CC BY
91
ЭТНОПСИХОЛОГИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2008. № 1. С. 66-75.
© В.Е. Купченко, 2008 УДК 159.922.4
ЗНАЧЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНЫХ СИМВОЛОВ КАК ФАКТОР ВОСПРИЯТИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРА РУССКОЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ГРУППОЙ
В.Е. Купченко
Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
This article is covered the results of research significance of the national symbols as factor of political leader perception. Seven national symbols of Russian group are described. Research comes to conclusion that semantic space of national symbols like semantic space of attractive political leader.
Социальная деятельность человека осуществляется в знаковой среде. Л.М. Дроби-жева, В.В. Коротеева, И.М. Кузнецов отмечают широкий спектр возможностей использования понятия «символ» для изучения различных социальных феноменов[1, 3, 4]. Особая роль в процессе семантического освоения отводится символам, связывающим различные сферы реальности. Это, прежде всего, национальные (этнические) символы, представляющие сгущение определенной части психического склада этноса, выражающие содержание национальной психики, черты характера нации, ее чувства и установки к себе и к другим этносам [5]. Изучение этнических символов является междисциплинарной областью исследований, активное изучение которой осуществляется в лингвистике, философии, социологии, истории, культурологии, этнологии, психологии и других науках. Символы и символические системы являются важными составляющими повседневного восприятия, способными эффективно влиять на стратегию поведения отдельных индивидов и этнической группы в целом [1,
2], благодаря чему становятся объектом изучения психологии.
Особый интерес, с нашей точки зрения, представляет эмпирическое и теоретическое изучение роли национальных символов в политической жизни общества. Именно в этой области реальности в особо острые с социально-экономической точки зрения исторические периоды обнаруживаются изменения символических систем через зарождение новых и преобразование прежних национальных символов. Политические лидеры в такие
периоды активно обращаются к символизированным элементам исторического прошлого этнических групп, используя их мобилизационный потенциал [1, 5].
Впервые на инструментальный характер символов обратили внимание Р. Фирт и А. Коэн. Р. Фирт подчеркивал "значимость политических символов в отношениях власти," видя в них инструмент общественного контроля [3, с. 30]. Коэн установил, что в рамках "систематического исследования динамической взаимозависимости между отношениями власти и символическими действиями в сложных обществах символы можно определять как объекты, действия, понятия, которые благодаря своей многозначности пробуждают чувства и эмоции, побуждают человека к действию [3, с. 31].
К изучению символов культуры с позиции этничности первым обратился Ф. Барт в своей работе «Этнические группы и границы» (1969 г.), где ввел проблему «границ». Он предлагает выделять те компоненты культуры, которые значимы для ее носителей и позволяют им заявить о своем отличии от окружающих. Эти компоненты лежат в основе этнической идентичности [2].
Как полагает Дж. Армстронг, особую устойчивость символико-мифическим структурам придает их соединение в некий единый комплекс - мифомотор. Термин был введен де Виньялсом и разработан Армстронгом. У Армстронга он обозначает конституирующий миф общности, объясняющий и оправдывающий ее существование. Мифомотор актуализируется каждый раз, когда необходимо направить коллективное действие единого
организма. В книге Армстронга под таким организмом чаще всего имеется в виду политическая единица - государство [3].
Э. Смит называет свой подход к этнично-сти "символическим". Он доказывает, что ядро этничности состоит из четырех основных компонентов: мифы, память, символы и ценности. Осознание себя происходит через призму мифов и символов. В них в течение нескольких поколений кристаллизуется опыт индивидов, общая для них система значений. Мифы и символы запечатлеваются в священных текстах и языках, религиозных святынях и могилах, стилях одежды, искусства и архитектуры, музыке, поэзии, танце, юридических кодах, планировке городов, формах иерархии (гражданской, военной и религиозной), способах ведения войны и производственной технологии. Относительно стабильны не конкретные символы, а скорее формы их выражения. Форма в этом случае сродни стилю. Смит полагает, что стиль - это феномен этнический. Этничность, по словам Смита, "мифична" и "символична" [3, с. 44].
В отечественной психологии особый интерес к изучению проблемы национальных символов активно проявился в период распада СССР.
Крупный специалист в области этнопсихологии Л.М. Дробижева отмечает, что в условиях трансформации общества политически мобилизирующими оказывались те национальные символы, выдвигаемые элитой, «которые:
1) имели достаточное базовое основание, воспринимались людьми личностно как приоритетные, безусловно важные для них (язык, возрождение культуры, экологическая безопасность для выживания человека и народа);
2) имели "исторический шлейф", хранились в исторической памяти, возбуждали пережитое или переживаемое (государственность и пересмотр границ и т.п.);
3) наконец, являлись компенсирующими, как бы восполняли тот ущерб, который сохранялся в историческом сознании (национальная потеря) или образовывался в результате вакуума в социальном, политическом сознании» [1, с. 22].
Создание новых национальных символов является не только реальным, но и необходимым этнопсихологическим процессом и ста-
новится особенно динамичным и продуктивным в периоды национального возрождения, консолидации, национально -освободительной борьбы и межэтнических конфликтов [6].
Л.А. Степнова считает, что система символов образует совокупность общепринятых значений и социальных смыслов, характеризующих "дух эпохи", ее ментальность, умонастроения. Одним из важных параметров символических структур массового сознания является их одновременное существование в трех временных измерениях - прошлого, настоящего и будущего. Она отмечает, что изменение социальной структуры влечет за собой трансформацию символической реальности. Автор высказывает мнение: эволюцион-ность символических трансформаций в обществе может стать гарантией конструктивности и стабильности социальных преобразований. Социальный символ содержит в себе, с одной стороны, информацию об историческом событии, герое, действии, а с другой стороны, он должен эмоционально воздействовать на чувства людей. При этом претендующий на историческую перспективу символ обязан отражать актуальные потребности не отдельной личности, а живущих поколений. Этнический символ является "мостом" между историческим прошлым народа и его будущим, обеспечивая преемственность истории и поколений. Он возникает в силу общественной потребности, в результате социального заказа, имеющего, как правило, неявный, скрытый от общественного сознания характер. Время отбирает лишь те из вновь созданных символов, которые не только несут человеческие гуманные идеи данного народа, но также способствуют воплощению этих идей в будущем [7].
По мнению специалиста в области этнической психологии И.М. Кузнецова, «именно знаковым характером человеческой деятельности обусловлено то, что на базе одних и тех же универсалий объективной реальности возникают особые, различающиеся реальности национальных культур» [4, с. 25]
В системе внутринациональной коммуникации различным единицам объективной данности, в принципе универсальной для всего человечества, придается определенное специфическое значение. Процесс семантического оформления охватывает практически все
стороны природной и социальной реальности от отдельных растений, которым придается специфический для данной культуры смысл и значение до социальных структур разного уровня. Дополнительно к природной и социальной реальностям в каждой национальной культуре достраивается реальность абстрактная, в частности, духовная, божественная, человеческая. Это могут быть и особые психологические качества, абстрагированные от личности и существующие в национальной культуре как отдельные сущности (например, любовь, справедливость, долг и т.п.), а также как отдельные аспекты социальной деятельности (цель, задача-предназначение, вознаграждение и т.п.). Все это в целом составляет семантику национальной культуры, зафиксированную прежде всего в структурах национального языка, а также в литературной, исторической, педагогической и других национальных традициях. В формировании этих особых реальностей символы играют специфическую роль знаков, которые связывают различные сферы реальности (воображаемой, повседневной жизни, социально-политической и т.п.). В процессе коммуникации часть конструируемых символов утверждается как объективно реальные элементы повседневной жизни. Символы могут эффективно влиять на стратегию поведения всей группы в целом, или отдельных ее членов как вполне материальные стимулы. И.М. Кузнецов считает, что символы и символические системы становятся важными составляющими обыденной жизни, повседневного восприятия, направленными на истолкование этой реальности. В этом смысле этническая (национальная) общность может рассматриваться как семантическая общность, т.е. сфера максимального, для данной группы, взаимопонимания и согласованных действий [4]. «Отсюда вытекают важные выводы о глубинной, вневременной значимости этногенных моделей социальной самоорганизации людей, особенно в моменты кризиса других форм самоорганизации, и о мощном мобилизирующем потенциале национальных платформ в борьбе политических партий и движений» [4, с. 26-27].
В работах доктора психологических наук А.А. Налчаджяна наиболее полно (в рамках отечественной этнопсихологии) разработан теоретический подход к проблеме нацио-
нальных символов. Согласно его гипотезе, каждый национальный (этнический) символ является сгущением определенной части психического склада этноса. Исследователь отмечает неслучайность создания этнических символов: каждая этническая группа с самого начала своего возникновения стремится к са-моразграничению, отделению от других этнических групп. Она стремится иметь свои особенности, такие черты, которые позволят отличать своих («мы») от «других», даже противопоставлять себя другим этническим общностям. А.А. Налчаджян предполагает, что психологическое содержание первых национальных символов оказывает постоянное влияние на формирование национального характера, т.е. является одним из постоянно действующих факторов этногенеза. Создавая свои первые символы, этнос как бы берет для себя установку, общую стратегию последующего этнопсихологического формирования. Если в истоках этногенеза стоит символ-животное (волк, лев, корова и т.п.), то на последующий этногенез оказывает влияние представление о характере соответствующего животного. Свойства этих животных-символов проецируются на этнос, его представителей. Идеал воспитания, согласно гипотезе Налчаджана А.А., тоже будет формироваться под влиянием самых первых национальных символов. Если у истоков этногенеза стоит, например, волк, то воспитательным идеалом народа может быть человек с соответствующими качествами [5].
Система этнических символов представляет собой систему кодирования для определенной части национального характера и представлений этноса о мире и о себе. Эта система кодирования имеет три основные функции.
1. Она в сгущенной и удобной для употребления форме кодирует обширную психологическую информацию.
2. С помощью такого кодирования наше мышление становится существенно более экономным.
3. Этнические символы позволяют без участия слов передавать друг другу такие сведения и эмоции, говорить о которых не является уместным или удобным вообще или в определенных ситуациях. Символы делают сами собой понятными многие вещи, и отпа-
дает необходимость говорить о них. Здесь можно даже говорить о специфической форме интуиции - символической.
Между символами существуют более или менее устойчивые связи. Когда один или несколько символов преобразуются или заменяются другими, претерпевает изменения вся система. Появление символов и их систематизация связаны с развитием этнического самосознания, его переходом на новый и более высокий уровень [5, 7].
В своем исследовании мы рассматриваем значение национальных символов в качестве фактора восприятия политического лидера русской этнической группой. Значения национальных символов возможно изучить посредством исследования семантических пространств, под которыми мы понимаем совокупность определенным образом организованных признаков, описывающих и дифференцирующих объекты (значения) некоторой содержательной области [6].
Объект - категориальная структура сознания.
Предмет - значение национальных символов как фактор восприятия политического лидера (на примере русской этнической группы)
Цель исследования - выявить степень взаимосвязи между семантическими пространствами национальных символов и образом субъективно привлекательного/непривлекательного политического лидера.
Задачи исследования:
1) определить семантическое пространство национальных символов русской этнической группы,
2) выявить семантическое пространство образа привлекательного/непривлекательного политического лидера русской этнической группы,
3) провести сравнительный анализ семантических пространств национальных символов и привлекательного/непривлекательного политических лидеров.
Гипотеза: семантические пространства национальных символов имеют больше значимых взаимосвязей с семантическим пространством привлекательного политического лидера, чем с семантическим пространством непривлекательного политического лидера.
Стратегия нашего исследования включает следующие этапы.
1. Выявление национальных символов у представителей русской этнической группы.
2. Раскрытие семантических характеристик национальных символов.
3. Выделение семантических характеристик субъективно привлекательных и непривлекательных политических лидеров.
4. Сравнение семантических пространств субъективного восприятия политических лидеров и национальных символов.
Исследование, проведенное под нашим руководством студенткой 5-го курса О.А. Филипповой, включало пилотажный и основной этап. Пилотажное исследование проводилось в 2005 году. Его целью было выявить национальные символы у представителей русской этнической группы. С помощью авторской анкеты определены 177 национальных символов индивидуального и группового уровня. На основном этапе исследования изучено значение национальных символов как фактора восприятия политического лидера у представителей русской этнической группы. В исследовании приняло участие 149 человек 20-22 лет (студенты высших учебных заведений г. Омска): 30 - в пилотажном исследовании, 119 - в основном исследовании.
Выборка для исследования определясь на основе принадлежности к русской этнической группе и по возрасту (старше 18 лет). Требование принадлежности к русской этнической группе связано с изучением нами русских национальных символов. Возрастная граница формирования выборки основана на законодательно закрепленном праве реализовать свой политический выбор с 18 лет.
Для проведения исследования и реализации поставленных задач нами был использован комплексный метод - Метод реконструкции субъективных семантических пространств. В нашем исследовании первый этап метода реконструкции субъективных семантических пространств был реализован с помощью методики «Личностный семантический дифференциал». Второй этап метода реконструкции субъективных семантических пространств представлен методом факторного анализа. Для проведения факторного анализа мы применяли пакет статистических методик 8Р88. Также в качестве метода матема-
тической обработки использованы корреляционные матрицы, для построения которых подсчитывался г-критерий корреляции Спирмена. Данный метод позволил нам определить тесноту взаимосвязи между восприятием семантических характеристик изучаемых объектов.
Опишем полученные результаты. В процессе пилотажного исследования выявлено 7 значимых этнических символов для русской этнической группы: Петр I, береза, медведь, Волга, церковь, А.С. Пушкин, национальный герой. Полученные результаты были проанализированы первоначально по трем основным факторам: оценка, сила, активность (система ЕРА, выделенная Ч. Осгудом). Затем с помощью факторного анализа мы выделили факторы, описывающие семантическую структуру выявленных символов. Представим обобщенное семантическое пространство этнических символов, отражающих категориальную структуру сознания.
Большинство респондентов не могут однозначно определить положение символа «Петр I» по отношению к полюсам фактора «оценка»: 28% испытуемых определили положение по этой шкале вариантом «0». Т.е. «Петр I» как национальный символ не определяется представителями русской этнической группы однозначно как носитель позитивных социально желательных характеристик.
Т.к. большинство респондентов выбрали при оценивании положительный полюс фактора силы, и ни один испытуемый не выбрал отрицательный полюс, то можно говорить об однозначности представлений о «Петре I» как очень сильном, обладателе развитых волевых сторон личности, независимом и рассчитывающем на собственные силы. Также «Петр I» расположен респондентами наиболее близко к положительному полюсу фактора «активность», т.е. он оценивается как активный, общительный и импульсивный. Факторное пространство национального символа «Петр I» образовано системой факторов: целеуст-
ремленность, моральность, эмоциональная поддержка, нейротизм, коммуникативная открытость.
«Береза» как национальный символ интерпретируется респондентами как однозначно положительная, достаточно активная. По
поводу волевых характеристик данного национального символа у представителей русской этнической группы не присутствует единого мнения. Факторное пространство национального символа «береза» образовано системой факторов: миролюбие, сангвини-стичность, отстаивающий справедливость, доминирование, обаятельная доброта, интер-нальность и эмпатичность.
Большинство респондентов относят «березу» к положительным полюсам всех факторов, образующих семантическое пространство данного национального символа. Следовательно, «береза» воспринимается русской этнической группой как миролюбивая, сангви-нистичная, отстаивающая справедливость, доминирующая, обаятельно добрая, обладающая интернальным локусом контроля и эмпатичная.
Национальный символ «Волга» по традиционным факторам «оценка», «сила», «активность» получил положительные оценки. Следовательно, на основе анализа по факторам ЕРА, можно сказать, что данный символ воспринимается русской этнической группой как носитель позитивных, социально желательных характеристик, независимый, уверенный в себе, обладающий экстравертивными качествами.
Семантическое пространство национального символа «Волга» образуют факторы «сила духа», «интеллигентность», «располагающий к себе», «активист», «контактность». «Волга» воспринимается большинством
представителей русской этнической группы как сильная духом, интеллигентная, располагающая к себе, контактная и обладающая качествами активиста. Интересным для данного объекта является такая характеристика, как интеллигентность, которая, казалось бы, не соответствует характеристикам природного явления. Возможно, появление такой характеристики обусловлено связанностью в данном символе также архетипического символа «мать».
Из всех национальных символов «церковь» оценивается как максимально приближенный к положительным значениям факторов «оценка», «сила» и «активность». Указанный символ можно рассматривать как близкий к идеалу в системе наиболее общих категорий восприятия. С помощью факторно-
го анализа результатов заполнения личностного семантического дифференциала было получено 6 факторов, описывающих семантическое пространство символа «церковь». По мнению большинства представителей русской этнической группы, «церковь» как национальный символ обладает такими характеристиками, как внутренняя гармония, уверенность в действиях, альтруизм, привлекательная сила. Представление о коммуникативных качествах данного символа у респондентов неоднозначное. Кроме того, «церковь» отнесена большинством испытуемых к отрицательному полюсу категории «напряженность».
Национальный символ «медведь» по фактору оценки обладает неоднозначными характеристиками (наиболее популярный ответ «0»), т.е. представления о данном символе не содержат четкой оценки позитивности или негативности данного образа. «Медведь»
воспринимается как обладающий ярко выраженными волевыми качествами, но - низкой активностью и спокойными эмоциональными реакциями.
С помощью факторного анализа результатов заполнения личностного семантического дифференциала было получено 7 факторов, описывающих семантическое пространство символа «Медведь». Таким образом, национальный символ «Медведь» воспринимается как: достаточно гуманный, активный, неконтролирующий себя, интравертированый, неконформный, привлекательный и волевой.
Наибольшее количество выборов при интерпретации символа «А.С. Пушкин» составил вариант «2», т.е. близкий к положительному полюсу, по всем трем шкалам. Из этого следует, что символ «А.С. Пушкин» оценивается как позитивный, сильный и активный. Национальный символ «А.С. Пушкин» воспринимается респондентами как гуманистичный, открытый, достаточно раскрепощенный, обладающий привлекательной силой, уверенно действующий холерик
При восприятии национального символа «национальный герой» большинство оценок по факторам системы «оценка-сила-актив-ность» приближены к положительным полюсам. Особенно ярко это проявляется в отношении фактора «оценка». Это свидетельствует о наличии преимущественно позитивных
оценок «национального героя» по данным критериям. Т.е. символ «национальный герой» отражает представления об идеале в данной категориальной системе.
С помощью факторного анализа первичных результатов заполнения «личностного семантического дифференциала» было получено 5 факторов, описывающих семантическое пространство символа «национальный герой». Таким образом, «национальный герой» оценивается в системе категорий защитника, стремительного, приятного в общении, возбужденного, упрямого. Т.е. семантическое пространство данного символа отражает в основном позитивные черты.
По четырем из пяти факторов семантического пространства «национальный герой» отнесен большинством респондентов ближе к положительным полюсам этих факторов. Таким образом, «национальный герой» стремителен, приятен в общении, упрям, также выступает в качестве защитника (относительно данной характеристики мнения респондентов наиболее согласованы, что говорит о значимости данного качества).
Категориальная структура сознания выражается с помощью обобщенного семантического пространства, построенного на основе факторного анализа групповой матрицы первичных данных по всем национальным символам. Полученные факторы объясняют 53,39 % суммарной дисперсии признаков.
Фактор 1 (23% общей дисперсии) включил следующие шкалы, перечисляемые в порядке убывания веса факторной нагрузки:
дружелюбный/враждебный 0,82;
отзывчивый/черствый 0,79;
добрый/эгоистичный 0,72;
честный/неискренний 0,68;
справедливый/несправедливый 0,65;
открытый/ замкнутый 0,59;
общительный/нелюдимый 0,57;
обаятельный/непривлекательный 0,53;
невозмутимый/раздражительный 0,52.
Исходя из содержания шкал, образующих этот фактор, мы обозначили его как «дружественность».
Фактор 2 (19,2% общей дисперсии) включил следующие шкалы, перечисляемые в порядке убывания веса факторной нагрузки:
уверенный/ неуверенный 0,73
сильный/слабый 0,72
решительный/нерешительный 0,71
самостоятельный/несамостоятельный 0,7;
независимый/зависимый 0,66
энергичный/ вялый 0,62
деяте льный/пассивный 0,56
упрямый/уступчивый 0,53
добросовестный/безответственный 0,5.
Данный фактор мы назвали «целеустремленность».
Фактор 3 (11% общей дисперсии) включил следующие шкалы, перечисляемые в порядке убывания веса факторной нагрузки:
разговорчивый/молчаливый 0,76;
суетливый/спокойный 0,61.
Данный фактор получил название «вербальная активность».
Таким образом, обобщенное семантическое пространство национальных символов
образовано системой трех факторов: «дружественность», «целеустремленность», «вер-
бальная активность».
Следующий этап нашего исследования был связан с изучением семантических пространств политических лидеров. Респонденты описывали с помощью шкал методики «Личностный семантический дифференциал» привлекательного и непривлекательного для них политического лидера.
Согласно распределению данных по факторам ЕРА (сила, оценка, активность) Ч. Осгуда, привлекательный политический лидер воспринимается русской этнической группой как носитель социально желательных характеристик, активный, обладающий выраженными волевыми качествами (табл. 1). Наличие высоких баллов по шкалам фактора «оценка» отражает, что данный объект расценивается респондентами как привлекательный.
Т а б л и ц а 1
Распределение выборов для привлекательного политического лидера по традиционным факторам
ЕРА на примере русской этнической группы (в %)
———Вариант выбора Фактор —— 3 2 1 0 -1 -2 -3
Оценка 19 27 19 10 4 2 1
Сила 32 27 11 5 4 2 1
Активность 26 22 10 4 7 8 4
С помощью факторного анализа результатов заполнения личностного семантического дифференциала было получено 5 факторов, описывающих семантическое пространство привлекательного политического лидера. 24% общей дисперсии имеет фактор «дружественность», 14,5% занимает «настойчивость»,
11,97% - «уверенность в себе», 10% - «коммуникабельность», 6% - «напряженность».
Полученные результаты позволяют сформулировать вывод, что для большинства респондентов характерно восприятие привлекательного политического лидера в качестве дружественного, настойчивого, уверенного в себе, коммуникабельного и напряженного.
Т а б л и ц а 2
Распределение выборов для символа «Непривлекательный лидер» по традиционным факторам ЕРА на примере русской этнической группы (в %)
———Вариант выбора Фактор —— 3 2 1 0 -1 -2 -3
Оценка 2 2 6 11 14 22 23
Сила 13 13 12 8 12 14 9
Активность 19 15 11 8 10 11 8
В результате факторного анализа заполнения «личностного семантического дифференциала» было получено 4 фактора, описывающих семантическое пространство непривлекательного политического лидера. Полученные факторы объясняют 63,87 % суммарной дисперсии признаков. 23,4% общей дисперсии включает фактор «целеустремленность», 14,1% - «моральность», 13,34% -«доброжелательность», 12,88% - «коммуникативная открытость».
Как видно из таблицы 2, непривлекательный политический лидер отнесен большинством испытуемых к отрицательным полюсам факторов «моральность» и «доброжелательность». В целом, непривлекательный политический лидер воспринимается большинством респондентов как достаточно целеустремленный и коммуникативно открытый, а также недоброжелательный и аморальный.
Анализируя распределение баллов по факторам системы «оценка-сила-активность», характерное для восприятия образа непривлекательного политического лидера, можно отметить следующее.
1. Ассиметрия распределения баллов по фактору «оценка» в сторону отрицательного полюса связана с непривлекательностью данного объекта для респондентов.
Как и у привлекательного политического лидера, большинство оценок говорит о приписывании данному объекту выраженных волевых качеств. Очевидно, это связано со значимостью данных качеств в категориальной структуре понятия «политический лидер». Т.е. у политического лидера, в представлении нашей выборки, волевые качества обязательно ярко выражены.
2. Качества, образующие фактор «активность» в ЕРА, у непривлекательного политического лидера по оценкам представителей русской этнической группы скорее приближены к положительному полюсу данного фактора.
Семантические пространства национальных символов, привлекательного и непривлекательного политического лидера могут характеризоваться размерностью, т.е. количеством выделенных независимых факторов-категорий, и семантическим содержанием шкал-признаков, образующих данные факторы.
Размерности семантических пространств большинства национальных символов и политических лидеров достаточно схожи. Семантическое пространство привлекательного политического лидера так же, как и национальных символов «Волга», «Петр I», «национальный герой», образовано пятью факторами. Семантическое пространство символов «церковь» и «А.С. Пушкин» включает шесть факторов, а символов «медведь» и «береза» -семь. Семантическое пространство непривлекательного политического лидера образовано системой из четырех факторов. Чем больше размерность семантического пространства, тем более когнитивно сложным и более денотативным (привязанным к предмету) является это пространство. Дифференцированность семантического пространства говорит о несогласованности, неясности представлений об объекте. Наоборот, редуцированное количество факторов семантического пространства говорит о крайней степени упрощенности категориальной структуры восприятия данного класса объектов. Это также может отражать семантическое несходство шкалируемых объектов. В нашем исследовании полученные семантические пространства имеют примерно одинаковый уровень когнитивной сложности, что может означать сходство дифференцированное™ категориальных структур восприятия, применяемых представителями русской этнической группы для оценивания изучаемых классов объектов.
С позиции семантического содержания факторов, можно выделить следующие особенности.
1. Семантические пространства привлекательного политического лидера и национальных символов «медведь», «береза», «церковь», «А.С. Пушкин», «национальный герой» схожи по наиболее значимому фактору, отражающему дружественные, альтруистические качества данных объектов (фактор «защитник» у символа «национальный герой», фактор «дружественность» у привлекательного политического лидера и т.п.). Эти факторы отличаются в семантических пространствах вышеперечисленных объектов лишь количеством дополнительных, имеющих меньшую факторную нагрузку, признаков-дескрипторов, а также вкладом некоторых признаков в общую направленность фактора. Наиболее
значимый фактор семантического пространства привлекательного политического лидера - «дружественность» - полностью совпадает с также наиболее значимым фактором обобщенного семантического пространства всех национальных символов «дружественность». Это можно проинтерпретировать как результат семантического сходства категоризации привлекательных политических лидеров и имплицитной теории личности, отражаемой в семантическом пространстве национальных символов.
2. Семантическое пространство непривлекательного политического лидера имеет сходство в наиболее значимом факторе - «целеустремленность» - с семантическим пространством национального символа «Петр I» (фактор «твердость»).
3. Интересной является такая особенность
полученных нами семантических пространств: емкие факторы (объединяющие
достаточно большое количество признаков) «дружественность» и «целеустремленность» семантических пространств национальных символов и обобщенного семантического пространства «распадаются» в семантических пространствах политических лидеров на два фактора. Наблюдается следующая закономерность: наиболее значимый фактор остается столь же емким («дружественность» в категориальной структуре привлекательного политического лидера и «целеустремленность» - непривлекательного), а следующий по значимости фактор распадается на два ортогональных. Для семантических пространств привлекательного и непривлекательного политического лидера качества образуют различные комплексы, которые позволяют дифференцировать лидеров в рамках общей характеристики их привлекательности/непривлекательности. Например, если в семантическом пространстве привлекательного политического лидера качества «дружелюбный» и «обаятельный» включены в одну категорию, то в пространстве непривлекательного политического лидера - в две различные. В целом, семантические пространства национальных символов, привлекательного и непривлекательного политических лидеров объединяет то, что в этих семантических пространствах
присутствует три фактора, отражающих дружелюбие, активно-волевые (целеустремленность, настойчивость и др.) и коммуникативные качества. С нашей точки зрения, подобное сходство обусловлено значимостью данных категорий при оценивании личностных особенностей в русской культуре. Различия между семантическими пространствами национальных символов и привлекательных/непривлекательных политических лидеров состоит в степени значимости этих категорий: в семантических пространствах национальных символов (кроме символа «Петр I») и привлекательного политического лидера наиболее значимым является дружелюбие, а в семантическом пространстве непривлекательного политического лидера - целеустремленность.
Анализ близости национальных символов, привлекательного и непривлекательного политического лидера в едином семантическом пространстве.
Одним из способов сравнения факторных пространств является приведение этих пространств к единому базису. Для сравнения семантических пространств национальных символов и привлекательного/непривлекательного политических лидеров мы поместили их в единое семантическое пространство. Полученное пространство образовано тремя факторами: дружественность (26% от общей дисперсии), целеустремленность (21,66% от общей дисперсии) и коммуникативная открытость (10,87% от общей дисперсии), - и описывает 58,55% суммарной дисперсии признаков. Полученные факторы подобны уже описываемым нами факторам, общим для семантических пространств национальных символов и привлекательного/непривлекательного политических лидеров, что может объясняться уже высказанным нами предположением о культурной специфичности значимости данных факторов в категориальной структуре восприятия личности представителями русской этнической группы.
Пространственная локализация семантических особенностей национальных символов, привлекательного и непривлекательного политических лидеров в категориальной структуре восприятия этих объектов русской этнической группой представлена на рисунке 1.
Рис.1. Размещение национальных символов и политических лидеров в общем факторном пространстве
Примечание: Ф1 - фактор «Дружественность»; Ф2 - фактор «Целеустремленность»; Ф3 - фактор «Коммуникабельность»
Близость объектов в семантическом пространстве говорит об их семантическом сходстве в категориальной структуре восприятия этих объектов русской этнической группой.
Наиболее близкими объектами в данном семантическом пространстве являются привлекательный политический лидер и «национальный герой», что отражает их семантическое сходство в восприятии русской этнической группы. Также привлекательный политический лидер имеет схожее семантическое представление с национальными символами «Волга» и «Пушкин», что может отражать взаимосвязь в восприятии этих объектов русской этнической группой. Удалены в описываемом семантическом пространстве непривлекательный политический лидер и «национальный герой». Так как символ «национальный герой», по нашему предположению, отражает наиболее полно личностные качества, характерные для категориальной структуры восприятия своих национальных символов русскими, то такое расположение этого символа относительно привлекательного/непривлекательного политического лидера может означать значимость этих личностных качеств для различий в привлекательности имиджа политических лидеров в восприятии русской этнической группы.
Проведенное исследование позволяет нам сформулировать следующие выводы.
1. Выявлены значимые национальные символы для русской этнической группы -Петр I, береза, медведь, Волга, церковь, А.С. Пушкин, национальный герой.
2. Обобщенное семантическое простран-
ство национальных символов образовано системой трех факторов «дружественность», «целеустремленность», «вербальная актив-
ность».
3. Определено статистически значимое сходство семантических пространств национальных символов и образа привлекательного политического лидера. В ходе дальнейших исследований мы планируем уточнить причины близости семантических структур национальных символов и образа привлекательного политического лидера, проверить гипотезу о возможном влиянии национальных символов на восприятие образов политических лидеров.
1. Дробижева Л.М. Ценности и символы в контексте новых концепций этничности // Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. - М.: ИЭА РАН, 1994. - С. 58-72.
2. Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Советская этнография. - 1974. - №2. - С. 79-91.
3. Коротеева В.В. Этнические символы и символическая природа этничности: концепции
Дж. Армстронга, Э. Смита и Э. Хобсбаума // Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. - М.: ИЭА РАН, 1994. - С. 37-55.
4. Кузнецов И.М. Исследование символов в системе национального самосознания (к постановке проблемы) // Ценности и символы национального самосознания в условиях изменяющегося общества. - М.: ИЭА РАН, 1994. - С. 25-36.
5. Налчаджян А.А. Этнопсихология. - 2-е изд. -СПб.: Питер, 2004. - 381 с.: ил.
6. Петренко В.Ф. Основы психосемантики. - 2-е изд., доп. - СПб.: Питер, 2005. - 480 с.: ил.
7. Степнова Л.А. Социальная символика России // Социологические исследования. - 1998. - №7. -С. 90-100.
