CC BY
240
Раздел III МЕТАФОРА В ЯЗЫКЕ И РЕЧИ
УДК 811.58 М. А. Гаврилюк
магистр гуманитарных наук, докторант Института гуманитарных наук Уханьского государственного университета; е-mail: zhaolinna25@gmail.com
ЗООМОРФНАЯ МЕТАФОРА КАК ФРАГМЕНТ КИТАЙСКОЙ И РУССКОЙ ЯЗЫКОВЫХ КАРТИН МИРА
Настоящая статья посвящена сопоставительному исследованию зооморфных метафорических номинаций китайского и русского языков с позиции когнитивного подхода. Описаны некоторые совпадения и расхождения в семантике зооморфной лексики двух языков, выявлены этнолингвокультуроло-гические особенности зооморфизмов как средства выражения национального мировидения.
Ключевые слова: зооморфная метафора; зооморфизм; языковая картина мира; метафорическая модель.
Gavrilyuk M. A.
Master of Arts, Postgraduate Student, Wuhan University; e-mail: zhaolinna25@gmail.com
ZOOMORPHIC METAPHOR AS A PART OF CHINESE AND RUSSIAN LINGUISTIC WORLD IMAGE
The paper undertakes a contrastive study of Chinese and Russian zoomorphic metaphorical nominations based on the cognitive approach. It describes some similarities and differences in the semantics of zoomorphic vocabulary of the compared languages, and reveals some ethnic linguocultural peculiarities of zoomorphisms as an expressive means of national worldview.
Key words: zoomorphic metaphor; zoomorphism; linguistic world image; metaphoric pattern.
В последние десятилетия в современном языкознании получают широкое распространение исследования, связанные с сопоставительным изучением неродственных языков. О важности подобных исследований в свое время упоминал академик В. В. Виноградов: «Наряду
со сравнительно-историческим изучением родственных языков возможно и даже необходимо сравнительное и сопоставительное изучение разно системных языков» [1, с. 41]. Эта задача сохраняет свою актуальную значимость и поныне, особенно в период увеличения числа и интенсивности межэтнических (межкультурных) контактов в условиях интернационализации и глобализации современного мира. Как в процессе межкультурной коммуникации, так и в процессе изучения и преподавания иностранных языков следует учитывать внеязыковые знания, представляющие собой концептуально важные, актуализированные для конкретного языкового коллектива схемы восприятия и результаты познания окружающего мира, зафиксированные в языковой картине мира данного языкового сообщества и воплощенные в единицах данного языка.
Проблема изучения языковой картины мира имеет давнюю историю. Она берет начало в работах В. фон Гумбольдта по философии языка и активно развивается и по сей день. В настоящее время существует целый ряд направлений в рамках этой общей темы. Одним из таких направлений является исследование отдельных фрагментов языковой картины мира, представленных разными семантическими участками языка, с целью воссоздания целостной языковой картины мира и выявления специфики языкового мировидения данной языковой общности, что особенно актуально в сравнительно-сопоставительных межъязыковых исследованиях [5; 8; 11; 12].
Ключевым элементом в формировании и изучении языковых картин мира многие ученые считают метафору. Так, например, Х. Д. Леэ-метс отмечает: «Метафора занимает необычайно важное место в мыслительном процессе и в языке, являясь одним из способов выражения языковой картины мира целого народа» [4, с. 92]. В. Н. Телия считает метафору «одним из наиболее продуктивных средств формирования вторичных наименований в создании языковой картины мира» [7, с. 176]. З. Д. Попова и И. А. Стернин наряду с номинативными и функциональными средствами создания языковой картины мира выделяют также образные средства, в том числе и национальную метафорику [6].
Таким образом, метафора как таковая и особенно метафора национальная, будучи единицей языка, содержащей результаты отражения и толкования внеязыковой действительности, может послужить источником сведений о глубинных мыслительных процессах,
происходящих в сознании носителей языка и влияющих на формирование их языковой картины мира.
Общеизвестно, что человеческое мышление склонно отражать окружающий мир преимущественно в двух ипостасях: антропоморфной или зооморфной. Это подтверждается тем фактом, что в качестве основного объекта метафоризации в любом языке прежде всего выступают характеристики человека. К наиболее универсальным моделям метафоризации можно отнести схемы метафорического переноса «человек ^ животное» и «человек ^ растение». В данном исследовании в центре нашего внимания находятся наименования животных, с помощью которых носители китайского и русского языков метафорически характеризуют человека, а также те явления действительности, которые непосредственным образом связаны с его жизнедеятельностью (профессиональные характеристики, занятия, сферы деятельности, социальные взаимоотношения, социальные положения, религиозные взгляды и др.). Такие наименования животных, используемые в качестве метафорической характеристики человека через уподобление его внешнего облика, разнообразных черт характера или особенностей поведения образу животного, а также для характеристики связанных с ним предметов, понятий и явлений, называются зооморфными метафорами или зооморфизмами. Исследование зооморфной лексики китайского и русского языков сквозь призму образных, метафорических значений в лингвокультурологическом и сопоставительном аспектах позволяет выявить особенности представлений китайского и русского народов о животном мире и о самих себе, что составляет важную часть языковой картины мира этих народов.
Издревле человек был связан с миром животных - на охоте, в сражениях, быту и хозяйственной деятельности, поэтому вполне закономерно, что, познавая окружающий мир, он неосознанно сравнивал себя и свое окружение с представителями животного мира. При этом сравнение происходило не только по внешним признакам, сопоставлялись также особенности поведения и жизнедеятельности. Наблюдения за разными языками [2] показывают, что языковым коллективам известны в основном одни и те же виды и названия животных, выполняющих характеристическую функцию. Однако «содержание зоомор-физмов в каждом языке может отличаться от содержания аналогичных зооморфизмов в другом языке...» [там же, с. 148]. Анализ языковых фактов показывает, что существуют особенности национального
осмысления зооморфных образов, сложившихся под влиянием культурных, социальных, географических и иных факторов. То, что является привлекательной чертой животного в сознании носителей одного языка, может оказаться неприятным и даже отталкивающим в сознании носителя другого языка. Так, например, кит. ^^ (корова) - здоровая, сильная и трудолюбивая женщина; рус. корова -толстая, неуклюжая, неумелая и неповоротливая женщина. Разница в восприятии животного и характере метафорического переноса его языкового наименования указывает на особенности национального осмысления внеязыковой реальности. Китайская метафора ^^ (корова) отражающая, по всей видимости, выносливость, силу животного и его незаменимость в сельскохозяйственных работах, носителю русского языка, считающему отличительной особенностью коровы ее большие размеры, глупость и неуклюжесть, может показаться не вполне мотивированной и логичной. Если слово заяц в русском языке ассоциируется с трусостью, то в китайском языке, напротив, - с умом и сообразительностью. Наряду с этим в сравниваемых языках может наблюдаться развитие совпадающих или близких метафорических значений. Например, значение кит. ШШ (лиса) - коварный, хитрый, льстивый человек, совпадает со значением аналогичного зооморфизма в русском языке.
Следует отметить, что модели, лежащие в основе метафорического переноса, в различных языках, как правило, совпадают. В основе зооморфных наименований в китайском и русском языках лежит базовая метафорическая модель «человек ^ животное». При этом данная метафорическая модель предполагает разветвление на более частные метафорические модели типа «внешность человека ^ внешность животного», «поведение человека ^ поведение животного», «взаимоотношения между людьми» ^ «взаимоотношения между животными» и др. Однако при этом зооморфизмы, возникающие в результате актуализации той или иной метафорической модели в китайском и русском языках, могут как совпадать, так и не совпадать по своей семантике и по их наличию в сопоставляемых языках.
Так, при характеристике внешности человека актуализируется метафорическая модель «внешность человека ^ внешность животного». В русском языке красивую девушку или молодую женщину называют, используя зоометафору, лебедь (лебедушка) - стройная, грациозная. В китайском языке зоометафора (лебедь) также используется
для метафорического наименования красивой, изящной женщины. Не совсем совпадает по значению с русской метафорой лексема (пава) - девочка / девушка в красивом платье, в значении которой наряду с семой красоты актуализируется сема, сообщающая о наличии у девушки горделивой осанки и величавой поступи. В русском языке обольстительную, соблазнительную женщину, скорее всего, назовут кошкой (кошечкой), тогда как в китайском языке в этом значении употребляется зоометафора ШШ (лиса) или ЩЩ^ (лиса-оборотень) -обольстительница, искусительница. В китайском языке также для метафорического наименования красивого, ухоженного мужчины, тщательно следящего за своей внешностью, используется зоономи-нация Ш ^(мужчина-лиса), образование которой, видимо, связано с гендерной оппозицией, т. е. с зоометафорой ШШ (лиса) - обольстительная женщина. В русском же языке мы не находим такого метафорического соответствия зоономинации Щ^(мужчина-лиса).
Для характеристики сильного, крупного и здорового мужчины носители китайского и русского языков часто прибегают к образу быка: силен / здоров как бык / —^Зйй. В китайском языке
для выражения данного значения может использоваться также метафора ^^(тигр): (тигренок) - богатырь; М (тигренок) - здоровяк, рослый детина; ^ЩШШ (спина тигра, поясница медведя) -богатырское телосложение, здоровый. В русском же языке метафорическим соответствием китайской зоономинации^^(тигр) является зоометафора лев: силен как лев.
Зоометафоры, характеризующие человека как некрасивого и внешне непривлекательного, могут совпадать или не совпадать по семантике и по их наличию в сопоставляемых языках. В качестве примера совпадения метафорических значений в обоих языках можно выделить зоометафору гадкий утенок /Д^^, используемую для метафорического наименования человека некрасивого, невзрачного и неприметного, но который впоследствии может неожиданно для всех преобразиться. Зоометафора обезьяна в русском языке употребляется для характеристики человека внешне очень некрасивого или даже уродливого, в то время как китайское слово (обезьяна), прежде всего, является метафорическим наименованием человека, обладающего незаурядным умом, сообразительностью и находчивостью. Вместе с тем, в китайском языке существуют выражения Ш ША (худая обезьяна), употребляемые в качестве метафорического
эквивалента выражению худой, тощий человек, а также Щ^Ш. (обезьянье лицо) и ^ЩШШ (заостренный подбородок и обезьяньи щеки), используемые в значении уродливая внешность, безобразный вид. Китайское слово (пингвин) может быть использовано для характеристики толстой, некрасивой женщины, в русском же языке зооно-минация пингвин не находит никакого метафорического соответствия. В то же время в китайском языке нет такой распространенной в русской разговорной речи зоометафоры как выдра, употребляемой для обозначения очень худой и непривлекательной женщины.
Из анализа приведенных примеров следует также и то, что в основе метафорического переноса может лежать сравнение отдельных частей организма человека и животного. В китайском и русском языках существует ряд эквивалентных зоометафорических выражений для описания отдельных черт внешности человека, как например, ШЩШ- (орлиный нос), (лошадиное лицо), (крысиные глазки), (заячья губа), ^^^ (козлиная бородка) и др. Вместе с тем встречаются как семантически частично эквивалентные, так и семантически несовпадающие и безэквивалентные метафорические зоономинации. Например, русскому слову волоокий (букв. 'с глазами, как у вола'), обычно употребляемому для характеристики человека с большими, спокойными, подернутыми дымкой глазами, в китайском языке частично соответствует зоометафора (букв. 'коровьи глаза') - пучеглазый. В качестве примера семантически несовпадающих зоометафор можно привести китайскую зоометафору^^ (тигриные зубы), используемую для характеристики крупных, выступающих вперед зубов, и зоометафору ШЩШ (узор, напоминающий рыбий хвост), служащую метафорическим наименованием морщин, идущих от уголков глаз. В русском языке в данном случае будут употребляться зоометафоры лошадиные зубы и гусиные лапки. К семантически безэквивалентным зоометафорам можно отнести (верблюжья
спина) в значении «горб» и (брови, как гусеницы шелкопряда) в значении «тонкие, изогнутые полумесяцем брови», а также такие словосочетания русского языка, как куриные /цыплячьи мозги и соколиные глаза / взор. Как видно, в приведенных примерах актуализируется метафорическая модель «часть тела человека ^ часть организма животного».
Наблюдения человека за поведением и особенностями жизнедеятельности животных привели к реализации в языке метафорической
модели «поведение человека ^ поведение животного». В качестве примера совпадающих по значению зоономинаций в обоих языках можно привести такие зоометафоры, как^Х4 (петух) - драчун, задира; (хамелеон) - человек, приспосабливающийся к обстановке, легко меняющий свои мнения и взгляды; (попугай) - человек, повторяющий чужие мысли и не имеющий собственного мнения; ШШ (акула) - тот, кто действует хищно и беззастенчиво и т. д.
И, наконец, несовпадающие по значению метафоры. К ним относится китайская зоономинация Ш (свинья), характеризующая человека прежде всего как грязного и неопрятного. Добавим к этому тот факт, что в китайском мировосприятии образ свиньи выступает символом человеческой лени и глупости. В русском же языке, помимо номинации человека неопрятного, свиньей также могут назвать человека беспринципного, способного на совершение низких и подлых поступков.
В лексикографических источниках зафиксировано лишь одно метафорическое значение слова муха в русском языке: «незначительный, мелкий человек» [3]. При этом в современном русском языке очевидно метафорическое осмысление слова муха как человека назойливого и надоедливого, например, отмахнуться, как от назойливой мухи, однако в толковых словарях эти изменения семантического объема слова пока не зафиксированы. В словарях же китайского языка отражены все переносные значения данного слова: (муха) -надоедливый человек; человек, любящий извращать истину, искажать факты. Китайское слово (сорока) употребляется для метафорической номинации человека, приносящего хорошие новости, а русское слово сорока служит для номинации болтливой женщины, любящей сплетни и распространяющей всякие слухи. Зоометафора (курица) в китайском языке характеризует женщину, чрезмерно опекающую своих детей. В русском языке эта зоометафора имеет более широкую семантику. Курицей (клушей) в русском языке чаще называют неуклюжую, неповоротливую женщину, а вот сочетание курица-наседка как раз используется для наименования чересчур заботливой матери. Китайские зоометафоры ^ШШ (улыбающийся тигр) - вероломный, двуличный человек и ^ША (пьяный кот) - пьяница, не находят соответствия в русском языке, нет соответствия и русским зоо-метафорам козел - подлый, противный человек с дурным поведением и коза - резвая, бойкая, подвижная девочка / девушка, - в китайском.
Зоометафоры, употребляемые для метафорической характеристики интеллектуальных способностей человека, могут как совпадать в сопоставляемых языках, так и быть национально-специфичными. Так, китайское слово 5Я(осёл) и русское осёл в обоих языках является метафорическим эквивалентом глупости и упрямства, а русская зоо-номинация баран - недалекий, тупой человек и китайская МЙР (богомол) - очень глупый человек считаются национально-специфичными. Как видно, в данных примерах актуализируется модель «глупый человек ^ неразумное животное».
Из сказанного следует, что в китайском и русском языках зоомета-форические фрагменты языковых картин мира имеют существенные различия, а это, в свою очередь, указывает на специфичность национальных статических и динамических картин мира [8, с. 129]. Образы животных, являющиеся символами красоты или безобразия, ума или глупости в одной языковой картине мира, могут быть совершенно не востребованы в другой или выступать в качестве метафорической характеристики совершенно неожиданных качеств человека.
Разница в интерпретации наименований животных становится особенно очевидной при рассмотрении тематической группы зооме-тафор, характеризующих человека по его отношению к труду. К ней можно отнести 12 зоономинаций китайского языка и 8 из русского: ШШ (пчела), ^ (бык), Ц (лошадь), ЩШ (верблюд), ШК (муравей), (паук) имеют значение «трудолюбивый, трудящийся с полной самоотдачей»; (молочная корова) употребляется для характеристики человека, бескорыстно посвящающего себя какому-либо делу;
(мул) характеризует человека как работоспособного, умелого, деловитого; Щ (свинья) и Ш (кошка) являются символами лени, а Ш^Й (паразит) и ^^ (вошь) обозначают людей, живущих чужим трудом, тунеядцев. В русской языковой картине мира символами трудолюбия выступают пчела, лошадь, ишак и мул; а трутень, пиявка, паразит, тля символизируют тунеядство. Как видно, в данной тематической группе по образному смыслу совпадают только четыре зоономинации: (пчела), Ц (лошадь), (мул) и $ 4 4 (паразит).
В качестве примера тематической группы зооморфизмов, переносное значение которых связано с социально-ролевыми характеристиками человека, показательна парадигма слов, характеризующая человека с точки зрения его профессиональных качеств или рода
занятий. Так, например, китайская и русская зоометафоры ШЖ (соловей) совпадают по значению в обоих языках и используются для метафорической характеристики хорошего певца, человека с мелодичным голосом. Однако ^ Щ, (крыса) - мелкий воришка - абсолютно не совпадает со значением русской зоометафоры крыса - человек, род занятий которого расценивается как нечто мелкое, ничтожное (ср. канцелярская крыса, архивная крыса, церковная крыса, музейная крыса, штабная крыса и т. д.). Интересно, что в русском языке отсутствует аналог китайской метафоры ^^(корова / бык) - спекулянт, барышник, а метафорическое значение русского слова собака -знаток, специалист в каком-либо деле - не имеет соответствий в китайском языке.
Заметим, что непрекращающийся процесс динамического развития метафорических значений зоономинаций отражает вечные изменения в картине мира данного языкового коллектива. Появившиеся новые значения зоометафор лишь частично фиксируются различными толковыми словарями, однако процесс словарной кодификации всегда со значительным опозданием передает те изменения, которые происходят в естественном языке. Например, с развитием информационных технологий и появлением различных средств виртуального общения в китайском языке возникли такие метафорические зооно-минации, как (лягушка) - некрасивый молодой человек; ^^ (глупая птица) - «чайник», новичок в каком-либо деле; ^4Т(большая креветка) - гуру, продвинутый интернет-пользователь; ШШ (пятнистая свинья) - модератор; (медуза) - тот, кто рассылает много спама, обычно о женщине. Данные зоометафоры активно функционируют в рамках китайского виртуального дискурса, однако пока не все из них зафиксированы в лексикографических источниках китайского языка.
Потенциальным источником возникновения новых метафорических значений зоонимов выступает индивидуально-авторское употребление слов, обозначающих животных. Например, в рассказе А. П. Чехова «Козел или негодяй?» зоометафора козел употребляется для наименования пожилого ловеласа и выражает неприязнь со стороны оценивающего его лица: «В гостиную входит старичок из породы гоголевских мышиных жеребчиков. Увидев спящую девушку, он ухмыляется и подходит к ней на цыпочках... "Как я несчастна! -шепчет она, засыпая. - Вечно мне снятся то козлы, то негодяи!"» [10].
Авторское употребление зоометафоры козел не совпадает с ее словарным значением «подлый человек с дурным поведением». Возникающие подобным образом значения зооморфизмов, как правило, употребляются только окказионально, не входя в состав языка и не закрепляясь в речевом обиходе. Однако теоретически вполне возможны случаи, когда индивидуально-авторские зоометафоры в силу их особой выразительности и убедительности становятся достоянием языка и переходят в разряд общеупотребительных.
Анализ приведенных примеров свидетельствует о том, что процесс возникновения новых метафорических значений зоонимов является актуальным и не прекращающимся в обоих языках. Неоспоримым является тот факт, что зоометафоры прочно закрепились в системах китайского и русского языков, восполнив пробелы в механизмах номинации и интерпретации явлений окружающего мира.
Таким образом, сопоставительный анализ зооморфной метафоры как фрагмента китайской и русской языковых картин мира позволил выявить следующие особенности. С одной стороны, можно утверждать, что природа зооморфизмов интернациональна, уже в силу того, что модели метафорических переносов и их направления в рамках этих моделей в китайском и русском языках универсальны. Этот факт не только предопределяет существование в этих языках одинаковых зооморфных образов для передачи определенной информации, но и свидетельствует о частичном совпадении картин мира. С другой стороны, зоометафоры являются национально-специфичными структурами по причине того, что основанием для их возникновения служат свойства, качества или признаки животного, которые оказались актуальными в национальном восприятии конкретного языкового коллектива. В анализируемых языках национально-специфичные зо-ометафоры составляют подавляющее большинство (примерно 90 %), что свидетельствует о различиях в способах формирования языковой картины мира носителей китайского и русского языков.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Виноградов В. В. Развитие языкознания // Сессия отделения общественных наук АН. - М. : Изд-во АН СССР, 1951. - С. 41.
2. Гутман Е. А., Литвин Ф. А., Черемисина М.И. Сопоставительный анализ зооморфных характеристик (на материале русского, английского и французского языков) // Национально-культурная специфика речевого поведения. - М. : Наука, 1977. - С. 147-165.
3. Елистратов В. С. Словарь русского арго. - М. : Русские словари, 2000. -694 с.
4. Леэметс Х. Д. Компаративность и метафоричность в языках разных систем // Метафора в языке и тексте. - М. : Наука, 1988. - С. 92-108.
5. Огдонова Ц. Ц. Зооморфная лексика как фрагмент русской языковой картины мира: дис. ... канд. филол. наук. - Иркутск, 2000. - 162 с.
6. Попова З.Д., Стернин И. А. Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http:// sterninia.ru/files/757/4_Izbrannye_nauchnye_publikacii/Teoreticheskie_ problemy_jazykoznanija/Jazyk_i_nacionalnoe_soznanie_2002.pdf.
7. Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. - М. : Наука, 1988. - С. 173-203.
8. Хахалова С. А. Метафора в аспектах языка, мышления и культуры: монография. - Иркутск : ИГЛУ, 2011. - 292 с.
9. Чесноков П. В. Спорные проблемы курса «Общее языкознание»: учеб. пособие. - Таганрог : Изд-во ТГПИ, 2008. - 126 с.
10. Чехов А. П. Козел или негодяй? // Сочинения : в 18 т. - М. : Наука, 1975. -Т. 2. - С. 160.
11. Яковлева Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). - М. : Языки славянской культуры, 1994. - 345 с.
12. Ярославцева М. В. Темпоральные метафоры в языковых картинах мира носителей русского и испанского языков: дис. ... канд. филол. наук. -Краснодар, 2011. - 156 с.
