CC BY
40
тингли, заставляет дистанцироваться от той интерпретационной модели, которая подчеркивает «самоочевидную» привлекательность бытия под римским владычеством.
А.Е. Медовичев
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2013.04.006. ТОЛЛЕРТОН Л. ЗАВЕЩАНИЯ И ИХ СОСТАВЛЕНИЕ В АНГЛОСАКСОНСКОЙ АНГЛИИ.
TOLLERTON L. Wills and will-making in anglo-saxon England. -York: York medieval press, 2011. - 328 p.
Ключевые слова: англосаксонская Англия; экономические взаимоотношения; семейные связи; письменная культура; составление завещаний.
В монографии Линды Толлертон проводится исследование англосаксонских завещаний в социальной перспективе или, как формулирует автор, «в качестве социального документа». От англосаксонского периода сохранился достаточно представительный по меркам раннего Средневековья (68 документов) корпус завещаний, составленных на древнеанглийском языке. Эти документы, указывает Л. Толлертон, активно использовались при анализе экономических взаимоотношений, при изучении семейных связей и просопографии, в контексте гендерной проблематики или при рассмотрении англосаксонской письменной культуры. Однако во всех перечисленных случаях они служили (наравне с другими материалами) исключительно источником сведений. Между тем, как считает автор монографии, изучение англосаксонских завещаний в совокупности и в их историческом контексте позволит понять те факторы, которые влияли на их составителей, и, соответственно, может приоткрыть нам внутренние механизмы, обеспечивавшие функционирование общества на разных уровнях.
Книга состоит из введения, шести глав, заключения и приложений.
Глава первая «Англосаксонские письменные завещания: природа свидетельств» носит вводный характер. В ней обсуждаются вопросы сохранности и подлинности англосаксонских завещаний, рассматриваются форма и язык этих документов, в сравнении
с другими разновидностями актовых источников - на латыни и на древнеанглийском языке. Л. Толлертон проводит классификацию завещаний, деля их на три группы: завещания, фиксирующие дарения разным получателям; завещания, фиксирующие дарения одному получателю; завещания-соглашения, подразумевающие определенные обязательства со стороны получателя. В этой же главе исследовательница обсуждает нарративные источники, которые могут пролить свет на процесс составления и исполнения завещаний. Главными из них являются латинские монастырские хроники, составленные в XII в. в монастырях Или (Liber Eliensis) и Ремзи (Chroniconabbatiae Ramesiensis). Кроме того, Л. Толлертон проводит сравнение англосаксонских завещаний с современными, указывая на их сущностное отличие. Современные завещания обладают, по выражению исследовательницы, «перформативной силой», т.е. как бы заменяют сам акт волеизъявления; англосаксонские завещания такой силы не имели, они служили только свидетельством передачи имущества, происходившей публично и в устной форме.
Во второй главе («Процесс составления завещаний») обсуждается практика составления завещаний. На основании имеющихся в нашем распоряжении свидетельств - как внутренних, почерпнутых из текстов завещаний, так и внешних, содержащихся в нарративных источниках, - можно сделать вывод, что процесс составления завещания проходил в три этапа. Первоначально воля завещателя декларировалась публично, при большом собрании народа; обычно это происходило в церкви или же в доме завещателя. За оглашением распоряжений следовало их публичное обсуждение; наконец, завещание должно было быть подтверждено представителем светской власти, как правило, королем, но в отдельных случаях - эл-дорменом. На каждом этапе основные процедуры совершались устно, после чего результат мог быть зафиксирован в письменной форме. Процедура составления завещания была довольно сложной, но при этом достаточно гибкой. В ряде имеющихся у нас завещаний присутствуют эксплицитные указания на то, что документ составлялся непосредственно перед смертью завещателя, но бывало и так, что завещание составлялось загодя. Главной задачей лица, оставлявшего письменное завещание, было обеспечить исполнение сделанных им распоряжений по поводу имущества после его смерти. Стремясь к этому, указывает исследовательница, он вступал в
сложную систему социальных взаимоотношений. Центральное место в этой системе занимала церковь, поскольку именно представители церкви (которые, в том числе, совершали последние обряды над умирающим) обеспечивали возможность свидетельствования и записи завещания; кроме того, как уже говорилось выше, часто именно в церквях публично провозглашалась воля завещателя. Не менее важны, однако, были и взаимоотношения дарителя с его или ее светским господином, который мог вмешаться в процесс составления завещания, или, наоборот, выступить гарантом его исполнения. Для тэнов существенное значение имели связи на местном уровне, в тех областях, где они держали земли, поскольку именно свидетельства тех, кто посещал суды сотен и скиров, могли сыграть решающую роль при возникновении споров по поводу завещания, что случалось достаточно часто.
В третьей и четвертой главах Л. Толлертон анализирует практику завещания земель. Глава третья озаглавлена «Политика, власть и завещание земель». В ней исследовательница стремится уяснить, в какой мере решения завещателей о передаче земель тому или иному лицу или институту определялись их личными привязанностями, а в какой - политическими, социальными и культурными реалиями. Поскольку исторический контекст, в котором составлялась завещание, проще всего проанализировать, когда речь идет о представителях высшей знати, именно их завещания оказываются в центре внимания Л. Толлертон в данной главе. Исследовательница анализирует два королевских завещания, пять завещаний элдорменов, три завещания членов королевского рода, пять епископских завещаний и два архиепископских. По ее мнению, все перечисленные дарители земель исходили из неких общих фундаментальных представлений и схем, так что в целом дарения земли отражают сложную систему подчинения и власти, составлявшую основу жизни англосаксонского общества. Но при этом во многих случаях они откликались на конкретные обстоятельства. «Завещания служили инструментом для того, чтобы представить нужным образом, акцентировать, упрочить или сохранить отношения завещателя с определенными лицами или институтами» (с. 139). Короли, составляя завещания, откликались на нужды актуальной для их правления династической политики. Завещания других представителей высшей знати отражают, помимо определенных политиче-
ских стратегий (например, завещание Этельстана, старшего сына короля Этельреда Нерешительного), существовавшую с X в. тесную систему связей между знатными родами и определенными церковными общинами, сохранявшихся на протяжении нескольких поколений и служивших фундаментом для политических союзов. В завещаниях епископов просматривается двойственность их положения: являясь духовными лицами, они были тем не менее непосредственно включены в структуру светской власти. Епископы, как правило, даруют земли церковным общинам, с которыми была связана их карьера, но также завещают земли своим родичам и политическим союзникам.
В четвертой главе «Завещания земель светскими лицами: нужды благочестия и семейные интересы» рассматриваются завещания лиц (главным образом тэнов и членов их семей), о которых не упоминают нарративные источники. Тэны, указывает Л. Толлер-тон, как и элдормены, завещания которых обсуждались в предыдущей главе, даровали по завещанию земли, приобретенные различными способами - унаследованные, полученные в дар, купленные, полученные по королевской грамоте или в аренду. Каждому завещателю нужно было найти разумный компромисс между желанием обеспечить достойное поминовение себе и своим близким и необходимостью защитить интересы собственной семьи (в узком и более широком смысле), главой которой он, как правило, являлся. Часто земли завещались близким или более далеким родственникам с условием, что через одно или два поколения они перейдут церкви. «Светские мужчины, завещая земли внутри семейного круга, руководствовались двумя соображениями: во-первых, они стремились обеспечить дальнейшую судьбу своих жен и дочерей; во-вторых, хотели разделить земли по справедливости между другими ближайшими родственниками, которые в обмен на это должны были позаботиться об исполнении той части завещания, которая фиксировала передачу земель церковным общинам» (с. 165). В качестве отдельной темы исследовательница рассматривает завещания женщин. Сохранилось 13 женских завещаний и о шести из них мы можем с определенностью сказать, что они составлены вдовами. По мнению Л. Толлертон, процент вдов среди составительниц завещаний даже больше. Женщины, отмечает она, передают земли или собственным детям, или своим кровным родичам. Л. Толлер-
тон полагает, что женщины, скорее всего, составляли завещания в какие-то переломные моменты, когда структура семьи менялась; для них дарение земель по завещанию было подтверждением их роли и статуса, хотя завещания не обязательно отражают их личный выбор.
В пятой главе «Завещания движимого имущества» рассматриваются дарения личной собственности: скота, рабов, денег, оружия, одежды, украшений. Большая часть личных вещей, указывает исследовательница, скорее всего, раздавалась умирающим без завещания, на смертном одре. Тем не менее дарения движимого имущества фигурируют в трех королевских завещаниях, пяти завещаниях элдорменов, 15 завещаниях тэнов, девяти женских завещаниях и шести завещаниях клириков. Сравнение предметов, упоминаемых в завещаниях, с артефактами, представленными в качестве погребального инвентаря в захоронениях V-VII вв., указывает Л. Тол-лертон, свидетельствует о том, что традиционный гендерный и социальный символизм присутствовал в большой степени в сознании англосаксонского общества. В частности, знатные мужчины-миряне часто завещают оружие, лошадей; женщины - одежды и украшения. Дарения движимого имущества, в еще большей степени, чем дарения земли, призваны были подчеркнуть высокий социальный статус дарителя. Исследовательница проводит также параллель между практикой передачи движимого имущества по завещанию и практикой обмена дарами, игравшей важную роль в жизни раннесредневекового общества.
Глава шестая «Завещания, поминовение и благочестие мирян» посвящена «духовному» аспекту завещаний. Анализируя тексты завещаний, Л. Толлертон пытается определить, какие именно «духовные блага» завещатели стремились обрести, даруя земли церкви, и затем обращается к более широкой теме раннесредневе-кового светского благочестия. Завещания свидетельствуют, указывает она, что по крайней мере в X в. покровительство известным религиозным общинам становится важным инструментом самоидентификации для знатных англосаксонских родов. Завещатели, жертвовавшие земли монастырям, могли рассчитывать на то, что их имена включат в годовой цикл поминовений и что они будут похоронены на монастырском кладбище или в церкви, рядом с мощами святых. Многие тэны, а также их жены, делали дарения не-
большим местным церквям или «частным» церквям, располагавшимся в их поместьях. Хотя, как указывает Л. Толлертон, о литургических практиках в таких церквях нам известно очень мало, можно предположить, что и эти дарители рассчитывали на то, что их будут поминать как благодетелей. Пожалования церковным общинам, полагает исследовательница, представляли собой некую предписанную форму проявления благочестия, возникшую под эгидой церкви. Однако в некоторых случаях за дарениями, безусловно, стояли и личные духовные устремления.
В приложениях помещены: перечень сохранившихся англосаксонских завещаний на древнеанглийском языке, перечень завещаний, тексты которых на латыни включены в Liber Eliensis, перечень предметов, даруемых в англосаксонских завещаниях (со ссылками на документ), перечень местных церквей, получивших земли по завещаниям.
З.Ю. Метлицкая
2013.04.007. «СРЕДНИЕ ВЕКА»: ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ. - М.: ИВИ РАН, 2012. - Вып. 73. - 485 с.
Ключевые слова: ежеквартальник «Средние века»; имущественные права; театр как форма социальной идентичности; ис-ториописание.
Очередной выпуск ежеквартальника, издаваемого Институтом всеобщей истории РАН, включает в себя 15 статей ведущих и начинающих исследователей, публикацию источника, а также 10 рецензий на работы зарубежных и российских историков. Поскольку этот выпуск является юбилейным - «Средним векам» исполняется 70 лет - традиционный раздел издания «У истоков отечественной медиевистики» в этот раз озаглавлен «У истоков издания "Средние века"». В него входит небольшой исторический очерк А.А. Сванидзе и публикации писем Н.П. Грацианского и Е.В. Бернадской.
В разделе «Англосаксонские штудии» помещены статьи О.В. Гусаковой «Культы духовных лиц - жертв викингов» и К.В. Ривчака «Эрлы в системе управления поздней англосаксонской Англии, 1016-1066 гг.». О.В. Гусакова на основании пись-
