CC BY
52
ТЕОРИЯ ЖУРНАЛИСТИКИ И ВОПРОСЫ МЕТОДОВ МЕДИАИССЛЕДОВАНИИ
УДК 070 DOI: 10.24411/2070-0695-2019-10313
Н. А. Пром
Волгоградский государственный технический университет,
Волгоград
ЗНАНИЕ КАК ЦЕННОСТНЫЙ КОМПОНЕНТ МЕДИАФАКТА
Рассматривается знание в качестве ценностной составляющей концепта «медиафакт» на фоне концепта «научный факт». Обосновывается точка зрения, что медиаинформация представляет собой знание, хотя истинность фактов в медиадискурсе подвергается сомнению. Место истинности в постиндустриальном обществе занимает правдоподобность и в лучшем случае достоверность, отличающаяся возможностью верификации, которая легла в основу предлагаемой классификации медиафактов.
Ключевые слова: медиафакт, концепт, ценностный признак, знание, классификация.
Введение
Традиционный факт представляет собой форму человеческого достоверного знания [6. С. 126], его концентрат. Знание является ценностью постиндустриального общества, поскольку обладание им, с одной стороны, способствует росту качества жизни, с другой, содействует взаимодействию человека и окружающего мира [1]. Однако знание в виде медиафакта для многих является спорной ценностью и заслуживает отдельного рассмотрения. Медиафакт, как и научный факт, представляет собой результат процесса познания, вместе с тем неотъемлемые черты знания -истинность и достоверность - в медиадискурсе часто вызывает сомнения.
С позиций философии постмодерна ценностями становятся жизненные установки общества в целом на данной стадии его развития, ценности, вызванные к жизни средствами массовой коммуникации, которые, в свою очередь, вырабатывают новые ценности. По образному замечанию В. З. Демьянкова, модные, трендовые знания, к числу которых в первую очередь относятся новости, подобно аксессуарам входят в потребительскую корзину культурных ценностей так называемого «продвинутого» человека [2. С. 71]. Быть в курсе событий, оперативных фактов само по себе представляет тренд.
Задачу данной статьи мы видим в том, чтобы, во-первых, обосновать знание в качестве ценностного признака медиафакта, во-вторых, представить классификацию медиафактов в соответствии со степенью их достоверности и, в-третьих, раскрыть функциональность данных типов.
Результаты исследования
Анализ литературы в области философии, филологии и теории журналистики показал, что в обыденном сознании знанием являются очевидные факты о материальном мире, которые человек получает от пяти органов чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Они не предполагают разночтения при перцепции. Например, то, что гранитный камень твердый, является очевидным фактом. На первый взгляд, подобного рода факты просты и не вызывают сомнений, поскольку представляют собой чувственные образы, в числе которых визуальная составляющая события выступает своеобразным гарантом его наличного существования [12. С. 47]. При ближайшем рассмотрении чувственные образы оказываются нестабильными, а очевидные в обиходном сознании факты оспариваются и опровергаются в философии и науке, подвергаются сомнению в искусстве и в конце концов карнавализируются в медиадискурсе.
В результате изменения отношения к знанию происходит трансформация последнего, точнее, его репрезентации. В качестве основных трендов таких изменений выделяются демократизация, карнавализация и визуализация [4. С. 89]. Эти процессы наблюдаются в образовании, когда учитель
обязан не просто предъявить материал, прочитав либо записав на доске, а максимально визуализировать и творчески представить знание таким образом, чтобы оно было доступно всем. Средства массовой коммуникации задают в этом процессе тон, обеспечивая доступность знания, его визуальное и аудиальное восприятие и развлекательность презентации. Имея целью влиять на сознание аудитории, медиадискурс, будучи доминантным дискурсом в современном обществе, довольно интенсивно эксплуатирует способность человека к познанию и, имитируя поиск истины, предоставляет трудноизмеримый объем информации. Вследствие изменения приоритетов такие признаки, как достоверность и истинность отходят на второй план и закрепляются за научным знанием.
Доступным источником знания перестали быть книги, тем более наука. Их место заняли средства массовой коммуникации, а единицами знания стали медиафакты. Их истинность относительна в силу сущности любого знания, а также по причине зависимости от точки зрения на тот или иной факт [10. С. 135].
Знание в обыденном и научном представлении исключает понятие ложности ив то же время является категорией относительной, подверженной интерпретации. Упомянутая выше трансформация знания и, пожалуй, в наибольшей степени карнавализация подвергают сомнению незыблемость правдивости знания, предъявляемого в СМК, и снижают ценность знания до информации. Сравним дефиниции: Знание - 1. (филос.) «проверенный общественно-исторической практикой и удостоверенный логикой результат процесса познания действительности, адекватное ее отражение в сознании человека в виде представлений, понятий, суждений, теорий» [11. С. 192]. 2. (филол.) «система представлений о чем-либо, массив информации, которой обладает человек, группа людей или культура» [5. С. 8]. Современное знание обладает различной степенью достоверности и, хотя противопоставлено вероятностному мнению, последнее в медиадискурсе давно претендует на статус знания, поскольку также входит в чью-то систему представлений.
Сетевое мышление потребителей Интернета возвело мнение в ранг социальной ценности [13]. Это объясняется тем, что гибкая интерпретация факта выглядит более предпочтительной для общества, нежели сам факт, иногда неудобный, упрямый, но пока не исчерпавший свое репутационное преимущество. С точки зрения прагматики равноправие мнения и факта обусловлено тем, что связь между отдельными утверждениями в рамках одного текста часто основана не столько на формально-логических отношениях (например, причинно-следственных), сколько на общих законах коммуникативного членения предложения, рассматриваемого как распределение внимания [3. С. 203]. В качестве примера рассмотрим условные предложения в контексте введения американских санкций против компаний, участвующих в строительстве газопровода «Северный поток 2»: "Nord Stream 2 is killing Ukraine," Poland's foreign minister, Jacek Czaputowicz, told Handelsblatt. "If the Russian gas transit through Ukraine ends, the country doesn't just lose significant income, it also loses the guarantee of protection against further Russian aggression," he argued [Handelsblatt, 1.07.2019]. - «"Северный поток 2 убивает Украину", -заявил министр иностранных дел Польши Яцек Чапутович газете Handelsblatt. "Если транзит российского газа через Украину закончится, страна не просто потеряет значительный доход, она также потеряет гарантию защиты от дальнейшей российской агрессии», - заявил он».
Приведенный пример представляет собой субъективное высказывание, воспринимаемое, однако, как факт. Это связано с тем, что условная часть после if (если) выступает как данная информация только относительно главной части, а потому воспринимается как гипотетическая структура и может не отражать отношения в реальном мире. В этой связи И. Суитсер выражает мнение, что категория условности таким образом наделяет говорящего способностью целенаправленно вторгаться в конструируемые события, меняя их течение. Предполагается, что это вмешательство через если / if достаточно для того, чтобы следствие такого условия воспринималось как факт [15]. В примере автор производит подмену вторичного фокуса. Главный топик выступления строительство газопровода Nord Stream 2, будучи косвенной причиной прогнозируемых проблем, дефокусируется за счет акцентирования Украины со всем арсеналом негативных ассоциаций и декларируется в качестве основной причины ее бед: Nord Stream 2 is killing Ukraine. Далее называется гипотетическая проблема, которая может вызвать ряд негативных последствий: Russian gas transit through Ukraine ends. Два события сначала приравниваются (Nord Stream 2 и Russian gas transit through Ukraine ends), несмотря на то, что первое является реальным, второе - гипотетическим (после if), а затем первое заменяется
вторым. Подмена приводит к тому, что возможное (прекращение транзита газа через Украину) также воспринимается как реальное. Фокусируются гипотетические негативные последствия для Украины: the country [Ukraine] doesn 't just lose significant income, it also loses the guarantee of protection against further Russian aggression, которые расцениваются как состоявшийся факт. Так, интерпретация, включающая мнение участника медиадискурса, оценку и прогноз, получает статус фактуальной информации.
Когда информация подвергся воздействию медийности, она становится фактом - знанием, достоверность которого считается доказанной или, по крайней мере, проверенной, что основывается лишь на доверии аудитории и репутации того или иного СМК. Поэтому можно говорить о его неограниченных возможностях от рекламного и PR воздействия до экономических и политических последствий вне зависимости от его достоверности, которая, однако, представляется важным критерием медиаинформации.
В журналистике маркером верифицированности и достоверности является указание первоисточника материала - новостного агентства, блога, страницы в социальных сетях и др. [8. C. 62]. Однако процедура верификации в журналистике выработана и имеет специальный термин «фактчекинг». На сегодняшний день она сформулирована в виде памяток и инструкций практикующим журналистам [7; 14]. Так, верификация факта, обязательно предшествующая презентации факта в науке, в медиадискурсе является нужной и желательной, но на практике, в силу приоритетности принципа оперативности медиарынка, часто бывает отложена или вовсе не проводится.
Степень достоверности, тесно связанную с возможностью верификации медиафактов, мы предлагаем в качестве основания для их классификации. Поскольку медиафакты большей частью аудитории воспринимаются на веру, для создания классификации представляется целесообразным опираться на типы фактов, выделенные С. Х. Ляпиным в структуре религиозно-теологического сознания. Таковыми являются
1) факты чистой веры (например, воскресение Христа);
2) смешанные факты веры и рассудка (распятие Христа); их роль, состоящую в адаптации житейских смыслов к сакральным, ученый называет наиболее важной;
3) факты здравого смысла и житейской практики (родословная Иисуса Христа) [9. С. 54-55].
При определенной адаптации данные типы фактов применимы к медиафактам, часто
содержащим элементы вымысла либо неверефицируемых данных и требующим при этом абсолютного доверия. Каждый из этих типов фактов выполняет свойственную ему функцию.
а) Неверифицируемые факты, выяснить достоверность которых не представляется возможным. Так как вымышленность обычно бывает очевидной, такие медиафакты квалифицируются как фейки. Вызывая кратковременные эмоции без участия рефлексии, они выполняют эмоционально-шокирующую и развлекательную функции. Например: «Viberуже в следующую субботу станет платным. Если у вас есть по крайней мере 10 контактов, отправьте им это сообщение. Таким образом, мы увидим, что вы являетесь активным пользователем и ваш логотип станет синим и будет оставаться бесплатным. (Как было описано в документе сегодня). Viber обойдется в € 0.01 за сообщение. Отправьте это сообщение 10 контактам. Когда вы сделаете это, свет станет синим (в противном случае Viber активирует счет)» [сообщение в социальной сети. Правописание сохранено. - Н. П.]. Ожидаемая реакция на неприятную новость (Viber уже в следующую субботу станет платным) - следование размещенной инструкции со стороны получателя сообщения, результатом чего становится увеличение объема сообщений на сервисе, распространение паники и пр. Повторяемость подобного рода фактов со временем вырабатывает толерантность реципиентов и, следовательно, обусловливает слабый эффект.
б) Смешанные факты, выяснить достоверность которых возможно лишь частично. То, что часть сообщения представляет собой достоверные данные, создает иллюзию достоверности всего медиафакта. Этот тип медиафакта стал основным оружием в информационной войне политических игроков. Его задача состоит в том, чтобы ввести в заблуждение аудиторию и воздействовать на нее. В большинстве случаев трудно выяснить, какая часть факта является ложной. Например, Информатор WADA Григорий Родченков пытался покончить жизнь самоубийством в квартире в Вашингтоне, которую для него арендует ФБР [Стало известно о попытке Родченкова покончить с собой // RT на русском, 27.06.2018]. Этот медиафакт не является
абсолютным вымыслом, хотя в последующих публикациях его назвали фейком. Из имеющихся в наличии фактов 1) Григорий Родченков - информатор WADA; 2) Григорий Родченков пытался покончить жизнь самоубийством; 3) Григорий Родченков живет в квартире в Вашингтоне; 4) Квартиру для него арендует ФБР ложным является второй факт, который при этом представляет собой новостную единицу в фокусе восприятия. Остальные факты составляют тему высказывания - известный аудитории фон, что и создает предпосылки для успешного введения в заблуждение аудитории до того момента, пока не появится опровержение.
в) Верифицированные факты, достоверность которых установлена. Основной функцией данного типа медиафактов является информирование. Например, After last night's meeting Downing Street released a picture of a stern-faced prime minister not looking at the prince [Photo 1]. The Saudis released footage of Mrs May greeting him, apparently cordially, with a handshake [Photo 1]. In reference to Khashoggi's murder, Downing Street issued a statement saying that Mrs May had told the prince that Saudi Arabia needed "to build confidence that such a deplorable incident could not happen again" [The Times. 1.12.2018] - После вчерашней встречи Даунинг-стрит опубликовала фотографию сурового премьер-министра [Терезы Мэй - Н.П.], не взглянувшего на принца [Фото 1]. Саудовцы выпустили кадры миссис Мэй, которая приветствовала его, по-видимому, сердечным рукопожатием [Фото 2]. Что касается убийства Хашогги, Даунинг-стрит опубликовала заявление, в котором говорилось, что г-жа Мэй сказала принцу, что со стороны Саудовской Аравии необходимы «заверения в том, что такой прискорбный инцидент не повторится вновь». В данном медиафакте идет речь о несоответствии информации, предъявляемой СМИ Великобритании и СМИ Саудовской Аравии. Поскольку после убийства журналиста в посольстве Саудовской Аравии официальная позиция Премьер-министра Великобритании является неодобрительной в отношении руководства этой страны, подконтрольные правительству СМИ посчитали возможным опубликовать фото, на котором демонстрируется холодное отношение Терезы Мэй к принцу и минимальные контакты между ними при встрече на саммите G20 в Буэнос Айресе. Второе фото, опубликованное саудовскими СМИ, опровергает эту информацию и сообщает, что принца лишь слегка пожурили. Медиафакты, представленные в виде фотоматериалов, не содержат ни комментариев, ни оценок, поэтому решать, какое из фото больше соответствует действительности, предоставляется читателю.
Выводы
Таким образом, поставленные в начале работы задачи являются выполненными. Исследование установило, что медиафакт и фактуальность медиадискурса в целом, будучи знанием, представляют собой ценность современного постиндустриального общества в силу фактуальной способности вырабатывать новые ценности, а также карнавальности, демократичности и визуальности современного факта. Трансформация отношения общества к медиафактам повлекла снижение требований к его достоверности, которая, будучи значимой, декларируется и эксплуатируется в медиадискурсе, но не всегда выдерживают верификацию. Степень достоверности медиафактов и возможность фактчекинга положены в основу их классификации. В качестве типов выделены неверифицируемые факты, выяснить достоверность которых не представляется возможным; смешанные факты, выяснить достоверность которых возможно лишь частично; верифицированные факты, достоверность которых установлена. Выявлен следующий функциональный спектр данных типов: информирование достоверными фактами, введение в заблуждение адресата с помощью смешанных фактов, а также эмоциональный шок и развлекательность в результате появления явно недостоверных фактов.
Список литературы
1. Баева Л. В. Знание как ценность личности: компаративный анализ // Труды научного семинара «Философия - образование - общество». М. : Изд-во Научно-технической ассоциации «Актуальные проблемы фундаментальных наук», 2004. (Сер. Профессионал). Т. 1. URL: http:// asu.edu.ru/images/File/Publikatzii/Znaniye_kak_tzennost(1).pdf (дата обращения: 10.08.2018).
2. Демьянков В. З. Семиотика событийности в СМИ // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования : учебное пособие. Часть 2. М.: Изд-во Московского университета, 2004. С. 68-83.
3. Ирисханова О. К. Игры фокуса в языке. Семантика, синтаксис и прагматика дефокусирования. М.: Языки славянской культуры, 2014. 320 с.
4. Карасик В. И. Трансформация знания в современную эпоху : лингвокультурный аспект // Известия ВГПУ. 2017. №3. С. 88-94.
5. Карасик В. И. Языковая пластика общения : монография. Волгоград: Парадигма, 2017. 462 с.
6. Копнин П. В. Диалектика, логика, наука. М.: Наука, 1973. 463 с.
7. Корнев М. С. Фактчекинг: пять надежных способов проверить информацию // Журналист. 2015. № 5. С. 54-56.
8. Лозовский Б. Н. Журналистика и средства массовой информации : крат. словарь. Екатеринбург : Урал. гос. ун-т, 2007. 306 с.
9. Ляпин С. Х. Концептологическая формула факта // Концепты. Научные труды Центроконцепта. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1997. Вып. 2. С. 5-71.
10. Пром Н. А. Медиафакт как форма знания: типологизация // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Филология. Журналистика. 2019. № 1. С. 134-137.
11. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. 840 с.
12. Шаев Ю. М. Визуальное восприятие: между присутствием и смыслом // Теория и практика общественного развития. 2012. № 2. С. 45-49.
13. Шестерина А. М. Психология журналистики. Воронеж: Изд-во ВГУ (фак-т журналистики), 2011. Ч. 2. 2011. 214 с.
14. Brewer D. The importance of fact-checking for journalists // Media Helping Media. 2012, available at: http://www.mediahelpingmedia.org/training-resources/journalism-basics/640-fact-checking-separates-journalism-from-rumour-and-gossip, accessed 10.04.2018.
15. Sweetser E. From Etymology to Pragmatics: Metaphorical and Cultural Aspects of Semantic Structure. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. 174 pp.
KNOWLEDGE AS A VALUE COMPONENT OF MEDIAFACT
Prom N. A., Volgograd State Technical University, Volgograd, natalyprom77@mail.ru
The article considers knowledge as a value component of the "media fact" concept against the background of the concept of "scientific fact". The point of view has been substantiated that, being knowledge, the media fact and the factual data of the media discourse as a whole is a value of a modern post-industrial society due to the fact's ability to develop new values, as well as carnivalesque, democratic and visual features. The transformation of society's attitude to media facts has led to a decrease in the requirements for its reliability that, being significant, is claimed and exploited in the media discourse, but does not always withstand verification. The degree of reliability of media facts and the possibility offact checking are the basis for the facts classification. There have been highlighted the following types: non-verifiable facts, the reliability of which is not possible to determine; mixed facts, the reliability of which can only be partially determined; and verified facts, the reliability of which is established. The following functional spectrum of these types have been revealed: informing by reliable facts, misleading the addressee with the help of mixed facts, and emotional shock and entertainment, resulting from obviously false facts.
Key words: media fact, concept, value sign, knowledge, classification.
References
1. Baeva, L. V. (2004). Znanie kak cennost' lichnosti: komparativnyj analiz [Knowledge as a person's value: comparative analysis]. Trudy nauchnogo seminara «Filosofiya - obrazovanie -obshchestvo» [Proceedings of the scientific seminar "Philosophy - Education - Society"]. Moscow, Publishing House of the Scientific and Technical Association "Actual Problems of Fundamental Sciences". (Ser. Professional). Vol. 1. Available at: http://asu.edu.ru/images/File/Publikatzii/Znaniye_ kak_tzennost(1).pdf, accessed 08.10.2018.
2. Demyankov, V. Z. (2004). Semiotika sobytijnosti v SMI [Semiotics of events in the media]. Yazyk SMI kak ob"ekt mezhdisciplinarnogo issledovaniya [Language of the media as an object of interdisciplinary research]: Textbook. Part 2 (pp. 68-83). Moscow, Publishing house of Moscow University.
3. Iriskhanova, O. K. (2014). Igry fokusa v yazyke. Semantika, sintaksis i pragmatika defokusirovaniya [Focus games in the language. Semantics, syntax and pragmatics of defocusing]. Moscow, Languages of Slavic culture.
4. Karasik, V. I. (2017). Transformaciya znaniya v sovremennuyu epokhu: lingvokul'turnyj aspekt [The transformation of knowledge in the modern era: the linguocultural aspect]. Izvestiya VGPU [Bulletin of VSPU], 3, pp. 88-94.
5. Karasik, V. I. (2017). Yazykovaya plastika obshcheniya: monografiya [Language plastic communication: monograph]. Volgograd, Paradigm.
6. Kopnin, P. V. (1973). Dialektika, logika, nauka [Dialectics, logic and science]. Moscow, Nauka.
7. Kornev, M. S. (2015). Faktcheking: pyat' nadezhnyh sposobov proverit' informaciyu [Fact checking: five reliable ways to verify information]. Zhurnalist [Journalist], 5, pp. 54-56.
8. Lozovsky, B. N. (2007). Zhurnalistika i sredstva massovoj informacii: krat. slovaf [Journalism and the media: brief. dictionary]. Yekaterinburg, Ural State University.
9. Lyapin, S. Kh. (1997). Konceptologicheskaya formula fakta [Conceptual formula of fact]. Koncepty. Nauchnye trudy Centrokoncepta [Concepts. Scientific works of the Centroconcept]. Vol. 2 (pp. 5-71). Arkhangelsk, Publishing House of Pomeranian University.
10. Prom, N. A. (2019). Mediafakt kak forma znaniya: tipologizaciya [Media Fact as a Form of Knowledge: Typologization]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Filologiya. Zhurnalistika [Bulletin of Voronezh State University. Series: Philology. Journalism], 1, pp. 134-137.
11. Filosofskij enciklopedicheskij slovar' [Philosophical Encyclopedic Dictionary]. (1983). Moscow, Soviet Encyclopedia.
12. Shaev, Yu. M. (2012). Vizual'noe vospriyatie: mezhdu prisutstviem i smyslom [Visual perception: between presence and meaning]. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya [Theory and practice of social development], 2, pp. 45-49.
13. Shesterina, A. M. (2011). Psihologiya zhurnalistiki [Psychology of journalism]. Part 2. Voronezh, Publishing House of the Voronezh State University (journalism faculty).
14. Brewer, D. (2012). The importance of fact-checking for journalists. Media Helping Media. Available at: http://www.mediahelpingmedia.org/training-resources/journalism-basics/640-fact-checking-separates-journalism-from-rumour-and-gossip (accessed: 10.04.2018).
15. Sweetser, E. (2001). From Etymology to Pragmatics: Metaphorical and Cultural Aspects of Semantic Structure. Cambridge, Cambridge University Press, 174 pp.
Пром Наталья Александровна - кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры иностранных языков Волгоградского государственного технического университета.
natalyprom77@mail.ru
