CC BY
36
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Н.И. Данилова, Ф.Н. Дьячковский
DOI: 10.25693/SVGV2022.41.4.006 УДК 811.512.157'373
Зооморфная лексика в составе якутских фразеологизмов и паремий (в сопоставлении с монгольскими языками)*
Научная новизна исследования заключается в том, что скотоводческая лексика в составе фразеологизмов и паремий в качестве базы для характеристики человека, а также для выражения моральных, нравственных постулатов народа не была объектом изучения в сравнении с данными монгольских языков.
Целью работы является выявление и описание метафорического выражения характеристики и оценки человека, его физических способностей и нравственных требований к нему в якутских фразеологических и паремиологических единицах с компонентами конь, лошадь, корова, бык, жеребенок в сопоставлении с их эквивалентами в калмыцком и бурятском языках.
В статье использованы методы и приемы описательного, семантического и сопоставительного анализа, применены элементы метода систематизации словарных дефиниций. Методом сплошной выборки из лексикографических источников: толковых, переводных, фразеологических словарей - были установлены фразеологические и паремиологические единицы, выражающие характеристику человека и морально-этические нормы в отношении к его поступкам, действиям. Проведена классификация исследуемых единиц по семантическим типам.
Результаты. Исследование позволило установить, что скотоводческая лексика в составе фразеологических и паремиологических единиц сопоставляемых языков выражает физическую и нравственную характеристику человека. Данные единицы в полной мере передают также коллективные суждения якутов, бурят и калмыков о правилах, основанных на представлениях об отношении к труду и основных жизненных устоях: богатстве/ бедности, удачливости/неудачливости, возрасте. При этом образные оценочные характеристики человека, выражаемые словами конь, лошадь, корова, бык, жеребенок, в целом носят положительные коннотативные признаки, что объясняется важной ролью скотоводства в жизнедеятельности данных народов.
Ключевые слова: якутский, бурятский, калмыцкий языки, метафора, зоонимы, фразеология, паремиология, сравнительно-сопоставительный аспект
"Статья подготовлена при финансовой поддержке РНФ согласно проекту № 22-18-00060 «Исследование тюркской и монгольской лексики материальной культуры, связанной с традиционным скотоводством: сравнительно-исторический аспект».
© Данилова Н.И., Дьячковский Ф.Н., 2022
I. Введение. С развитием антропоцентрической парадигмы лингвистики все больший интерес вызывают разные формы категоризации действительности, связанные не только со свойствами языковых единиц, но и со знанием, оценкой окружающего мира со стороны носителей языка. Очевидно, что основную нагрузку в этом процессе несет в первую очередь лексическая система языка, в особенности самая выразительная ее часть - фразеологические и паремио-логические единицы. Фразеологизмы, пословицы и поговорки, выражающие качественную оценку человека и представления о нормах поведения, являются одним из средств экспрессивной характеристики человека, эмоциональной оценки его индивидуальных качеств или его положения в обществе, коллективе. Известно, что они глубоко национальны, и в них находят отражение все важные аспекты человеческого бытия, а одним из главных свойств фразеологизмов и других устойчивых сочетаний любого языка является способность характеризовать человека.
Под антропологическим признаком зоонима, вслед за Е.В. Болговой, в данной статье понимается «такой компонент его семантической структуры метафорической природы, который отражает свойство, качество, признак животного для обозначения человека» [Болгова, 2021: 11]. Авторы исходят из положения о том, что «на общности человеческих наблюдений над характером и повадками животных основано сходство многих устойчивых сравнений в самых разных языках. Разумеется, необходимым условием такого сходства должна быть общность животного мира и популярность того или иного зверя у народа, имеющего такие обороты» [Мокиенко, 1999: 106]. Кроме того, важно иметь в виду, что «при формировании зооморфного метафорического переноса немалую роль играет стереотипизация, т.е. в основу зооморфной метафоры закладывается самый яркий образ, наиболее характерный для данного животного, который говорящий может легко идентифицировать» [Дыбо, Никуленко, 2019: 80].
Актуальность статьи объясняется прежде всего тем, что использование и верификация фразеологического и паремиологического материала обусловлены необходимостью «продолжить работу по поиску новых подходов к описа-
нию, репрезентации эмпирического материала, основывающихся на идеях антропоцентризма, назрела необходимость в комплексном изучении и описании якутских фразеологизмов с учетом положений когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, этнолингвистики, социолингвистики» [Готовцева, 2022: 65].
Фразеологизмы и паремии заслуживают детального изучения потому, что они рассматриваются как ядро национального сознания, мерило духовности народа. Необходимость анализа метафор для выявления особенностей оценочной характеристики человека продиктован тем, что «метафора часто содержит точную и яркую характеристику лица» [Арутюнова, 1990: 8]. Авторы статьи руководствовались определением метафоры или метафорического переноса значения, согласно которому метафора считается «самым продуктивным способом создания экспрессивности слов и выражений» [Телия, 1991: 12], с помощью которой происходит ассоциативно-образное переосмысление значений.
Новизна работы видится в новом объекте и аспекте исследования - изучение якутских фразеологических и паремиологических единиц с компонентами конь, лошадь, корова, бык, жеребенок в сравнении с калмыцким и бурятским не проводилось. Соответственно новыми являются и результаты анализа, выполненного в пределах данной статьи.
Статья нацелена на описание особенностей оценочной характеристики человека, отраженной в лексемах со значениями конь, лошадь, корова, бык, жеребенок в составе фразеологизмов и паремий якутского и монгольских языков в сравнительно-сопоставительном аспекте. При сопоставительном изучении семантики рассматриваемой группы слов сопоставляемых языков рассмотрены вторичные (метафорические) наименования в их структуре, благодаря чему установлен коннотативный потенциал скотоводческой лексики. В соответствии с поставленной целью определена общая теоретическая проблема, в контексте которой написана статья, обоснованы выбор темы и ключевых понятий, приведен краткий обзор исследований по тематике статьи, предложена общая классификация названий крупного рогатого и конного скота по полу, возрасту в сопоставляемых языках, проведен структурно-семантиче-
ский анализ фразеологизмов и паремий якутского и монгольских языков.
Теоретической основой статьи послужили сравнительно-исторические исследования на материале скотоводческой лексики, в результате которых выявлено значительное сходство в названиях домашних животных в монгольских и тюркских языках. Этимологические данные пратюркской лексики зоонимов обобщены в разделах «Животноводство», «Животный мир», «Птицы», «Пищевые продукты животноводства» фундаментального труда «Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика» (1997), а также в «Этимологическом словаре тюркских языков» А. В. Дыбо (2013). В них скотоводческая лексика определена как лексика, отражающая важнейшие стороны жизни, в том числе хозяйственной деятельности, носителей тюркских языков и диалектов. Выявлены заимствования в пратюркский из других языков и уточнена пратюркская лексика, восходящая к праалтайской, а также собственно пратюркские новообразования и их основные типы [СИГТЯ, 1997: 424-447].
Обоснованием сопоставления устойчивых сочетаний якутского и монгольских языков, содержащих слова данной тематики, может послужить то обстоятельство, что «скотоводческая лексика калмыцкого языка, как и других монгольских языков, достаточно хорошо сохраняет древние тюркские соответствующие термины, составляющие единый тематический комплекс» [Рассадин, Трофимова, 2013: 41].
Интерес к изучению зоонимов в тюркских и монгольских языках усилился в последние десять лет. В данной области исследований следует отдельно отметить работы В.И. Рассадина, посвященные тюркскому влиянию на сложение комплекса скотоводческой лексики монгольских языков. В них рассмотрен целый ряд монгольской лексики, отражающей как разнообразные половозрастные названия скота и его мастей, так и слова, называющие формы и приемы содержания и выпаса скота, характеристику пастбищ, хозяйственное использование скота и т.п. Большая общность наблюдается в области терминов по верблюдоводству в халха-монголь-ском языке (2009; 2011; 2015). В монографии «Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках» (2008) наибольшее ме-
сто уделено разработке монголизмов в якутском языке. Здесь задействовано около тысячи монголизмов, которые анализируются в сравнительно-историческом и сопоставительном аспектах.
Особое внимание исследователи уделяют описанию образного значения зоонимов на материале фольклорной и литературной традиции. Образы животного мира нашли отражение в традиционном многожанровом калмыцком фольклоре (в сказках, кумулятивных сказках, приметах, мифах) в монографическом исследовании Т.Г. Басанговой (Борджановой) (2019). Этнокультурные особенности зоонимов башкирского языка на материале фольклорных текстов рассмотрены в статье Г. Г. Кульсариной (2015). Русские, китайские, тувинские и саамские пословицы и поговорки о парно- и непарнокопытных животных (конь/лошадь/северный олень) в сопоставительном аспекте исследованы в статье О.Н. Иванищевой, М. Лян (2021). Системному описанию особенностей ФЕ с компо-нентом-зоонимом бурятского языка в языковом и культурологическом аспектах и выявлению отражаемой в них национальной языковой картины мира посвящена работа Н. П. Дондоковой (2008). Особенности зоонимии калмыцкого языка, а также сравнительное исследование половозрастной дифференциации домашних животных калмыцкого и китайского языков представлены в статьях А.Х. Корнеевой (2016, 2020).
Исследование лексического состава якутского языка в сравнительно-историческом плане предпринято в работах Н. К. Антонова (1971), Г. В. Попова (1986), С.А. Иванова (2019), Н.Н. Широбоковой (2005), Г.Г. Левина (2013). В них дается характеристика отдельных тематических групп зоонимической и иной лексики якутского языка, выявлены якутско-монгольские параллели в скотоводческой лексике, описываются их фономорфологические, лексические и функциональные особенности в сопоставлении с эквивалентами в письменно-монгольском и современных монгольских языках в этимологическом аспекте.
В научных статьях якутоведов широко затронуты вопросы, связанные с зоонимией во фразеологии якутского языка. Так, описанию фразеологических единиц (ФЕ) с компонентом ыт 'собака' посвящена статья А.Г. Нелунова. Как сви-
детельствует исследование, проанализированные фразеологизмы с компонентом ыт обозначают в основном отрицательные признаки человека и действия [Нелунов, 2009: 183]. В другой статье этого исследователя представлены фразеологизмы, образованные на основе ассоциации с внешним видом и повадками животных.
В исследованиях на материале якутского языка внимание уделяется анализу способов выражения представлений о человеке и его характеристики средствами якутского языка. В работе Е.Н. Афанасьевой на материале якутского языка создана модель синкретичного образа, в котором выделены «основные концептуальные признаки человека: «благородный», «совершенное существо», «эталон», «свой», «эмоциональная личность» [Афанасьева, 2019: 240]. В статьях Р. Н. Анисимова внимание акцентируется анализе фразеосемантического поля «качественно-оценочная характеристика человека» на материале ФЕ якутского, турецкого и тюркских языков Южной Сибири (алтайского, хакасского, тувинского) и языка древнетюркских письменных памятников. В результате анализа фразеологизмов с зооморфными компонентами и с ландшафтными словами-компонентами установлено, что они репрезентируют «оценочное описание внутренних свойств - душевных качеств, темперамента, внешности, возраста, жизненного опыта, способностей, социального положения, поведения и прочих качеств человека. Это поле организует фундаментальный культурный концепт ЧЕЛОВЕК, в котором отражается национальная картина мира, система наиболее общих миропредставлений носителей языков» [Анисимов, 2016: 212]. К теме данной статьи относится замечание Р.Н. Анисимова о том, что в тюркских языках «для характеристики детского возраста широко используется зооморфная лексика» [Анисимов, 2018: 33]. Это, к примеру, лексемы со значениями 'волк'лиса'. По мнению автора, вербализация образа человека строится посредством лексических, фразеологических, морфологических и синтаксических средств.
Сравнительный анализ якутских фразеологизмов в составе семантического поля «человек» проводится на материале как родственных, так и разноструктурных языков [Готовцева,
1994]. Результаты сравнительно-сопоставительного исследования фразеологизмов, отражающих вербализацию человека, на материале тюркских языков представлены в вышеназванных статьях Р.Н. Анисимова. Что касается этого аспекта исследования якутских фразеологизмов, то пока приходится согласиться с его мнением: «для становления сравнительной фразеологии тюркских языков как самостоятельной научной дисциплины (фразеологическая компаративистика) необходимо разрабатывать системно-теоретическую основу и методологию» [Анисимов, 2016: 204].
Метафора в якутском языке - распространенный тип вторичной номинации, поэтому она естественно затрагивается в исследованиях языка и фольклора якутов. Определение метафоры в применении к якутскому языку дано в учебном пособии для студентов П.С. Афанасьева. В исследовании Е.Н. Афанасьевой установлены такие виды метафор, как номинативные, образные и когнитивные [Афанасьева, 2013: 37]. Автор отметила, что «при переносе наименования хорошо освоенные реалии, факты жизни служат в качестве основы для сравнения» [Там же, 157]. Метафора на основе зоонимов, в частности скотоводческой лексики, связанная с традиционным образом жизни якутов, также получила глубокую проработку. Ее роль в системе вторичных номинаций подчеркнула Л.Л. Габышева: «Зоо- и антропонимическая метафора структурно упорядочивает одни понятия в терминах других. Она определяет способ мировидения, картину мира и является для языка и культуры якутов базисной метафорой» [Габышева, 2003: 14]. Семантические типы метафор на материале якутского языка проанализированы в монографии А.М. Николаевой (2014).
Для выражения качественной оценки человека традиционно широко используются фразеологизмы, пословицы и поговорки. Лексические единицы этой группы являются одним из средств экспрессивной характеристики человека, эмоциональной оценки его индивидуальных качеств или его положения в обществе, коллективе. Особенно значимым представляется вывод автора о том, «метафорический перенос является самым распространенным и одним из самых эффективных средств выражения собственного мнения, оценки, т.е. субъективного
отношения к человеку: любви и восхищения, пренебрежения, осуждения и т.п. - по поводу его поступка, личностных качеств» [Николаева, 2014: 86]. В работе уделено специальное внимание типу метафоризации «человек - животное», в основе которой «лежат названия животных, их признак, принадлежность, которыми характеризуют человека с разных сторон (внешний вид, характер, поведение и т.п.» [Николаева, 2014: 76].
Теоретическая значимость статьи заключается в том, что ее результаты в некоторой степени вносят вклад в исследование корпуса якутских фразеологизмов, пословиц и поговорок, могут способствовать развитию и уточнению вопросов переносного значения слов в якутском языке.
Полученные результаты могут служить практическим материалом для дальнейших сравнительных исследований лексики тюркских и монгольских языков.
II. Материалы и методы. Материалом для сопоставления данных послужили фразеологические единицы, приведенные в словарях якутского, бурятского и калмыцкого языков. Это 15-томный Большой толковый словарь якутского языка (2004-2018), «Якутско-русский фразеологический словарь» Нелунова А. Г. (1998, 2002), «Сборник якутских народных пословиц и поговорок» Емельянова Н. В. (2017), по бурятскому языку — «Русско-бурятский словарь», «Бурятско-русский словарь» (2006, 2008), по калмыцкому языку — «Калмыцко-русский словарь» (1977), «Толковый словарь традиционного быта калмыков» Г.Ц. Пюрбеева (1996).
Общая методология анализа опирается на труды известных отечественных и зарубежных исследователей: В.В. Виноградова, Ю.Д. Апресяна, В.Г. Гака, Н.Д. Арутюновой, А.А. Уфим-цевой, В.Н. Телии, Н.А. Лукьяновой, И. М. Кобозевой, Г.Н. Скляревской, И.А. Стернина, Д. Лакофф, М. Джонсон. В них разрабатывалась теория языковой номинации, семантической структуры слова и метафоры.
III. Результаты. В сравниваемых языках для выражения характеристики человека широко употребляются лексемы конь, лошадь, корова, бык, жеребенок в составе фразеологических и паремиологических единиц. Эта группа лексики тесно связана с традиционным образом жизни якутов, бурят и калмыков, которым свой-
ственна скотоводческая культура. При этом характеристика человека достигается путем мета-форизации повадки, внешнего вида, поведения домашнего скота. Сравнения, яркие образы, выражаемые компонентами фразеологизмов и паремий, содержат национально-культурные коннотации и представляют собой уникальный материал для анализа.
На первом этапе анализа проведена общая классификация названий домашнего скота в сопоставляемых языках. В якутском языке существует общее название CYвhY 'скот (домашний)', которое, сочетаясь с существительными ынах 'корова', сылгы 'лошадь', образует словосочетания ынах CYвhY 'крупный рогатый скот', сылгы CYвhY 'конный скот'. Лексико-семантическая группа ынах CYвhY 'крупный рогатый скот' по половому признаку разделяется на: ынах 'корова' и о§ус 'бык'. По возрасту ынах 'корова' делится на: ньирэй 'теленок', торбос 'теленок 4-5 месяцев', борооску 'телёнок до года', тъЛа§ас '2-х годовалый теленок', тикэhэ 'теленок в возрасте трех лет', тукуй бургунас 'корова первого отела'. Возрастные наименования группы о§ус 'бык' следующие: тикэhэ кунан 'бычок-трехлеток', кунан 'молодой бык (трех-четырех лет)', кур о§ус 'бык, откормленный за год или за несколько лет (для убоя)'.
В группу сылгы CYвhY 'конный скот' в якутском языке входят: ат 'лошадь, конь', биэ 'кобыла', кулун 'жеребенок', сылгы 'лошадь'. Эта группа лексики имеет наименования по возрасту: эскэл (эмньик) тый 'сосунок, пасущийся с матерью' (с рождения и до шести-семи месяцев с рождения)', тый '2-годовалый жеребенок', убаhа 'жеребенок с осени до года', тикэкэ биэ 'трехгодовалая кобыла', тикэhэ сыглгы 'трехгодовалая лошадь', кытыт биэ 'молодая кобыла 4-5 лет, соно§ос атыыр 'молодой жеребец', а§ам биэ 'старая кобыла'.
При этом поскольку получение приплода, а также возможность применения скота в ведении хозяйства в жизни скотовода имеет важную роль, якуты давали названия и по данному признаку: буос ынах 'стельная корова', кытарах ынах 'не отелившаяся корова', кытарах биэ 'яловая кобыла', атыыр ат 'жеребец', уулаах биэ 'жеребая кобыла', YтYPYм биэ 'ожеребившая кобыла', баайта^ш биэ 'неожеребившая, откормленная кобыла', микэ биэ 'ездовая кобыла'.
Половозрастные названия крупного рогатого скота (КРС) калмыцкого языка в сравнении с другими монгольскими языками представлены следующим образом: калм. Yкр 'корова', бух 'бык-производитель', калм. туИл 'теленок' (ср.: х.-монг. тугал, стп.м.яз. Шуи1, бур. тугал); калм. ку.зуч 'полугодовалый теленок'; калм. бYPY Yкр 'телка от года до двух лет'; калм. зусг Yкр 'двухгодовалая телка'; калм. Иунн Yкр 'трехлетний бык' (ср.: х.-монг. гуна(н), стп. м. яз. уипап, бур. гуннан); калм. Иунжн Yкр 'трехлетняя телка' (ср.: х.-монг. гунж(ин), стп. м. яз. gun]i, бур. гун-жан); калм. двнн бух 'четырехлетний бык' (ср.: х.-монг. двнв(н), стп.м.яз. dцn-e, бур. дунэн); калм. двнжн Yкр 'четырехлетняя телка' (ср.: х.-монг. двнж(ин), стп.м.яз. dцnji, бур. дунжэн). Общее название скота в калмыцком - соялц мал 'скот, у которого полностью выросли зубы'. Как отмечает А.Х. Корнеева, «для обозначения мужского пола у некоторых животных к основному названию животного добавляют термин эр 'самец' (ставится перед названиями животных для обозначения мужского пола). Например, калм. эр така 'петух', эр Иаха 'кабан, боров, хряк', эр ноха 'кобель', эр арат 'самец лисицы, лис', эр туула 'заяц', эр чон 'волк'. Для обозначения женского пола к основному названию животного добавляют термин эм 'самка' (слово также ставится перед названием животного). Например, калм. эм така 'курица', эм Иаха 'свинья, свиноматка', эм ноха 'собака, сука' и т. д.» [Корнеева, 2020: 145].
Группа конного скота калмыцкого языка представлена следующими лексемами: агт 'отборный конь, рысак', агт адун 'табун лошадей', адун 'табун, косяк лошадей', морин 'конь, лошадь', ащрИ 'жеребец', ащрИ Yрэ 'трехгодовалый жеребец', бээсн 'кобылица-трехлетка', гYн 'кобылица', дааИн 'двухгодовалый жеребенок', унИн 'жеребенок до года'.
В бурятском языке общее название скота -эбэртэ бодо мал, в группу которого, помимо вышеуказанных номинаций, входят Yнеэ(н), мввдии 'корова', hYбай Yнеэн 'яловая корова', тугал 'телёнок', тугал буруу 'молодняк', буха 'бык', морин 'лошадь', ардаг морин 'необъезженный конь', мори унаа 'лошадь (как транспорт)', унаган 'жеребенок (до года)', дааган 'жеребенок от года до двух лет' [Виг-lang. ЮИ].
Следующий этап исследования заключается в выделении на материале фразеологических и паремиологических единиц сравниваемых языков признаков, которые характеризируют человека на основе метафорического сравнения его с повадками и свойствами домашних животных. Выделены также паремии, выражающие народные представления о морально-этических нормах в отношении к поступкам, поведению человека путем сравнения их с повадками домашних животных. В сопоставляемых языках среди половозрастных номинаций скота зоонимы конь, лошадь, корова, бык, жеребенок чаще всего используются в качестве компонента в структуре фразеологических и паремиологическиех единиц.
Исследуемые лексические единицы отличаются, как известно, по своей функции - фразеологизмы имеют номинативный, констатирующий характер, паремии используются с поучающей, дидактической целью. Соответственно в паремиях с данными компонентами представлены моральные, нравственные постулаты народа, а в фразеологизмах дается характеристика индивидуальных физических и внутренних (моральных) качеств личности.
В составе фразеологизмов значительное место занимают ФЕ и устойчивые сравнения, характеризующие человека как обладающую физической силой и храбрую личность через образ коня. В якутском языке это слово ат, в бурятском - морин, в калмыцком - мврн 'конь, лошадь'. Например: якут. ат бв§в, кус быкый (кики) 'сильный и быстрый человек' (букв. 'человек с лошадиной силой, утиной быстротой'), бур. морин шэнги хурдан 'быстрый как конь'; морин шэнги хусэтэй 'сильный как конь', морин шэнги зурхэтэй 'храбрый как конь' [Дырхеева, 2008: 3]. А в калмыцком устойчивом сочетании туруун дээрээ тоокогуй 'на копытах без пыли' передано представление о быстроте движения человека.
В фразеологических и паремиологических единицах сравниваемых языков представлены ассоциации с образами коня и быка, отражающие особенности характера человека: якут. уукут ат курдук судургу кики 'прямодушный человек, подобный коню-пловцу' [Емельянов, 2017: 82], якут. аттаах ойбоно, сатыы тайа§а 'сердобольный, отзывчивый, всегда готовый помочь другим человек' [Нелунов, 1998: 117],
якут. YтYв ат биир кымньыылаах, утYв киЬи биир тыллаах 'доброму коню достаточно одного удара плетью, у хорошего человека одно (неизменное) слово', бур. сэн мвриг нег шавд-хла болх, му мвриг миф. шавден бийнь баh 'хорошей лошади довольно одного удара хлыстом, а плохой - и тысячи мало' [Дондокова, 2008а: 13], якут. тарбаабыт ынах курдук 'чрезмерно смирный, тихий, отличающийся невозмутимым характером', якут. сытар ына§ы туруорбат (киhи) 'букв. человек, не вспугивающий (не поднимающий) даже лежащей коровы' [Нелунов, 2002: 169], о§ус куту-ругун курдук квнв киhи 'простой, подобно хвосту быка, человек' [Емельянов, 2017: 81]. В бурятском языке характеристика человека выражена также в ФЕ хии моритой XYн 'человек, обладающий небесным (воздушным) конем (так называют человека талантливого, со светлой душой)' [БРС, 2006: 560].
Как видно из приведенных примеров, в народе прямодушие, отзывчивость, покладистость, талант человека ассоциируются с образом коня, а с образом коровы и быка связана характеристика человека как невозмутимого, бесхитростного. Как отмечают исследователи, в якутском языке «слова ат, кулун характеризуют человека исключительно с положительной стороны» [Николаева, 2014: 80].
В выбранном материале выявлены ФЕ и паремии, выражающие представление о возрасте человека. Со словами як. кулун 'жеребенок', бур. унаган 'жеребенок до года' в составе фразеологизмов связаны представления о молодости человека: якут. кулун ата^а киирбит 'проступили жеребячьи ноги (о приливе сил в пожилом возрасте)', бур. XYн болохо бага На, XYлэг болото унаганhаа 'человеком становятся с детства, рысаком бывают с жеребенка (с возраста жеребенка)'. А старый, пожилой возраст человека в калмыцкой поговорке ассоциируются с плавной, медленной иноходью коня: калм. цагтан цалhалдг, цагнь ирхлэ жоралдг 'в молодости быть горячим и резвым, а в старости ходить плавной иноходью' [Пюрбеев, 1996: 62].
Пословицы и поговорки отражают общие моральные постулаты, а также представления, связанные с трудовой деятельностью, бытом и культурой, основанные на коллективном жизненном опыте народа. Данные признанные обществом
стандарты служат регулятором и мерилом оценки деятельности человека и общества в целом. В сравниваемых языках они также главным образом связаны с ассоциациями о коне и передают следующие общие представления народа:
- об удачливости/неудачливости: якут. уол о§о дьоллоох, соно§ос ат соргулаах 'юноша - со счастьем, молодой конь - с удачей', якут. уол о§о биир щн ат врвF)втYгэр, биир щн ат уор^атыгар 'добрый молодец в один день под лошадью, в другой день верхом на лошади' [Емельянов, 2017: 68]; бур. даагаа hYлдэхэ 'побеждать в каких-л. соревнованиях (букв. ловить лончака за хвост)'. Лончак - жеребенок первой осенью [БРС, 2006: 245];
- о богатстве/бедности: якут. аттаах саты-ыны кытта аргыстаспат 'всадник с пешеходом не попутчик' [Емельянов, 2017: 19], якут. ынах макыраабат, ыт урбэт буол 'настолько старый или нищий' [Нелунов, 2002: 387], бур. hYтэй Yнеэн бYлын нэгэ 'корова, дающая много молока - член семьи' [Дондокова, 2008б: 22], бур. даага далантай, буруун булшантай 'жеребенок с загривком, теленок с мышцами', бур. угы юумэн ухэрhвв хашан 'отсутствие чего-л. хуже ленивого быка', бур. зуун ухэртэй байн-хаар, зуун нухэдтэй бай 'не имей сто коров, а имей сто друзей' [Дондокова, 2008: 20]. Как видно из приведенных примеров, символами богатства, достатка у якутов и монголоязыч-ных народов служило количество скота. У якутов, как и у многих народов древности «мерилом знатности и богатства служит также конь еще со времен скифов... Выражения, обозначающие пеший, не имеющий коня, служат во многих тюркских языках номинациями человека неимущего, нищего» [Габышева, 2003: 27]. Показателем достатка служила также величина поголовья коров: «корова у бурят испокон веков являлась мерой достатка семьи» [Дондокова, 2008а: 8];
- о трудолюбии: якут. Yлэ ата - от хаата, Yлэ киЫтэ - ас хаата 'рабочий конь - сума для сена, рабочий человек - сума для пищи' [Емельянов, 2017: 67]. «Образ трудолюбивого человека в калмыцких паремиях ассоциируется с образами морн 'лошади', ноха 'собаки', шорЫжи 'муравья': шудрмг куунэморнь гYYдг 'у шустрого человека лошадь бежит'» [Чеджи-ева, 2014: 124];
- о лени, медлительности: якут. атыыр о§ус алта§а, хат дьахтар хаамыыта 'ход холощеного быка, походка беременной женщины' [Не-лунов, 1998: 119], калм. хашц мврнд казр хол 'ленивому коню все расстояния далеки' [Пюр-беев, 1996: 61], бур. хангай тогоон галай XYсeeр, хашан морин ташуурай Иайгаар 'большому котлу нужен сильный огонь, ленивому коню - бич/ кнут', калм. му мврнд YYлн чигн ацан 'плохой лошади и туча помеха' [Пюрбеев, 1996: 68];
- об упрямстве, глупости: якут. ат о§уку уокахтаабыкка дылы 'все равно, что от вола ожидать молозива', якут. о§ус YрдYгэр ойуу-би-чик ас (аспыт) 'разрисовать на быке', оонньоо-бута о§ус буолла 'шутка в быка превратилась' [БТСЯЯ, 2010: 219], бур. Yсэдэй шэхэндэ хэлэИэн Иургаал - Yнеэнэй шэхэндэ ЗYYИэн субад 'сказанные в упрямое ухо наставления, что коровьему уху - жемчужные серьги' [БРС, 2008: 643].
IV. Обсуждение. По мнению исследователей, фразеологизмы, пословицы и поговорки в якутском языке в целом характеризуются наличием размытых границ, точные признаки, отличающие фразеологические единицы от других типов устойчивых сочетаний слов, еще не установлены. Поэтому большинство якутских лексикологов при исследовании фразеологии придерживается широкого подхода. Так, проф. Н.К. Антонов включал в состав фразеологизмов пословицы и поговорки, понимая под фразеологическими единицами все воспроизводимые устойчивые сочетания слов. Теоретические основы широкого подхода к якутской фразеологии были заложены в трудах П.С. Афанасьева (1977, 1996). Хотя под фразеологизмами он понимал также и другие устойчивые словесные комплексы, определил основные признаки, отличающие фразеологизмы от других типов словосочетаний, представил их структурно-семантическую классификацию.
Мы придерживаемся мнения тех исследователей, которые понимают под фразеологическими единицами якутского языка объективно существующий особый разряд лексических единиц, которые отличаются от свободных словосочетаний и других типов устойчивых словесных комплексов: составных терминов, модальных сочетаний, постоянных эпитетов, крылатых слов, типовых конструкций грамматического характера, пословиц, поговорок, устойчивых моделей сочетания слов - образностью, экспрессивностью,
стилистической и эмоциональной окраской. Поскольку характеристика человека и отношение к его поступкам, поведению метафорическое выражение получают и в фразеологических, и паремиологических единицах с компонентами-зоонимами, в статье в качестве материала использованы оба типа устойчивых сочетаний.
V. Заключение. В результате анализа установлено, что во всех трех сравниваемых языках
- якутском, бурятском, калмыцком - применяется значительное количество и фразеологических, и паремиологических единиц с компонентами конь, лошадь, корова, бык, жеребенок. Они отражают коллективные представления о человеке, оценке его самого и его действий, общие моральные постулаты, касающиеся человека. Зоонимы якут. ат, бур. моорин, калм. мврн 'конь' характеризуют человека как обладающего физической силой, храброго, быстрого в движениях. Паремии с компонентами-зоонимами корова, бык, жеребенок выражают представления о таких жизненных устоях, как удачливость/ неудачливость, богатство/бедность, морально-этических представлениях, существующих у народа: о трудолюбии, о лени, медлительности, об упрямстве, глупости. При этом во всех сравниваемых языках трудолюбие ассоциируется с образом коня, медлительность - с образом коровы, упрямство - с образом быка.
Исследование еще раз доказало особую значимость домашнего скотоводства для культуры якутского и монголоязычных народов. Следует отметить, что вне анализа остались названия таких домашних животных, как верблюд, овца, коза, которые являются наиболее притягательными для образной характеристики человека в бурятском и калмыцком языках, а в лексическом составе якутского языка в силу различий природно-климатических и географических условий территории Якутии, отражены единичные случаи фразеологических и паремио-логических единиц с компонентами-названиями этих животных.
Список сокращений:
бур. - бурятский; калм. - калмыцкий; монг.
- монгольский; стп. м. яз. - старописьменный монгольский, тув. - тувинский; х.-монг. - халха-монгольский, якут. - якутский.
Список литературы:
Анисимов Р.Н. Зооморфные компоненты в составе фразеологизмов якутского языка, характеризующих человека // Сибирский филологический журнал. 2016. № 4. С. 203-218.
Анисимов Р.Н. Фразеологическая номинация возраста и опыта в якутском языке (в сопоставлении с тюркскими языками Южной Сибири) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2018. Т. 17. № 9: Филология. С. 31-42.
Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: сб. ст. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.
Афанасьева Е.Н. Семантические модификации лексических единиц в современном якутском языке. Якутск: Издательский дом СВФУ, 2013. 172 с.
Афанасьева Е.Н. Вербализация образа человека в якутском языке // Сибирский филологический журнал. 2019. № 2. С. 231-242.
Болгова Е.В. Зоонимы русского языка в современном речевом употреблении: семантико-прагма-тический подход. Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Мурманск, 2021. 24 с.
Габышева Л.Л. Слово в контексте мифопоэтиче-ской картины мира (на материале языка и культуры якутов). Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 2003. 44 с.
Готовцева Л.М. Современное состояние изучения фразеологии якутского языка // Вестник СВФУ. 2022. № 2(88). С. 58-68.
Дондокова Н.П. Зоосемические фразеологические единицы бурятского языка: структура, семантика, функции. Автореф. дис. канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2008а. 25 с.
Дондокова Н.П. Концепт табан хушуун мал в бурятском лингвокультурном пространстве // Вестник Бурят. госуниверситета. 2008б. № 10. С. 19-24.
Дыбо А.В., Никуленко Е.В. Зооморфная метафора «медведь» в русском, английском и языках Южной Сибири // Язык и культура. 2019. № 45. С. 78-95.
Дырхеева Г. А. Образные сравнения и национально-культурная специфика языкового сознания (на примере бурятско-русского двуязычия) // Вестник Бурятского госуниверситета. 2008. № 10. С. 3-9.
Корнеева А.Х. К вопросу о половозрастной дифференциации домашних животных (на материале калмыцкого и китайского языков) // Монгольские языки и письменная культура монгольских народов. Материалы Второй межд. конф. по монг. языкознанию. СПб.: Нестор-История, 2020. С.143-149.
Мокиенко В.М. О методологии сопоставительного исследования русской и немецкой фразеологии //
Rossica Olomucensia XXXVIII (za rok 1999). Univ. Palack^o Olomouci v roce. 2000. C. 337-350.
Нелунов А.Г. Фразеологизмы с компонентом ЫТ 'СОБАКА' в якутском языке // Сравнительно-историческое языкознание. Алтаистика. Тюркология: Материалы конф. М.: Тезаурус, 2009. С. 181-183.
Николаева А.М. Средства выражения экспрессивности в якутском языке. Новосибирск: Наука, 2014. 132 с.
Рассадин В.И., Трофимова С.М. О некоторых пластах лексики калмыцкого языка в контексте монгольских языков. Элиста: Изд-во Калм. ун-та,
2013. 136 с.
СИГТЯ 1997 - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика [Под. ред. Э.Р. Тенишева]. Л., 1997. 798 с.
Телия В.Н. Экспрессивность как проявление субъективного фактора в языке и ее прагматическая ориентация // Человеческий фактор в языке: языковые механизмы экспрессивности [Отв. ред. В.Н. Те-лия]. М.: Наука, 1991. С. 5-35.
Чеждиева Ж.Д. О семантических особенностях паремиологических и фразеологических единиц в калмыцком и английском языках // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. Элиста: Изд-во Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2014. № 3. С.123-128.
Словари:
БРС 2006 - Шагдаров Л.Д., Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь. В двух томах. Т. I. А-Н. Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2006. 636 с.
БРС 2008 - Шагдаров Л.Д., Черемисов К.М. Бурятско-русский словарь. В двух томах. Т. II. О-Я. Улан-Удэ: Изд-во ОАО «Республиканская типография», 2008. 708 с.
БТСЯЯ - Большой толковый словарь якутского языка. Т. II.-XIV. Новосибирск: Наука, 2005. 909 с.; 2006. 841 с.; 2008. 613 с.; 2010. 517 с.; 2011. 572 с.;
2014. 525 с.; 2015. 596 с.; 2016. 638 с.; 2017. 590 с.
Емельянов Н.В. Якутские пословицы и поговорки. 2-е изд. перераб. Якутск: Бичик, 2017. 256 с.
Нелунов А.Г. Якутско-русский фразеологический словарь. Новосибирск: Изд-во СО РАН, Нучно-изда-тельский центр ОИГГМ. Т. 1. 1998. 287 с.
Нелунов А.Г. Якутско-русский фразеологический словарь. Т. 2. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2002. 420 с.
Пюрбеев Г.Ц. Толковый словарь традиционного быта калмыков. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1996. 176 с.
Burlang.Toli: Русско-бурятский, бурятско-русский электронный словарь. URL: https://buryat-lang. ru/ (дата обращения: 08-11.10.2022).
References:
Afanasyeva E.N. Semanticheskie modifikacii leksi-cheskih edinich v sovremennom jakutskom jazyke [Semantic modifications of lexical units in the modern Yakut language]. Yakutsk: NEFU Publ., 2013. 172 p. (In Russian)
Afanas'eva E.N. Verbalizacija obraza cheloveka v jakutskom jazyke [The concept of human being in the Yakut language]. Sibirskij filologicheskij zhurnal [Siberian Journal of Philology]. 2019. № 2. Pp. 231-242. (In Russian)
Anisimov R.N. Frazeologicheskaja nominacija vozrasta i opyta v jakutskom jazyke (v sopostavlenii s tjurkskimi jazykami Juzhnoj Sibiri). [Phraseological naming of age and experience in the Yakut language (in comparison with the Turkic languages of Southern Siberia)]. Vestnik NGU. Serija: Istorija, filologija. [Vest-nik of the Novosibirsk State University. Series: History, Philology]. 2018. V. 17. № 9: Philology. Pp. 31-42. (In Russian)
Anisimov R.N. Zoomorfnye komponenty v sostave frazeologizmov jakutskogo jazyka, harakterizujushhih cheloveka [Zoomorphic components in phraseological units of the Yakut language describing a person]. Sibirskij filologicheskij zhurnal. [Siberian Journal of Philology]. 2016. № 4. Pp. 203-218. (In Russian)
Arutyunova N.D. Metafora i diskurs [Metaphor and discourse]. Teorija metafory [Theory of metaphor: collection of papers]. Moscow: Progress, 1990. Pp. 5-32. (In Russian)
Bolgova E.V. Zoonimy russkogo jazyka v sovremennom rechevom upotreblenii: semantiko-pragmaticheskij podhod. Avtoref...dis... kand. filol. n. [Zoonyms of the Russian language in modern speech: a semantic-pragmatic approach. Thesis of dis. cand. philol. sc.]. Murmansk, 2021. 24 p. (In Russian)
Bol'shoj tolkovyj slovar' jakutskogo jazyka [Great explanatory dictionary of the Yakut language]. Vol. II.-XIV. Novosibirsk: Science Publ., 2005. 909 p.; 2006. 841 p.; 2008. 613 p.; 2010. 517 p.; 2011. 572 p.; 2014. 525 p.; 2015. 596 p.; 2016. 638 p.; 2017. 590 p. (In Yakut, Russian)
Burlang.Toli: Russko-burjatskij, burjatsko-russkij jelektronnyj slovar' [Russian-Buryat, Buryat-Russian electronic dictionary]. URL: https://buryat-lang.ru/ (accessed: 08-11.10.2022).[In Buryat, Russian]
Chezhdieva Zh.D. O semanticheskih osobennostjah paremiologicheskih i frazeologicheskih edinic v kalmyckom i anglijskom jazykah [On semantic features
of paremiological and phraseological units in the Kalmyk and English languages]. Vestnik Kalmyckogo instituta gumanitarnyh issledovanij RAN [Vestnik of the Kalmyk Institute for Humanitarian Studies of the Russian Academy of Sciences]. Elista: Publ. of the Kalmyk Institute for Humanitarian Research RAS, 2014. №3. Pp. 123-128. (In Russian)
Dondokova N.P. Koncept taban hushuun mal v bur-jatskom linguokul'turnom prostranstve [The concept of taban khushuun is small in the Buryat linguocultural space]. Vestnik Burjat. Gosuniversiteta [Vestnik of the Buryat State University]. 2008b. № 10. Pp. 19-24. (In Russian)
Dondokova N.P. Zoosemicheskie frazeologicheskie edinicy burjatskogo jazyka: struktura, semantika, funk-cii. Avtoref...dis...kand. filol. n. [Zoosemic phraseological units of the Buryat language: structure, semantics, functions. Thesis of diss. cand. philol. sc.]. Ulan-Ude, 2008a. 25 p. (In Russian)
Dybo A.V., Nikulenko E.V. Zoomorfnaja metafora «medved'» v russkom, anglijskom i jazykah Juzhnoj Sibiri [Zoomorphic metaphor "bear" in Russian, English and languages of Southern Siberia]. Jazyk i kul 'tura [Language and Culture]. 2019. № 45. Pp. 78-95. (In Russian)
Dyrheeva G. A. Obraznye sravnenija i nacional'no-kul'turnaja specifika jazykovogo soznanija (na primere burjatsko-russkogo dvujazychija) [Figurative comparisons and national-cultural specifics of linguistic consciousness (on the example of Buryat-Russian bilin-gualism)]. Vestnik Burjatskogo gosuniversiteta [Vestnik of the Buryat State University]. 2008. № 10. Pp. 3-9. (In Russian)
Emel'janov N.V. Jakutskie poslovicy i pogovorki [Yakut proverbs and sayings]. 2nd ed. Reprint. Yakutsk: Bichik Publ., 2017. 256 p. (In Yakut, Russian)
Gabysheva L.L. Slovo v kontekste mifopojeticheskoj kartiny mira (na materiale jazyka i kul 'tury jakutov). Av-toref... dokt... diss [The word in the context of the mythopoetic picture of the world (based on the language and culture of the Yakuts). Thesis of diss. doct. philol. sc.], Moscow, 2003. 44 p. (In Russian)
Gotovtseva L.M. Sovremennoe sostojanie izucheni-ja frazeologii jakutskogo jazyka [The current state of phraseological studies of the Yakut language]. Vestnik SVFU [Vestnik of the NEFU]. № 2 (88) 2022. Pp. 5868. (In Russian)
Korneeva A.H. K voprosu o polovozrastnoj differen-ciacii domashnih zhivotnyh (na materiale kalmyckogo i kitajskogo jazykov) [On the issue of sex and age differentiation of domestic animals (based on the material of the Kalmyk and Chinese languages)]. Mongol 'skie jazy-ki i pis'mennaja kul 'tura mongol 'skih narodov. Materia-ly vtoroj Mezhdunarodnoy konferentsii po mongol 'skomu
yazykoznaniyu [Mongolian languages and written culture of the Mongolian peoples. International Conference on Mongolian Linguistics]. St. Petersburg: Nestor-History publ., 2020. Pp. 143-149. (In Russian)
Mokienko V.M. O metodologii sopostavitel'nogo issledovanija russkoj i nemeckoj frazeologii [On the methodology of a comparative study of Russian and German phraseology]. Rossica Olomucensia XXXVIII (za rok 1999). Univ. Palackeho Olomouci v roce, 2000. Pp. 337-350. (In Russian)
Nelunov A.G. Frazeologizmy s komponentom YT 'SOBAKA' v jakutskom jazyke [Phraseologisms with the component 'DOG' in the Yakut language]. Sravnitel'no-istoricheskoe jazykoznanie. Altaistika. Tjurkologija: Materialy konferentsii [Comparative and historical linguistics. Altaistics. Turkology: Proceedings of Conferences]. Moscow: Thesaurus Publ., 2009. Pp. 181-183. (In Russian)
Nelunov A.G. Jakutsko-russkij frazeologicheskij sl-ovar' [Yakut-Russian phraseological dictionary]. Novosibirsk: Publ. of SB RAS, Scientific and Publ. Center of OIG. V. 1. 1998. 287 p. (In Yakut, Russian)
Nelunov A.G. Jakutsko-russkij frazeologicheskij sl-ovar' [Yakut-Russian phraseological dictionary]. V. 2. Novosibirsk: Publ. of SB RAS, 2002. 420 p. (In Yakut, Russian)
Nikolaeva A.M. Sredstva vyrazhenija jekspres-sivnosti v jakutskom jazyke [Expressive means in the Yakut language]. Novosibirsk: Science Publ., 2014. 132 p. (In Russian)
Pjurbeev G.C. Tolkovyj slovar' tradicionnogo byta kalmykov [Explanatory dictionary of the traditional life of the Kalmyks]. Elista: Kalm. kn. ed., 1996. 176 p. (In Kalmyk, Russian)
Rassadin V.I., Trofimova S.M. O nekotoryh plastah leksiki kalmyckogo jazyka v kontekste mongol'skih ja-zykov [On some layers of the Kalmyk language vocabulary in the context of the Mongolic languages]. Elista: Kalmyk University Publ., 2013. 136 p. (In Russian)
Shagdarov L.D., Cheremisov K.M. Burjatsko-russkij slovar' [Buryat-Russian dictionary]. Ed. by Shagdarov L.D., Cheremisov K.M. V. I. A-N. Ulan-Udje: Republican print. 2006. 636 p. (In Buryat, Russian)
Shagdarov L.D., Cheremisov K.M. Burjatsko-russkij slovar' [Buryat-Russian dictionary]. Ed. by Shagdarov L.D., Cheremisov K.M. V. II. O-Ja. Ulan-Udje: Republican print. 2008. 708 p. (In Buryat, Russian)
Sravnitel'no-istoricheskaja grammatika tjurkskihja-zykov. Leksika [Comparative-historical grammar of Turkic languages. Lexicon.]. Ed. by E.P. Tenishev. Leningrad, 1997. 798 p. (In Russian).
Teliya V.N. Jekspressivnost' kak projavlenie sub'ektivnogo faktora v jazyke i ee pragmaticheskaja orientacija [Expressiveness as a manifestation of the subjective factor in language and its pragmatic orientation]. Chelovecheskij faktor v jazyke: jazykovye mehanizmy jekspressivnosti [Human factor in language: language mechanisms of expressiveness]. Ed. by V.N. Teliya. Moscow: Science Publ., 1991. Pp. 5-35. (In Russian)
N.I. Danilova, F.N. Dyachkovsky
Zoomorphic Lexis in the Composition of Yakut
Phraseological Units and Proverbs (Comparison with the Mongolian Languages)
The scientific novelty of the study lies in the fact that pastoral vocabulary in the composition of phraseological units and proverbs as a basis for characterizing a person, as well as for expressing the moral postulates of the people, was not the object of study in comparison with the data of the Mongolian languages.
The aim of the work is to identify and describe the metaphorical expression of the characteristics and evaluation of a person, his physical abilities and moral requirements for him in the Yakut phraseological and paremiological units with the components horse, cow, bull, foal in comparison with their equivalents in the Kalmyk and Buryat languages.
The article uses methods and techniques of descriptive, semantic and comparative analysis, applied elements of the method of systematization of dictionary definitions.
By the method of continuous sampling from lexicographic sources: explanatory, translated, phraseological dictionaries, phraseological and paremiological units were established that express the characteristics of a person and moral and ethical norms in relation to his actions. The classification of the studied units by semantic types is carried out.
Results. The study made it possible to establish that cattle-breeding vocabulary as part of the phraseological and paremiological units of the compared languages expresses the physical and moral characteristics of a person. These
units also fully convey the collective ideas of the Yakuts, Buryats and Kalmyks about the rules based on ideas about the attitude to work and the basic principles of life: wealth / poverty, luck / failure, age. At the same time, the figurative, evaluative characteristics of a person, expressed by the words horse, cow, bull, foal, in general have positive connotative features, which is explained by the important role of cattle breeding in the life of these peoples.
Keywords: Yakut, Buryat, Kalmyk languages, metaphor, zoonyms, phraseology, paremiology, comparative aspect
Т.Е. Андреева, Е.Ф. Афанасьева
Б01:10.25693/8У0У.2022.41.4.007 УДК 811.512.212'282.2
Звуковой строй баргузинского и томмотского говоров эвенкийского языка (сопоставительно-типологический аспект)
Научная новизна исследования заключается в том, впервые проведено сопоставление звуковых систем баргузинского и томмотского говоров. Актуальность темы исследования бесспорна, проблема изучения лингвистических особенностей говоров эвенкийского языка в синхронном срезе является актуальной в связи с процессом развития и унификации диалектов и говоров. Особенно важно зафиксировать и сохранить для науки звуковые системы говоров эвенкийского языка, поскольку особенности произношения можно изучать лишь при наличии носителей языка или диалекта, хорошо владеющих ими.
Цель работы - путем сопоставительно-типологического анализа определить специфику звукового строя баргузинского говора эвенкийского языка в сравнении с томмотским.
Методы исследования. В работе обобщены результаты фонико-фонологических исследований эвенкийского языка, которые были получены с использованием комплексной методики, включающей как собственно лингвистические методы фонологического анализа, так и экспериментально-фонетические соматические и акустические методики.
Основные результаты заключаются в том, что проведенными экспериментально-фонетическими исследованиями подтверждено сходство общих принципов организации звуковых систем исследуемых говоров эвенкийского языка, выявлены их различия, установлено, что у каждого говора есть своя специфика. Результаты необходимы для разработки теории артикуляционных баз, их типологии и классификации.
Ключевые слова: эвенкийский язык, наречие, говор, звуковой строй, гласные, согласные, сравнительно-сопоставительное исследование, своеобразие звуковой системы, артикуляционно-акустическая база
I. Введение. Проблема описания и изучения лингвистических особенностей говоров эвенкийского языка в синхронном срезе является актуальной в связи с процессами развития и унификации его диалектов.
В настоящее время, когда на обширной территории Севера, Сибири и Дальнего Востока проживают носители более сорока языков и крупных диалектов, наиболее важной и
© Андреева Т.Е., Афанасьева Е.Ф., 2022
неотложной для лингвистов является задача изучения звуковых систем языков. В современном мире высоких скоростей, доступных средств массовой коммуникации и массовой информации интенсивно происходят процессы консолидации, то есть объединения языков и диалектов, ассимиляции - уподобления языков коренных малочисленных народов Севера, перехода на языки более крупных
