CC BY
68
ЛИНГВИСТИКА LINGUISTICS
УДК 811.161.1
Елецкий государственный университет Bunin Yelets State University
имени И.А. Бунина Candidate of Sciences (Philology), Associate
кандидат филологических наук, доцент, Professor, Associate Professor of Department of
доцент кафедры русского языка, методики Russian Languages, Methods of Its Teaching
его преподавания и документоведения and Document Science
Бородина Н.А. Borodina N.A.
Россия, г. Елец, тел. +7 (47467) 6-08-10 Russia, Yelets, tel. +7 (47467) 6-08-10
e-mail: borodinanadezhda@yandex.ru e-mail: borodinanadezhda@yandex.ru
Н.А. Бородина
ЗООНИМИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.М. ПРИШВИНА
В настоящее время при достаточно активном интересе ученых к анализу употребления ядерных компонентов ономастического поля - антропонимов и топонимов - в художественных текстах литературные зоонимы являются одним из малоизученных разрядов поэтонимов. Данная работа вносит определенный вклад в решение этой проблемы. В предлагаемой статье исследуется зоонимическое пространство созданных М.М. Пришвиным художественных текстов разных жанров, а также писательских дневников, которые охватывают полувековой период с 1905 г. по 1954 г. Выявленные зоонимические единицы систематизированы по нескольким основаниям: по семантике, по структуре и по способу образования. По характеру номинации разграничиваются клички с ясной мотивацией и клички, мотивация которых затемнена. В структурном отношении отмечается превалирование одночленных имянаречений над многокомпонентными именами собственными. С точки зрения деривационных процессов в зоонимиконе М.М. Пришвина выделяются клички, образованные морфологическими (аффиксация, усечение, сложносуффиксальный способ) и неморфологическими способами (онимизация, тран-сонимизация, субстантивация). Особое внимание автор статьи уделяет функционированию кличек в произведениях писателя, рассматривая типы зоонимоупотреблений, виды интродукции анализируемых имен собственных в повествование, трансформации, которым они подвергаются.
Ключевые слова: М.М. Пришвин, ономастика, имя собственное, зоонимия, зооним, кличка, поэтоним.
N.A. Borodina
ZOONIMIA OF M.M. PRISHVIN'S WORKS
At the present time the scientists fast and furious analyse the use of nuclear components of the onomastic field -anthroponyms and toponyms - in literary texts, but the literary zoonyms are one of the little-studied categories of poetonyms. This work contributes to solving this problem. The article discusses the zoonymic space in literary texts of different genres created by M.M. Prishvin, as well as writer diaries, which catalog a half-century period from 1905 to 1954. The zoonimic units are systematized for several reasons: by semantics, by structure and by way of formation. By the nature of the nomination, there are distinguished animal names with clear motivation and animal names whose motivation is opaque. Structurally, there is a prevalence of monomial zoonims over compounding proper names. From the point of view of derivational processes there are distinguished animal names formed by the morphological (affixation, syncopation, complex-suffixal method) and non-morphological methods of word-formation (onymization,
© Бородина Н.А., 2019
transonymization, substantivization) in M.M. Prishvin's zoonimikon. The author pays special attention to the functioning of the animal names in the works by M.M. Prishvin considering the types of using zoonims, the types of introductions of the analyzed proper names into the narrative, the transformations they fall under.
Key words: M.M. Prishvin, onomastics, proper noun, zoonimia, zoonym, animal name, poetonym.
В воспоминаниях современников, друзей, родственников М.М. Пришвин предстает как писатель, поглощенный темой природы, неизменно и верно служащий ей своим искусством [1, с. 158]. Будучи одаренным абсолютным зрением и тонким слухом [1, с. 288], он подобрал «для нее слово - гремящее, как лесной ключ, сверкающее, как озимые росы» [1, с. 65]. «Наша русская природа нашла в нем (и, пожалуй, только в нем) передатчика своих настроений. Его мятущаяся душа сливалась с душой природы, проникалась ее порывами, ее размахом. Читая Пришвина, каждый невольно почувствует, что автор говорит языком природы, мыслит ее мыслями», - утверждал К.Н. Давыдов, известный русский ученый, зоолог-фаунист, морфолог и эмбриолог [1, с. 37].
Цель данной работы - проанализировав зоонимический пласт ономастического пространства произведений М.М. Пришвина, выявить семантические, структурные и словообразовательные особенности рассматриваемого вида имен собственных, определить принципы имянаречений, используемые писателем, обратить внимание на функционирование кличек в текстовой ткани.
В результате сплошной выборки из романов, повестей, рассказов, очерков, охотничьих былей и сказов, дневниковых записей М.М. Пришвина нами было обнаружено 202 неповторяющиеся зоонимические единицы. В их числе:
1) клички домашних животных и птиц (имена присвоены собакам, кошкам, коровам, козам, свиньям, лошадям, барану, уткам, курице, петуху);
2) клички диких животных и птиц (зооименования получили волки, заяц, тетерева, дятлы, сорока, глухарь);
3) клички диких животных и птиц, содержащихся в неволе (номинация зафиксирована для оленей, медведей, песцов, бобров, соболя, барса, журавлей, грача);
4) клички рыб.
Среди выделенных онимов в количественном отношении превалирует группа кинонимов (93 единицы), распространенность которых определяется фактами из биографии писателя. М.М. Пришвин страстно любил охоту, с увлечением занимался дрессировкой и натаской охотничьих собак, которые были его верными друзьями и помощниками.
По характеру номинации собранные зоонимы можно разделить на 2 группы.
Первую группу образуют клички с ясной мотивацией. К ним относятся:
1) клички, указывающие на внешний вид, масть, особые приметы (например, собаки Бурш, Черный, корова Рыжка, олень Мигун, конь Пегатый, песец Хромко, курица Пиковая Дама и др.);
2) клички, отражающие нрав, темперамент, повадки (например, собаки Верный, Храбрый, бобр Хулиган, песцы Дурак, Игрунья, Сурьозная, сорока Выскочка и др.);
3) клички, актуализирующие акустическую характеристику (например, собаки Заливай, Трубач, оленуха Пискунья, песец Квакуша, дятел Минор и др.);
4) клички, подчеркивающие отношение владельца (например, собаки Лада, Находка, кошка Домна Ивановна, козел Иван-Царевич, корова Дочка и др.);
5) клички, отражающие те или иные события в жизни живого существа (например, ланка Кастрюлька получила такое имя потому, что, будучи пойманной еще теленком, пила молоко не из бутылочки как все, а из кастрюли; пойнтера Кадо подарили, его кличка в переводе с французского cadeau - 'подарок, дар, гостинец ').
Во вторую группу входят зоонимы с неясной мотивацией. В их числе:
1) зоонимы отантропонимического происхождения (например, собаки Джек, Кэт, корова Машка, лошадь Зина, оленухаМанька, журавль Фомушка и др.);
2) зоонимы оттопонимного происхождения (например, собаки Бийя, Нерль и др.);
3) зоонимы, восходящие к мифонимам и поэтонимам (например, собаки Домби, Ромул, Рэм, барс Самсон и др.);
4) зоонимы, восходящие к наименованиям флоры и фауны (например, собаки Пальма, Рябчик, поросенок Хрен, лошади Пчелка, Сокол и др.).
Укажем, что среди используемых писателем кличек есть зоонимы, которые в соответствии с фольклорной традицией корреспондируются с определенным видом животных. Например, народно-поэтические наименования медведь Миша, коза Дереза, петух Петя, тетерев Терентий.
Рассмотрим зоонимы, встреченные в текстах М.М. Пришвина, с точки зрения их структурно-деривационных особенностей.
Абсолютное большинство составляют однокомпонентные зоонимы, например, клички собак Журка, Леди, Нора, кота Мишка, свиньи Матрешка, зайца Руська, утки Муся, журавля Жур-ка и др.
Двусловные имянаречения встречаются спорадически. Они построены по моделям «имя прилагательное + имя существительное» и «имя существительное + имя существительное», например, клички бобров Сахарная Голова, Серебряные Пятки, Госпожа Озера, волка Серый помещик, оленя Серый Глаз. В особую группу выделяются двучленные антропоморфные именования, репрезентирующие модель «личное имя + патронимическое имя», например, клички собак Анна Васильевна, Роман Васильевич, кошки Домна Ивановна.
Единичен случай, когда в структуру многокомпонентного зоонима вводится цифровой индекс: кличка самки бобра - Джелли Ролл Номер Второй.
Писатель использует традиционные для русской зоонимии способы образования кличек, а именно:
1) лексико-семантический способ, представленный ономизацией аппелятивов (например, собаки Лимон, Флейта, утенок Изобретатель, поросенок Хрен, медведица Плакса, песец Дурак, дятел Минор и др.) и трансонимизацией (например, собаки Дубец, Нерль, баран Борис, бобры Мак-Джиннис, Мак-Джинти, утка Дуся и др.);
2) морфолого-синтаксический способ (например, собаки Заливай, Карай, олень Развалистый, песцы Крикливая, Ласковая и др.);
3) морфологический способ, включая аффиксацию (например, корова Бурышка, песец На-летка, утка Хромка и др.), усечение (например, собака Затравка > Травка), сложносуффиксаль-ный способ (например, олень Черноспинник).
Обратимся к функционированию зоонимов в текстах М.М. Пришвина.
1) Важными компонентами художественного пространства мастера слова являются наименования живых существ, одни из которых встречаются неоднократно, в то время как другие зафиксированы в единичном словоупотреблении. Зоонимы могут выступать как ключевые персонажи, так и выполнять факультативную функцию: составлять ономастический фон, содействующий развитию сюжету, служащий для характеристики, оценки героев, или использоваться в качестве маркеров фоновых персонажей.
Приведем примеры разных типов зоонимоупотреблений в произведениях М.М. Пришвина.
В рассказе «Первая стойка» повествуется о легавом щенке Ромке, который, подобно ребенку, познает окружающий мир: делает первую стойку по мертвому, внушающему страх своей неподвижностью кирпичу.
В рассказе «Выскочка» показана недалекая, «с заскоком и с пыльцой в голове» [2; т. 4, с. 422], молодая сорока Выскочка. Пытаясь отобрать у собаки кость, она, в отличие от умных «сестер», вставших большим полукругом и рассчитавших наступление, одна «поскакала дуром»
[Там же]. Нападение не увенчалось успехом. Более того, Выскочка лишилась хвоста, без которого сорока не сорока, а «просто шарик пестрый с головкой» [2; т. 4, с. 423].
В «Кащеевой цепи» Михаил Алпатов, будучи арестованным за революционную деятельность и находясь в тюрьме в одиночной камере, отождествляет себя с птицей в клетке. Неслучайно автор вводит в канву повествования дикого журавля со сломанным крылом и нарекает его Фомкой, именем собственным, восходящим к древнееврейскому të'дm - 'близнец' [3, с. 226]. Таким образом, птица становится своеобразным двойником Алпатова.
Во входящей в цикл «Старые рассказы» «Бабьей Луже» параллель проводится между одноглазым ободранным псом и спившимся в бедном приходе священником отцом Петром. Встреча опустившегося человека и отвергнутого всеми животного - важная веха в развитии сюжетной линии. Ночью, выпивая в одиночестве, батюшка видит, как из тумана выходит никогда не виданный в Опенках бурый песик. Отгадывая кличку безыменной собаки, отец Петр перебирает Жучка, Арапка, Шарик. Все они вызывают недовольное рычание обиженного пса. Только матушка Перепонтовна, которой «были послушны всякие звери и птицы» [2; т. 1, с. 625], верно подбирает зооним - Бурш. Утром вместе с получившим имя псом отец Петр отправляется в лес за белыми грибами...
В повести «Черный Араб» рассказчик, названный Черным Арабом, вместе со спутником Исаком, путешествует по киргизской степи, знакомится с традициями, бытом народов, ее населяющих. Если клички Карат и Кулат номинируют только средство передвижения, то иппоним Пегатый является опознавательным знаком Черного Араба. Через несколько лет джигиты Длинного Уха «вспомнят араба со всеми подробностями: что малахай у него был зеленый и бешмет серый, а халат был подпоясан красным кушаком, и на лбу у Пегатого была лысинка» [2; т. 1, с. 507].
В очерке «Тютенькин лог», описывая хлопоты сельских женщин, которые загоняют вернувшихся с пастбища коров, писатель использует фоновые вакконимы в вокативной функции: «Везде - ржанье, мычанье, густое гоготанье и отрывистые окрики:
- Машка! Зарока! Пропадите вы, пропадущие!» [2; т. 1, с. 682].
Благодаря зоонимам создается звуковой ряд, соответствующий летнему вечеру в деревне, а текст получает большую наглядность.
2) Выбору имени живого существа М.М. Пришвин уделяет пристальное внимание.
При имянаречении он руководствуется сложившимися принципами в области русской зоонимии. Реальные признаки, а именно внешний вид, черты характера, прежде всего, становятся источниками имятворчества.
Докажем это утверждение примерами.
Орнитоним Пиковая Дама маркирует, с одной стороны, качества черной курицы по выхаживанию, защите потомства, а с другой стороны, строение клюва, узкая граненная форма которого напоминает наконечник длинного копья («Пиковая Дама»).
Киноним Лимон имеет двоякое толкование: маленькая короткошерстная рыженькая собачка оказывается страшной задирой и забиякой («Лимон»).
Красота грациозных пятнистых оленей, проживающих в заповеднике на Дальнем Востоке, подчеркивается зоонимами Серый Глаз, Черноспинник, Развалистый, Круторогий, Хуа-лу (олень-цветок) («Золотой Рог. Олень-цветок»).
Раскрытие индивидуальности выращиваемых на зооферме песцов, их психологии, особенности поведения достигается, в том числе, и за счет присваиваемых этим хищным млекопитающим кличек: изящная, шаловливая Игрунья, милая, но боязливая, застенчивая Ласковая, Дурак, песец, который «был чудовищно жаден и через это несколько глуп» [2; т. 4, с. 571], Хозяин и Хозяйка - придомовая пара, живущие рядом с пунктом охраны («Золотой Рог. Голубые песцы»).
Здесь следует особо остановиться на самой частотной группе ономастических единиц.
Кинонимы в произведениях М.М. Пришвина в целом соответствуют существовавшим в охотничьем собаководстве России начала XX в. традициям наименования в зависимости от принадлежности к определенной породе.
Цель гончих - поднять и преследовать дичь, поэтому их клички отражают голосовые данные собак, «музыку гона» или их охотничьи функции [4, с. 53]. Ср. у М.М. Пришвина: Заливай, Соловей, Трубач, Флейта; Полазка (подчеркивается такое рабочее качество гончей, как полази-стость, заключающееся в умении разыскать дичь) и др.
В качестве кличек легавых, которые при обнаружении добычи становятся в стойку, используются, прежде всего, имена иноязычного происхождения, а также прецедентные имена [4, с. 54 - 55]. Ср. у М.М. Пришвина: Джали, Жизель, Кэт; Венера, Домби, Пан, Ромул, Рэм и др.
3) Интродукция зоонима в ткань повествования писателем осуществляется по-разному: путем непосредственного комментирования, объяснения способа номинации и путем косвенного пояснения.
При введении имени собственного в текст первым способом автор использует глаголы звать, зваться, называть / назвать, прозвать, глагольно-субстантивные сочетания дать имя, дать кличку, объединенные общим значением 'давать словесное обозначение', и называет конкретную причину такого наименования.
В качестве иллюстрации приведем следующие примеры.
Дятел получает имя Майор благодаря издаваемой им сильной трели («Неодетая весна. Теплая птица»). Апеллятив, подвергшийся онимизации, имеет заимствованный из латинского языка корень major - 'больший, высший, старший' [5, с. 489 - 490], как и в слове мажор, обозначающем музыкальный лад, для которого характерна бодрая, радостная звуковая окраска.
Кличка для крупного, неуклюжего щенка основана на ассоциативных связях, которые прямо указаны. Он «был тяжел и дубоват. Дубец - мелькнуло слово у меня в голове, я поймал его и вспомнил охоты свои по выводкам на речке Дубец. Слово мелькнуло недаром, я очень удачно охотился на Дубце, и мне показалось - неплохо будет в память этих охот назвать новую собаку Дубцом» [2; т. 3, с. 419] («Нерль»).
Поэтоним Домби становится именем для самого важного, самого наглого в борьбе за материнское молоко брыластого щенка английского сеттера, поскольку в момент появления его на свет рассказчик перечитывал роман «Домби и сын» британского писателя Ч. Диккенса: «конечно, не в честь самого капиталиста мы назвали щенка Домби, а в честь славного автора Диккенса» [2; т. 7, с. 348]. С выбранным зоонимом владелец не ошибся: Домби-отец, постоянно думающий о себе, извлекающий собственную выгоду в любой ситуации, и животное, которое ведет себя как «несокрушимый эгоист: есть захочет - орет днем и ночью. Поест - пачкает полы где вздумается и когда захочет» [Там же] («Глаза земли. Зеркало человека. Домби»).
Представление Авдотьи Тарасовны об идеальном сказочном персонаже легло в основу номинации козла Иваном-Царевичем:
«- Почему Ванькой назвали? - спросил я.
- Иван-Царевич.
- А Иван-Царевич за что?
- За ум и молоко, - ответила Тарасовна» [2; т. 3, с. 40] («Журавлиная родина»).
Во втором случае интродукция происходит за счет эксплицированной в текстовой ткани информации.
Поясним этот способ введения зоонимов примерами из произведений М.М. Пришвина.
Звукоподражание «фи-у, фи-у», заключенное писателем в скобки, объясняет выбор имени для молодой тетерки - Фима [2; т. 7, с. 338] («Глаза земли. Зеркало человека. Фима»).
Киноним Флейта присвоен польской гончей. «Тоненькая, словно пружинка» [2; т. 3, с. 426], она напоминает духовой музыкальный инструмент («Флейта»).
Зооним Налетка продиктован повадкой самочки песца «стащить, что плохо лежит, и зарыть в свою кладовую» [2; т. 4, с. 571] («Золотой Рог. Голубые песцы»).
Иппоним Сколок становится ясным из приведенного М.М. Пришвиным описания: «рыжий с трехгранной головой» [2; т. 2, с. 207] («Кащеева цепь»).
4) Имя не присваивается живому существу раз и навсегда, под воздействием тех или иных обстоятельств, по тем или иным причинам оно подвергается видоизменениям и преобразованиям.
Подтвердим данное положение конкретными примерами.
Немецкой легавой «с большими кофейными пятнами на белом и по белому чистый крап» [2; т. 3, с. 419] первые хозяева - молодая бездетная пара - дали кличку Китти, подходящую комнатной собачке, бесполезной изнеженной фаворитке [2; т. 3, с. 273], чем подружейной собаке. Переход к новому хозяину-охотнику отразился на зоониме: в соответствии с требованиями фонетического благозвучия и звуковой одновершинности [6, с. 81] в нем произошла замена менее звучного [и] на акустически более звучный [э] Китти > Кэт, а «из Кэт само собой получилась какая-то Кента» [2; т. 3, с. 410] («Календарь природы. Кэт», «Рассказы егеря. Двойной след»).
Неудобная для произношения кличка спаниеля Джимм сначала превращается в «арабского Джинна» [2; т. 4, с. 257], а затем из-за поведения щенка, когда он несколько раз, залезая на домашних птиц, давил их, - в Жим («в смысле: "Не жми!"» [Там же]). Окончательный вариант -Сват - появился под воздействием случая: тиская хромую уточку, щенок долго не слушался, отпустил он ее только тогда, когда услышал, как на улице кто-то крикнул громко: «Сват!». «— Вот кличка-то! - сказал я. - И звучная, и милая, давайте попробуем Жима звать Сватом» [Там же] («Неодетая весна. Путешествие»).
Лесник Антипыч назвал большую рыжую собаку с черным ремешком на спине по-охотничьи Затравка, производным от глагола травить - 'преследовать зверя'. С течением времени кличка «на языке оболталась» [2; т. 5, с. 248]. В результате усечения префикса за- образовалось «прекрасное имя Травка» [Там же] («Кладовая солнца»).
5) Ситуация накладывает отпечаток на анималистическую номинацию.
Так, вышеупомянутая Кента, когда ее надо ободрить, побудить к действию, заменяется на Кентарию, а потом на Фунтарию:
«- Вперед, Кента!
Стоит.
- Вперед, Кентария!
Стоит.
- Вперед, Фунтария!» [2; т. 3, с. 412] («Рассказы егеря. Двойной след»).
Наряду с официальными, «паспортными» именами живых существ в произведениях М.М. Пришвина функционируют гипокористические формы. Например, белый сеттер с черным крапом Жизель - Жулька; черно-крапчатый сеттер с рыжими лапками Джали - Жалька. По признанию самого писателя, цель двойных собачьих имен - сугубо практическая, заключающаяся в том, что «одно для безусловного повиновения, другое, позволяющее иногда быть собаке деспотом своего господина» [2; т. 3, с. 281] («Календарь природы. Любовь Ярика»).
Нежность, любовь к животному ярко проявляется в использовании автором диминутивов, в производстве которых задействованы уменьшительно-ласкательные суффиксы -оньк- / -еньк-, -уш-/-юш-, -ушк- /-юшк-: Васенька, Катюша, Кирюша, Ромушка, Фомушка и др.
Чаще всего диминутивные формы зоонимов занимают позицию вокатива. «Затравушка!» -сладким голосом подзывает к себе гончую Митраша, надеясь на спасение из елани на Блудовом болоте («Кладовая солнца»). «Ва-сень-ка!» - ласково автор обращается к пробиравшемуся по саду коту («Глаза земли. Зеркало человека. Кот»).
Реже диминутивные имена используются в повествовании с целью придания ему особой душевности, лирической тональности. Копая яму для застреленной случайно на охоте собаки, рассказчик называет ее любовно Анчарушкой: «Уложил Анчарушку в яму, холмик насыпал, нарезал
дерну, обложил» [2; т. 3, с. 328] («Календарь природы. Анчар»). Михайло, повествуя о возвращении с княжеского двора Флейты, отнятой силой, «своего задушевного», также употребляет уменьшительно-ласкательный зооним Флейтушка. «Сказал зятю: "Спрячь, держи, чтобы ни одна живая душа собаку не видела", - дал Флейтушку, и опять умывать назад...» [2; т. 3, с. 430] («Флейта»).
Двукомпонентным антропоморфным кличкам присущи «оттенки ироничности и шутливости» [7, с. 44]. Маленькую, слабенькую, но самую догадливую из всех щенков Нерль, исключившую «из своей жизни грубую борьбу за существование» [2; т. 3, с. 423], смеясь, именуют Анной Васильевной («Нерль»). При натаске Ромки рассказчик, пытаясь пристыдить легавого щенка, величает его Романом Василичем («Натаска Ромки. Следы ястреба»).
В заключение отметим, что процесс имянаречения живого существа у М.М. Пришвина -процесс творческий, глубоколичностный, отражающий взаимоотношения человека и живого существа.
Библиографический список
1. Воспоминания о Михаиле Пришвине: Сборник. М.: Советский писатель, 1991. 368 с.
2. Пришвин М.М. Собрание сочинений: В 8-ми т. М.: Художественная литература, 1982 -
1986.
3. Петровский Н.А. Словарь русских личных имен: Ок. 2600 имен / Спец. науч. ред. О.Д. Митрофанова. 2-е изд., стереотип. М.: Рус. яз., 1980. 384 с.
4. Варникова Е.Н. Зоонимикон родословной книги охотничьих собак Московского общества охоты имени императора Александра II // Этнолингвистика. Ономастика. Этимология: материалы III Междунар. науч. конф., Екатеринбург, 7 - 11 сентября 2015 г. Екатеринбург: Изд-во Урал. унта, 2015. С. 51 - 56.
5. Этимологический словарь современного русского языка / Сост. А.К. Шапошников: в 2 т. Т. 1. М.: Флинта: Наука, 2010. 584 с.
6. Русская ономастика и ономастика России. Словарь / Под ред. О.Н. Трубачева. М.: Школа-Пресс, 1994. 288 с.
7. Варникова Е.Н. К вопросу об ономастическом статусе зоонима // Этнолингвистика. Ономастика. Этимология: материалы Междунар. науч. конф., Екатеринбург, 8 - 12 сентября 2009 г. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2009. С. 42 - 44.
References
1. Anas about Mikhail Prishvin: Collector. M., 1991. 368 p.
2. Prishvin M M. Collected Works: In the 8-m. M., 1982 - 1986.
3. Petrovskij N.A. Dictionary of Russian personal names: About 2600 names / Spec. scientific ed.
0.D. Mitrofanova. M., 1980. 384 p.
4. Varnikova E.N. The zoonimicon of hunting dogs' stud-book of the Moscow hunting society named after Emperor Alexander II // Ethnolinguistics. Onomastics. Etymology: materials of the III Intern. scientific conf., Yekaterinburg, September 7 - 11, 2015. Yekaterinburg, 2015. pp. 51 - 56.
5. Etymological Dictionary of Modern Russian / Comp. by A.K. Shaposhnikov: in 2 volumes. Vol.
1. M., 2010. 584 p.
6. Russian onomastics and onomastics of Russia. Dictionary / Ed. by O.N. Trubachev. M., 1994.
288 p.
7. Varnikova E.N. The question of the onomastic status of the zoonym // Ethnolinguistics. Onomastics. Etymology: materials of the Intern. scientific conf., Yekaterinburg, September 8 - 12, 2009. Yekaterinburg, 2009. pp. 42 - 44.
