CC BY
304
ЗНАЧЕНИЕ РЕШЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
© Просоленко Ю.В.*
Уральский государственный юридический университет, г. Екатеринбург
В данной статье рассмотрена проблема применения российскими судами решений Европейского Суда по правам человека в качестве оснований для пересмотра судебных актов. Положения уголовно-процессуального законодательства не могут служить основанием для отказа от выполнения международных обязательств. Однако Конституционный Суд РФ считает возможным «блокировать» и даже отменить исполнение решений ЕСПЧ, которые уголовно-процессуальный кодекс РФ включает в перечень новых обстоятельств, по которым может быть возобновлено производство по уголовному делу.
Ключевые слова: новое обстоятельство по уголовному делу, Европейский Суд по правам человека, Конституционный Суд Российской Федерации, Маркин против России, Верховный Суд Российской Федерации, Пичугин против России, Европейская Конвенция по правам человека.
Интересна роль решений Европейского суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации, которые представляют значительную часть международной ее составляющей. Конституции РФ не закрепила их в качестве составной части правовой системы, т.к. Российская Федерация вступила в Совет Европы и признала юрисдикцию Суда после принятия Конституции, однако решения Суда влились в правовую систему России, в первую очередь в ее практическую сферу, через судебные органы.
Конвенция о защите прав человека и основных свобод обязательна для России по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Россией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении России [1]. Конвенция вступила в силу для России 5 мая 1998 г., и с этого момента ее правила в обязательном порядке должны учитываться российскими судами [2]. Конституционный Суд РФ, толкуя данное положение, установил следующую роль актов Европейского Суда по правам человека в правовой системе Российской Федерации: решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод - являются составной
* Студент.
частью российской правовой системы [3]. Фактически Конституционный Суд значительно расширил круг используемых российскими судами постановлений ЕСПЧ, нежели он установлен Законом о ратификации Конвенции. Пленум Верховного Суда также предписывает, что применение судами ЕКПЧ должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции [4]. Складывается весьма противоречивая ситуация, при которой высшие судебные инстанции фактически обязывают суды применять в судопроизводстве постановления ЕСПЧ, не обязательные для Российской Федерации. Кроме того, возникает вопрос о том, насколько вообще правильно признавать прецеденты в качестве источника правовой системы РФ, принадлежащей к романо-германской правовой семье, в которой прецедент в качестве источника права никогда не признавался. В связи с этим необходимо определить природу решений ЕСПЧ.
Наиболее спорным является вопрос о положении актов ЕСПЧ, необязательных для России, в национальной правовой системе. Анализ российского законодательства показывает, что нигде прямо не определено место постановлений Европейского Суда и не прописана степень их обязательности, если они вынесены не в отношении России.
В ведении Европейского Суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней, которые могут быть ему переданы в случаях, предусмотренных положениями статей 33, 34 и 47 Конвенции (п. 1 ст. 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод). Исходя из положений Конвенции (ст. 32), решения ЕСПЧ содержат констатацию факта нарушения Конвенции государством-ответчиком. Это приводит к формулированию правовых позиций по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Следовательно, решения ЕСПЧ выявляют факты нарушения прав и свобод человека и гражданина на национальном уровне. Они ориентируют как государство-ответчика, так и иные государства (участников Конвенции), в которых возникают аналогичные правовые ситуации, на устранение условий и фактов, ставших причиной указанных нарушений, и на дальнейшее применение правовых позиций ЕСПЧ. Поскольку положения Конвенции и Протоколов к ней содержат весьма краткие формулировки, не раскрывающие содержание и объем положений данного регионального международно-правового акта, функцию толкования норм Конвенции выполняет Европейский Суд. Поэтому акты ЕСПЧ - это акты официального толкования, находящиеся между собой во взаимосвязи и не противоречащие друг другу, образующие единую систему. Данное толкование нельзя рассматривать в узком качестве толкования исключительно казуального, так как контрольный орган не просто разрешает конкретное дело, но и создает правовую судебную доктрину. В этом смысле акты ЕСПЧ сравнимы с внутригосударственными актами Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ [5]. Прецеденты Европейского Суда
сами по себе не являются источниками российского права. Источником российского права признается только сама Конвенция. Прецедентное право Европейского Суда надлежит рассматривать в качестве официального и поэтому обязательного толкования Конвенции, имеющего общий нормативный характер. Термин «прецедент Европейского суда» в своем строгом правовом значении судебного прецедента применим лишь к тем государствам, которые установили такую возможность в своей конституции. Применительно к России можно сказать, что здесь понятие «европейский прецедент» корректно использовать лишь в смысле «прецедента толкования» [6]. Хотя еще точнее было бы говорить о двойственной юридической природе решений ЕСПЧ: во-первых, как казуальных решений (акт применения права) конкретных дел, находящихся в сфере юрисдикции европейского судебного органа; во-вторых, с точки зрения содержащегося в них официального толкования положений Конвенции (акт толкования, содержащий нормативный элемент), имеющих значение не только для разрешения данного конкретного спора, но и в силу сложившегося общеевропейского правового обыкновения - прецедентное значение для разрешения последующих аналогичных споров. Отсюда вытекает, что обязывающее значение решений Европейского суда как бы раздваивается: по конкретным делам оно рассматривается как новое обстоятельство по делу (п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ, п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ) и распространяется по общему правилу статьи 46 Конвенции на те государства - участники Конвенции, которые являются стороной в споре; для иных государств, не участвовавших в деле, решения Европейского суда по правам человека обязательны лишь в части содержащегося в них официального (нормативного) толкования конвенционных положений, приобретающих значение правовых позиций Европейского Суда. Это обязательство вытекает из статьи 1 Конвенции и направлено на предотвращение возможных нарушений, которые могут стать предметом внимания Европейского Суда по правам человека. Прецедентно-обязывающая сила таких решений вытекает из того обстоятельства, что толкование международного договора органом, юрисдикция которого признана государствами-участниками, является неотъемлемым элементом юридического содержания договорных норм, которые не могут применяться в отрыве, а тем более вопреки данному толкованию. ЕСПЧ отводится роль интерпретатора смысла и содержания прав и свобод человека, закрепленных в Конвенции, и органа правосудия, констатирующего факты их нарушения государствами-ответчиками, и, следовательно, решения его представляют собой не что иное, как акты официального толкования. Важность всех решений ЕСПЧ видится в том, что в них не только применяются, но и развиваются положения Конвенции.
Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин на 8-ом Международном форуме по конституционному правосудия отметил: «В силу статьи 32 Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европей-
ский Суд по правам человека имеет право решать все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и протоколов к ней. Поэтому правовые позиции Европейского Суда, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции и протоколов к ней, и сами прецеденты Европейского Суда признаются Российской Федерацией как имеющие обязательный характер». Также по вопросу включения решений ЕСПЧ в правовую систему Российской Федерации В.Д. Зорькин высказывал следующие позиции: «В работе Конституционного Суда РФ утвердился подход, когда общепризнанные принципы и нормы международного права используются в качестве эталона, сообразуясь с которым в государстве ведется защита прав и свобод человека, закрепленных в Конституции. Решения Европейского Суда по правам человека оцениваются Конституционным Судом фактически как источник права» [7]. «Когда защищаемые Конвенцией права и свободы нарушены законом, примененным в конкретном деле, т.е. если речь идет о дефектах закона, вопрос о судьбе данного закона в рамках исполнения решений ЕСПЧ может быть разрешен при проверке его конституционности Конституционным Судом РФ» [8].
Юрисдикция ЕСПЧ обязательна для России по вопросам толкования и применения Конвенции 1950 г. и Протоколов к ней, это является составной частью российской правовой системы [9].
Итак, российские суды руководствуются не только обязательными постановлениями ЕСПЧ, принятыми в отношении России, но и любыми другими, которые могут касаться предмета рассматриваемого дела или соответствующей статьи Конвенции. Акты, адресованные другим государствам -участникам Конвенции, обязательны для России лишь в той части, в которой содержат толкование норм Европейской конвенции. Обусловлено это тем, что Европейский суд при принятии постановлений руководствуется своей прецедентной практикой, при этом не связан с объективным составом прецедента, т.е. при принятии постановлений по жалобам против России ссылается на свои ранее вынесенные решения по делам против других государств. Правовые позиции и прецеденты ЕСПЧ помогают российским судам в уточнении аргументации по делу, формировании собственной устойчивой практики по сходным или совпадающим вопросам. С формально-юридической точки зрения постановления ЕСПЧ носят субсидиарный характер: суды приводят их для подтверждения и подкрепления своих оценок и выводов. Фактически же они нередко становятся основой в обосновании и принятии судами собственного решения по рассматриваемому делу.
Уголовный процессуальный кодекс РФ называет решения ЕСПЧ, устанавливающие нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом РФ уголовного дела, «новыми обстоятельствами» (п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ). Данная норма смешивает фактические обстоятельства дела (нарушение Конвенции) с юридическими основаниями (решения Европейского суда по пра-
вам человека), а вот последнее можно фактически отменить, как это и произошло при рассмотрении дела К.А. Маркина, поскольку постановлением ЕСПЧ только устанавливается факт нарушения Конвенции, но при этом сам факт нарушения не возникает как результат деятельности ЕСПЧ, а существует уже на момент разрешения дела национальными судами.
Так, капитан Константин Маркин с 2004 года служил по контракту в войсковой части. В сентябре 2005 года он попросил командование предоставить ему трехлетний отпуск по уходу за ребенком (какой положен матери), но получил отказ. Маркин обжаловал отказ в Пушкинском гарнизонном военном суде, но заявление было оставлено без удовлетворения решением суда от 14 марта 2006 года. Апелляционная жалоба также была оставлена без удовлетворения, а решение суда первой инстанции без изменения определением Ленинградского окружного военного суда от 27 апреля 2006 года. Далее Маркин обратился в Конституционный суд РФ с жалобой о проверке соответствия Конституции ст. 13, 15 Федерального закона «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей», ст. 10, 11 Федерального закона «О статусе военнослужащих», ст. 32 Положения о порядке прохождения военной службы и п. 35, 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей. КС РФ отказался принять жалобу к рассмотрению, сочтя, что федеральный законодатель был вправе установить для военнослужащих «ограничения в части реализации гражданских прав и свобод», поскольку военнослужащие «выполняют конституционно значимые функции, чем предопределяется их специальный правовой статус». «Поскольку военная служба в силу предъявляемых к ней специфических требований исключает возможность массового неисполнения военнослужащими своих служебных обязанностей без ущерба для охраняемых законом публичных интересов, отсутствие у военнослужащих мужского пола, проходящих службу по контракту, права на отпуск по уходу за ребенком не может рассматриваться как нарушение их конституционных прав и свобод» [10].
В мае 2006 года Маркин подал жалобу в ЕСПЧ, прося Суд признать нарушенными его конвенциональные права, в частности, право на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции) и право на свободу от дискриминации по признаку пола (ст. 14 Конвенции). В 2010 году ЕСПЧ принял решение в пользу Маркина [11]. Помимо прочего, ЕСПЧ раскритиковал позицию, занятую КС РФ в этом деле. «Конституционный Суд основывал свое решение на чистом допущении, не пытаясь проверить его справедливость на основе статистических данных или сравнительной оценки противоположных интересов поддержания операционной эффективности армии, с одной стороны, и защиты военнослужащих от дискриминации в сфере семейной жизни и защиты интересов их детей, с другой стороны», - заявил ЕСПЧ. «Суд считает, что лишение военнослужащих-мужчин права на отпуск по уходу за ребен-
ком, когда женщины-военнослужащие имеют право на такой отпуск, не является разумно и объективно обоснованным. Суд заключает, что это различие в правах является дискриминацией по признаку пола. Следовательно, имеет место нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8», - к такому выводу пришел ЕСПЧ. Суд «порекомендовал» российскому правительству принять меры по изменению соответствующего законодательства.
В ответ на решение ЕСПЧ последовала статья Председателя Конституционного Суда РФ, в которой он высказал свою позицию по вопросу соотношения решений Конституционного Суда РФ и Европейского суда по правам человека. Он назвал беспрецедентным вывод Европейского суда по делу «Маркин против России» и подчеркнул: «Когда те или иные решения Страс-бургского Суда сомнительны с точки зрения самой сути Европейской конвенции о правах человека и тем более прямым образом затрагивают национальный суверенитет, основополагающие конституционные принципы, Россия вправе выработать защитный механизм от таких решений. Именно через призму Конституции должна решаться и проблема соотношения постановлений Конституционного суда и Европейского суда по правам человека. Истолкование Конституции, данное высшим судебным органом государства, не может быть преодолено путем толкования Конвенции» [12]. Решение ЕСПЧ по делу Маркина было воспринято как изменяющее национальное законодательство. ЕСПЧ действительно не имеет полномочий изменять национальное законодательство. Однако согласно Конвенции, ЕСПЧ имеет полномочия оценивать это законодательство на предмет соответствия Конвенции. Более того, в случае противоречия национального законодательства Конвенции ЕСПЧ имеет полномочия предписывать странам-участницам изменить законодательство или практику его применения.
По требованию России дело было рассмотрено Большой палатой ЕСПЧ [13]. Большая палата пришла, по сути, к тем же выводам, что были сформулированы в первом решении ЕСПЧ. Как следует из постановления Большой Палаты Европейского суда по правам человека от 22 марта 2012 года по делу «Константин Маркин против России», исключение российским законодательством военнослужащих-мужчин из круга лиц, имеющих право на предоставление отпуска по уходу за ребенком, в то время как военнослужащие-женщины имеют такое право, не может считаться разумно или объективно обоснованным. Лишая военнослужащих-мужчин права на получение отпуска по уходу за ребенком исключительно по признаку их половой принадлежности, соответствующие законоположения устанавливают общее ограничение, автоматически применяемое ко всем военнослужащим мужского пола, независимо от занимаемого ими положения в вооруженных силах, возможности их замены или конкретной ситуации, что не основано на специфических требованиях военной службы и выходит за пределы свободы
усмотрения государства в вопросах, относящихся как к национальной безопасности в целом, так и к вооруженным силам. Суд признал, что определенные ограничения в части отпусков для военнослужащих могут быть оправданы соображениями национальной безопасности, но они не должны быть дискриминационными.
После этого Маркин вновь обратился в гарнизонный суд, требуя пересмотреть его дело на основании решения ЕСПЧ. Несмотря на то, что пересмотр дела по новым обстоятельствам на основании решения ЕСПЧ явно предписывается процессуальным законодательством (п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ), суд Маркину отказал. Когда дело дошло до кассационной инстанции, Президиум Ленинградского военного окружного суда обратился в Конституционный Суд РФ с просьбой проверить конституционность норм ГПК. Таким образом, дело об отпуске капитана Маркина вновь вернулось в КС РФ. В июне 2013 года Суд принял запрос к производству, а 6 декабря 2013 года вынес постановление по делу. Интересно, что Президиум Ленинградского военного окружного суда обратился в Конституционный Суд РФ с просьбой проверить конституционность норм ГПК (п. 3, 4 ч. 4 ст. 392 во взаимосвязи со ст. 11), тем самым поставил вопрос о конституционности норм, которые не подлежали применению при рассмотрении заявлении Маркина. По сути, это запрос о проверке в порядке абстрактного нормоконтроля, направление которого не находится в компетенции данного суда (ч. 2 ст. 125 Конституции РФ). Тем не менее, КС РФ счел возможным принятие запроса к своему рассмотрению.
Итак, возникли два новых обстоятельства, равных между собой по юридической силе, соответственно, не имеющих друг перед другом преимуществ. Возникает вопрос, может ли решение Конституционного Суда РФ быть поставлено под сомнение с точки зрения постановления Европейского суда? Верховный Суд РФ высказал по этому вопросу следующие позиции:
1. «Применение судами Конвенции о защите прав человека и основных свобод должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, даже в том случае, если практика Суда не имеет отношения к Российской Федерации» [14];
2. «В соответствии с положениями статьи 46 Конвенции, истолкованными с учетом Рекомендации Комитета министров Совета Европы № R (2000) 2 от 19 января 2000 года «По пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского Суда по правам человека» (далее - Рекомендация о пересмотре), основанием для пересмотра судебного акта ввиду новых обстоятельств является не всякое установленное Европейским Судом нарушение Российской Федерацией положений Конвенции или Протоколов к ней» [15].
Эти позиции свидетельствуют о смешении фактических обстоятельств дела с юридическими основаниями. Решение ЕСПЧ не может подменять
самого факта нарушения Конвенции. Имеет смысл учитывать объективные (совершено ли нарушение, каковы последствия нарушения, существует ли причинно-следственная связь между нарушением и юридически значимыми последствиями для уголовного дела) и субъективные (допущено ли нарушение в отношении заявителя, повлияло ли оно на законность, обоснованность и справедливость приговора, каким именно способом допущено нарушение и возможно ли ограничиться выплатой компенсации, присужденной ЕСПЧ, для восстановления нарушенных прав) стороны нарушения Конвенции. Подобная логика прослеживается в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ: «Судебный акт подлежит пересмотру в том случае, если заявитель продолжает испытывать неблагоприятные последствия такого акта (например, если лицо продолжает находиться под стражей в нарушение положений Конвенции) и выплаченная заявителю справедливая компенсация, присужденная Европейским Судом во исполнение статьи 41 Конвенции, либо иные средства, не связанные с пересмотром, не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод.
Одновременно установленное Европейским Судом нарушение позволяет прийти хотя бы к одному из следующих выводов:
- о том, что решение суда противоречит Конвенции по существу (например, постановление об административном выдворении лица за пределы Российской Федерации, принято, как установлено Европейским Судом, в нарушение статьи 8 Конвенции);
- о том, что допущенное нарушение Конвенции или Протоколов к ней, носящее процессуальный характер, ставит под сомнение результаты рассмотрения дела (например, отказ суда в удовлетворении ходатайства о вызове в судебное заседание свидетеля, показания которого могли иметь решающее значение для дела (статья 6 Конвенции).
При рассмотрении судом вопроса о необходимости пересмотра судебного акта учитывается причинно-следственная связь между установленным Европейским Судом нарушением Конвенции или Протоколов к ней и неблагоприятными последствиями, которые продолжает испытывать заявитель» [16].
Конституционный Суд РФ, как было сказано выше, признает окончательные решения ЕСПЧ безусловно подлежащими исполнению. Одной из процессуальных гарантий обеспечения исполнения Российской Федерацией постановления Европейского Суда по правам человека служит пункт 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации, согласно которому вступившее в законную силу судебное постановление может быть пересмотрено по заявлению заинтересованного лица ввиду возникновения нового обстоятельства, коим в данном случае признается окончательное постановление Европейского Суда по правам человека, устанавливающее нарушение в отношении данного лица положений Конвенции о защите прав человека и
основных свобод при рассмотрении судом его конкретного дела [17]. Однако, в этом же постановлении Конституционный суд РФ приходит к следующему выводу: «В случае, если суд общей юрисдикции придет к выводу о невозможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека без признания не соответствующими Конституции Российской Федерации законоположений, относительно которых ранее Конституционный Суд Российской Федерации констатировал отсутствие нарушения ими конституционных прав заявителя в конкретном деле, он правомочен приостановить производство и обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о проверке конституционности этих законоположений». Из этой позиции выходит, что Конституционный Суд РФ фактически ставит свои решения на уровень ниже по значимости с решениями ЕСПЧ. Но далее следует несколько иное положение, которое, по сути, блокирует исполнение решений ЕСПЧ: «В процессе производства по пересмотру вступившего в законную силу судебного постановления в порядке пункта 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации суд общей юрисдикции, обязанный подчиняться только Конституции Российской Федерации и федеральному закону (статья 120, часть 1, Конституции Российской Федерации) и разрешать гражданские дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации и законодательства Российской Федерации (часть первая статьи 11 ГПК Российской Федерации), может прийти к выводу о невозможности исполнения постановления Европейского Суда по правам человека без отказа от применения положений законодательства Российской Федерации, ранее признанных Конституционным Судом Российской Федерации не нарушающими конституционные права заявителя в его конкретном деле. В таком случае, принимая во внимание тот факт, что права и свободы человека и гражданина, закрепленные Конституцией Российской Федерации, - это, по существу, те же права и свободы, которые признаны Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, перед судом общей юрисдикции встает вопрос о конституционности указанных законоположений, повлекших нарушение соответствующих положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их интерпретации Европейским Судом по правам человека» [18].
Как видно, позиция Конституционного Суда РФ не совпадает с позицией Верховного Суда РФ. Конституционный суд предлагает проверить не объективную и субъективную стороны нарушения Конвенции, а именно само окончательное решение ЕСПЧ на предмет конституционности интерпретации Конвенции. Кроме того, подобные постановления Европейского суда по правам человека обязывают суды общей юрисдикции инициировать процедуру конституционного судопроизводства в Конституционном суде РФ, тем самым «блокировать» исполнение постановления Европейского суда по правам человека до получения еще одного нового обстоятельства по делу
или, наоборот, до фактической «отмены» постановления Европейского суда по правам человека путем формулирования соответствующей правовой позиции Конституционным судом РФ, которое будет опять же новым обстоятельством по делу. Исполнение решения ЕСПЧ, по существу, ставится в зависимость от решения КС РФ. Очевидно, что эта идея противоречит обязательствам России, вытекающим из Конвенции.
Несмотря на все противоречия и недопонимания, к любым новым обстоятельствам, будь то постановление Конституционного Суда РФ или решение Европейского суда по правам человека, применяются общие правила доказывания. Механизм преодоления противоречий в позициях Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека по одному и тому же вопросу нормами международного и внутреннего права действительно не урегулирован. В то же время наличие такого пробела не может служить поводом к отказу в пересмотре судебного постановления по новым обстоятельствам. При рассмотрении вопроса о пересмотре ввиду новых обстоятельств рассматривается лишь процессуальный вопрос, а не разрешается материально-правовой спор, который решается уже после отмены решения при новом рассмотрении дела по существу, где и возникает вопрос о коллизиях правовых позиций.
В компетенции суда находится рассмотрение и оценка представленных доказательств по своему внутреннему убеждению, и здесь не имеет значения иерархия указанных судебных органов.
Установленные нарушения в вышеприведенных судебных актах формально не взаимосвязаны (одни устанавливают нарушения Конвенции, другие - Конституции РФ), поэтому каждый из них является частным случаем презумпции невиновности, которую сторона обвинения должна опровергнуть при производстве по уголовному делу.
Схожая ситуация произошла по делу Алексея Пичугина, в отношении которого 30 марта 2005 года Московским городским судом был вынесен обвинительный приговор и назначено наказание в виде 20 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. 23 октября 2013 года Европейский Суд по правам человека принял решение по делу «Пичугин против России» [19], в котором признал нарушение права Пичугина на справедливое судебное разбирательство по предъявленному ему уголовному обвинению (ст. 6 Конвенции): права на публичное разбирательство дела и права на предоставление адекватной и эффективной возможности подвергнуть сомнению показания одного из ключевых свидетелей обвинения, а также права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5 Конвенции). Однако Президиум Верховного Суда РФ принял решение [20] об отказе отправить дело Пичугина на новое рассмотрение и ограничился лишь тем, что отменил ряд постановлений Басманного районного суда Москвы и Московского городского суда о продлении Пичугину срока пребыва-
ния под стражей во время следствия и судебного процесса. Формально, Верховный Суд мог принять подобное решение, не нарушая при этом букву закона. Но решение Президиума Верховного суда прямо противоречит тем выводам, к которым пришел Страсбургский суд, соответственно, имеет место неисполнение решения ЕСПЧ и нарушение международных обязательств Российской Федерации.
Список литературы:
1. Федеральный закон «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» // СЗ РФ. - 06.04.1998. - № 14. -Ст. 1514.
2. Право Европейского Союза: учебное пособие. / Отв. ред. С.Ю. Каш-кин. - М., 2012. - С. 156.
3. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 05.02.2007 г. №2-П // СЗ РФ. - 12.02.2007. - № 7. - Ст. 932.
4. П. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10.10.2003 г. №5.
5. Клепицкий И.А. Преступление, административное правонарушение и наказание в России в свете Европейской конвенции о правах человека // Государство и право. - 2000. - № 3.
6. Ершов В.В. Прецеденты толкования европейского суда по правам человека // Российской правосудие. - 2007. - № 1. - С. 35-54.
7. Зорькин В.Д. На вершине судебной власти // ЭЖ-Юрист. - 2006. -№ 41. - С. 1-5.
8. Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. - 2004. - № 12.
9. Марочкин С.Ю. Действие и реализация норм международного права в Российской Федерации. - М.: Норма, 2011. - С. 262.
10. Определение Конституционного Суда РФ от 15.01.2009 № 187-О-О [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.garant.ru/products/ipo/ prime/doc/1690938/#1690938 (дата обращения: 05.04.2014).
11. Решение ЕСПЧ по делу «Маркин против России» № 30078/06 от 07.10.2010 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2011. - № 4.
12. Зорькин В.Д. Предел уступчивости // Российская газета. - 2010. -29 октября. - С. 11.
13. Решение Большой палаты ЕСПЧ по делу «Маркин против России» № 30078/06 от 22.03.2012 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2011. - № 8.
14. П. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 10.10.2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».
15. П. 17 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2013. - №8.
16. П. 17 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней» // РГ. - 05.07.2013. - № 145.
17. П. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 06.12.2013 № 27-П по делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда // СЗ РФ. - 16.12.2013. - № 50. - Ст. 6670.
18. П. 3 Постановления Конституционного Суда РФ от 06.12.2013 № 27-П по делу о проверке конституционности положений статьи 11 и пунктов 3 и 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом президиума Ленинградского окружного военного суда // СЗ РФ. - 16.12.2013. - № 50. - Ст. 6670.
19. Решение Малой палаты ЕСПЧ по делу «Пичугин против России» № 38623/03 от 23.10.2013 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2012. - № 11.
20. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 23.10.2013 N 141-П13С // СПС «Консультант-плюс».
