CC BY
94
знак-мифологема «fish/рыба» в англо- и русскоязычной ихтиосферах
Алла Сергеевна Захарова,
старший преподаватель кафедры иностранных языков ФГОУ ВПО «Волгоградский государственный аграрный университет»
Андрей Владимирович Олянич,
доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой иностранных языков ФГОУ ВПО «Волгоградский государственный аграрный университет»
В статье рассматриваются рыбы как знаки англоязычной и русскоязычной ихтиосферы -участка лингвосемиотической картины мира двух этносов. Доказывается статус знака рыбы как мифологема, исполняющая в общении различные функции - когнитивную, семиотическую, регулятивную, аксиологическую, коммуникативную и эстетическую. На примере трех представителей ихтиосферы - лосося (salmon), щуки (pike) и сома (catfish) - сопоставительно выявляются семиотические, семантические и когнитивные характеристики мифологемы «fish / рыба», актуализируемые в номинациях, паремиях, обрядах, сказаниях и верованиях англо- и русскоязычного этносов.
Ключевые слова: знак, ихтиосфера, картина мира, мифологема, паремия, семиотика, символ, этнос.
MYTHOLOGY SIGN- «FISH / рЫБА» IN ENGLISH AND RUSSIAN ICHTIO-SPHERES
Alla S. Zakharova,
Senior Lecturer, Department of Foreign Languages Volgograd State Agricultural University
Andrew V. Olyanich,
Doctor of Philology, Professor, Head of the Department of Foreign Languages Volgograd State
Agricultural University
This article discusses fish as signs in English and Russian ichtio-spheres understood as a fragment of lingua-semiotic picture of the world belonging to two ethnic groups. We prove the status of fish as mythological sign that performs various functions in communication - cognitive, semiotic, regulatory, axiological, communicative and aesthetic. By the example of three ichtio-sphere's representatives - лосось (salmon), щука (pike) and сом (catfish) - are contrastively identified semi-otic, semantic and cognitive characteristics of myths «fish / рыба», actualized in the nominations, proverbs, traditions, legends and beliefs of the English and Russian ethnic groups.
Keywords: sign, ichtio-sphere, picture of the world, mythologem, paremias, semiotics, symbol, ethnos.
Как известно, мир (окружающая действительность) открывается человеку разумному (Homo sapiens) и говорящему (Homo loquens) в зрительных образах, которые после определенной когнитивной обработки его сознанием репрезентируются
в языке и речи в виде знаков, формируя определенную систему знаний, значений и представлений - то, что на протяжении долгих лет представители разных гуманитарных наук квалифицировали как картину мира в ее различных ипостасях (языковая, когнитивная, художественная и т. п.). Однако, на наш взгляд, права И. Ф. Янушкевич, когда утверждает первоочередность в этом ряду картин лингвосемиотиче-ской картины мира.
Исследователь вводит это понятие и отмечает его когнитивное происхождение и типовые характеристики: «...эволюция мировоззрения этноса происходит в процессе диахронического развертывания концептуализации сознания; при этом концепты мультиплицируются, их фреймы расширяются, захватывая новое знание и отображаясь в новых знаках. Эти процессы номинируются, т. е. оязыковляются, приобретают семантику и формируют национальную лингвокультуру. В динамическом процессе семиозиса появляется лингвосемиотическая картина мира, в которую включаются знаки, фиксируемые в общенациональном менталитете и отраженные в дискурсах (текстах) соответствующей эпохи как периода становления лингвокультуры этноса. Лингвосемиотическая картина мира, таким образом, представляет собой взаимосвязанную систему мышления, культуры, языка и речи, в которой мышление концептуализирует представления, культура поставляет для него вещественные знаки, язык обеспечивает образующуюся концептосферу словесными знаками как именами концептов, а речь формирует смыслы знаков» [9: 97].
Антропоцентрическая история цивилизации за тысячелетия ее формирования «обросла» бесчисленными знаками, точнее - системами знаков, разными своими кластерами включающимися в многомерные и динамические лингвосемиотиче-ские картины этносов. Знаки флуктуировали и флуктуируют в ходе истории цивилизации: одни меняют смыслы, трансформируясь в семантическом плане; другие испытывают на себе процессы приращения смыслов, или, наоборот, процессы семантической мелиорации (ухудшения, вымывания смыслов). Третьи же стойко существуют, становясь «патриархами» семиозиса и приобретая статус мифологем, наполняясь символическими значениями.
Напомним, что мифологема представляет собой «.сложный тип знака с функцией понятия и образным содержанием. Мифологема стабильностью отвердевшего в ней содержания близка аллегории, а по признаку конвенциональности - эмблеме, <...> приближается к символу, с тем, однако, отличием, что если символ не имеет смыслового дна, то мифологема проявляет свои семантические возможности как внутри заданной источником смысловой традиции, так и в сцеплениях с иными мифологемами» [7].
Мифологема представляет собой ценностную форму культурной памяти, общественной совести, метанационального диалога. В культуре мифологема выполняет следующие функции: познавательную в качестве априорного аргумента, причин или пословицы; аксиологическую или ценностную, фиксируя отбор информации, необходимой для саморазвития социума; номинативную или сугубо семиотическую, связанную с аккомодацией феноменов окружающего мира в именах и преобразованием жизненного мира через операции переименования; коммуникативную,
являясь в виде лексем или вербальных комплексов общения; регулятивную в качестве образа лимитатива / пермиссива и инструмента иерархизации в мифологии власти, отношений обмена и конкуренции; эстетическую, фиксирующую «...правила сочетания элементов и режимы овладения выразительными возможностями языковой и культурной архаики» [7].
К таким знакам-мифологемам со всей очевидностью следует отнести древний знак рыбы, на протяжении всей истории бытования которого в цивилизационно-когнитивном поле человечества никакие смысловые флуктуации не затронули его семиотического статуса как знака, манифестирующего ключевые потребности человека. Так, В. Н. Топоров, опираясь на данные археологии, этнологии, мифологии и истории, указывает на рыбу как на демиурга - космогоническую сущность, присутствовавшую в представлении всех без исключения древних народов. Он отмечает, что «.в общих трёхчленных (по вертикали) мифологических схемах вселенной рыбы служат основным зооморфным классификатором нижней космической зоны и противопоставлены птицам как классификатору верхней зоны и (менее отчётливо) крупным животным (часто копытным), символизирующим среднюю космическую зону <.> Демиургическая функция рыб проявляется в двух вариантах - активном, когда рыба приносит со дна первозданного океана ил, из которого и создаётся земля, и пассивном, когда рыба (кит, три кита, дельфин и т. п.) является опорой земли» [8].
В семиотическом плане важно отметить и «рыбную» метафору Иисуса Христа, обнаруживаемую как формально (греческое слово 'уарг' ^ап), «рыба» - аббревиатура греческой евангелической схематы «Иисус Христос, божий сын, спаситель»), так и по сути, т. е. рыба как символ веры, чистоты, девы Марии, крещения, причастия, где она заменяется хлебом и вином; в этом же ряду стоит евангельский мотив насыщения рыбой и хлебами.
Иисус Христос в раннехристианских источниках часто именуется «Рыбой», а христиане «рыбаками»: так, широко репрезентирован в Евангелии образ апостолов-рыбарей Петра и Андрея, которых Иисус Христос обещал сделать «ловцами человеков» (Матф. 4, 19).
В Евангелии от Иоанна рыба напрямую ассоциирована с божьим промыслом, выступая мифологемой изобилия и знаком божьей милости: «Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: дети! есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им: закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы» [Евангелие от Иоанна, 21: 3-6].
В византийском искусстве раннего христианства, в отделке капителей соборов средневековья Западной Европы часто изображается рыба или сирена с хвостом рыбы, что является прообразом Христа на тот период времени. Дальнейшие семиотические преобразования христианской эмблемы - рыба из трех туловищ с одной головой («тринакрия» - трехконечная, символ христианской Троицы). В дальней-
шем рыба изображалась с крестом и гроздью винограда как символ святого причастия (Евхаристии). Изображение рыбы также было начертано на гербе святого Антония Падуанского, который посвящал свои проповеди рыбам, считая, что именно они доносят молитвы до Господа. Мифологемной семиотикой наполнен также так называемый «Перстень рыбака» (лат. «Annulus piscatoris»), который является ритуальным элементом власти Папы Римского, символизирующим обращение в христианство; окончание этой власти наместника Бога на земле ритуально и пре-зентационно оформлено как уничтожение перстня после кончины каждого папы, носящего этот перстень в течение его жизнедеятельности на святом престоле.
Являясь знаком-мифологемой, рыба может также выступать в роли символов плодородия, плодовитости, изобилия; как пишет В. П. Топоров, «...мифопоэтиче-ски отмеченным является и образ рыбьей икры» [8]. Она семиотизирует как сексуальную силу, мудрость, так и глупость, скудость, скупость, равнодушие, сексуальное безразличие в связи с особенностями ее размножения.
Рыба как знак-мифологема часто оказывается персонажем сказки и фольклора. В русских сказках участвуют не только безымянная рыба или рыба-чудо («чудо-юдо»), но и щука, ёрш, карась, язь, лещ, мень, налим, окунь, осётр, плотичка, сёмга, сиг, сом, сорога, калуга, лосось и др. Некоторые из видов рыбы выделены особо.
Лосось символизирует изобилие, знание, вдохновение: среди американских индейцев и финно-угорских народов распространено мнение, что во внутренностях лосося находится огонь; ср. проанализированные К. Леви-Стросом индейские мифы об освобождении лососей, которым мешают воздвигаемые койотом речные пороги [6]; лосось - эмблема Фингэла, героя фенианского цикла ирландских легенд, одна из которых приписывает лососю свойство придания мудрости1.
Рэчел Эрбакл, исследовательница ирландского фольклора, так пишет об этом значении лосося в кельтской мифологии: «The Salmon of Knowledge (Irish: bradan feasa) is a creature figuring in the Fenian Cycle of Irish mythology. This salmon was sometimes called Fintan (or Finntan) in ancient times. (It is sometimes confused with Fintan mac Bochra, who was known as "The Wise " and was once transformed into a salmon.) Stories differ on whether Fintan was a common fish or one of the Immortals, that could be eaten and yet continue to live. The Salmon figures prominently in The Boyhood Deeds of Fionn, which recounts the early adventures of Fionn mac Cumhaill. According to the story, an ordinary salmon ate nine hazelnuts that fell into the Well of Wisdom (aka Tobar Segais) from nine hazel trees that surrounded the well. By this act, the salmon gained all the world's knowledge. Moreover, the first person to eat of its flesh would, in turn, gain this knowledge» [10].
Щука в мифологии древних англосаксов также являет собой символику мудрости и ассоциируется с долголетием, что отражается в легендах о короле Артуре, волшебнике Мерлине и рыцарях Круглого стола. Так, Уорта, будущего Короля Ар-
1 Ср. также: «As an ancient Celtic symbol, the symbolic meaning of fish (salmon, specifically) dealt with knowledge, wisdom, inspiration and prophecy. Ancient Celts believed the salmon derived its wisdom from consuming the sacred hazel nuts from the well of knowledge (Segais). Further, they believed to eat the salmon would mean gaining the wisdom of the well too» [11].
тура - героя романа-фантазии Т. Х. Стоуна «Меч в камне», основанного на легендах о приключениях рыцарей Круглого стола, Мерлин, его наставник, берет с собой в путешествие за познанием и мудростью. Однажды Мерлин превращает своего ученика в рыбу, и они вместе встречаются с мессиром Пайком - древней щукой, которая делится с Уортом своими представлениями о сущности власти: «Power is of the individual mind, but the mind's power is not enough. Power of the body decides everything in the end, and only Might is Right» [12].
Сам Т. Х. Стоун в своих комментариях к роману так напишет о мудрости щуки, в которой он видит олицетворение монархической власти: «The great pike presents a simplistic view ofpower and the nature of leadership. He insists that power is a value in itself, to be sought and exercised for its own sake and instituted by physical force. The Wart's discussion with the pike is his first exposure to a philosophy of government that emphasizes force. The Wart responds to the pike's views with disgust, which suggests that he has the potential to be a just, good ruler. This quote is also important because it presents the vocabulary ofpower and morality that will dominate Arthur's mind for the rest of his life. He begins to consider the relationship between "Might" and "Right," and to criticize the status quo of English society. Arthur's firsthand experience with the pike's style of leadership motivates him to be a different type of ruler and to formulate a new type of philosophy about war and justice» [12].
Щука в англоязычной лингвосемиотической картине мира - это знак осторожности, тщательного продумывания своих действий, внимательности и осмотрительности; это характеристика опасного субъекта: так, в английском языке зафиксирована лексема piker, noun Slang. 1. A cautious gambler. 2. A person regarded as petty or stingy2 - номинация осмотрительного человека, мудрого, хитрого, опасного и осторожного.
Щука своими необыкновенными свойствами удивляла древних славян: так, в легендах русичей присутствует карлик-колдун, который жил в озерной глубине и хранил несметные сокровища; он являлся людям в образе щуки. Самым важным щучьим качеством считалась ее необыкновенная плодовитость. В старину на Руси существовал такой обычай: по первой щуке, пойманной весной, люди судили о будущем урожае. Оценивалось не только количество икры, но и ее расположение: если икра в щуке была толще к голове, то лучший урожай ожидали от ранних посевов, если к хвосту - то от поздних; ровная икра предвещала посредственный урожай. Хребтовые кости щук подвешивали к воротам; это средство должно было предохранить от повальных болезней типа чумы или холеры. Щучьи зубы тоже собирали и носили при себе, так как считалось, что это спасает от укусов змей. Для рыбаков внезапное появление щуки из воды, если она при этом плеснет хвостом, означало, что рыбаку осталось жизни не больше пяти лет [2].
Н. Е. Грысык отмечает, что «...щука обладает рядом признаков, определивших и мифологическое значение контекстов, в которых она присутствует. Одним
2 Excerpted from The American Heritage® Dictionary of the English Language, Third Edition © 1996 by Houghton Mifflin Company. Electronic version licensed from INSO Corporation; further reproduction and distribution in accordance with the Copyright Law of the United States. All rights reserved.
из важнейших ее атрибутов являются острые зубы. Этот признак постоянно подчеркивается в различных жанрах русского фольклора, например в сказках: «щука зубастая», «щука востра» и др. Некоторые русские загадки построены на употреблении слов и выражений в переносном смысле: зубы щуки - серп, коса. Например: Щука прянет, весь лес вянет; Летела щука потатура, леса потронула, леса-то пали, горы-то встали. В русских пословицах также подчеркивается этот атрибут щуки: Щука умерла, да зубы остались (снулая на вид неосторожным откусывает пальцы)» [4: 55].
Щука как семиотический феномен у русскоязычных народов также обладает семантикой благополучия: в подблюдных русских народных песнях она предвещает замужество и является символом богатства: Идет щучка / Из Бела-озера. Слава! / Воз везла / Из Новагорода, / На щучке фуфаечка / Серебряна-позолочена, / Как два глаза, / Как два яхонта. / Кому песню поем, / Тому добро. / Кому сбудется, / He минуется. Слава! [2]
В русском фольклоре в трансформированной форме рефлексированы представления о щуке как о хозяине водоемов. В былине-пародии «Небылица про щуку из Белого озера» говорится об огромной щуке, одной щеки которой оказывается достаточно, чтобы накормить большой пир. Мотив щуки, проглатывающей детей и животных, восходит к представлениям о жертвах, приносимых хозяину воды: Да во славном было да Беле-озере / Заселилась да щука преогромная. / Да ребят-де хватат, да жеребят глотат [3].
По представлениям русских, водяной может выступать в образе щуки. Иногда его облик состоит как из архаических зооморфных черт (в том числе щучьих зубов, рыбьей чешуи), так и более поздних - антропоморфных: «Ростом аршина полтора, ширина в плечах около аршина, голова большая, глаза мутные, бровей и ресниц не было... рот широкий, зубы белые, резкие и острые, как у щуки, руки длинные, с тонкими пальцами, между которыми, как и на ногах, были перепонки... все тело покрыто чешуей цвета кожи» [1].
На представления, связанные с щукой, в некоторой степени повлияли поздние христианские представления о рыбах: рыба - это символ Христа. Крест на голове щуки, образованный перекрещиванием костей, у англосаксов символизирует страдания Христа; у русских молокан по этой причине существует запрет на употребление щуки в пищу.
Сом (catfish) - еще один символический архетип, лингвосемиотически репрезентированный как знак-мифологема в англо- и русскоязычной ихтиосферах. В русских мифологиях сом является любимой рыбой водяного: тот разъезжает на соме верхом, а, кроме того, сом приносит водяному утопленников, именно поэтому сома в народе часто называют чертова лошадь (ср. у Владимира Даля: «СОМ м. рыба Silurus glanis, головастая, хищная и прожорливая, акула больших рек; глотает уток и гусей, нередко хватал и купальщиков, поймал за лапу плывшего медведя, который выволок его на берег, и оба были убиты. Многие сомовину, сомятину считают поганой, а сома чортовым конем. Сомятник, бранное кто ест сома; прозвище красноярцев» [5].
Сом зачастую в фольклоре ассоциирован с семиотикой нечистого, опасного, запретного, что рефлектируется в русскоязычной ихтиосфере через паремии опас-
ности (Попал, как сом в вершу) и страха (Бух да бух, что сомина на плесу). Он также ассоциирован с осторожностью и агрессией. Как в русскоязычной, так и в англоязычных культурах сом - знак таинства, темноты: его поведенческие предпочтения рефлектированы, например, в русской загадке На дне, где тихо и темно, / Лежит усатое бревно; британская энциклопедия Энкарта характеризует сомов как существ ночных, таинственных, живущих только на дне водоемов (ср. Catfishes are mostly nocturnal scavengers, living near the bottom in shallow waters). _
Сом - часто знак существа опасного и ядовитого: так, у того же Владимира Даля читаем: «Сомовий пирог, с сомовиною, мясом сома; оно весьма жирно, но дурного вкуса; едят только плеск [хвост. - А. 3.]» [5]; из головы сома обычно удаляют шишковидную железу, поскольку она ядовита - по поверью, съешь уху со сваренной в ней головой сома, из которой эту железу не удалили - будешь корчиться в предсмертных муках. Энкарта также свидетельствует о ядовитости плавников сома: The dorsal and pectoral fins are often edged with sharp spines that are used in defense and can inflict severe wounds. In some cases they are poisonous.
Сом - символ отсутствия уюта, холода: так, о плохих шубах московские остряки XIX столетия говорили, что они «нарыбьем меху», т. е. холодные: «у кого-то шуба соболья, а у нее - сомовья».
Подведем итоги.
Англо- и русскоязычная ихтиосферы представляют собой элемент лингвосеми-отической картины мира - знаковое пространство, в котором амбивалентно актуализируется мифологическое (мифопоэтическое) значение знака рыбы - существа, с которым символически ассоциированы разнообразные (позитивные и негативные) качества и свойства окружающей человека действительности, например, такие -позитивные - как мужество, мудрость, чистота, благополучие, богатство, здоровье, божье благословение; негативные - опасность, страх, запрет, нечистота, ядовитость, связь с демоническими силами.
Мифологема рыбы выполняет следующие функции: познавательную / когнитивную (как знак познания окружающего мира; аксиологическую или ценностную (как знак наличия этноценностей); номинативную или сугубо семиотическую (как способность означивать реальность); коммуникативную (как элемент интеракции субъектов ихтиосферы); регулятивную (как знак разрешения / запрещения коммуникативного и иного взаимодействия); эстетическую (как возможность удовлетворения потребности в прекрасном).
Мифологема рыбы в обеих лингвокультурах ассоциативно актуализируется посредством как отдельных знаков-номинаций, так и в семиотически связанном виде - в фольклоре, в верованиях, в обрядах, в паремиях, загадках и сказаниях.
ЛИТЕРАТУРА
1. Архив государственного музея этнографии народов России АГМЭ. Ф. 7. Оп. 1. № 296. Л. 24.
2. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. M., 1868. Т. 2. С. 161.
3. Былины. M., 1958. С. 452.
4. Грысык Н. Е. Щука в верованиях, обрядах и фольклоре русских // Из культурного наследия народов Восточной Европы: сборник Музея антропологии и этнографии. СПб., 1992. Т. XLV. С. 56-61.
5. Даль В. И. Толковый словарь живаго великорускаго языка: в 4 т. СПб.-М.: Изд-во: Тип. М. О. Вольфа, 1880-1882.
6. Леви-Стросс К. Мифологики: сырое и приготовленное. М.: ИД «Флюид», 2006. 399 с.
7. Мифологема: Русская идеология: информационно-аналитический портал [Электронный ресурс: URL: http://russidea.rchgi.spb.ru/ideasin-russia/filcategory/in-dex.php?ELEMENT_ID=3312] Дата обращения: 01.03.2015
8. Топоров В. Н. Рыба // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 2. С. 391-393.
9. Янушкевич И. Ф. Лингвосемиотика англосаксонской культуры: дисс. ... докт. филол. наук. 10.02.04 - Германские языки. Волгоград, 2009. 494 с.
10. Arbuckle R. Celtic Fish [URL: http://itmovesmemorelol.tumblr.com/post /44956802394/celtic-fish-by-rachelarbuckle-the-salmon-of - Accessed 03/01/2015]
11. Symbolic Meaning of Fish [URL: http://www.whats-your-sign.com/symbol-for-twin.html - Accessed 03/01/2015]
12. White T. H. The Sword in the Stone. L.: Collins, 1938. 312 p.
REFERENCES
1. Archives of the State Museum of Ethnography of the Peoples of Russia AGME. F. 7. Op. 1. № 296. l. 24.
2. AfanasievA. N. Poetic views on the nature of the Slavs. M., 1868. T. 2. S. 161.
3. Epics. M., 1958. S. 452.
4. Grysyk N. E. Pike in the beliefs, rituals and folklore Russian // From the cultural heritage of the peoples of Eastern Europe. Collection of the Museum of Anthropology and Ethnography. St. Petersburg, 1992. T. XLV. P. 56-61.
5. Dal V. I. Explanatory Dictionary of the living language velikoruskago 4 Vols. SPb.-M.: Publisher: Typ. MO Wolf, 1880-1882.
6. Levi-Strauss C. Mifologiki: raw and cooked. M.: Fluid, 2006. 399 s.
7. Mythologeme: Russian ideology: the information-analytical portal [electronic resource: URL: http://russidea.rchgi.spb.ru/ideasin-russia/filcategory/in-dex. php?ELEMENT_ID=3312] Date Treatment: 01/03/2015
8. Toporov V. N. Fish // Myths of nations of the world: Encyclopedia. M., 1980. T. 2. S. 391-393.
9. Yanushkevich I. F. Lingvosemiotika Anglo-Saxon culture: diss. the doctor filol. Sciences. 10.02.04 - German languages. Volgograd, 2009. 494s.
10. Arbuckle R. Celtic Fish [URL: http://itmovesmemorelol.tumblr.com/post / 44956802394 / celtic-fish-by-rachelarbuckle-the-salmon-of - Accessed 03/01/2015]
11. Symbolic Meaning of Fish [URL: http://www.whats-your-sign.com/symbol-for-twin.html - Accessed 03/01/2015]
12. White T. H. The Sword in the Stone. L.: Collins, 1938. 312 p.
