CC BY
64
Болдырева И. И. Англосаксонские аристократки X—XI веков в земельных спорах / И. И. Болдырева // Научный диалог. — 2016. — № 11 (59). — С. 181—192.
Boldyreva, I. I. (2016). Anglo-Saxon Noble Women of X—XI Centuries in Land Disputes.
Nauchnyy dialog, 11(59): 181-192. (In Russ.).
ERIHJMP
Журнал включен в Перечень ВАК
и i. Fî I С H ' S PfJHOCXCALS t)lBf( lORV-
УДК 94(410)"09/12"
Англосаксонские аристократки X—XI веков в земельных спорах
© Болдырева Ирина Ивановна (2016), кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и гуманитарной подготовки, Воронежский государственный медицинский университет им. Н. Н. Бурденко (Воронеж, Россия), boldyrevairi@mail.ru.
Рассматриваются особенности участия представительниц англосаксонской знати в земельных спорах на материале грамот X—XI веков. Актуальность и новизна исследования обусловлены недостаточной изученностью социально-правового статуса раннесредневековой женщины в отечественной историографии. В центре внимания статьи — несколько правовых казусов, затрагивающих имущественные интересы англосаксонских аристократок. Выявлено, что представительницы нобилитета демонстрировали существенную правовую активность в позднесаксонский период. Несмотря на то, что женщины не подписывали документы и не могли исполнять функции официального представителя в суде (Огезргеоа), они выступали в качестве свидетелей, негоциаторов и тяжущихся сторон. Наиболее частыми участницами судебных разбирательств становились вдовы, так как вдовство являлось важным социальным рубежом жизненного цикла раннесредневековой женщины. Представительницы слабого пола судились с близкими родственниками, светскими и церковными лицами, иногда при поддержке своих мужей и опекунов. Отдельные документы сохранили следы эффективного женского взаимодействия при разрешении судебных споров. Исход дела во многом зависел от личных связей и поддержки, которой удавалось заручиться участникам конфликта.
Ключевые слова: Англия; англосаксы; женщина в раннее Средневековье; англосаксонское право; судебный процесс, земельные споры.
1. Введение
Участие англосаксонских женщин в судебном процессе представляет для отечественной медиевистики малоисследованное проблемное поле, изучение которого позволяет пролить свет на важные аспекты общественного статуса раннесредневековых аристократок. Записи земельных тяжб,
относящиеся к раннесредневековому периоду английской истории, доходят до нас в текстах грамот и картулярных хроник. Еще в начале IX века англосаксонские женщины могли приносить присягу в суде и отстаивать свои наследственные права. Одно из первых английских завещаний, духовная грамота Этельрика, составленная ок. 804 года, оговаривает это право для родственницы завещателя Кеолбурги [EHD, 1979, р. 513].
В более поздних документах X—XI веков мы находим описание конкретных судебных казусов с участием женщин. Все они принадлежали к различным прослойкам нобилитета, включая королевскую семью. Представительницы знати фигурируют в документах не только как наследницы и завещательницы, но также в качестве свидетелей, посредников, тяжущихся сторон. Каждый отдельный казус иллюстрирует один из важных эпизодов публичной активности и индивидуального правового опыта представительниц знати, которые различными способами отстаивали свои имущественные интересы. Записи англосаксонских судебных разбирательств, как правило, составлялись выигравшей тяжбу стороной, ее наследниками или получателями земельного дара в лице родственников и монастырей. Целый ряд этих текстов изображают женщин в активном действии и сохранили их голоса.
В настоящей статье мы на материале грамот X—XI веков и карту-лярной хроники «Книжица епископа Этельвольда» (Ь^еПш Жthelwoldi episcopi) попытаемся выявить, какие категории англосаксонских женщин чаще других участвовали в земельных спорах, с кем они судились, какие стратегии использовали, насколько часто добивались успеха.
2. Тяжба Эдгифу и Годы
Среди наиболее ранних в числе англосаксонских судебных споров с участием женщин — конфликт между кентским землевладельцем по имени Года и королевой Эдгифу, третьей женой короля Эдуарда Старшего (899/901—924). О тяжбе сообщает грамота из архива монастыря Церковь Христа (Кентербери, Кент), датируемая началом правления Эдгара (959—975) [SEHD, 1914, рр. 37—38, 66—68]. Судя по всему, документ был составлен ок. 960 года по случаю пожалования вдовствующей королевой Эдгифу, бабкой короля, земель в Кулинге (Кент) и Остерленде (?) монашеской общине Кентерберийского собора. Этот спор, в разрешении которого заинтересованное участие принимали четыре английских правителя, длился на протяжении более чем полувека. Участниками затяжного разбирательства стали представители нескольких поколений высшего нобилитета. Для самой Эдгифу конфликт каждый раз принимал тот или иной поворот в зависимости от изменения ее статуса при дворе.
Еще до замужества Эдгифу земли в Кулинге принадлежали ее отцу — элдормену Кента Сигельму. На протяжении семи лет они находились во владении Годы, которому Сигельм заложил эти земли. Если верить документу, отражающему точку зрения Эдгифу, перед битвой при Холме, в которой Сигельм погибает, он полностью выплатил долг и оставил поместье дочери. После смерти элдормена Года захватил поместье. Лишь спустя шесть лет Эдгифу при посредничестве друга семьи Бурхсига Дуринга смогла принести очистительную присягу за своего покойного родителя и тем самым доказала свои владельческие права. Однако Года не спешил отдавать земли. Дело приобрело выгодный для Эдгифу поворот только после личного вмешательства короля [SEHD, 1914, p. 37].
В тексте грамоты отсутствуют какие-либо даты, равно как упоминание о заключении брака между Эдгифу и королем Эдуардом, но, по всей видимости, возвращение спорных земель наследнице элдормена Сигельма произошло незадолго до ее свадьбы или вскоре после этого события. Из дальнейшего повествования мы узнаем, что Года впал в королевскую немилость и все его владения вместе с грамотами были конфискованы и отданы Эдгифу ^ИО, 1914, p. 38].
После кончины Эдуарда Старшего и восшествия на престол Этель-стана (924—939) из всех земель Годы вдовствующая королева смогла сохранить лишь земли в Остерленде. В правление сыновей Эдгифу Эдмунда (939—946) и Эадреда (946—955), которые поочередно сменяли друг друга на английском троне, вдовствующая королева благополучно сохраняла за собой свои земельные владения. С восшествием на трон короля Эдвига (955—959), одного из ее внуков, конфликт разгорелся с новой силой, а спорные земли вновь перешли к семье Годы. Лишь с воцарением Эдгара они окончательно вернулись к Эдгифу, которая приняла решение передать их Кентерберийской монашеской общине [SEHD, 1914, p. 38].
Мы вряд ли когда-либо узнаем, насколько обоснованными были претензии Годы и насколько справедливым оказалось окончательное решение. В равной степени не ясно, почему, выиграв дело, Эдгифу отдала земли монастырю. Рассчитывала ли она избавиться от имущества, которое доставило столько хлопот? Произошло ли это по ее собственной воле или стало условием вмешательства в конфликт Эдгара на ее стороне? В любом случае дело о землях в Кулинге и Остерленде еще раз подтверждает, что в англосаксонском социуме справедливость судебных решений была весьма относительной, а исход спора во многом определялся положением в обществе тяжущихся сторон вне зависимости от их пола.
з. Семейный конфликт в Херефордшире
Эдгифу оказалась втянутой в судебное разбирательство еще до замужества. Сохранившаяся грамота подтверждает, что участие юной девушки в земельном споре при содействии родственников допускалось, и наверняка в правовой практике англосаксов встречались другие похожие прецеденты. Вместе с тем подавляющее большинство дошедших до нас англосаксонских судебных тяжб с участием женщин затрагивают интересы вдов и замужних дам, а не девиц. Такая специфика, скорее, связана не с юридическими ограничениями, а с особенностями имущественного статуса англосаксонских женщин. Вдовство было важным социальным рубежом их жизненного цикла. Самыми состоятельными наследницами являлись вдовы-аристократки [Болдырева, 2015, с. 59—79]. Они вступали в земельные тяжбы не только с чужими людьми, но и с близкими родственниками.
Одним из ярких примеров является судебное разбирательство, которое состоялось в графстве Херефордшир в правление короля Кнута [Robertson, 1956, p. 150—153]. Из-за земельных владений судился человек по имени Эдвин со своей матерью, чье имя грамота не называет. Запись этой тяжбы сохранилась на страницах Евангелия Херефордского собора и содержит интересные процессуальные подробности. Разбирательство состоялось в суде шайра неподалеку от Херефорда. Его началом послужили претензии Эдвина к матери на владение землями в Веллингтоне и Крадли. Ответчица на слушанье не явилась и, тем не менее, уверенно выиграла спор.
В англосаксонский период, если тяжущиеся стороны не присутствовали на суде лично, их интересы отстаивал представитель, который в документах иногда именуется forespreca. Обязанности forespreca брал на себя родственник, опекун или влиятельный знакомый. Представителем херефордширской дамы назвался муж ее родственницы Леоффледы Тур-кил Белый. Он заявил, что не знаком с ее делами (pa he öa talu na ne cuöe),
и, чтобы прояснить ситуацию, было предложено направить троих тенов в Фоли, где проживала женщина. Прибывшим к ней посланцам она сказала, что землями Эдвина не владеет, и поспешила огласить завещание. Призвав к себе жену Туркила, женщина «в гневе на сына» (eorlice wiö hire sunu) заявила, что всю свою собственность оставляет ей, а сын не получит «ни единой вещи» (nœfre nan ping) [Robertson, 1956, p. 150—153]. По возвращении в Эйлстоунхилл тены передали слова ответчицы, а Туркил Белый поднял вопрос о признании завещания в пользу своей жены Леоф-фледы. По окончании разбирательства Туркил с согласия присутствующих направился в Херефордский собор, чтобы записать решение суда. Его стараниями появилась дошедшая до нас грамота.
Фактически этот документ свидетельствует о двух разных правовых событиях, которые тем не менее тесно друг с другом связаны: первое — судебная тяжба, второе — оглашение завещания. Последнее для составителя документа было значительно важнее. Грамота излагает ход разбирательства с позиций победившей стороны и упускает детали процесса, которые не были непосредственно связаны с завещанием родственницы Туркила.
В зарубежной историографии обращается внимание на то, что в тексте грамоты имя дамы из Херефордшира не названо, а имя Туркила фигурирует пять раз [Leyser, 1996, p. 75; Stafford, 1989, p. 172—179]. Особенности номинации, видимо, отражают материальный интерес мужа наследницы. Одновременно их не стоит рассматривать как пренебрежительное отношение к представительницам слабого пола. В англосаксонской культуре, в том числе правовой, женщина часто позиционируется через свое отношение к мужчине, с которым состоит в родстве. Такая особенность заметна на примере законодательных текстов, документов, литературных памятников [Болдырева, 2015, с. 33, 52—53; Болдырева, 2016]. В номинации дамы из Херефордшира отражен ее родительский статус. Для составителя грамоты, Туркила Белого, она прежде всего — мать (modor) своего сына. Интересно, что грамота никогда не называет ее вдовой, хотя участница херефордширской тяжбы с большой долей вероятности принадлежала именно к этой социальной категории. В раннесред-невековой Англии смерть отца и мужа была тем событием, которое создавало почву для возникновения имущественных споров между вдовой, ее детьми и другими наследниками. Похожую ситуацию мы видим в завещании Этельгифу из архива Св. Альбана, которая после кончины супруга была вынуждена оспаривать имущественные притязания его родни [Crick, 2007, p. 147].
Не называя имени херефордширской вдовы, документ не только передает ее эмоциональное состояние, но дважды использует прямую речь для передачи ее слов. Впервые — когда она оглашает завещание. Затем — когда она просит тенов засвидетельствовать ее волю перед судом шайра. Речь женщины звучит уверенно и властно, на что указывает многократное использование императива: «Действуйте, как подобает тенам, и как должно. Огласите мои слова всему собранию перед всеми достойными людьми и скажите им, кому я отдала мои земли и все, что имею... и просите их всех это засвидетельствовать» (Doö pegnlice 7 wel. abeodaö mine œrende to öam gemote beforan eallon pam godan mannum 7 cyöap heom hwœm ic mines landes geunnen hœbbe . 7 ealre minre œhte... biddaö heom eallum beon pisses to gewitnesse) [Robertson, 1956, p. 152]. В логическом пространстве грамоты именно эти слова становятся наиболее авторитетным аргументом для обоснования наследственных прав Леоффледы.
Обращает на себя внимание, что о своем завещании женщина сообщает в присутствие наследницы. Появление Леоффледы рядом с матерью Эдвина в тот день — не столько процессуальная необходимость, сколько свидетельство эмоциональной поддержки, а также самостоятельности выбора, сделанного завещательницей, которая в силу неизвестных нам причин решает передать свое имущество не по мужской, а по женской линии.
4. Тяжба Уинфледы и Леофвина
По справедливому замечанию К. Ли и Дж. Оверинг, дело из Херефордшира сохранило модель публичного поведения англосаксонской женщины, социально приемлемую и приемлемую с точки зрения закона. Эта модель, по мнению исследователей, компенсировала недостаточное участие представительниц слабого пола в публичной жизни [Lees et al., 2001, p. 81]. Дама из Херефордшира действительно отвечает на вопросы по иску сына и оглашает завещание в своей резиденции, а не перед судом. Вместе с тем анализ других англосаксонских тяжб демонстрирует, что модель женских поведенческих стратегий в судебном процессе, присутствующая в деле из Херефордшира, не является универсальной. Многие англосаксонские дамы лично участвовали в судебных разбирательствах и апеллировали к королю, отстаивая свои интересы.
Среди подобных прецедентов — судебное разбирательство, произошедшее в 90-е годы X века между знатной дамой Уинфледой и ее оппонентом Леофвином [Robertson, 1956, p. 136—139]. О тяжбе сообщает грамота из архива Церкви Христа (Кентербери). Одержавшей победу женщине эта тяжба доставила немало хлопот. Если вдова из Херефордшира и ее наследница не присутствовали на судебном заседании, Уинфледа принимала в нем самое деятельное участие. Она опиралась не только на поддержку нобилей и духовенства, но также на своих влиятельных подруг и покровительниц.
На состоявшемся заседании Уинфледа привлекла в качестве свидетелей, подтверждавших свои владельческие права, несколько десятков представителей знати разного уровня. Грамота называет 24 человека, выступивших в ее поддержку, в том числе королеву-мать, аббата Вульфга-ра, священника Вульфстана, двух аббатис, нескольких землевладельцев и знатных дам. Этот перечень включает 13 представительниц прекрасного пола, однако он далеко не исчерпывающий. Помимо названных лиц среди тех, кто поддержал Уинфледу, были «многие достойные тены и достойные женщины, всех которых невозможно перечислить» (menig god pegen 7 god wif pe we ealle atellan ne magon) [Robertson, 1956, p. 136].
Очевидно, что при таком числе свидетелей еще до принесения клятвы чаша весов склонялась в пользу Уинфледы. Опасаясь выплаты крупного штрафа в случае поражения, Леофвин принял решение отказаться от присяги и вынужденно признал спорные земли собственностью соперницы. В свою очередь Уинфледа согласилась отдать Леофвину золото и серебро его отца. По подсчетам П. Уормалда, около 40 % англосаксонских тяжб заканчивались компромиссом [Wormald, 1999, p. 153]. Судебный спор между Уинфледой и Леофвином продолжает этот перечень, поскольку исход дела оказался не лишенным выгоды для обеих сторон. Судя по связям Уинфле-ды, она принадлежала к высшим кругам англосаксонской аристократии и владела немалым состоянием. Супруг Уинфледы никогда не упоминается в тексте грамоты. По всей видимости, она была вдовой.
Правовой казус с участием Уинфледы и Леофвина репрезентативен относительно целого ряда особенностей участия представительниц слабого пола в судебном процессе и в целом характеризует их правовую активность как достаточно высокую. Несмотря на то что женщина не могла выступать в роли forespreca, англосаксонские дамы, развязывая тяжбу, как правило, прибегали к поддержке своих родственниц и подруг. женскую взаимопомощь и сотрудничество в правовом поле раннесредневековой Англии мы наблюдаем на примере дела из Херефордшира, где мать Эдвина говорит в присутствии Леоффледы, также в споре Уинфледы и Леофвина, в тяжбе Этель-гифу с родственниками покойного супруга, на которой присутствовали «все сильные мужи Бедфорда и Хартфорда вместе со своими женами» (ealle pa yldestan men to Bedanforda 7 to Heortforda 7 heora wif) [Crick, 2007, p. 147].
Однако, несмотря на большое число женщин, приглашенных на заседание Уинфледой, в итоговом свидетельском списке их имена не упомянуты. Для англосаксонских грамот, в том числе для королевских хартий, такая картина типична. Выступая ответчицами и свидетелями, защищая свои интересы в суде, завещая и наследуя имущество, женщины не расписывались в документах. Это право было прерогативой королев и настоятельниц крупных монастырей, и то лишь в отдельные периоды англосаксонской истории.
5. Королева Эльфтрида в судебных спорах
Судя по сохранившимся свидетельствам, высокую активность в земельных спорах проявляла Эльфтрида — третья жена, а впоследствии вдова короля Эдгара и королева-мать в период правления ее сына Этельреда II (978—1016). Она дважды упомянута в тяжбе между Уинфледой и Леоф-вином. Впервые — когда свидетельствует в поддержку Уинфледы перед королем, и во второй раз — как свидетель на суде шайра [Robertson, 1956,
p. 136—139]. О причастности Эльфтриды к двум другим земельным разбирательствам сохранило сведения ее официальное послание (предписание) архиепископу Элфрику и эрлу Этельверду, составленное в период с 998 по 1001 годы [ASW, 1952, p. 396—397]. Оно дошло до нас как поздняя копия в винчестерском манускрипте XII века и содержит свидетельские показания королевы-матери о спорных землях в Таунтоне. Казус, о котором идет речь, произошел еще в правление короля Эдгара и является ярким примером эффективного женского посредничества и взаимодействия в англосаксонской правовой сфере. Конфликт был благополучно улажен усилиями королевы и двух знатных дам, которые выступили негоциаторами между епископом Винчестера Этельвольдом и королевским теном по имени Леофрик.
Предыстория конфликта такова. Более чем двадцатью годами ранее король Эдгар передал часть своих земель Винчестерскому аббатству. На них проживали королевские тены, и теперь они были вынуждены покинуть свои владения или согласовать условия пользования землей с монастырем. Одного из тенов, Леофрика, эти условия не устроили. Его супруга Вульфгита, доводившаяся родственницей королеве Эльфтриде, обратилась к ней с просьбой о помощи. Эльфтрида вместе с сестрой Леофрика Эльфсвитой убедили епископа Винчестера Этельвольда сохранить за супружеской четой на время жизни их прежние земли в Таунтоне [ASW, 1952, p. 396].
Из контекста письма следует, что по прошествии многих лет, уже после смерти Леофрика с женой вокруг земель в Таунтоне снова разгорелся спор. Вдовствующую королеву Эльфтриду и к тому времени покойного епископа Этельвольда обвинили в совершении сделки с нарушениями. Эльфтрида была вынуждена оправдываться. Наиболее вероятными инициаторами разбирательства были наследники Леофрика, которых не устроил переход этих земель в монастырскую собственность после его кончины. Чем завершилось это дело, нам не известно. В 1002 году вдовствующая королева умерла.
Несмотря на присутствие в англосаксонской правовой практике прецедентов женского посредничества и влияния при разрешении земельных споров, такое посредничество, как правило, носило частный характер, осуществлялось на уровне личных связей и не затрагивало формальную сторону процесса. Единственная женщина, которая в документах названа forespreca — королева Эльфтрида. И, напротив, англосаксонские дамы, вступая в земельные споры, достаточно часто полагались на помощь своих родственников-мужчин. Иногда эти родственники имели личный материальный интерес в благоприятном исходе дела, как, например, Туркил Белый. В отдельных случаях они оказывались подстрекателями тяжбы. Одна из грамот архива Рочестерского собора, составленная в 80-е годы X века,
упоминает безымянную вдову, которая владела спорными землями в Бромли и Фокхэме (Кент). Ее родственник Брихтрик вынудил женщину расторгнуть соглашение с монастырем, гарантировавшее ей узуфрукт, и через обращение к влиятельным знакомым попытаться отнять эти земли у обители [Robertson, 1956, p. 122—125].
6. Англосаксонские аристократки в судебных спорах с церковью
Англосаксонские аристократки вступали в судебные конфликты не только со своими родственниками и светскими лицами, но с представителями церкви. Несколько таких случаев описаны в «Книжице епископа Этельвольда» — картулярной хронике, рассказывающей о земельных приобретениях Илийского аббатства в период его реставрации (конец X века). «Книжица епископа Этельвольда» дошла до нас в составе «Илийской книги» (XII век), где изложена история Илийского монастыря [LE, 1962]. Монастыри составляли подобные хроники с целью обосновать имущественные права на свои владения и оградить их от возможных судебных исков. Неудивительно, что записанные тяжбы не были выигрышны для мирян. В земельных спорах, о которых сообщает «Книжица», принимали участие замужние дамы, действовавшие при поддержке своих мужей.
В частности, «Книжица» упоминает затяжной судебный спор между покровителем Илийской обители епископом Этельвольдом Винчестерским и супружеской парой Леофси и Сифледой, которые после уплаты епископом части денег за их поместье в Даунеме (Кембриджшир) расторгли договор и отказались возвратить полученную сумму. После кончины Леофси Сифледа принимала участие в судебном разбирательстве как вполне самостоятельный правовой субъект и была вынуждена возместить ущерб, причиненный мужем [LE, 1962, p. 84—86].
Другой любопытный случай, о котором сообщает «Книжица», имел отношение к земельным интересам Эльфвольда Толстого и его жены, чье имя источник не называет. Одно из своих владений в Чиппенгеме (Кембриджшир) супруги намеривались продать епископу Этельвольду и илий-скому аббату Биртноту. При заключении сделки выяснилось, что вместо заявленных трех гайд женщина смогла предоставить лишь одну гайду и 24 акра. Остальная часть владений была несвободна от исков. Поскольку земля досталась в собственность жене Эльфвольда от первого супруга, дама лично присутствовала на разбирательствах и даже посылала своих людей обмерять спорные владения. После того как конфликт разрешился, женщине были переданы 30 шиллингов в присутствии мужа и свидетелей [LE, 1962, p. 89—91].
Обращает на себя внимание, что, описывая ход событий, «Книжица» неизменно подчеркивает причастность к этой тяжбе самого Эльфвольда Толстого, который не просто отстаивает интересы своей жены, но по существу является одной из тяжущихся сторон: «Когда Эльфвольд и его жена поняли, что проигрывают землю через иск, поданный, как было сказано, Ульфом, — сообщает источник, — они, презрев все советы и расторгнув весь договор, пошли к своему господину Эльфвольду, брату элдормена Этельвина, и сказали ему, что аббат ложью ввел их в заблуждение...» (Ut autem Aluuoldus et uxor eius compererunt se terram amissuros per calumpniam, Ulf imposuerat, ut supradiximus, omne consilium postposuerunt et omne pactum irritum fecerunt veneruntque ad dominum suum, nomine Alfuuoldum, fratrem geluuini alderman, ac dixerunt ei, quod abbas eos fraude circumvenisset...) [LE, 1962, p. 90]. По словам источника, жена Эльфвольда имела лишь «преимущественное право на эту землю через брак с другим мужем» (illa maius rectum in illa terra habebat per alterius viri coniugium) [LE, 1962, p. 89].
7. Выводы
Все вышеизложенное позволяет заключить, что правовая активность представительниц знати в Англии X—XI веков была довольно существенной и имела свои особенности. Большинство сохранившихся судебных тяжб с участием англосаксонских аристократок затрагивают имущественные интересы вдов, которые представляли собой одну из наиболее состоятельных социальных групп. Смерть отца и мужа создавала потенциальное пространство для возникновения имущественных споров между его детьми, вдовой и другими наследниками. Неслучайно некоторые вдовы судились с близкими родственниками.
В судебных разбирательствах с участием англосаксонских женщин инициатором конфликта могла быть как одна, так и другая сторона. На судебном заседании присутствовала или сама женщина, или ее представитель (forespreca). Замужние дамы и девицы принимали участие в тяжбе при поддержке мужа или опекуна.
Целый ряд рассмотренных документов сохранил свидетельства эффективного женского взаимодействия при разрешении земельных споров. Женщины не могли выступать в роли forespreca и не подписывали документы. Однако участницы тяжб нередко привлекали в качестве свидетелей своих родственниц и подруг. Попытки влияния женщин на исход тяжбы в качестве негоциаторов имели место в высших кругах общества. Не затрагивая формальную сторону процесса, они могли оказаться очень эффективными, тем более что исход дела определялся личными связями тяжущихся сторон и не зависел от их пола.
Источники и принятые сокращения
1. ASW — Anglo-Saxon Writs / ed. and trans. F. E. Harmer. Manchester : Manchester University Press, 1952. — 604 p.
2. Crick — Anglo-Saxon Charters. Vol. XII : Charters of St Albans / ed. and trans. J. Crick. — Oxford ; New York : Oxford University Press, 2007. — 265 p.
3. EHD — English Historical Documents c. 500—1042 / ed. D. Whitelock. — 2nd ed. — London ; New York : Eyre Methuen, Oxford University Press, 1979. — Vol. I. — 952 p.
4. LE — Liber Eliensis / ed. by E. O. Blake. — London : Royal Hist. Soc., 1962. — 463 p.
5. Robertson — Anglo-Saxon Charters / ed. and trans. A. J. Robertson. — 2nd ed. — Cambridge : Cambridge University Press, 1956. — 555 p.
6. SEHD — Select English Historical Documents of the Ninth and Tenth Centuries / ed. F. E. Harmer. Cambridge : Cambridge University Press, 1914. — 142 p.
Литература
1. Болдырева И. И. Женщина в англосаксонском обществе конца IX — середины XI веков: социальный статус и художественный образ / И. И. Болдырева. — Воронеж : Истоки, 2014. — 211 с.
2. Болдырева И. И. Положение женщины в кентском обществе VII века / И. И. Болдырева // Научный диалог — 2016. — № 2 (50). — С. 207—219.
3. Lees C. L., Overing G. R. Double Agents. Women and Clerical Culture in AngloSaxon England. — Philadelphia : University of Philadelphia Press, 2001. — 244 p.
4. Leyser H. Medieval Women: A Social History of Women in England 450—1500 / H. Leyser. — London : Phoenix, 1996. — 337 p.
5. Stafford P. Unification and Conquest : A Political and Social History of England in the Tenth and Eleventh Centuries / P. Stafford. — London : Hodder Arnold Publication, 1989. — 232 p.
6. Wormald P. The Making of English Law : King Alfred to the Twelfth Century / P. Wormald. — Vol. I : Legislation and it limits. — Oxford : Blackwell, 1999. — 574 p.
Anglo-Saxon Noble Women of X—XI Centuries in Land Disputes
© Boldyreva Irina Ivanovna (2016), PhD in History, associate professor, Department of Philosophy and Humanities, Voronezh State Medical University named after N. N. Burdenko (Voronezh, Russia), boldyrevairi@mail.ru.
Peculiarities of participation of Anglo-Saxon noble women in land disputes on the material of documents of X—XI centuries are considered. The relevance and novelty
of research is caused by insufficient knowledge of the socio-legal status of early medieval women in national historiography. The article focuses on several legal incidents affecting property interests of Anglo-Saxon noblewomen. It was revealed that they showed significant legal activity in late Saxon period. Despite the fact that women did not sign the documents and could not serve as the official representative in court (forespreca), they acted as witnesses, negotiators and litigants. The most frequent litigators were widows as widowhood was an important social milestone in the life cycle of early medieval woman. Women pleaded with relatives, secular and church persons, sometimes with the support of their husbands and guardians. Certain documents keep traces of effective female interaction in the resolution of legal disputes. The outcome largely depended on personal contacts and support accessible to the participants of the conflict.
Key words: England; Anglo-Saxons; woman in the early middle Ages; Anglo-Saxon law; litigation, land disputes.
Material resources
Blake, E. O. (ed.). 1962. LiberEliensis. L.: Royal Hist. Soc.
Crick, J. (ed. and trans.). 2007. Anglo-Saxon Charters. Vol. XII: Charters of St Albans. Oxford; New York: Oxford University Press.
Harmer, F. E. (ed.). 1914. Select English Historical Documents of the Ninth and Tenth Centuries. Cambridge: Cambridge University Press.
Harmer, F. E. (ed. and trans.). 1952. Anglo-Saxon Writs. Manchester: Manchester University Press.
Robertson, A. J. (ed. and trans.). 1956. Anglo-Saxon Charters. 2nd ed-n. Cambridge: Cambridge University Press.
Whitelock, D. (ed.). 1979. English Historical Documents c 500—1042. 2nd ed. London; New York: Eyre Methuen, Oxford University Press. Vol. I.
References
Boldyreva, I. I. 2014. Zhenshchina v anglosaksonskom obshchestve kontsa IX — se-rediny XI vekov: sotsialnyy status i khudozhestvennyy obraz. Voronezh: Istoki. (In Russ.).
Boldyreva, I. I. 2016. Polozheniye zhenshchiny v kentskom obshchestve VII veka [Woman's Status in Kent Society of VII Century]. Nauchnyy dialog, 2(50): 207—219. (In Russ.).
Lees, C. L., Overing, G. R. 2001. Double Agents. Women and Clerical Culture in AngloSaxon England. Philadelphia: University of Philadelphia Press.
Leyser, H. 1996. Medieval Women: A Social History of Women in England 450-1500. London: Phoenix.
Stafford, P. 1989. Unification and Conquest: A Political and Social History of England in the Tenth and Eleventh Centuries. London: Hodder Arnold Publication.
Wormald, P. 1999. The Making of English Law: King Alfred to the Twelfth Century. Vol. I: Legislation and it limits. Oxford: Blackwell.
