CC BY
63
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
Редакторы раздела:
НИКОЛАЙ СЕМЕНОВИЧ МОДОРОВ - доктор исторических наук, профессор Горно-Алтайского государственного университета, академик РАГН (г. Горно-Алтайск)
ВАЛЕРИЙ АНАТОЛЬЕВИЧ БАРМИН - доктор. исторических наук, профессор Алтайской государственной педагогической академии (г. Барнаул)
УДК 39 (395, 392 .8)
Ваiazitova R.R. THE SYMBOLIC MEANING OF MEAT PRODUCTS IN THE BASHKIR TRADITIONAL CULTURE. The article considers the symbolic meaning of meat meals in the Bashkir traditional culture. Bashkir folklore and related ethnographic material are taken for the basis of this research. The results of the research show that these meals constituted an essential part of the Bashkir cuisine, hence they have the special significance of the process of cooking, distributing and eating meat meals in the Bashkir culture. The paper considers the traditional prescriptions and deprecations concerning meat meals. It has been concluded that in the Bashkir traditional society (much like in the traditional societies on the whole) meat and food in general was considered a gift from God. The author also argues that any traditional meal is in itself a way to transfer the historical memory of the people and the traditionally valued traits of a person.
Key words: Bashkir culture, folklore, habits, rituals, symbolic meaning, meat distribution, epic tales, taboos.
Р.Р. Баязитова, канд. ист. наук, доц. каф. башкирской литературы и культуры Башкирского гос. педагогического университета им. М. Акмуллы, г. Уфа, E-mail: rosali8@mail.ru
ЗНАКОВО-СИМВОЛИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ МЯСНЫХ ПРОДУКТОВ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ БАШКИР*
В статье на основе фольклорно-этнографического материала раскрывается знаковый статус отдельных мясных продуктов в традиционной культуре, фольклоре. Согласно исследованию мясные кушанья составляли основу питания башкир, определенным смыслом были наделены процесс приготовления, особенности распределения и прием пищи, совместная трапеза с подачей мясных блюд была насыщена определенным знаковым содержанием. В работе рассматриваются запреты и предписания, связанные с мясными продуктами, обосновывается мысль о том, что в традиционном обществе пища рассматривалась как божий дар. Автором также подчеркивается, что трансляция духовной и социально-исторической памяти, укрепление межличностных связей, уважение и почитание старших по возрасту и статусу, сотрапезников, бережное отношение к пище и благодарения Аллаху были неотъемлемой частью любой трапезы.
Ключевые слова: башкиры, фольклор, обычаи, обряды, знаковый статус, распределение мяса, эпос, запреты.
Традиционная культура питания башкир складывалась веками и отражает этническую историю, древние верования и религию, особенности хозяйственной деятельности этноса, культурные и экологические традиции, эстетические вкусы, представляет интерес не только как явление материальной культуры, но и как духовная ценность. К.В. Чистов, анализируя этнические признаки и процессы, писал, что граница между явлениями материальной и духовной культуры относительная. Так как всякое осознание элементов материальной культуры как этнодиффе-ренцирующих или просто как знаковых или символических может придать им идеологический характер, т.е. превратить их в явления духовной культуры [1, с. 21-22].
У башкир-полукочевников мясные продукты занимали ведущее место в ассортименте блюд. Особенно ценились конина, баранина, как мясо животных с «горячим дыханием». Мясными кушаньями угощали во всех обрядах и праздниках, в повседневной жизни. Определенным смыслом были наделены процесс приготовления, особенности распределения и прием пищи.
Заготовка мяса начиналась с установлением холодов. При забое скота придерживались общепринятых обрядовых действий. «Убивать животных у башкир, как и у казанских татар, по
требованию ислама нужно было по определенным правилам. Животным перерезали горло, и кровь выпускали в вырытую в земле под горлом ямку. Перерезали горло и убитой на охоте дичи, хотя бы она уже и была мертвой», - писал С.И. Руденко [2, с. 118]. Женщин и детей к месту забоя не подпускали. Учитывались этические качества человека, который забивал скот. Обычно приглашали доброжелательного человека, чтобы мясо было мягким и вкусным. Эта услуга обязательно одаривалась в день забоя скота или чуть позже устраивалась специальная трапеза, где забойщику подносили шейный позвонок (салыу Ьюйэге).
Соблюдали запреты на употребление свинины, согласно шариату, и мяса отдельных зверей и птиц. По С.И. Руденко запретными были следующие птицы: журавль, лебедь, хищники -беркут, сокол, коршун, ястреб, ворона, сова и филин [2, с. 118119]. Этот запрет отчасти можно объяснить тотемистическими воззрениями башкир, а также их опасениями употреблять в пищу мясо животных и птиц, питающихся падалью. Согласно С.А. Токареву посредством пищевых запретов выражается отношение людей друг к другу, опосредованное вещью. Народ, соблюдавший известный пищевой запрет, противопоставляет себя тем народам, которые этого запрета не соблюдают. Мусульмане
не едят свинину, в этом проявляется противопоставление мусульман всем не мусульманам. Наоборот, для русского крестьянина есть конское мясо означало быть «басурманом», «нехристем». Пищевые запреты, когда они касаются целого народа (группы народов) могут рассматриваться как некий этнический признак [3, с. 6-7].
У башкир бытовал запрет по употреблению мяса некоторых животных в определенные периоды жизни. Строго соблюдался запрет на приготовление пищи, когда до родов оставалось сорок (в некоторых случаях 7, 9) дней, а рожавшей женщине в течение сорока дней не разрешалось готовить [4, с. 14, 47]. Такие же огранчения были и у других народов. У казахов, например, считалось нежелательным во время беременности есть мясо зайца, от этого якобы ребенок мог родиться с заячьей губой, запрещалось есть мясо верблюда, иначе беременная, подобно верблюду, будет носить ребенка 12 месяцев, а если беременная съест печень волка, то ребенок будет злым, безжалостным. Все эти поверья, по мнению автора, связаны с имитативной магией - подобное вызывает подобное [5, с. 62].
В древнем эпосе башкир «Урал-батыр» мы встречаемся с возрастным пищевым запретом:
Малолетним детям своим,
Что охотой не промышляли, Пить кровь, есть голову или сердце Строго-настрого запрещали.
Когда зверь-самец попадался, Старики его убивали, Голову его поедали...
Шульгену, Уралу, льву-арслану, соколу, щуке остальные части добычи отдавали.
Когда ж самку зверя они убивали,
Для пищи лишь сердце ее вырезали... [6, с. 36]
В комментариях отмечают, что по древнему поверью, человеку, выпившему кровь зверя и съевшему его сердце, переходила его сила и ловкость [6, с. 500]. Представление о голове животного как вместилище его души распространено во всех охотничьих культурах Южной и Северной Сибири, но там оно относится не к домашним, а к диким животным, птице и крупной рыбе. Голову ел только охотник, убивший зверя [7, с. 125]. Во всех этих запретах и предписаниях прослеживается магико-религиозная основа. Они были направлены на передачу жизненных сил, определенных качеств зверя индивиду, сохранение благополучия.
Не только ассортимент блюд, но и способы их приготовления и распределения имели свои особенности. По сей день пожилые напоминают, что при обращении с продуктами питания нужно произносить: «Бисмиллахи-р-рахмани-р-рахим» - «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного», тогда пища будет полезной и сытной, при приготовлении кушаний нельзя браниться, выказывать агрессию. Согласно народной мудрости, на вкусовых качествах еды сказывались личностные характеристики хозяйки: «У плохого человека и пища - отрава».
Почтительное отношение к пище, особенности распределения кушаний и поведения за трапезой, а также их семиотика и прагматика наиболее полно прослеживаются в фольклоре, который, передаваясь из уст в уста, сохранил ценностные, морально-этические представления народа.
Кочевые народы умело разделывали мясо, расчленяя по суставам. У многих народов в требовании сохранить неповрежденными (не разрубленными, а расчлененными по суставам) отдельные части скелета проявлялась идея восстановления целостности как необходимого условия возрождения зверя. Этой идее служил и обычай использовать для варки мяса большие котлы, вмещающие разрозненные части туши [8, с. 71]. С понятием нетленной части тела «кость» связана идея возрождения: кости культового животного/птицы не разбрасываются, захораниваются, чтобы они возродились в своих потомках [9, с. 95].
Рассмотрим башкирский эпос, где описывается разделывание туши барана. В варианте записи Г. Агишева «Конгур буга» аксакал, разбивая баранину на части, напевает: Это будет шея, В ней семь позвонков. Первый позвонок - весомый, Весомая рука - подходящая. Семь кусков - семь позвонков, Сумеешь взять - будут тебе. Спинных позвонков - двенадцать, Сумеешь взять - будут твои.
Здесь же прослеживается распределение кусков по статусу: Голову возьмет отец твой, Шею возьмет мать, Ляжку возьмет старший брат, Младшая сестра - ножку, Невестка возьмет копыту [10, с. 82].
Как явствует из примера, подношение мяса с определенной части туши выражает степень родства, половозрастные особенности участников трапезы.
У башкир наиболее лакомыми кусками считались грудинка ^ш ите), жирные нижние ребра (хабырга), верхняя часть ног (тепеш, янбаш). Мясо с костью (бай Ьюйэк) преподносилось наиболее уважаемым пожилым мужчинам или приезжим гостям. Те, отделив ножом кусочки мякоти, должны были угостить ближайших соседей. Баранья голова предназначалась самому старому и почтенному человеку. Головы лошадей и коров готовили во время весенней поминальной трапезы для всех умерших, на которую собирали стариков аула [11, с. 153]. С.И. Руденко подробно описал угощение гостей традиционным мясным кушаньем бишбармак: «Хозяин или взрослый его сын обходил с кувшином (хомган), а в избе и с тазом всех присутствующих; они мыли руки и садились вокруг скатерти, на которой в больших деревянных чашках (ашлау) был подан бишбармах. В каждой чашке с бишбармах, если их было несколько, помимо кусочков баранины, жира и лапши, лежало несколько больших кусков мяса, а иногда и колбасы. Один из гостей, вооружившись ножом, крошил мясо на куски, а другой эти куски мяса и колбасы раздавал присутствующим. Во время еды пирующие в знак внимания лучшие, жирные куски клали в рот своим соседям или тем, кого желали почтить. Время от времени к кругу подзывался кто-либо из зрителей или детей, желающий угостить произносил Ьюгон (буквально - «ешь», «глотай»), тот открывал рот, куда ему вкладывалась горсть или целая пригоршня мяса» [12, с. 119].
Подобное распределение кусков мяса было характерно и для других тюрко-монгольских народов. Согласно казахскому обычаю, туши на ас (поминальное угощение с комплексом мероприятий в память об умершем) разделывали по 12 суставам, причем кости не разбивались, а подавались целыми [13, с. 70, 72]. Монголы старому и уважаемому гостю подают голову и крестец барана, символизирующие целое животное, так как в Монголии повсеместно принято забивать барана в честь дорогого гостя [14, с. 206]. Перед старшим ставилось блюдо с мясом, которое должно было быть не просто свалено кусками, а уложено в определенном порядке: снизу грудинка, над ней крестец с курдюком, по бокам лопатки, поверх всего голова. Голова, крестец и лопатка считались наиболее социально значимыми и престижными кусками. Блюдо подавалось так, что голова барана была обращена к гостю [15, с. 124]. Исследователь этикета ногайцев М.Б. Гимбатова пишет, что братья в подарок своим замужним сестрам возили продукты питания, в том числе баранью грудинку - «тоьс». У многих кочевых народов баранья грудинка предназначалась женщинам, курдюк - мужчинам [16, с. 105]. Грудинка животного как одна из самых сочных, жирных частей туши олицетворяла богатство, достаток и в то же время была связана с культом плодородия. В одной из казахских сказок рассказывается о горькой судьбе бездетных людей. Однажды старуха съедает грудинку лошади и беременеет. Таким образом рождается герой сказки, который получает имя Ер-тостик - Герой-грудинка, отмечает казахский ученый А.Т. Толеубаев [17, с. 31].
Распределение мяса птицы также имело свои особенности. При делении башкиры приговаривают: Мужчине - голову, Мальчику - ножки, Девушке - крылышки, Женщине - хвостик.
Мужчине - голову, потому что он глава семьи, женщине -хвост, ибо она должна подчиняться голове (хозяину дома), мальчику - ноги, чтобы он был в пути, добро добывал, страну охранял, девушке - крылья, чтобы она в девках не засиделась [18, с. 132, 445].
Бытование специальных повседневных и обрядовых трапез свидетельствует о роли и значении пищи в социокультурном пространстве, где она служила связующим звеном между мирами. Это особенно ярко прослеживалось в «общении» с духами. У одних народов духам предлагалась настоящая пища, которую ставили перед «идолами» или мазали им рот. У других (как, например, в Средней Азии) духам предназначалась лишь кровь,
запах жертвенного угощения. Нганасанский шаман кормил духов-помощников дымом от сгоравшего на огне жира [19, с. 41].
Если обратить внимание на обычаи и обряды, ритуализированные формы поведения, то жертвоприношения пищей являются наиболее распространенной формой общения между людьми и духами, душами умерших людей, Аллахом. Например, С.И. Руденко писал, когда у башкир в семье был тяжелобольной, в жертву (торбан) приносилось какое-либо животное, чаще овца. Шкуру ее получал мулла, соврешающий жертвоприношение, а мясо съедалось присутствующими, только больной его не ел [20, с. 277]. Для умилостивления духов отдельных природных объектов и явлений приносили в жертву животное определенной масти. Например, для вызывания дождя забивали барана чёрной масти, который ассоциировался с дождевой тучей, а для приостановления - белого барана. Цвет жертвы символизировал противоположные начала. Баран белого цвета предназначался для верхнего мира, а черной масти - для подземного. Мусульманский праздник Курбан-байрам также характеризуется массовым жертвоприношением животных в честь Аллаха. Жертвоприношения пищей делались не только для умилостивления, но и для благодарения Высших сил в честь рождения, выздоровления, возвращения человека и т.п. По обету (нэ?ер), данному по какому-либо поводу, устраивали пиршество. В эпосе «Куз-Кур-пяч» Карабай-батыр после удачной охоты устраивает джин: «Сперва принес он от чистого сердца в снедь бедным лучшую кобылицу из косяков своих и с усердным молением благодарил аллу и пророка его за помощь в убиении араслана. К тому присовокупил еще смиренное прошение, дабы Магомет, сжалясь над его бесчадием, ходатайствовал перед всевышним о даровании ему сына» [21, с. 268].
Значение мясных продуктов наиболее полно раскрывается в родинной, свадебной, похоронно-поминальной обрядностях. Согласно фольклорно-этнографическим материалам в обрядах мясные кушанья выступают как жертва, дар, угощение, символ. Например, в ожидании ребенка с пожеланиями здоровья ребенку и матери дают обет жертвоприношения.
Иплэп кенэ кил тыуымга,
Атац китте инсе мал hуйырrа [22, с. 7] - осторожненко родись, отец пошел забивать предназначенное для тебя
Библиографический список
животное, приговаривает повитуха, принимая роды. Мясом жертвенного животного угощают родственников, соседей, а кости закапывают.
В свадебной обрядности мясные кушанья чаще предназначались для угощения гостей, односельчан. На второй день свадьбы, например, башкиры, резали свадебный скот (туйлык малы) и устраивали многолюдные торжества. У казахов отец жениха сверх калыма стороне невесты давал одно животное (обязательно самца), это животное передавали одному из родственников, который закалывал его в честь аруахов и приглашал аксакалов. В народе существовала поговорка «После подачи подарка «оли-тири» жених имеет право посетить невесту» [23, с. 18].
По сей день весной в деревнях башкиры в честь аруахов устраивают обряд угощения мясом головы забитого животного. Поминальную трапезу (аят укытыу) проводят для получения благословления и покровительства душ умерших. Мулла читает молитву, гости произносят благопожелания.
Будучи универсальной и всеохватывающей ценностью, отмечает Б.Х. Бгажноков, пища сближает людей и приобщает их к божественным, космическим силам, становится относительно самостоятельным и активным субъектом духовного общения и религиозного сознания [24, с. 211]. В целом, обрядовая трапеза была способом закрепления статуса индивида в обществе, установления контактов между родственниками и свойственниками, получения благословления предков, обеспечения благополучия в семье и хозяйстве. Во всех обрядах мясные блюда были основным угощением, несли основную семантическую нагрузку.
Таким образом, согласно фольклорно-этнографическим материалам, в традиционном обществе пища рассматривалась как божий дар. Мясные кушанья составляли основу питания башкир. Любая совместная трапеза с подачей мясных блюд была насыщена знаковым содержанием, определенными правилами поведения. Трансляция духовной и социально-исторической памяти, укрепление межличностных связей, уважение и почитание старших по возрасту и статусу, сотрапезников, бережное отношение к пище и благодарения Аллаху были неотъемлемой частью любой трапезы.
*Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 13-11-02001.
1. Чистов, К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. - Л., 1986.
2. Руденко, С.И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. - Уфа, 2006.
3. Токарев, С. К методике этнографического изучения материальной культуры // Советская этнография. - 1970. - № 4.
4. Султангареева, Р.А. Семейно-бытовой обрядовый фольклор башкирского народа. - Уфа, 1998.
5. Толеубаев, А.Т. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (XIX - нач ХХ в.) - Алма-Ата, 1991.
6. Башкирское народное творчество. - Уфа, 1987. - Т. I. Эпос.
7. Жуковская, Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. - М., 1988.
8. Алексеенко, Е.А. Котел в кетском нарративе и ритуале // Миф, символ, ритуал. Народы Сибири / сост. О.Б. Христофорова; отв. ред. С.Ю. Неклюдов. - М., 2008.
9. Решетникова, А.П. Символическое поведение главных персонажей свадьбы: «умирающая» невеста, «невидимый» жених // Миф, символ, ритуал. Народы Сибири / сост. О.Б. Христофорова; отв. ред. С.Ю. Неклюдов. - М., 2008.
10. Цит. по: Галин, С.А. Башкирский народный эпос. - Уфа, 2004.
11. Башкиры: этническая история и традиционная культура / под общ. ред. Р.М. Юсупова. - Уфа, 2002.
12. Руденко, С.И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. - Уфа, 2006.
13. Сураганова, З.К. Обмен дарами в казахской традиционной культуре. - Астана, 2009.
14. Исаева, Е.Л. Средняя Азия. - М., 2009.
15. Жуковская, Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. - М., 1988.
16. Гимбатова, М.Б. Культура поведения и этикет ногайцев в семейном и общественном быту (Х1Х - начало ХХ века). - Махачкала, 2007.
17. Толеубаев, А.Т. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (XIX - нач ХХ в.) - Алма-Ата, 1991.
18. Башкирское народное творчество. - Уфа, 1993. - Т. 7: Пословицы, поговорки. Приметы. Загадки.
19. Басилов, В.Н. Избранники духов. - М., 1984.
20. Руденко, С.И. Башкиры: Историко-этнографические очерки. - Уфа, 2006.
21. Башкирское народное творчество. - Уфа, 1987. - Т. I. Эпос.
22. Балалар фольклоры / Те?., инеш hy? авт. И.Г. Гэлэуетдинов; те?. М.Мэмбэтов, Р.Урахсина. - ©фе, 1994.
23. Толеубаев, А.Т. Реликты доисламских верований в семейной обрядности казахов (XIX - нач. ХХ в.) - Алма-Ата, 1991.
24. Бгажноков, Б.Х. Основания гуманистической этнологии. - М., 2003.
Bibliography
1. Chistov, K.V. Narodnye tradicii i fol'klor. Ocherki teorii. - L., 1986.
2. Rudenko, S.I. Bashkiry: Istoriko-jetnograficheskie ocherki. - Ufa, 2006.
3. Tokarev, S. K metodike jetnograficheskogo izuchenija material'noj kul'tury // Sovetskaja jetnografija. - 1970. - № 4.
4. Sultangareeva, R.A. Semejno-bytovoj obrjadovyj fol'klor bashkirskogo naroda. - Ufa, 1998.
5. Toleubaev, A.T. Relikty doislamskih verovanij v semejnoj obrjadnosti kazahov (XIX - nach HH v.) - Alma-Ata, 1991.
6. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. - Ufa, 1987. - T. I. Jepos.
7. Zhukovskaja, N.L. Kategorii i simvolika tradicionnoj kul'tury mongolov. - M., 1988.
8. Alekseenko, E.A. Kotel v ketskom narrative i rituale // Mif, simvol, ritual. Narody Sibiri / sost. O.B. Hristoforova; otv. red. S.Ju. Nekljudov. -M., 2008.
9. Reshetnikova, A.P. Simvolicheskoe povedenie glavnyh personazhej svad'by: «umirajushhaja» nevesta, «nevidimyj» zhenih // Mif, simvol,
ritual. Narody Sibiri / sost. O.B. Hristoforova; otv. red. S.Ju. Nekljudov. - M., 2008.
10. Cit. po: Galin, S.A. Bashkirskij narodnyj jepos. - Ufa, 2004.
11. Bashkiry: jetnicheskaja istorija i tradicionnaja kul'tura / pod obshh. red. R.M. Jusupova. - Ufa, 2002.
12. Rudenko, S.I. Bashkiry: Istoriko-jetnograficheskie ocherki. - Ufa, 2006.
13. Suraganova, Z.K. Obmen darami v kazahskoj tradicionnoj kul'ture. - Astana, 2009.
14. Isaeva, E.L. Srednjaja Azija. - M., 2009.
15. Zhukovskaja, N.L. Kategorii i simvolika tradicionnoj kul'tury mongolov. - M., 1988.
16. Gimbatova, M.B. Kul'tura povedenija i jetiket nogajcev v semejnom i obshhestvennom bytu (HIX - nachalo HH veka). - Mahachkala, 2007.
17. Toleubaev, A.T. Relikty doislamskih verovanij v semejnoj obrjadnosti kazahov (XIX - nach HH v.) - Alma-Ata, 1991.
18. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. - Ufa, 1993. - T. 7: Poslovicy, pogovorki. Primety. Zagadki.
19. Basilov, V.N. Izbranniki duhov. - M., 1984.
20. Rudenko, S.I. Bashkiry: Istoriko-jetnograficheskie ocherki. - Ufa, 2006.
21. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. - Ufa, 1987. - T. I. Jepos.
22. Balalar fol'klory / Te?., inesh hy? avt. I.F. Fslsyetdinov; te?. M.Msmbstov, R.Uraxsina. - ©fe, 1994.
23. Toleubaev, A.T. Relikty doislamskih verovanij v semejnoj obrjadnosti kazahov (XIX - nach. HH v.) - Alma-Ata, 1991.
24. Bgazhnokov, B.H. Osnovanija gumanisticheskoj jetnologii. - M., 2003.
Статья поступила в редакцию 12.11.14
УДК 392.5 (= 512.31)
Zamuraeva P.B. REALIZATION OF GENDER UNDERSTANDING IN MARRIAGE AND FAMILY RELATIONS OF THE BURYAT PEOPLE (SECOND HALF OF 18 - FIRST HALF 19 CENTURIES). The article pays a special attention to family relations in the traditional culture of the Buryats. The author studies structure of the family of the Buryats, patriarchate traditions and customs, marriage customs, religion significance the man and the woman. The research shows that the system of family rules and marriage traditions regulate private and social life of the person, as well as gender and behavior in groups of a certain age; The author writes that in 18-19 centuries the Buryat people had gender subordination in their community, the typical model of relations was a patriarchate-dominating model of the family, which was based on the domination of the man in the family and in the society. The parents wanted their children to get married at the age of 16-18. The choice of the future wife and husband was based on the kind of family they are from (udha). It was believed that future children will inherit the qualities of their mother and father.
Key words: gender, traditional culture, family, marriage and customs, patriarchate prohibitions and traditions, customs avoid.
П.Б. Замураева, преп. каф. социально-культурной деятельности Восточно-Сибирской гос. академии культуры и искусств, г. Улан-Удэ, E-mail: polina12309@inbox.ru
РЕАЛИЗАЦИЯ ГЕНДЕРНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В СЕМЕЙНО-БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЯХ БУРЯТ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XVIII - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX вв.)
В статье рассматривается реализация тендерных представлений в семейно-брачных отношениях бурят второй половины XVIII - первой половины XIX вв.: структура бурятской семьи, свадебная обрядность. Автором отмечается влияние шаманистских представлений на формирование семейно-брачных отношений бурят: раскрывается сакральная значимость мужчины и женщины, объясняется роль патриархальных запретов и обычаев избегания в жизни родственного коллектива, которые в совокупности регламентировали частную и общественную жизнь человека, половозрастную субординацию, поддерживали патриархально-доминантную модель семейно-брачных отношений, основанную на главенстве мужчины в семье и обществе.
Ключевые слова: гендер, традиционная культура, брак, семья, свадебные обряды, сакральность, патриархальные запреты, обычаи избегания.
Семья и семейные идеалы закладывают основу, стержень и принципы, которыми руководствуется человек на протяжении всей своей жизни. Сложившиеся в процессе исторического опыта правила поведения в семье и обществе, наследие духовной культуры усваиваются каждым поколением с раннего детства. Последовательное усвоение норм поведения в духе этнических традиций является основой в формировании и развитии семей-но-брачных отношений в культуре любого народа.
Данная статья посвящена рассмотрению реализации гендерных представлений в семейно-брачных отношениях бурят во второй половине XVIII - первой половине XIX вв. Основные аспекты данной проблематики рассмотрены в работах С.П. Балдаева, А. Бартановой, К.Д. Басаевой, Ц.М. Бабуевой, М.С. Васильевой, Л.Ю. Дондоковой и др. Исследователями был сделан огромный теоретико-методологический вклад в изучение семейно-брачных отношений бурят, половозрастного и ритуального структурирования производственной деятельности, социальной роли мужчин и женщин. В их работах семейно-брачные отношения исследуются посредством родовых и семейных отношений, описываются элементы традиционной культуры бурят, такие как калым, свадебные обряды, религиозные запреты и т.д.
Итак, в традиционной культуре бурят второй половины XVIII - первой половины XIX вв. семья характеризовалась как
большая неразделенная, патриархальная домашняя община. Структура бурятской семьи складывалась из нескольких поколений кровных родственников по восходящей и нисходящей линиям: из поколений старых родителей, их женатых сыновей, внуков и правнуков. В состав семьи могли входить и родственники по боковой линии: дяди, тетки, жены главы семьи, его неженатые родные или двоюродные братья, племянники [1].
Одиночки, не имеющие своей семьи, вдовы или вдовцы, сироты не оставались без присмотра или приюта, они жили с близкими или дальними родственниками. Н.М. Астырев, характеризуя бурятский быт, писал: «Эти слабые члены родовой общины содержаться всем родом, переходя из избы в избу, из юрты в юрту, живя в каждом доме определенное число дней, и в каждом являясь равноправным членом семьи, имеющим место у очага, у котла с арсой (молочный напиток) или чаем, получающим от хозяина кусок мяса такой же величины, как и прочие куски, которые раздаются сыновьям и дочерям» [1, с. 38-39].
Для бурятских семей было характерно, чтобы старики-родители жили с одним из сыновей, обычно с младшим. Все дети должны были обеспечить им спокойную старость. В случае, когда сыновей не было, родители оставались с младшей дочерью, которая становилась наследницей отцовского хозяйства и брала в дом мужа-примака, бедного мужчину, не имевшего собствен-
