CC BY
19
УДК (008) (510) © А.Ю. Ионов
ЗНАЧЕНИЕ «ЗАПИСЕЙ ЕЖЕДНЕВНЫХ ПОЗНАНИЙ» ГУ ЯНЬУ ДЛЯ КОНФУЦИАНСКОЙ ТРАДИЦИИ
В статье рассматривается вклад выдающегося ученого XVII в. Гу Яньу (1613-1682) в конфуцианскую традицию. Особое внимание уделяется содержанию его основного философского произведения «Записи ежедневных познаний». Данное сочинение представляет собой полное и всестороннее исследование истоков, истории и идей конфуцианства, основанное на доскональном изучении классических текстов и сочинений конфуцианских авторов последующих эпох.
Ключевые слова: конфуцианство, китайская философия, истолкование канонов, неоконфуцианство, имперские экзамены.
A.Yu. Ionov
SIGNIFICANCE OF THE «RECORDS OF DAILY STUDY» BY GU YANWU FOR THE CONFUCIAN TRADITION
The article deals with the contribution to the Confucian tradition of Gu Yanwu (1613-1682), an outstanding scientist of the 17th century. The particular focus is on the content of his basic philosophical treatise «Record of daily study». This work is a study of the origins, history and ideas of Confucianism, based on a thorough comprehension of classical texts and writings of the Confucian authors of the subsequent epochs.
Keywords: Confucianism, Chinese philosophy, interpretation of canons, Neo-Confucianism, imperial examinations.
Данная статья посвящена изучению философского наследия выдающегося конфуцианского ученого Гу Яньу Щ^Ш (1613-1682). Оно представлено в его знаменитом трактате из тридцати двух свитков, который называется «Записи ежедневных познаний» (Жи чжи лу 0^^). Гу Яньу всю жизнь много писал, после его смерти большая часть из написанных им произведений была отправлена в Пекин сыновьями его родной сестры - братьями Сюй Цяньсюэ (1631-1694), Сюй Бинъи ШШХ (16331711) и Сюй Юаньвэнем (1634-1691). Значительная часть его духовного наследия так и не была опубликована. Причины этого вполне очевидны, поскольку среди рукописей Гу Яньу было много того, что попадало под запрет официальной цензуры династии Цин (1644-1911).
Однако и те тексты, которые были переданы придворным ученым, не могли считаться полным собранием сочинений. Утраченных произведений было много, в том числе и потому, что братья Сюй по разным причинам не могли как следует позаботиться о сохранности книг Гу Яньу. «Описания границ (изначальных областей)» (Чжао юй чжи «Книга достоинств и недостатков областей и княжеств Поднебесной» (Тянь ся цзюнь го ли бин шу^^ШЩ ЭДЙ^), «Записи ежедневных познаний» (Жи чжи лу и «Пять книг учения о звуках» (Инь сюэ у шу^^Ж^) - наиболее важные из сохранившихся трактатов.
Гу Яньу оставил после себя сочинения, оказавшие серьезное влияние на развитие различных областей знания китайской традиционной науки. Именно ему обязано усилением своих позиций в политической жизни общества конфуцианство эпохи правления династии Цин. В отличие от других исследователей китайской историографии Гу Яньу сделал акцент не на литературном обозрении официальных хроник, а на изучении географии Китая. Он дополнил обширные географические очерки подробными историческими заметками. Отличное знание конфуцианской классики Гу Яньу распространил на универсум китайских текстов и тем самым сформировал новый подход к изучению духовного наследия Китая.
Книгой, в которой воедино собран богатый материал, позволяющий оценить духовную силу конфуцианской традиции, являются «Записи ежедневных познаний». Если исходить из того, что в предисловии к «Записям» Гу Яньу говорит о том, что они создавались более тридцати лет, то он начал свой труд приблизительно в 1639 г. Следовательно, за тридцать лет он включил в рукопись немало полезных и интересных сведений.
Некоторые исследователи считают, что работе над «Записями» предшествовало создание двух географических сводов: «Книга достоинств и недостатков областей и княжеств Поднебесной» и «Описания границ (изначальных областей)». Безусловно, это повлияло на характер «Записей ежедневных познаний», куда включа-
лись лишь сведения, прошедшие не только многократную проверку, но и осмысление. Редакторская работа над «Книгой областей и княжеств Поднебесной» и «Описаниями границ» была грандиозной по масштабам. Ко времени завершения правки обоих монументальных произведений уже наступил первый год правления императора Канси (1662), но правка «Записей» продолжалась. Гу Яньу и его друзья обсуждали «Записи ежедневных познаний» и после этого.
Внутри книги нет классификации по разделам, но есть последовательное расположение конфуцианского учения в хронологическом порядке. Гу Яньу замечал, что свитки с первого по восьмой - это верхняя часть «Записей». Верхняя часть представляет собой монографию о классических канонах, смысл которых - искусство управления Поднебесной. Свитки с девятого по семнадцатый - это средняя часть, ее содержание - рассуждения о методах управления государством. С восемнадцатого по тридцать второй свиток - нижняя часть, в ней неординарная эрудиция Гу Яньу становится основой энциклопедического текста.
Самый известный комментатор «Записей ежедневных познаний» Хуан Жучэн (1799-1837) отмечает следующую особенность данного сочинения Гу Яньу: «В нем представлены расхождения между измененными и древними редакциями» [4, с. 1]. Первые семь свитков содержат объяснение канонов. Свитки с восьмого по двенадцатый обсуждают дела управления. В тринадцатом свитке рассматриваются современные нравы, в четырнадцатом и пятнадцатом - правила благопристойности и церемониал. Шестнадцатый и семнадцатый свитки описывают государственные экзамены на чиновничью должность. В свитках с восемнадцатого по двадцать первый дается оценка искусствам и литературе. С двадцать второго по двадцать четвертый свитки критически выясняются значения имен. Двадцать пятый свиток судит об истине и лжи в делах минувших дней, двадцать шестой - о правилах составления исторических сводов. В двадцать седьмом свитке анализируется комментаторская литература. Из двадцать восьмого свитка можно узнать о случайных делах и мелких поручениях. Военные и иноземные дела - предмет изучения двадцать девятого свитка. В тридцатом свитке речь идет о принципах управления по небесным знамениям. Тридцать первый свиток посвящен географии. Наконец, тридцать второй свиток определяет правила проверки достоверности текста.
В каждом свитке содержится от двадцати до тридцати фрагментов, посвященных отдельной
теме. Больше всего они напоминают заметки или маленькие рассказы. Своеобразие «Записей ежедневных познаний» заключается в том, что эти маленькие рассказы ладно подогнаны друг к другу и вместе создают мозаику общей картины. Это сочинение автор как будто писал для себя, чтобы не забыть существенные детали. Поэтому он вынужден был в каждом таком фрагменте фиксировать наиболее важную информацию, чтобы не утратить смысл примеров, иллюстрирующих конфуцианское учение.
Из краткого описания содержания «Записей ежедневных познаний» можно извлечь минимум информации. Однако сразу же в поле зрения оказываются два момента. Во-первых, универсальный или энциклопедический характер сочинения. Во-вторых, внимание к текстуально зафиксированным знаниям. Из этого можно заключить, что Гу Яньу не просто редуцирует конфуцианское учение к культурно-теоретической матрице, но соотносит с архетипами культурно-исторический опыт конфуцианства.
С первых строк трактата Гу Яньу обращается к феномену «Канона перемен» (И цзин «Конфуций говорил о том, что господин Баоси начал рисовать восемь триграмм, но не говорил о создании "Перемен"» [2, с. 53]. Интерес к тексту «Канона перемен» как философскому произведению, а не только древней гадательной практике, на взгляд Гу Яньу, появился в эпоху «средней древности» (Чжун гу Ф^), что в истории Китая соответствует периоду от Ханьской до Сунской эпохи (202 до н.э. - 960).
К эпохе Чжоу были известны три метода гадательной практики, с которыми связывали тексты, получившие в дальнейшем известность как версии «Канона перемен» разных эпох. Исторически первый из методов назывался «Цепь гор» (Лянь шань ^Ш), второй - «Возвращение в сокровищницу» (Гуй цан 0Й), третий - «Чжоу-ские перемены» (Чжоу и ШМ). «Цепь гор» и «Возвращение в сокровищницу» не являлись «переменами» (и Гу Яньу отмечает, что основатель древнекитайской династии Чжоу (Щ) (1045-221 до н.э.) Вэнь-ван (1156-1046 до н.э.) был первым, кто начал называть «переменами» фигуры, которые использовались в гадательных практиках. Нет ничего случайного в том, что именно за чжоуской версией закрепилось название «Чжоуские перемены». Таким образом, «Канон перемен» не является ни отдельным древним текстом, ни собранием текстов разных эпох, но текстом, редактируемым
конфуцианской традицией, воспроизводящей древние смыслы.
В книге Мо-цзы (468-376 до н.э.) говорится о чжоуских, яньских, сунских и циских летописях «Весны и осени» (Чунь цю ^А). Исторические своды уделов Чжоу, Янь, Ци, Сун не упоминают текст «Весны и осени», но обращаются к историческим примерам эпохи Чуньцю (722-481 до н.э.). Гу Яньу показывает, как жизнь, которая не стала еще исторической эпохой, оставляет следы в письменных памятниках. Лишь потом исследователи дают разные интерпретации древним свидетельствам. Когда-то это осознал полководец и советник У-вана мудрец Цзян Тайгун (1156-1017 до н.э.), который и привел к власти династию Чжоу.
«Чжоуские перемены» происходят от тех триграмм, которые рисовал Фуси. Вэнь-ван создал «Изречения к гексаграммам» (Туань цы ЩШ или Гуа цы ^Ш), его сын Чжоу-гун создал «Изречения к чертам» (Яо цы ^Ш). Именно изречения Вэнь-вана и Чжоу-гуна называют каноном, он разделяется на верхние и нижние главы. Гу Яньу в «Каноне перемен» видит истоки конфуцианства.
Конфуций создал «Десять крыльев» (Ши и ^Ш), с эпохи Хань их считают классическими комментариями к канону. Комментарии включают десять глав. К ним относятся верхняя и нижняя глава «Комментариев к гексаграммам» (Туань чжуань ЩЩ), верхняя и нижняя глава «Комментариев к образам» (Сян чжуань ШЩ), а также верхняя и нижняя глава «Комментариев к привязанным изречениям» или «Больших комментариев» (Си цы чжуань или Да чжуань ^Щ). Кроме них еще есть состоящие из одной главы «Комментарий к знакам и словам» (Вэнь янь чжуань ^ШЩ), «Комментарий к толкованиям триграмм» (Шо гуа чжуань Ш^Щ), «Комментарий к последовательности триграмм» (Сюй гуа чжуань ^^Щ) и «Комментарий к смешанным гексаграммам» (Цза гуа чжуань
После Хань комментарии Конфуция были закреплены за каждой чертой гексаграммы, и сотни лет этот порядок не нарушался. Только в эпоху Сун неоконфуцианцами Чэн И и Чжу Си была осуществлена попытка рационального истолкования «Канона перемен». Однако это не имело ничего общего с древними «Переменами».
Гу Яньу показывает, как на протяжении тысяч лет формировалась философская стратегия конфуцианства. Практика истолкования порож-
дала новые тексты и новые правила взаимодействия с ними. Но центральной книгой, отсылающей к истокам китайской культуры, всегда был «Канон перемен» (М13). От чего же зависела конфуцианская экзегеза помимо любви к древности и оберегающим ее письменам?
Судьба учения Конфуция всегда была тесно связана с самосовершенствованием, образованием и государственной службой. С эпохи Хань знание канонов - необходимое условие участия в деятельности местной и столичной администрации, а тем более в политической жизни традиционного Китая. Практическое умение применять классические каноны в делах управления претендент на чиновничью должность мог продемонстрировать лишь после успешной сдачи государственных экзаменов (кэ цзюй 44^). Экзаменационные сочинения во многом формировали понимание конфуцианской классики в ту или иную эпоху. Гу Яньу поднимает вопрос о глубине постижения ее содержания. За несколько лет человек может приблизительно освоить основные конфуцианские тексты и запомнить важнейшие цитаты. Однако постичь их содержание нельзя и за десятки лет. Причина этого -сложность китайской иероглифики. Каждый письменный знак не просто имеет определенное значение, но и свою историю. За ним часто скрываются топонимика или антропонимика, историческое событие или явление культуры.
Во времена Чуньцю (722-481 до н.э.) и Чжаньго (475-221 до н.э.) «канонами» (цзин 5) стали называть книги. При ханьском императоре У-ди (140-87 до н.э.) после реабилитации наследия «ста школ» (бай цзя ШШ) и возобновления интереса к «шести искусствам» (лю и 72) школы Конфуция термин «каноны» стал специально указывать именно на конфуцианские тексты.
После появления раздела «Описания искусств и текстов» (и вэнь чжи летописи «Книга Хань» (Хань шу конфуцианские авторы начали специально выделять «каноническую» часть. Изучение канонов началось в хань-скую эпоху и стало частью политической культуры в целом. Изучение канонов с ханьских императоров Юань-ди (48-33 до н.э.) и Чэн-ди (327 до н.э.) и до императоров Восточной Хань (25220) переживало период расцвета. По этой причине после ханьского У-ди министров готовили только из тех претендентов, которые не просто читали, но изучали конфуцианские книги. Также отбирались способные ученики для карьеры чиновника в сфере образования.
Поскольку польза для государственных учреждений от привлечения образованных людей была велика, количество должностей увеличивалось. К правлению Чэн-ди их количество выросло до 3 тыс. человек, а к концу Восточной Хань достигло 30 тыс. человек. После периода Хань способы подготовки интеллектуалов и дальше продолжали совершенствоваться и изменяться от эпохи к эпохе.
В эпоху Тан (618-907) государственные экзамены претерпели серьезные изменения, влияние буддизма отразилось и на характере экзаменационных заданий. Ученое сообщество обратило внимание на жанры «стихотворения» (ши и «оды» (фу Щ), стали высоко цениться поэтические способности кандидата, позволяющие кратко выразить суть вопроса. Искусство истолкования, основанное на изучении конфуцианских канонов, постепенно оказалось забыто.
При сунском императоре Шэнь-цзуне (10671085) изменились методы подготовки к экзаменам, связанные с тем, что вместо умения восстанавливать контекст по короткой выдержке из текста, характерного для эпохи Тан, возникла практика давать письменные ответы на вопросы по каноническим книгам. Это имело одно серьезное последствие - незаметно ученые круги охватило стремление к новизне, желание экспериментировать и объединять разнородные фрагменты и источники. Эклектика еще больше выдвинула на передний план эмоциональные образы и эстетические переживания, однако изучение конфуцианских канонов претендентами на ученую степень становилось все хуже и хуже.
Неоконфуцианство эпохи Сун (960-1279) имело теоретические основы. Отказ от простых и трудоемких древних методов получения знаний компенсировался вольной интерпретацией классических канонов. Тем не менее, оно все еще обладало достаточной силой, чтобы создать собственную школу, сохраняющую связь с истоками конфуцианского учения. Даже ученые периода Юань (1271-1368) упорно старались держаться книг неоконфуцианцев династии Сун, в которых комментарии и пояснения содержали больше сведений, чем труды их собственной эпохи. Юаньские произведения передавали новым поколениям конфуцианских ученых лишь элементарные знания. Минские ученые точно так же, как и их предшественники, долгое время придерживались юаньской литературы и избегали приобщения к сунским источникам.
Гу Яньу критикует сам подход к изучению конфуцианских канонов, распространенный при
династии Мин (1368-1644). Изучение канонов воспринималось как занятие бесполезное, и оно, действительно, постепенно таким становилось, поскольку понять их смысл было невозможно. Чтение поддерживало навык цитирования классических текстов, однако, это умение использовалось в основном на государственных экзаменах.
Гу Яньу считает поверхностным и ошибочным пониманием цитирования как доказательства или свидетельства знакомства с классикой. Тот, кто заучивает цитаты, исследует в канонах не человеческие дела, а лишь слова. Однако исторически содержание конфуцианства обусловлено практикой, его нельзя отделить от поступков людей. Изучение канонов не является религиозно-мистическим опытом, но приобретением навыков разрешения затруднительных ситуаций.
Конфуцианство в понимании добра и зла исходит из древних обрядов почитания духов. Однако и в этом мало мистики, ведь почитание духов предков - это сохранение памяти о людях ушедших поколений. Нравственная сила предков защищает потомков. Проявление сыновней почтительности есть уважение к предкам, то есть к тем, кому человек обязан жизнью, поэтому оно является основанием нравственности. Приобщение к духовным ценностям начинается с почитания предков.
Гу Яньу рассуждает о том, что изучать ритуал нужно, чтобы исполнять его. Управление Поднебесной с помощью обрядов есть умиротворение сердец, то есть исполнение ритуала также является контролем поведения. Гу Яньу считает, что источник ритуала - в сердце человека. Ритуал находит выражение в исправлении тела и управлении людьми. Он полагает, что цель обрядовой практики заключается в том, чтобы уметь применять сказанное о гуманности, уважении, сыновней почтительности, доброте и верности к переживаниям действительной жизни. Этот вид знания не является абстрактным, изолированным и чисто умозрительным, но требует от человека учиться тому, как стать настоящим человеком. Этот процесс познания тесно связан с формированием и развитием у того, кто познает, эмоционально чувствительной души совершенному дрого.
Совершенномудрому доступно как знание людей, так и понимание вещей. Вещи предстают не только тем, что воспринимается в качестве объективного, незыблемого и постоянно согласованного с внешней стороной какого-либо явления предмета. Но в большей степени вещи соответствуют церемониальным установлениям в государственной и общественной жизни, тем
нормам и основаниям, с которыми люди всегда и везде имеют дело в быту.
Знаток разбирается не во всем, но должен стремиться к этому. Невежда занимается классификацией вещей, но рано или поздно сталкивается в жизни с неизвестными явлениями. Классификации второстепенны в процессе познания. Правильный подход к познанию тьмы вещей Поднебесной направлен на познание самого необходимого в вещах. Необходимо сохранить вещи и порядок вещей, поддерживающий цивилизацию.
Поэтому Гу Яньу отдельно рассматривает понятие «достижение знания» (чжи чжи «Тот, кто достигает знания, останавливается в познании. Что значит «остановиться в познании»? Благородный человек останавливается на человеколюбии, чиновник останавливается на уважении, мудрец останавливается на сыновней почтительности, отец останавливается на доброте, государственный муж останавливается на верности. Вот что говорится об "остановке"»[3, с. 218].
Гу Яньу отмечает, что государство и общественная жизнь приходят в упадок там, где люди не ценят образованность и глубокие знания. Верхи и низы обманывают друг друга в том обществе, где возникает компромисс на экзаменах. Компромисс на экзаменах начинается с подготовки к ним, когда не изучают основы, но заучивают цитаты из классики. Поэтому Гу Яньу считает, что современная ему конфуцианская традиция нуждается в том подходе, который был характерен для изучения канонов в период династии Хань.
Гу Яньу не только настаивает на понимании и осмыслении наследия Конфуция и конфуцианцев прежних эпох. Он предлагает стратегию возрождения конфуцианства через изучение классики. Возникновение «Записей ежедневных познаний» Гу Яньу не является следствием случайного стечения обстоятельств, но представляет собой результат поступательного развития конфуцианской науки XVII в. Эта стратегия соответствует установке на сохранение духовного наследия, выраженной в изречении Конфуция из седьмой главы «Суждений и бесед» (Лунь юй i&in): «Передаю, но не создаю, верю в древность и люблю ее...»[1, с. 148].
Литература
1. Беседы и суждения «Лунь юй» / пер. А.Е. Лукьянова; поэт. перелож. В.П. Абраменко. - М., 2011.
2. Гу Яньу. Цюань цзи (Ш^Й^Ж) / Гу Яньу. Полное собрание сочинений. - Шанхай: Шанхай гуцзи чубаньшэ, 2011. - Т.18.
3. Лу Юэхун (йЯ®) / Гу Яньу (Ш^Й). - Нанкин: Цзянсу жэньминь чубаньшэ, 2012. - 268 с.
4. Хуан Жучэн. Жичжи лу цзиши (/ Сборник комментариев к «Записям ежедневных познаний». - Пекин, 1957.
Ионов Алексей Юрьевич, научный сотрудник Центра сравнительного изучения цивилизаций Института Дальнего Востока РАН, г. Москва, e-mail: fuhu@yan dex.ru
Ionov Alexey Yurievich, research fellow, Center of comparative studies of civilization, Institute of Far Eastern Studies of RAS, Moscow, e-mail: [email protected]
