередко выходили и авторы статей. Ситуация, вызывающая в памяти французскую литературу «классического века», где автор обращался к читателю, который сам являлся автором или, во всяком случае, потенциальным автором аналогичного текста5.
В настоящей статье мы коснемся лишь одного сюжета, относящегося к 1861—1862 гг., а именно содержания цикла статей И. Аксакова об обществе, народе и государстве, рассматривая его в контексте как славянофильской мысли, так и ее восприятия извне.
* * *
Славянофильство, оформившееся как направление русской общественной мысли на рубеже 1830—1840-х годов, и современникам, включая глубоко вовлеченных наблюдателей, и нередко более поздним исследователям представлялось завершившим свое развитие к 1860 г., вполне объемно и отчетливо высказавшись в журнале «Русская беседа», издававшемся в 1856—1860 гг., и закончившись со смертью основных своих идеологов: в 1856 г. умирают Петр и Иван Киреевские, в 1858 г. — Сергей Аксаков, в 1860 г. — Алексей Хомяков и Константин Аксаков. Сам журнал, единственный долговременный и масштабный коллективный славянофильский проект, завершается некрологами Хомякову и К.Аксакову, становясь их мемориалом. В глазах современников последующее славянофильство — деятельность И.Аксакова, Самарина, кн. Владимира Черкасского — было своеобразным эпилогом, сохранением памяти направления, и все. О творческом развитии (или, под иным углом зрения, об отходе от традиции) славянофильства заговорят лишь в конце 1860-х годов в связи с выступлениями новых лиц, относящих себя к славянофилам, — Николая Страхова и Николая Данилевского, а затем (с 1880-х годов) Владимира Соловьева и Константина Леонтьева6. Что до представителей первоначального славянофильства, то наиболее заметное в русской публицистике лицо, принадлежавшее к данному лагерю, И.Аксаков воспринимался как хранитель традиций, носитель преданий своего круга, но не более того. В статье «Катков и его враги на празднике Пушкина» этот распространенный взгляд резко, но ясно сформулировал Леонтьев 7:
«Ив<ан>Серг<еевич> Аксаков, ныне живущий и столь много послуживший необходимому делу политического освобождения славян во дни высокого подъема нашего духа (десять лет тому назад), по культурному вопросу собственно не захотел, видимо, в литературной своей деятельности ни на шаг отклониться от завещанных его предшественниками общих идей; он приложил очень много своего труда к развитию подробностей прежнего учения, но едва ли прибавил что-либо свое к основам его. <...>
В прежнее <...> учение Славянофильства он не позволил себе внести ни малейшей ереси. Он — даровитый, верный и непреклонный
ИОАтПЯ" № 1 (68) 2013
67
8 Леонтьев 2006: 202—203.
9 Фудель 1995: 167.
10 Цит. по: Цимба-ев 1978: 69.
11 Там же.
шорт™ РНРОсжтпм1: риэлышаш п гппотш
хранитель завещанного ему сокровища; но само сокровище это, но самый клад этот отыскан не им, и он пускает его в оборот теперь почти без процентов. Вот уже более четверти века он не дает забыть русским людям это симпатичное учение. Заслуга эта, конечно, очень велика; она даже весьма индивидуальна, своеобразна по отношению к другим его современникам, но по отношению ко всей группе Славянофилов 40-х годов она недостаточно индивидуальна... Когда люди будущего нашего оглянутся назад, когда это будущее станет настоящим, они увидят в истории второй половины XIX века собор, так сказать, этих замечательных и безукоризненных русских людей и почтят их всех вместе почтением благодарной любви, и конечно, тому, кто дольше всех и при новых условиях жизни оставался верен старому учению, выпадет на долю немалая слава»8.
NB! Аналогичные суждения об Аксакове Леонтьев высказывает и в «программном письме» к о. Иосифу Фуделю (1889), где в рамках сопоставления его деятельности с деятельностью Каткова, в частности, отмечает: «И.С.Аксаков был последовательнее и неизменнее: его статьи возвышали помыслы; но все, что он предлагал делать сейчас, было некстати. Катков менялся и казался непоследовательным; но у него было великое чутье времени и срока»9.
Подобный взгляд сформировался и утвердился во многом благодаря целенаправленным усилиям самого Аксакова, мыслившего себя как «хранителя» наследия своей семьи и своих друзей. Едва вернувшись в Россию из второго заграничного путешествия (и привезя на родину гроб с телом брата, умершего в декабре 1860 г. на ионическом острове Занте), он пишет Самарину: «Мне нужно с тобой видеться и поговорить, но не о себе, и не об эмансипации, а о тех обязанностях, которые наложила на нас связь с умершими, о наследстве, ими оставленном, о том, разойтись ли нам, или теснее соединиться... создать ли новый орган литературный, или отказаться от деятельности литературной»10.
Николай Цимбаев в известной мере противопоставляет данный текст письму к Кошелеву, написанному Аксаковым 7 октября 1860 г., сразу же по получении известия о смерти Хомякова, в котором он утверждает: «Теперь для нас наступает пора доживанья, не положительной деятельности, а воспоминаний, доделываний. История нашего славянофильства, как круга, как деятеля общественного, замкнулась»11. Однако аналогичные суждения, подобное отношение к себе, к своему и славянофильства месту в мире встречаются у Аксакова регулярно; и в них не настроение минуты, но целостная позиция «непреклонного хранителя завещанного ему сокровища», лишь наиболее сильно выражающаяся в моменты смерти кого-либо из близких людей, едино- или сродномышленников. Так, после смерти Самарина Аксаков пишет кн. Екатерине Черкасской: «Я теперь обратился в какого-то кладбищенского сторожа или надсмотрщика. Мои столы и шкафы — это моги-
68
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
1 ИРЛИ. Ф. 3.
Оп. 2. Ед. хр. 66. Л. 16об. Письмо от 1 августа 1876 г.
13 Аналогичным образом, начав в 1880 г. издавать газету «Русь», Аксаков будет публиковать там неизданные рукописи отца и брата, а также фрагменты из недозволенных цензурой к распространению «Окраин России» Самарина.
14 Цит. по: Фети-сенко 2012: 150, прим. 44.
15 Там же: 182.
_____nCTOPirtfCKflg РЕТРОСПШ1№ РИЭАЫШАШ п гипотезы_______________
лы, в которых я постоянно роюсь, и когда уйдешь в эту работу, то грань между живым и отжившим совершенно теряется. Надобно бы исключительно отдаться теперь работе воспоминаний — все собрать, издать, записать, восстановить образы лица и всего прошлого»12.
И это опять же не настроение, но установка, отчетливо проявившаяся как в содержании изданий Аксакова, так в его публицистике. Первые номера газеты «День», к выпуску которой Аксаков приступил осенью 1861 г., открываются посмертными публикациями Хомякова и К.Аксакова13, а передовицы издателя-редактора изобилуют цитатами из тех же авторов и еще чаще содержат упоминания о них. Аксаков стремится говорить не только от своего имени, ставя себя в позицию глашатая славянофильства per se, — и во многом достигает своей цели, в результате чего, с одной стороны, его взгляды принимаются за выражение «классического» славянофильства Хомякова, И.Киреевского и К.Аксакова, а с другой стороны, все более устойчивыми оказываются оценки, подобные процитированной ранее леонтьевской, когда суждениям Аксакова отказывают в оригинальности и видят в них простое воспроизведение старых мнений в изменившихся условиях, нежелание считаться с ходом времени.
В 1860—1880-х годах образованная русская публика составляла свое представление о славянофильстве преимущественно по двум источникам — по публицистике Аксакова и по критическим откликам на нее же. Случай Леонтьева в данном отношении весьма показателен, поскольку по крайней мере до 1888 г. он практически не был знаком с работами «старших» славянофилов: в письме к Анатолию Александрову от 12 мая 1888 г. он признавался, что труды К.Аксакова знает «только по отзывам», и высказывал намерение приобрести собрание его сочинений, а по поводу Киреевского замечал: «этого я читал, но что-то плохо помню»14. Ольга Фетисенко, на протяжении многих лет занимающаяся исследованием творчества Леонтьева, фиксирует: «Ряд высказываний Хомякова и Погодина Леонтьев узнал <...> из статей Аксакова, поэтому позднее даже порой приписывал их ему»15.
Своеобразие мысли, оригинальный вклад Аксакова в славянофильство оказались заслонены в результате его собственных усилий — что придавало убедительности его «проповеди», но препятствовало осознанию того, насколько в действительности глубоки трансформации, осуществленные им в славянофильском учении. В глазах современников он выступал «оригинальным образом», не сливаясь со «славянофильским пантеоном», преимущественно в славянском вопросе, став одним из наиболее ярких выразителей так называемых «панславистских» настроений. Однако куда более масштабная задача, реализованная Аксаковым, заключалась в приспособлении славянофильства к меняющимся общественным условиям и переводу его в практическую плоскость.
Если «старшие» славянофилы уделяли основное внимание историософии и религиозной проблематике, то Аксакову надлежало в рам-
ИОАтПЯ" № 1 (68) 2013
69
JKTOPirtfCMKI PfTPOCMTIM: РАЭПЫШАША п гпютш
16 См. Цимбаев 1986.
17Цит. по: Цимбаев 1986: 156—157.
18 Там же: 157.
19 Там же.
20 Аксаков 2009: 237.
ках данного учения наити ответы на конкретные вопросы — иными словами, преобразовать славянофильство в политическую программу. В этом отношении он продолжал дело своего брата — в 1848—1849 гг. К.Аксаков выработал концепцию «Земли» и «Государства» как двух ключевых начал русскои жизни и сформулировал широко известныи тезис о «безгосударственности русского народа». Исследователями неоднократно отмечалось (и было подробно проанализировано Цимбае-вым)16 конкретно-историческое значение этой концепции, которую можно рассматривать как своего рода предложение компромисса власти в условиях «мрачного семилетия»: утверждая безгосударственный характер русского народа, К.Аксаков в то же время требует свободы «внутренней жизни»; отрекаясь от каких бы то ни было политических требований, он вместе с тем стремится утвердить (в форме исторического описания, приобретающего нормативный характер) невмешательство государства в жизнь «Земли».
К.Аксаков убеждает правительство, что ему нечего опасаться «народа», поскольку тот безразличен к делам правления: «Россия никогда не обоготворяла правительства, никогда не верила в его совершенство и совершенства от него требовала... смотрела на него, как на дело второстепенное, считая первостепенным делом веру и спасение души — и поэтому революция чужда совершенно России и существующий исконный порядок в ней крепок»17.
Тот же тезис он повторит в 1855 г., в записке «О внутреннем состоянии России»: «Люди, не верующие в совершенство правительства, не поклоняющиеся ему, знают, что лучшая форма из правительственных форм есть монархическая, революция есть для них ложь по началам христианства и по выводам рассудка»18.
«Государство», по К.Аксакову, тогда становится в России вредным, когда, отступая от своих начал, пытается подменить собой «Землю». С петровских реформ «правительство <...> внесло в русскую жизнь западное понятие о власти, стало изъявлять притязание решать все задачи жизни, вмешивалось в русский быт и, таким образом, стало, хотя отчасти, в положение правительства западного. Часть России, увлекшись Западом, ту же минуту преклонилась перед правительством, как пред кумиром — и ту же минуту начала революционные попытки»19. В статье 1857 г. «Опыт синонимов. Публика — народ» К.Аксаков попытается отчетливо развести данные понятия, понимая под «публикой» бывшую часть «народа», которая «отказалась от русской жизни, языка и одежды и составила публику, которая и всплыла над поверхностью. <...> Публика является над народом как будто его привилегированное выражение; в самом же деле публика есть искажение идеи народа»20. Публика заслоняет собой народ, и она же противоборствует с правительством, будучи его порождением. В письме к брату Григорию (1849) К.Аксаков обращает свои надежды на правительство и одновременно противопоставляет свою позицию не только революционному, но и консервативному направлению мыслей:
70
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
21 Цит. по: Цимба-ев 1986: 162.
22 Там же: 163—164.
23 См. Тесля 2011: 210.
24 Цимбаев 1978: 178.
25 День. 1862. № 19: 9.
_____nCTOPirtfCKflg РЕТРОСПШ1№ РИЭАЫШАШ п гипотезы________________
«Подражание введено самим правительством, то есть Петром, и от правительства мы вправе ожидать возвращения на русскую дорогу. Нам стоит только быть русскими, чтобы удалиться от западного зла... Напрасно думают иные, что консервативность западная хороша; консервативность может обратиться в революционность, как скоро консервативность эта — западная. Надо помнить, что будучи сторонами одной и той же жизни, они могут переходить одна в другую, ибо консервативность на Западе предполагает уже революционность и есть только ее противоположность; она вызвана врагом, против которого борется. Русская же консервативность не имеет врага, ибо в русском народе нет духа революции. Стоит нам только быть русскими — вот мы и консерваторы»21.
Однако быть вполне русскими можно лишь при наличии «нормальных отношений» между «Землей» и «Государством». «Из теории „негосударственности“, — отмечает Цимбаев, — К.С.Аксаков выводит идею о существовании неотъемлемых народных прав (свободы слова, мнения, печати, автономности внутренней жизни народа), которые он провозгласил правами неполитическими, не подлежащими контролю со стороны государства»22.
Всем приведенным выше суждениям не хватало конкретности, но по условиям места и времени этот недостаток являлся достоинством — для К.Аксакова речь шла о попытке убедить правительство обеспечить некоторое «пространство внутренней автономии», допустить существование внегосударственной жизни, дать «Земле» «полное право мнения и слова». Но то, что было уместным в конце 1840-х — 1850-е годы, представало явно недостаточным в начале 1860-х: бинарные оппозиции «Земля — Государство», «народ — правительство», «народ — публика» оказывались слишком простыми, чтобы с их помощью можно было описать протекавшие процессы и тем более определить свою позицию по отношению к ним23.
Отвечая на вызовы времени, И.Аксаков приступил к пересмотру концепции брата. Результаты его усилий нашли отражение в цикле статей «О взаимном отношении народа, общества и государства», к публикации которых Аксаков подошел весьма основательно, справедливо придавая им программный характер. Дабы выступление не казалось случайным или произвольным24, в феврале 1862 г. «День» начал печатать статьи профессора юридического факультета Московского университета Владимира Лешкова под заголовком «Что такое общество и что такое земство», сопроводив их редакционным примечанием:
«В настоящее время так часто употребляются слова: „общество11, „земщина“, „земство“, и нередко в таком разнородном смысле, что строгое определение этих выражений мы считаем не только не лишним, но даже необходимым в нашей литературе»25.
Впрочем, содержание статей, по сути сводившееся к набору аморфных рассуждений и попыткам переформулировать полицейское право (которое Лешков преподавал в университете) преимущественно за счет
ИОАтПЯ" № 1 (68) 2013
71
26 См. резкий, но во многом справедливый отзыв о Лешкове в воспоминаниях Чичерина (Чичерин 2010: 129).
22 Аксаков 1891: 32.
28 Там же: 31.
29 Там же: 33—34.
3(0 Там же: 34.
31 Там же: 40.
32 Там же: 36.
33 Там же: 39, 42.
_____ncTOPirtfCMM РНРОсжтпм1: риэлышаш п гппсжзы_________________
терминологических замен26, скорее разочаровало Аксакова, и во второй статье своего цикла он одновременно упоминает об этих публикациях и отмежевывается от них: «Г.Лешков первый сделал у нас опыт создать науку „общественного права“, до сих пор отвергаемую юристами, — но не об этом обществе и не об этом праве хотим мы говорить»27.
Вопрос, на который отвечает Аксаков в своих статьях, формулируется им так: «Что такое общество, и какое его значение в России, между Землею и Государством?»28. Разграничивая понятия, Аксаков выстраивает следующую систему.
1. Под народом «в тесном смысле и более строгом» понимается «простой народ, то народное множество, которое живет жизнью непосредственной. <...> Народ состоит из отдельных единиц, имеющих каждая свою личную разумную жизнь, деятельность и свободу; каждая из них, отдельно взятая, не есть народ, но все вместе составляют то цельное явление, которое называется народом и в котором исчезают все отдельные личности. Поэтому народ не есть агрегация или совокупность лиц с их совокупною деятельностью, а живой, цельный духовный организм, живущий и действующий самостоятельно и независимо от лиц, составляющих народное множество»29.
Народное творчество (результатом которого являются соответствующие формы народной жизни) имеет бессознательный характер. «Народные единицы не замечают здесь участия своей личной мысли, участия однако несомненного; здесь нет посредствующего действия мысли между отдельною личностью в народе и народом. Как самоё народное творчество принадлежит всему народу, а не отдельным лицам, так всему же народу принадлежит пока и сознание этого творчества»30. Иными словами, перед нами вполне типичная и уже хорошо знакомая тогдашней российской аудитории романтическая концепция народа и народного духа (творчества), из которой следует предсказуемый — через сделанный акцент на бессознательности — переход к «обществу».
2. Общество «есть народ на второй ступени своего развития, народ самосознающий»31, когда «личность, поглощаемая в народе, существующая и действующая в нем не сама по себе, а как часть, атом народного организма, получает вновь свое значение в обществе, но с тем, чтобы путем личного подвига и личного сознания утвердить свою связь с народом и воссоздать новую высшую, духовную цельность народного организма»32. Общество, настаивает Аксаков, тем не менее «не есть явление политическое <...> сила его есть сила нравственная, сила общественного мнения, и <...> орудие деятельности общества — есть слово <...>. Как скоро раздается общественное слово, как скоро оно является как власть имеющее, — мы познаем существование общества»33. Отметим, что, хотя личность, по Аксакову, имеет значение не безусловное — она может быть оправдана через восстановление прежней народной цельности на новом уровне, то есть через приведение ее к самосознанию, сам этот
72
■ЮАПШГ № 1 (68) 2013
34 Аксаков 1892: XIII.
35 Аксаков 1891: 42.
36 Там же: 35.
37 Там же: 47.
38 Там же: 50.
40 Валицкий 2012: 171.
41 Там же: 156—157.
_____ПСЮРШЕСШ РЕТРОСЛШ1№ РАЗПЫШАШд п гипотезы_______________
акцент на личности не типичен для славянофилов и количество оговорок и ограничений, особое подчеркивание не безусловной ценности личности скорее вызваны предосторожностью автора по отношению к представителям славянофильского лагеря. Так, в 1853 г., заочно беседуя с Кошелевым, предпочитавшим простые бинарные схемы и во многом сближавшимся в своей критике Запада с Михаилом Погодиным и Степаном Шевыревым, Аксаков писал: «Если Запад грешит развитием личности, то мы, кажется, грешим безличностью, т.е. уничтожением личности всюду, в семье, в общине и преимущественно в сословии духовном и в жизни церковной»34.
В рамках того же романтического видения Аксаков уточняет: «Общество ни в какой данный момент не может называться полным выражением народного самосознания. Оно есть деятельность народного самосознания, которое постоянно возрастая и усиливаясь, приближает народ к его конечной цели, к самосозна-нию»35, то есть «народ» мыслится как субстанциальная основа (и общества, и государства), всякое выражение которой неполно и ограниченно.
3. Государство возникает раньше общества, являясь как «внешнее определение, данное себе народом; деятельность его, т.е. государства, и сфера его деятельности — чисто внешние»36. В согласии с либеральной доктриной Аксаков формулирует свое представление о надлежащем порядке вещей: «Государство и государственное начало должны быть отвлечены от жизни народа и общества на поверхность, и оставаться в тех скромных пределах, какие полагает им духовная и нравственная деятельность самого общества»37. Однако при отсутствии или неготовности общества государству приходится брать на себя задачи, ему не принадлежащие, создавать «подобие самого общества, точно так же как и подобие свободы, подобие независимости от правительства, подобие вольной общественной деятельности <...>. Разумеется, все такие старания тщетны, потому что правительство в таких случаях пытается, в то же время, дать направление общественному развитию, создать общество в известном духе и на известных началах, согласно своим целям»38. В отсутствие общества у народа исчезает возможность «деятельного поступательного движения, деятельной, активной силы; он беззащитен против государства и может противопоставить ему лишь силу пассивную, силу в охранении, в сбережении своих начал, существенных элементов своей народности»39.
Делая упор на личной свободе, Аксаков оказывается близок к Бенжамену Констану, противополагавшему «новую» свободу «древней», то есть свободу в частной сфере свободе в сфере публичной40, и, как и Чичерин, мыслит самодержавие в России необходимым для этих свобод41. Вместе с тем, в отличие от последнего, он постоянно подчеркивает, что право находит свою опору в общественном сознании, в про-
TlOAtMT № 1 (68) 2013
73
JKTOPirtfCMKI PfTPOCMTIM: РАЭПЫШАША п гпютш
44 Аксаков 1891: 46.
44 Там же: 51.
44 Там же: 49.
45 Там же: 40—41.
46 Там же: 54. Напомним, что в самом начале 1862 г. Аксаков выступил с призывом к «самоликвидации дворянства как сословия», утверждая, что после отмены крепостного права дворянство утратило основания своей сословной замкнутости и должно войти в единое «земство» (Аксаков 1887: 214—220).
тивном случае оставаясь пустым звуком: «никакие законы не имеют прочности и живительного действия без помощи общественного сознания»42; «никакие учреждения, как бы свободны они ни были, никакие представительства, никакие политические сословия, никакая аристократия и демократия — не могут заменить общества и своею деятельностью восполнить недостаток деятельности общественной; отсутствие общественной деятельности или бездействие общественной жизни, как жизни народного самосознания, — делает народ бессильным и беззащитным, а государство несостоятельным, — хотя бы и существовали политические сословия и даже представительные учреждения»43. Так, в Англии, утверждает Аксаков, «с XIII века была и конституция, и парламент, и независимое политическое сословие (в которое некоторым нашим публицистам так хочется пожаловать Российское дворянство!), — была и революция 1649 года: однакож, начало Английской свободы считается с революции 1688 года, с той революции, которая не пролила почти никакой крови, и которая была скорее общественным движением, чем народною революциею в обыкновенном смысле слова»44.
Именно в отсутствии или, по крайней мере, слабости общественной жизни видит Аксаков основную проблему современной ему России: «Нам недостает внутренней, общественной жизни, недостает глубоких убеждений, недостает самодеятельности, недостает силы, силы общественной! <...> Проснуться, ее, эту силу, вызвать, ей поработать, ее созидать — вот к чему мы должны стремиться, все, всем обществом, от мала до велика, — вот в чем наше спасение и охрана, вот единственное условие нашего развития и преуспеяния...»45, причем общественная среда мыслится им как бессословная: «Чем меньше сословий, чем меньше перегородок, разделяющих людей между собою, тем легче их соединение, тем возможнее дружная деятельность единиц»46.
NB! Стремление к независимости общества и мечта о возможности свободной от государственного вмешательства общественной инициативы были, как это свойственно Аксакову, столь страстными, что побудили его весьма резко отреагировать на статью с призывом к правительственному содействию в организации православных братств в северо-западных губерниях, отправленную в редакцию «Дня» основателем «западнорусской» исторической школы Михаилом Кояловичем. Письмо к Кояловичу (от 28 февраля 1862 г.) относится к периоду написания цикла статей о народе, государстве и обществе и настолько характерно, что мы считаем нужным привести из него обширное извлечение:
«<...>Вашу заметку о братствах решительно отказываюсь поместить. Рука не поднимается на такое дело. И без того лгано и налгано на Святой Руси довольно. Нет! мы хотим провести официальную ложь еще и туда, где до сих пор ее не было! Заводить извне братства, в наше время, при содействии Правительства, с помощью барынь, — братства — как средство, понимаемое политически, —
74
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
______nCTOPirtfCKfig РПРОСПШГМ: РАЗПЫИШ1К1 П ГПЮТ!ЗЫ__________________
есть — извините — фальшивая мысль. Вы не вдохнете в них той внутренней силы духа, той искренности, той наивности убеждения, которые одни давали им жизнь и плодотворное значение. Для меня нет ничего противнее лжи официальной, вносимой в область веры, чувства, свободы. Ненавижу я Kaiserlich-Koniglicher Liberalismus, Kaiserlich-Konigliche Religion, Gefuhe, и проч.; ненавижу штатных миссионеров, прикомандированных апостолов, и т.п. Братство есть живое явление, требующее того отношения к вере, которое невозможно в нашей цивилизованной публике; оно должно возникнуть свободно, органически, само собой. Должно возникнуть из ничего, на гроши медные, под влиянием проповеди искреннего миссионера. Вы можете частным образом убедить того или другого дать денег в пользу братств, но сохрани Бог, если Правительство или правительственное общество будет тут участвовать. Обращаться же к публике с просьбою денег на заведение братств, или на заведение дела, имеющего одушевить существующие останки, это все равно, что собирать денег на заведение Апостолов и миссионеров, которых нет<[вставка над строкой] еще не имеется. Ну хорошо>. Деньги соберутся. Надо заводить братства. Командируется чиновник, снабженный указом Его Имп<ераторского> Ве<личест>ва из Святейшего Синода. Устанавливаются какие-то жалкие подобия братств, подчиняются контролю местного Епархиального начальства, обязываются подавать отчеты и писать рапорты... Фу, какая мерзость! Неужели Вы еще верите в учреждение, т.е. что форма учреждения что-нибудь значит и может создать? Тогда отлично было бы жить на свете, чрезвычайно легко. Написал на бумаге учреждение, приставил начальство с контролем за тем, чтобы учреждение действовало... И учреждение будет мертвою буквою, лишенною духа животворящего. А животворящий дух не дается сверху.
Не увлекайтесь сочувствием барышень и проч. Просите деньги от Тютчевой (которую очень люблю, между прочим), но как от Анны Федоровны Тютчевой, но не как от Фрейлины Двора и проч. Пробуждайте дух Православия в народе, но не требуйте покровительства власти: оно способно все опакостить. — Бросьте эту мысль, Михаил Осипович, но поезжайте летом в Литву, пройдите ее пешком из конца в конец и горячею проповедью пробуждайте дух, заснувший в народе. Тогда возникнут братства, и тогда пожалуй — пусть обратятся они к нам за помощью. Но не к модным дамам, которые очень будут рады собрать Вам денег на братство посредством благотворительных лотерей, спектаклей, балов, кокетства, моды
47 ирли. Ф. 3. и суеты»47.
Оп. 2. Ед. хр. 22.
Л.18—19об.
В письме к Самарину от 22 марта 1862 г. Аксаков так отзывался о своих статьях: «Как неприятно и даже страшно, даже дерзко писать такие статьи как плод одиночной мысли, которой и созреть было некогда, писать без предварительного суда и проверки. Мне кажется, что эти
ИОАП1ПЯ" № 1 (68) 2013
75
4 Аксаков 2012: 235.
49 В письме от 10 марта 1862 г. Аксаков уведомлял графиню Антонину Блудову о выходе первой статьи цикла и сообщал: «Эта статья ведет за собою целый ряд статей, по моему мнению, довольно важных, развивающих целое новое учение об обществе; в какой степени они мне удались — это другой вопрос» (Аксаков 1896: 245—246).
50 Цит. по: Цимба-ев 1986: 219.
51 Аксаков 1891: 46.
_____ncTOPirtfCMM РНРОсжтпм1: риэлышаш п гппсжзы______________
статьи восполняют некоторый пробел в славянофильском учении Константина о государстве и земле. Там не было места обществу, литературе, работе самосознания. Непосредственность народного бытия и деятельность сознания, безличность единиц, народ составляющих, и личная деятельность их в обществе — все это не было высказано, а потому сбивало с толку публику и читателей; потому что понятия эти и представления, как не разграниченные, постоянно смешивались. В представлении нашем о допетровской Руси нет и места обществу, да и вообще нет места всем этим вопросам»48.
Последняя фраза, на наш взгляд, является ключевой для понимания цели Аксакова. Эта цель — связать славянофильскую социальнополитическую доктрину в том виде, в каком она выразилась в статьях его покойного брата, с современной ситуацией, то есть реализовать ту задачу, которая была общей для всей его публицистической деятельности: доказать, что славянофильство — живое учение, и, исходя из него, оценивать и осмыслять все ключевые вопросы современности. В то же время Аксаков старался представить свои взгляды (разделяемые в данном случае Самариным) как дополнение, уточнение взглядов брата, в действительности подвергая их качественной трансформации и сознавая это49. Если в своих работах, написанных в 1848 г. и после, К.Аксаков противопоставлял «Землю» и «Государство», отстаивая тезис о «негосударственности» русского народа, его неполитичности, то, вводя третий член («Общество») в эту конструкцию, И.Аксаков тем самым стремится создать и «третью сферу» (между народом и государством), сферу совместного действия и мысли, автономную от государства и при этом, в отличие от «Земли» К.Аксакова, не тяготеющую к отождествлению с «частной жизнью».
13 мая 1862 г. Самарин, отзываясь на публикацию статей, писал Аксакову: «Они превосходны, и я должен тебе сказать, что, читая их, я удивился тому, что никто из нас до сих пор не догадался осветить эту сторону вопроса. Именно потому, что она оставалась до сих пор в тени, к коренному разномыслию между нашими и не нашими примешивались недоразумения, которые теперь отпадают»50.
Фактически Аксаков мог настаивать на «неполитичности» «общества» в своей интерпретации только за счет крайнего сужения понятия «политическое», низведения его до «деятельной, политически организованной власти»51, что, в свою очередь, позволяло ему, формулируя тезис о становлении политического и гражданского общества, избегать требований политического характера. Концепция Аксакова предполагала «нормализацию» русской истории — как некий «третий» путь между западничеством и традиционным славянофильством, одинаково акцентировавшими петровский разрыв, расходясь лишь в оценке этого разрыва и его последствий. Вместо абсолютного противопоставления допетровской Руси и петровской России Аксаков мыслит «петербургский» период русской истории как диалектическое противоречие, логически необходимую стадию развития, тем самым сближаясь, в частно-
76
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
52 На выход первых
номеров «Дня» «Время» откликнулось крайне резкой статьей Федора Достоевского (Достоевский 1991). В дальнейшем позиция «Времени» (и сменившей его «Эпохи») становится все более мягкой, под конец превращаясь чуть ли не в апологетическую (см. Грибунин, Тесля 2011).
53 О многогранности и противоречивости русского
либерализма см., в частности, Секиринский, Шелохаев 1995.
5/4 См. Соловьев 2009; Шелохаев 2010.
55 Бадалян 2011;
Тесля 2012.
56 Цимбаев 1978:
206—207.
57 Фурсова 2006:
160—161. См. также Бадалян 2011: 103.
58 Аксаков 1886: 495.
59 Фетисенко 2012: 154.
_____nCTOPirtfCKflg РЕТРОСПШ1№ РИЭАЫШАШ п гипотезы______________
сти, с «почвенниками», группировавшимися вокруг петербургского журнала «Время», издававшегося братьями Достоевскими. Показательно, что после публикации цикла статей об обществе критика «Дня» на страницах «Времени» смолкает52.
В практическом плане трансформация славянофильской доктрины, осуществленная Аксаковым, позволяла явственно выразить и сформулировать, избегая открытого политического конфликта, требования значительной части либеральной общественности. Умеренный либерализм, выступавший за предоставление широких прав местному самоуправлению и одновременно поддерживавший самодержавие, воспринимая его как силу, противостоящую угрозе аристократического конституционализма и при этом способную проводить масштабные реформы либерального содержания53, получил в концепции Аксакова достаточно полное выражение, о чем свидетельствует, в частности, распространенность славянофильских настроений в земской среде вплоть до революции 1905 г.54 Именно так статьи Аксакова и были восприняты высшими кругами правительства — отзыв о четвертой статье цикла попал в так называемое «царское обозрение» печати, а две последующие были отправлены Московским цензурным комитетом в Петербург, где легли на стол самого императора, и если пятая статья еще была пропущена с некоторой правкой, то шестая подверглась безусловному запрещению55.
Вопрос о дальнейшем изменении учения Аксакова об обществе вызывает споры среди исследователей. Согласно Цимбаеву, «в 1865 г. Аксаков отказывается от всяких надежд на „общество11. <...> Разочарование в „обществе11 и превознесение охранительной силы народа означали отказ от теории, сформулированной в 1862 году»56. Екатерина Фу-русова оспаривает данное утверждение, ссылаясь на неоднократные обращения Аксакова к теории общества в 1880-е годы57. И эта позиция, на наш взгляд, более обоснованна. «Разочарование» Аксакова в «обществе» было связано с тем, что того «общества», которое он считал готовым возникнуть, не оказалось, — вместо быстрого движения предстоял медленный процесс формирования общества, но общие контуры концепции были сохранены. Так, в 1881 г. Аксаков писал: «Нам необходима свобода умственной жизни, иначе мы не добудем самосознания и не достигнем полноты развития народного духа, — следовательно не исполним своего долга...»58
Не претерпела кардинальных изменений и политическая цель. Когда весной 1881 г. Аксаков задумал издать сборник своих статей из газеты «Русь» (с прибавлением новой статьи «Царь и земля»), озаглавив его «Взгляд назад»59, оказавшийся его цензором Леонтьев так суммировал взгляды автора:
«Самодержавный Царь и Земство — больше ничего, или почти ничего. Все посредствующее (т.е. вся или почти вся администрация) должно исчезнуть, „атрофироваться11, как выражается автор. <...> Управлять „по Божьему“ способны только два элемента — „мир“ и „Царь“. <...> Государству останутся только те отрасли управления, ко-
ИОАтПЯ" № 1 (68) 2013
77
60 Цит. по: Фети-сенко 2012: 178.
61 Имелось в виду, что функции полиции должны быть
переданы земствам: за Министерством внутренних дел Аксаков считал нужным оставить лишь надзор и возможность опротестования действий местных (губернских, уездных и волостных) самоуправляющихся общин (одновременно настаивая на их бессословном характере).
62 Цит. по: Фети-сенко 2012: 179.
Библиография
____ncTOPirtfCMM РНРОсжтпм1: риэлышаш п гппсжзы_______________
торые не могут быть дробимы. Государственное хозяйство, внешняя оборона, сношения с чужими странами, государственное законодательство и т.д.»60.
Разумеется, это оценка человека, к тому времени превратившегося в принципиального противника Аксакова — но от этого ставшего еще более внимательным и вдумчивым читателем. Соглашаясь, что Аксаков является противником конституции, Леонтьев отмечает: «Как же не счесть планом глубочайшего переустройства такой план реформ, при осуществлении которого самые существенные проявления власти — забота о сборе податей и ответственность за политическую безопасность61 — перейдут вполне в руки Земства? Такое „изменение11, пожалуй, еще радикальнее всякой непрочной и поверхностной, центральной конституции, не касающейся до корней народной жизни»62.
Таким образом, заметно модифицировав и конкретизировав учение своего брата, Аксаков создал довольно отчетливо выраженную концепцию «неполитического либерализма», где постоянное указание на «неполитичность» могло повторяться и утверждаться лишь за счет предельно суженного толкования «политического», тем самым высвобождая пространство для складывания политического общества как пространства оформленного общественного мнения.
[Аксаков И.С.] 1886. Сочинения И.С.Аксакова. Т. IV: Общественные вопросы по церковным делам. Свобода слова. Судебный вопрос. Общественное воспитание. 1860—1886. Статьи из «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси», и три статьи вышедшие отдельно. — М.
[Аксаков И.С.] 1887. Сочинения И.С.Аксакова. Т. V: Государственный и земский вопрос. Статьи о некоторых исторических событиях. 1860—1886. Статьи из «Дня», «Москвы» и «Руси». — М.
[Аксаков И.С.] 1891. Сочинения И.С.Аксакова. Т. II: Славянофильство и западничество. 1860—1886. Статьи из «Дня», «Москвы», «Москвича» и «Руси». 2-е изд. — СПб.
[Аксаков И.С.] 1892. Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Т. 3: Исследование украинских ярмарок. Ополчение. Путешествия за границу. Письма 1851—1860 годов. — М.
[Аксаков И.С.] 1896. Иван Сергеевич Аксаков в его письмах. Ч. 2: Письма к разным лицам. Т. 4: Письма к М.Ф.Раевскому, к А.Ф.Тютчевой, к графине А.Д.Блудовой, к Н. И.Костомарову, к Н.П.Гилярову-Платонову. 1858—1886гг. — СПб.
Аксаков Иван Сергеевич. Материалы для летописи жизни и творчества. Вып. 4. Ч. 1:1861—1862. 2012. — Уфа.
Аксаков К.С. 2009. Государство и народ. — М.
Бадалян Д.А. 2011. Цикл статей И.С.Аксакова об обществе: история цензуры и неопубликованные страницы // Третьи Аксаковские чтения: Материалы межвузовской научной конференции, посвящен-
78
ИОАПГАГ № 1 (68) 2013
____nCTOPirtfCKfig РПРОСПШГМ: РАЗПЫИШ1К1 П ГПЮТ!ЗЫ___________
ной 220-летию со дня рождения С.Т.Аксакова (Ульяновск, 21— 24 сентября 2011 г.). — Ульяновск.
Валицкий А. 2012. Философия права русского либерализма. — М.
Грибунин В.В., Тесля А.А. 2011. Философские взгляды Н.Н.Стра-хова 1860-х — 70-х гг. и славянофильство // Вестник ТОГУ. № 1.
Достоевский Ф.М. 1991. Ряд статей о русской литературе. V Последние литературные явления. Газета «День» // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15т. Т. 11. — Л.
Леонтьев К.Н. 2006. Полное собрание сочинений и писем: В 12 т. Т. 7. Кн. 2: Публицистика 1880 года. Ранние научные работы. — СПб.
Милюков П.Н. 2002. Очерки истории исторической науки. — М.
Розанов В.В. 1990. Несовместимые контрасты жития. — М.
Розанов В.В. 2006. Собрание сочинений: В 30 т. Т. 22: Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.). — М.
Секиринский С.С., Шелохаев В.В. 1995. Либерализм в России: Очерки истории (Середина XIX — начало XXв.). — М.
Соловьев К.А. 2009. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности: 1899—1905. — М.
Тесля А.А. 2011. Этапы истории славянофильства в контексте исследований национализма // Вестник ТОГУ. № 3.
Тесля А.А. 2012. Запрещенная 6-я статья И.С.Аксакова из цикла «О взаимном отношении народа, общества и государства» // Социологическое обозрение. Т. 11. № 2.
Трубецкой С.Н. 1995. Разочарованный славянофил // К.Н.Леон-тьев: Pro et contra. Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей: 1891—1917гг. Кн. 1. — СПб.
Фетисенко О.Л. 2012. «Гептастилисты»: Константин Леонтьев, его собеседники и ученики: Идеи русского консерватизма в литературно-художественных и публицистических практиках второй половины XIX — первой четверти XX века. — СПб.
Фудель И. 1995. Культурный идеал К.Н.Леонтьева // К.Н.Леон-тьев: Pro et contra. Личность и творчество Константина Леонтьева в оценке русских мыслителей и исследователей: 1891—1917гг. Кн. 1. — СПб.
Фурсова Е.Б. 2006. И.С.Аксаков: Апология народности и самодержавия. — М.
Цимбаев Н.И. 1978. И.С.Аксаков в общественной жизни пореформенной России. — М.
Цимбаев Н.И. 1986. Славянофильство: Из истории русской общественно-политической мысли XIX века. — М.
Чичерин Б.Н. 2010. Воспоминания: В 2 т. Т. 2. — М.
Шелохаев С.В. 2010. Д.Н.Шипов: Личность и общественно-политическая деятельность. — М.
ИОАП1ПЯ" № 1 (68) 2013
79
