CC BY
87
8. Nielsen K. Violence and Terrorism: Its Uses and Abuses, in Leiser, Burton M., ed., Values in Conflict. New York: Macmillan, 1981.
9. Scheffler S. Is Terrorism Morally Distinctive? // Journal of Political Philosophy. 2006. № 14.
10. Trotsky L. Terrorism and Communism: A Re-
ply to Karl Kautsky, Ann Arbor. Mich.: The University of Michigan Press, 1961.
11. Walzer M. Political Action: The Problem of Dirty Hands // Philosophy and Public Affairs. 1973. № 2.
12. Young R. Revolutionary Terrorism, Crime and Morality // Social Theory and Practice. 1977. N° 4.
© 2014 г. А. Ю. Егорова
ЗНАЧЕНИЕ ПРИКАЗА НКО СССР № 227 ДЛЯ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ ШТРАФНЫХ ЧАСТЕЙ КРАСНОЙ АРМИИ
В статье приказ НКО СССР № 227 проанализирован в свете его значения для институцио-нализации штрафных частей Красной Армии. Автором отмечено, что данный приказ мало соответствовал характеру, присущему нормативному акту высшего органа военного управления, он больше носил эмоциональный, декларативный характер.
Ключевые слова: приказ НКО СССР № 227, штрафные части Красной Армии, дезертиры, военные трибуналы, заградительные отряды.
В истории Великой Отечественной войны найдется не так много нормативных правовых актов, которые в общественном сознании получили бы такую известность, как приказ наркома обороны СССР И. В. Сталина N° 227 от 28 июля 1942 г. Получивший неофициальное наименование «Ни шагу назад!», он был отдан в один из самых критических моментов войны и стал реакцией высшего политического и военного руководства СССР на длившееся несколько месяцев отступление соединений и частей Красной Армии на восток через большую излучину Дона к Волге. 24 июля советские войска оставили Ростов-на-Дону, а выше него по течению Дона в районе станицы Клетская (расположена в 230 км северо-западнее Сталинграда) в те же дни противник обошел основные силы 62-й армии, в результате чего возникла угроза прорыва гитлеровских войск к Сталинграду.
По воспоминаниям генерала армии С. М. Ште-менко, который в 1942 г. работал в Оперативном управлении Генерального штаба РККА, Верховный Главнокомандующий, он же нарком обороны СССР И. В. Сталин лично продиктовал основные положения приказа [1, с. 88]. Его главным требованием было следующее: «Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования» [2, с. 278].
Приказ категорически требовал от Военных советов фронтов и, прежде всего, командующих фронтами «безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой
пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда», снимать с должности и направлять в Ставку для последующего привлечения к суду военного трибунала «командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования фронта». Приказ обязывал командующих армиями принимать аналогичные меры по отношению к допустившим самовольный отход войск командирам и комиссарам корпусов и дивизий, а командиров и комиссаров корпусов и дивизий - по отношению к командирам и комиссарам полков и батальонов.
Командиры рот, батальонов, полков, дивизий, соответствующие комиссары и политработники, отступившие с боевых позиций без приказа старшего начальника, в приказе объявлялись «предателями Родины», и содержалось требование поступать с ними так, как с предателями Родины. «Паникеры и трусы, - провозглашалось в приказе, - должны истребляться на месте». При этом из контекста документа следует, что под «паникерами и трусами» понимались не только отдельные командиры, комиссары, политработники, но и лица рядового и сержантского состава, которые «увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу».
Следует отметить, что право ареста паникеров и дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела их на месте было предоставлено особым отделам НКВД СССР Государственным комитетом обороны (ГКО) еще в июне 1941 г. Однако в октябре 1942 г. ГКО отменил внесудебные рас-
стрелы и обязал особые отделы передавать дела об изменниках и дезертирах в военные трибуналы. В качестве особой меры укрепления дисциплины при исключительных обстоятельствах допускался расстрел перед строем осужденных трибуналами дезертиров, уличенных в бандитизме и вооруженном грабеже [3, с. 321-324].
Анализ содержания приказа N° 227 показывает, что, вероятно, основой для его составления послужил декрет «Социалистическое Отечество в опасности», изданный Совнаркомом 21 февраля 1918 г. в критической для Советской России обстановке. Декрет предписывал необходимость реализации крайних мер, в том числе и расстрела на месте, и стал первым правовым актом советского государства, предоставившим карательным органам право внесудебной расправы [4, с. 213].
Приказом 227 в Красной Армии вводились штрафные части. Военным советам фронтов, их командующим предписывалось «сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины». В пределах армий формировалось от пяти до десяти штрафных рот численностью 150-200 человек каждая, куда по тем же мотивам направлялись рядовые бойцы и младшие командиры.
Нарком обороны также приказал сформировать в пределах каждой армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (до 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их «в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам выполнить свой долг перед Родиной» [2, с. 278].
28 сентября 1942 г. первый заместитель наркома обороны СССР генерал армии Г. К. Жуков утвердил Положения о штрафных батальонах и ротах и их штаты, а также штаты заградительных отрядов (до этого их формирование и укомплектование осуществлялось по временным штатам) [2, с. 312-315].
Анализ приказа № 227 свидетельствует о крайне слабой юридической проработке его текста. И. В. Сталин, лично диктуя сотрудникам Генерального штаба основные положения документа (о чем говорилось выше), явно заботился, в первую очередь, об эмоциональном воздействии при-
каза на личный состав, в том числе угрозой применения карательных средств, нежели о соответствии его действовавшим на тот момент правовым нормам.
Так, приказ N° 227 объявлял военнослужащих, отступивших без приказа старшего начальника, «предателями Родины». Однако с точки зрения юридической такое определение являлось ничтожным, поскольку Уголовный кодекс РСФСР 1926 г., действовавший во время Великой Отечественной войны, да и позднее, такого состава преступления не предусматривал. Приказ требовал «поступать с ними так, как с предателями Родины», но какие действия органов правосудия должны были последовать в отношении таких военнослужащих, оставалось неясным. Если квалифицировать их поступки как преступления, то требовалось ответить на вопрос, носили ли они уголовный характер, и при положительном ответе следовало определить конкретную квалификацию состава преступления.
Приказ наркома обороны требовал: «Паникеры и трусы должны истребляться на месте». Тем самым он наделял правом бессудного расстрела по существу неограниченный круг лиц - от высших командиров до рядового бойца. У командиров различных степеней была хоть какая-то правовая основа для такого рода действий: в соответствии с Дисциплинарным уставом 1940 г. «в случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения силы и оружия». При этом особо оговаривалось, что «командир не несет ответственности за последствия, если он для принуждения не повинующихся приказу и для восстановления дисциплины и порядка будет вынужден применить силу или оружие» [5, с. 3]. Но таким правом не обладали лица рядового состава, между тем в приказе не очерчивался круг лиц, которым разрешалось паникеров и трусов «истреблять на месте».
Иначе говоря, в этой части приказ № 227 противоречил Конституции 1936 г. и действующему на тот момент уголовному законодательству, во-первых, обвиняя военнослужащих в преступлениях, которые Уголовный кодекс не предусматривал, и, во-вторых, наделяя правом на отправление правосудия неопределенный круг лиц.
Нельзя признать соответствующим конституционным нормам и решение наркома обороны о введении в организационную структуру Красной Армии штрафных частей. В данном случае нарком обороны превысил свои полномочия и присвоил себе права, предоставленные по Конститу-
ции правительству СССР. Ведь реализация приказа потребовала действий тех государственных институтов и должностных лиц, которые в подчинении у наркома обороны не находились и формально этот приказ исполнять были не обязаны.
Однако подобного рода юридические казусы, а по сути - грубые отступления от норм права были в те годы, к сожалению, обычным явлением. Учитывая статус И. В. Сталина как высшего должностного лица Советского Союза (в годы войны он одновременно выполнял обязанности председателя Государственного Комитета Обороны, главы Советского правительства, руководителя правящей партии, председателя Ставки ВГК, Верховного Главнокомандующего, наркома обороны СССР), строгое соблюдение правовых норм ни самим Сталиным, ни иными должностными лицами, в том числе теми, кто по должности был обязан следить за законностью в стране, не воспринималось как обязательное. Такой правовой нигилизм был производным от системы единоличной власти, действовавшей в СССР.
Между тем очевидно, что любой военный организм способен успешно выполнять возложенные на него задачи лишь при условии поддержания строгого воинского порядка, основанного на законах, в том числе уголовно-правовыми мерами.
Бесспорно, в том виде, в котором был издан приказ № 227, он не работал, ибо отсутствовал хоть какой-то механизм его реализации. Учитывая это, нарком юстиции СССР Н. М. Рычков и Прокурор СССР К. П. Горшенин 31 июля 1942 г. издали директиву N° 1096, в которой содержалась квалификация действий командиров, комиссаров и политработников, привлекаемых к суду, как говорилось в документе, «за самовольное отступление с боевой позиции без приказа вышестоящих командиров и за пропаганду дальнейшего отступления частей Красной Армии», а также определялись сроки расследования этой категории дел.
Действия, заключавшиеся в самовольном отступлении без приказа, квалифицировались по ст. 58-1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим, что каралось высшей мерой уголовного наказания - расстрелом с конфискацией всего имущества). Расследование по этим делам не могло превышать 48 часов. Пропаганда дальнейшего отступления квалифицировалась по ч. 2 ст. 58-10 УК (контрреволюционная пропаганда и агитация при наличии отягчающего обстоятельства - военной обстановки или военного положения, что каралось расстрелом).
Военным прокурорам и председателям трибуналов предписывалось принять «решительные
меры к оказанию командованию и политорганам реальной помощи к выполнению задач, поставленных в приказе народного комиссара обороны» [6, с. 41].
Разъяснения наркома юстиции СССР и Про-курораСССР позволили очертить первоначальный круг лиц, за счет которых стали комплектоваться вновь созданные штрафные части. Это были военнослужащие, осужденные военными трибуналами за преступления, состав которых был указан в директиве Н. М. Рыч-кова и К. П. Горшенина, при условии, что к ним применялась отсрочка исполнения наказания в виде лишения свободы.
Следует отметить, что в приказе № 227 отсутствовало определение специального правового статуса военнослужащих, которым предстояло исполнять воинскую службу. Под правовым статусом военнослужащих в годы Великой Отечественной войны следует, на наш взгляд, понимать комплекс юридических прав и обязанностей, особое правовое положение, обусловленное системой специальных прав и обязанностей, льгот и привилегий, ограничений и ответственности, которые установлены законами военного времени и актами органов военного управления. Из приказа № 227 оставался неясным правовой статус как лиц постоянного (то есть командно-начальствующего и политического) состава, так и лиц, направленных в штрафные части для «искупления вины» (в литературе их часто называют лицами переменного состава, или переменниками).
Что касается вопроса учреждения самих штрафных формирований как особого рода воинских частей, то первые нормативные документы, включая приказ наркома обороны № 227 и упомянутый выше приказ № 298, в котором объявлялись Положения о штрафных батальонах и ротах, не содержали юридически корректного изложения правовых основ их формирования и комплектования.
Приказ предусматривал формирование двух разновидностей штрафных частей. В отдельные штрафные батальоны (ОШБ) направлялись средние и старшие командиры и соответствующие политработники, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, в отдельные штрафные роты (ОШР) - лица рядового и сержантского состава. Приказ определял порядок подчиненности: ОШБ - командованию фронтом, ОШР - командованию армией.
В то же время приказ не устанавливал ряда параметров, которые были крайне важны для начала процесса формирования и укомплектования штрафных частей. В частности, в нем отсутствовали:
- предписания о структуре ОШБ и ОШР;
- указания о порядке комплектования командно-начальствующим составом;
- формулировки прав и обязанностей штраф-ников-переменников, стимулов и ограничений, которые должны были применяться к ним в боевой обстановке;
- определение сроков, в течение которых должны были находиться направленные сюда лица, а также порядок прекращения службы в штрафных частях (реабилитации);
- порядок боевого применения штрафных частей и др. [7].
Таким образом, автор вынужден констатировать, что приказ наркома обороны СССР № 227 от 28 июля 1942 г. мало соответствовал характеру, присущему нормативному акту высшего органа военного управления, он больше носил эмоциональный, декларативный характер. Тем не менее, именно этот приказ заложил нормативную базу для создания в РККА штрафных частей, стал основой для их институционализации.
Разумеется, без юридической проработки вопросов, связанных с порядком формирования и комплектования, боевым использованием, установлением четкого правового статуса личного состава, сколько-нибудь нормальное функционирование штрафных частей было бы невозмож-
ным. Отдавая себе отчет в этом, органы государственной власти и военного управления в последующем стали подкреплять приказ № 227 нормативными актами, включая указы Президиума Верховного Совета СССР, постановления ГКО, разъяснения Верховного суда СССР, приказы и директивы наркомов обороны, внутренних дел, юстиции, Прокурора СССР.
Литература
1. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1985. Кн. 1.
2. Русский архив. Великая Отечественная. Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. - 1942 г. М., 1997. Т. 13 (2-2).
3. Воронцов С. А. Спецслужбы России. Ростов н/Д, 2012.
4. Воронцов С. А. Спецслужбы России. Ростов н/Д, 2008.
5. Дисциплинарный Устав Красной Армии 1940 года. М., 1940.
6. Сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993.
7. Працко Г. С. Порядок общества: теоретико-правовые основания: монография. Ростов н/Д, 2006.
