CC BY
18
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 30 (211). История. Вып. 42. С. 95-98.
ЗНАЧЕНИЕ ТЭК РОССИИ В СИСТЕМЕ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ОРИЕНТИРОВ РАЗВИТИЯ ГОСУДАРСТВА
Топливно-энергетический комплекс (ТЭК) во многом определяет формирование важнейших финансово-экономических показателей, что актуализирует вопрос о его значении в системе стратегических ориентиров государства. В статье доказывается, что энергетика в качестве стратегического ориентира развития государства занимает важное, но не доминирующее положение, что свидетельствует о неверности аттестаций России как энергетической сверхдержавы.
Ключевые слова: топливно-энергетический комплекс, энергетическая сверхдержава, энергетическая безопасность, государство, энергетическая политика.
Топливно-энергетический комплекс (далее ТЭК) России во многом определяет формирование основных финансово-экономических показателей страны, составляя четвертую часть объема ВВП и третью промышленного производства, формируя половину доходов федерального бюджета. Валютные поступления от поставок энергоресурсов составляют около 65 %. Энергетическая безопасность России - это важнейший структурный элемент в системе национальной безопасности России, от которой в значительной степени зависят экономическая, информационная и социальная составляющие этого процесса.
Своеобразие энергетической сферы (особенно ее нефтяного и газового секторов) во многом заключается в том, что наша страна -самый крупный в мире экспортер природного газа, второй экспортер нефти и третий мировой потребитель энергии. Такое положение делает неминуемым возрастание зависимости бюджета страны от экспорта углеводородов и конъюнктуры мировых цен на углеводородное топливо.
Долгосрочный характер углеводородных энергоносителей превращает российские нефть и газ из коммерческого в стратегический ресурс, поэтому их использование требует учета реалий глобального рынка. Таможенные и налоговые поступления от ТЭК позволяют правительству финансировать Вооруженные Силы и специальные службы, включая их антитеррористические подразделения, программы развития оборонных отраслей промышленности, охрану государственных границ и поддержание общественного порядка1. Исходя из этого, одна из
задач политологического знания заключается в преодолении узкоэкономических критериев оценки ТЭК РФ и включения этой сферы в контекст исследования политических институтов и политической системы страны.
Цены на природные ресурсы, искусственно занижаемые в условиях централизованного планирования, взлетели вверх после либерализации и снятия ограничений на внешнюю торговлю, которые были осуществлены после 1991 г. Все это привело к радикальному перераспределению сырьевой ренты, извлекаемой из первичного сектора экономики. Можно согласиться с экономистом отделения Новых индустриальных стран и юго-восточной Европы экономического департамента ОЭСР У. Томпсоном, считающим, что борьба за право контролировать сырьевую ренту - одно из основных событий политической жизни России последних нескольких десятилетий2.
Функционирование ТЭК осуществляется в соответствии с государственной концепцией, которая определяет энергетическую и ресурсную политику страны3. Ключевым институтом власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере топливно-энергетического комплекса, считается Министерство энергетики.
Принципы государственного регулирования в области энергетики за последние двадцать лет были различными, поэтому имеет смысл пунктирно проследить их. Так, если период 1992-1998 гг. может характеризоваться как период формирования основ рыночно-ориентированной системы недропользования, то, начиная примерно с 1999 г., начинается пе-
реход России к системному формулированию современных основ энергетической политики. Если период 1992-1998 г. олицетворяет в большей мере энергетическое взаимодействие России с участниками СНГ и внешним миром в логике постсоветского наследия4, то 2000-е гг. характеризуются ростом экспорта, прежде всего, в западном направлении.
Примерно с 2000 г. в России начала активно формироваться энергетическая политика, основанная на взаимодействии сырьевого и финансового секторов при определяющей роли политических институтов. За период с 2000 по 2008 г. экспорт нефти и газа вырос с 43 % общего объема экспорта в 2000 г. до более 60 % в 2008 г. После распада СССР доля нефти, нефтепродуктов и газа в российском экспорте постоянно росла: 28 % в 1992, 44 % в 1999, 62 % в 2007 г.5
Современный этап энергетической специализации России характеризуется тем, что основной вклад в прирост национального дохода страны вносит ценовая рента от экспорта газа и нефти. Формированию такого положения дел способствовала мировая конъюнктура: необходимо отметить беспрецедентный взлет цен на нефть с 25-30 долларов за баррель в 2003-2004 гг. до 78 долларов за баррель в июле 2006 г.6 Наивысшего пика цены на нефть в XXI в. достигли летом 2008 г. (150 долларов за баррель)7.
В этих условиях руководство страны провозгласило курс на превращение России в великую энергетическую державу8, отмечая, что грамотная энергетическая политика позволяет обеспечить значимую позитивную динамику по ряду позиций, что в дальнейшем скажется на развитии государства и общества. Согласно т. н. «плану Путина»9, политика в области энергетики должна быть направлена на преодоление энергетических ограничений роста промышленности, а также на соблюдение международных обязательств по экспорту энергоносителей10.
Однако с точки зрения президента института энергетической политики В. Милова, Россия не является энергетической сверхдержавой, а сама постановка вопроса носит ярко выраженный мобилизационно-политический характер11. К вероятным последствиям достижения статуса «энергетической сверхдержавы» относятся:
1) заметное увеличение финансирования модернизации России на основе использо-
вания дополнительных доходов от экспорта энергетических ресурсов;
2) прорыв в развитии собственно энергетического сектора, способный превратить его в источник устойчивого роста экономики;
3) выгоды от наращивания экспорта энергетических ресурсов в условиях возникновения новых возможностей на международных энергетических рынках (рост спроса в странах АТР, истощение таких традиционных регионов добычи углеводородов, как Северное море, Мексиканский залив и т. д.);
4) упрочение международного статуса и конкурентоспособности России за счет использования энергетических ресурсов в качестве фактора внешней политики.
Существенные позитивные изменения ни по одной из четырех позиций в кратко- и среднесрочной перспективе не реальны, а для их достижения в долгосрочном плане выстраиваемая нынешними властями модель экономической политики в отношении энергетического сектора абсолютно непригодна. Поэтому, заключает В. Милов, «...Россия
не может задействовать энергию в качестве
12
внешнеполитического инструмента»12.
Приведенное мнение отнюдь не бесспорно. Руководство нашего государства предпринимает активные меры, направленные на модернизацию экономики страны с целью превратить энергетический сектор в источник устойчивого роста общества. При этом не все препятствия на выбранном руководством страны пути устранены. Что же касается факторов внешней политики, о которых рассуждает В. Милов, то, как показывает практика международных отношений, России довольно успешно удается использовать энергетический фактор в решении многих внешнеполитических задач (отношения с «оранжевой» Украиной, Белоруссией, Евросоюзом). Однако безусловная правота позиции В. Милова заключается в том, что трудно рассчитывать только на эти ресурсы, тем более, во взаимоотношениях с западными странами и Китаем.
С другой стороны, часто можно слышать критические замечания в адрес российской энергетической политики диаметрально противоположного свойства. Так, например, некоторые негативно настроенные к политике руководства российского государства исследователи в гипертрофированном виде представляют фактор зависимости России от
энергоресурсов и аттестуют на этом основании Россию как «бензиновое государство»13.
В самом общем смысле «бензиновое государство» предполагает критическую зависимость экономики страны от добычи и экспорта нефти. Для «бензинового государства» реформы - это не средство перехода к более высоким формам социальной и экономической организации общества, но, прежде всего, инструмент оптимизации существующей системы, избавления ее от всего лишнего, обременяющего14. Это, в свою очередь, дает основания В. Рябову для сопоставления России по уровню своего развития с такими государствами, как Алжир, Тунис, Египет и др. В этих арабских странах либерализация экономической жизни происходила в обстановке непрозрачности их политических и экономических систем, при отсутствии институтов общественного контроля за деятельностью власти.
Данное определение преувеличивает сырьевой сегмент российского государства. Несмотря на ряд черт типологического сходства с вышеназванными государствами, Россия по уровню своего политического влияния, потенциала и значения для мирового развития несоизмеримо выше названных стран, что в большей степени актуализирует вопрос об использовании средств, получаемых Россией от экспорта энергоресурсов. Эта проблема особенно актуальна, потому что подавляющее большинство нефтедобывающих стран демонстрируют расточительность в период высоких цен на энергоресурсы. На этом основании руководству нашего государства «инкриминируется» увеличение расходов бюджета. Отмечается, что в 2003-2006 гг. расходы бюджета выросли с 85 до 260 млрд долл., численность корпуса госслужащих увеличилась более чем на 32 %, а доля населения, живущего в бедности, практически не сократилась15.
Политика увеличения федеральных чиновников вызвана необходимостью преодоления негативных последствий «парада суверенитетов» в 90-х гг. ХХ в. Стремление к независимости регионов явилось, в определенной мере, реакцией на жестко централизованную политику, проводившуюся в СССР. Однако главным образом это было обусловлено слабостью центральной власти на тот период, равно как и эксплуатацией ложно понимаемого принципа права на-
ций на самоопределение, который не может использоваться в ущерб территориальной целостности государств. Ст. 5 Конституции РФ, называя республики государствами, не наделяет их суверенитетом и не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета, помимо суверенитета Российской Федерации, что подтверждено правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации. В Конституции России установлено, что Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории. Парад суверенитетов умалял суверенитет Российской Федерации и выступал потенциальным основанием для раздувания сепаратистских настроение и действий.
Увеличение же «нефтегазового» вклада в бюджет связано со значительным ростом цен на нефть и, соответственно, на газ. Если, в 2002 г. цена на нефть была в районе 25 долларов, то летом 2008 г. - 150 долларов за баррель: элементарные расчеты показывают, что доходы от продажи нефти в 2008 г. возрастут в несколько раз и, соответственно, вырастет вклад в бюджет.
С другой стороны, тезис об энергетической сверхдержавности России может быть подвергнут сомнению хотя бы потому, что лишь по итогам 2005 г. показатели добычи в нефтегазовом секторе достигли уровня РСФСР (а не всего Советского Союза) 1919 г. (469 млн т нефти и 637 млн т газа в 2005 г. против 462 млн т нефти и 643 млн газа в 1991 г.)16.
Таким образом, заявления о том, что Россия - энергетическая сверхдержава, не соответствуют действительности. Наша страна по уровню своего политического влияния, потенциала и значения для мирового развития несоизмеримо выше стран, строящих свое благосостояние за счет энергетики (Норвегия, ОАЭ, Катар, Алжир и др.), что позволяет заключить: в качестве стратегических ориентиров развития государства энергетика должна занимать важное, но не доминирующее положение.
Примечания
1 Шарай, П. Топливно-энергетический комплекс как фактор обеспечения национальной безопасности // Проблемы теории и практики управления. 2007. № 5. С. 17.
2 Томпсон, У. Снежная Венесуэла? Ресурсное проклятие и политика России // Прогнозис. 2008. № 1. С. 152.
3 Катаева, Е. Г. Энергетическая безопасность как условие устойчивого развития России : дис. ... д-ра полит. наук. М., 2006. С. 70.
4 Боровский, Ю. В. Энергетическая безопасность Российской Федерации в рамках СНГ (1992-2004 гг.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 2006. С. 4.
5 Шейнис, В. Л. Национальная безопасность России. Испытание на прочность. Ч. II // Полис. 2010. № 1. С. 45.
6 Иноземцев, В. Л. Кризис : природа и перспективы // Свобод. мысль. 2009. № 7. С. 103.
7 Ершов, Ю. Договор к Энергетической хартии и национальные интересы России // Инвестиции в России. 2009. № 1. С. 4.
8 План Путина : словарь политических терминов : сборник / сост.: А. Чадаев, К. Логинов. М. : Европа, 2007. С. 139.
9 Там же. С. 137.
10 ВР : Статистический обзор мировой энергетики, июнь 2009 // Вопр. экономики. 2009. № 9. С. 96.
11 Милов, В. Может ли Россия стать энергетической сверхдержавой? // Вопр. экономики. 2008. № 3. С. 21.
12 Там же. С. 29.
13 Рябов, А. Закрепление инерционного развития или новые возможности? // Свобод. мысль. 2007. № 2. С. 19-29.
14 Там же. С. 21.
15 См. подробней: Иноземцев, В. Л. О разумной энергетической политике // Свобод. мысль. 2006. № 9-10. С. 15-25.
16 Иноземцев, В. Л. A status-quo power. Россия в мировой политике XXI в. // Россия и соврем. мир. 2006. № 3. С. 14.
