CC BY
27
Этнография народов Евразии
УДК 398.54
DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-5-142-153 Змея и ее хтоническая сущность
в традиционных верованиях, языке и фольклоре хакасов В. А. Бурнаков
Институт археологии и этнографии СО РАН Новосибирск, Россия
Аннотация
Впервые представлена характеристика образа змеи, как хтонического существа в традиционном мировоззрении хакасов. Исследование базируется на лингвистических, фольклорных и этнографических источниках. Используемые в работе фольклорные материалы, в том числе из архивных фондов - отрывки из героических сказаний (алыптыг нымахтар), пословицы и поговорки в авторском переводе на русский язык, а также полевые материалы автора, впервые вводятся в научный оборот. Проанализированы место и роль образа змеи в языке, устном народном творчестве и обрядовой практике народа. В мифологическом сознании хакасов эта рептилия наделяется противоречивой характеристикой, она устойчиво связывается с хтоническим миром. Во многом соответствующий образ рассматриваемого пресмыкающегося и ее восприятие были обусловлены ее биологической природой, в связи с чем ее часто расценивали как опасного и алчного хищника. Образ змеи имеет прямое отношение к представлению о системе жизнеобеспечения персонажей Нижнего мира, в том числе воззрений о душе. Ключевые слова
хакасы, хакасский язык, традиционные верования, фольклор, образ, символ, змея, хтонизм Для цитирования
Бурнаков В. А. Змея и ее хтоническая сущность в традиционных верованиях, языке и фольклоре хакасов // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2021. Т. 20, № 5: Археология и этнография. С. 142-153. DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-5-142-153
The Snake and Its Chthonic Essence
in Traditional Beliefs, Language and Folklore of the Khakass V. A. Burnakov
Institute of Archaeology and Ethnography SB RAS Novosibirsk, Russian Federation
Abstract
Purpose. The aim of the study is to characterize the image of the snake as a chthonic creature in Khakass culture. Based on the goal, the following tasks were set: to analyze folklore and ethnographic information of these people and identify the key components of this mythological creature, to discover the semantic connections of its image with natural objects and elements, as well as with the idea of death. The work is based on the analysis of a wide range of sources. For the first time, it introduces field ethnographic and archival folklore materials, as well as author translations from Khakas into Russian of excerpts from heroic legends - alyptyg nymykhtar, proverbs and sayings related to the topic under consideration. Particular attention is paid to the lexical analysis of the myth-ritual complex related to the image of the snake.
Results. As a result of the analysis, the following conclusions can be drawn: 1) the image of a snake was widespread in Khakass culture. This reptile was endowed with sacred attributes. In this connection, its image was widely used in language, folklore, and ritual practice; 2) the formation of characteristic features of the mythological image of this rep-
© В. А. Бурнаков, 2021
tile was influenced by its biological nature, first of all, the morphology of its body, behavior, lifestyle, way of hunting, and, of course - the environment; 3) with all the variety of symbolic characteristics of this reptile, the key is its perception, as a chthonic creature. It was closely associated with the cult of natural objects, in particular with respect for the land. Its deep connection with the underworld is revealed; 4) in religious and mythological consciousness of the Khakass, this reptile acts as an inhabitant of the world of the dead, and is also a harbinger of death, and often its personification; 5) in mythological consciousness, the projection of its zoological features was expressed mainly in endowing its image with features such as agility, cunningness and greed, which was reflected in phraseological units. Keywords
Khakass, Khakas language, traditional beliefs, folklore, image, symbol, snake, chthonism For citation
Burnakov V. A. The Snake and Its Chthonic Essence in Traditional Beliefs, Language and Folklore of the Khakass. Vestnik NSU. Series: History and Philology, 2021, vol. 20, no. 5: Archaeology and Ethnography, p. 142-153. (in Russ.) DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-5-142-153
Введение
Изучение традиционной культуры и такого ее основополагающего элемента, как мировоззрение, является одной из актуальных задач этнографии. Обращение к данной научной проблеме обусловлено современными глобализационными процессами, следствием чего является нивелировка многих черт этнической культуры народов России, в том числе и хакасов. Имеется опасность утраты их культурной самобытности, что и определяет востребованность данного исследования. Особое значение в традиционном мировоззрении и обрядовых практиках рассматриваемого народа придавалось животным. Они были включены в сферы хозяйственной и духовной жизни людей. В отношении некоторых из них была сформирована система ритуального взаимодействия. К числу почитаемых животных относилась и змея.
Новизна работы определяется тем, что впервые на основе широкого круга фольклорных и этнографических сведений, в том числе малоизвестных, реконструирован мировоззренческий комплекс хакасов, связанный со змеей.
Целью работы является характеристика культа змеи как хтонического существа в традиционном мировоззрении хакасов.
Источниковая база исследования включает в себя фольклорные и этнографические материалы, в том числе и впервые вводимые в научный оборот. Фольклорные произведения представляют собой эпосы, мифы, сказки, пословицы, загадки на хакасском и русском языках. Некоторые из них впервые переведены автором на русский язык.
Хронологические рамки охватывают конец XIX - середину XX в. Выбор таких временных границ вызван, прежде всего, состоянием источниковой базы по теме исследования.
Ведущим в исследовании является принцип историзма, когда любое явление культуры рассматривается в развитии и с учетом конкретной ситуации. Методика исследования основана на историко-этнографических методах: пережитков (реликта) и семантического анализа.
Результаты исследований и обсуждение
В традиционных верованиях хакасов образ змеи - чылан - был неоднозначен. Согласно воззрениям народа, в зависимости от обстоятельств эта рептилия могла быть одновременно благодетельной и чрезвычайно опасной. Верили, что в определенных ситуациях она одаривала человека плодородием, материальным богатством, удачливостью и сверхъестественными способностями, например пониманием языка животных и пр. Вместе с тем змея устойчиво ассоциировалась со смертью и болезнями, несла в себе деструктивные свойства, и контакт с ней мог иметь для человека трагические последствия. В этой связи представляются совершенно верными слова С. А. Маретиной о том, что «змея противоречива во всех своих естественных проявлениях и во всех своих связях - и жизненных, и мифических - с другими зооморфными и антропоморфными персонажами. Змея - это губительный яд, несущий смерть,
но тот же яд является эффективным лекарственным средством. Отсюда отождествление змеи с жизнью и смертью» [Маретина, 2005. С. 5].
В данной статье остановимся на рассмотрении лишь отдельных граней образа этого пресмыкающегося, в частности тех, которые обусловлены ее хтонической природой.
При изучении традиционных верований обращает на себя внимание то обстоятельство, что в русском языке термины змея и земля имеют не только определенное лексическое сходство, но они также семантически связаны между собой. Так, А. В. Гура в ходе своего исследования приходит к мысли о том, что связь змеи с землей выражена как в самом ее названии, так и в «этимологическом родстве слов змея и земля» [1997. С. 287]. Во многом это обусловлено тем, что благодаря естественному месту пребывания и образу жизни эта рептилия связана с землей и подземным миром. Она обычно рождается и живет внутри земли - в норах, пещерах, охотится преимущественно на земле и в ней же всегда находит свое прибежище. Обозначенная биологическая реалия нашла отражение и в традиционных верованиях, языке и фольклоре хакасов.
В хакасских мифах появление змеи, как и других пресмыкающихся, земноводных, а также насекомых, связывалось с деятельностью одного из важнейших божеств их пантеона - Эрлик Хана. Главным образом это было обусловлено его воздействием на земную поверхность. Согласно повествованию, он своим посохом пронзил землю, из-за этого в ней образовалось отверстие. В результате чего из подземелья наружу вышли обозначенные живые существа [Костров, 1852. С. 62; Бутанаев, 2003. С. 113; Бурнаков, 2006. С. 141]. В мифологическом мышлении указанное обстоятельство априори наделяло этих существ хтонической природой, поскольку они рождены в недрах земли и своим образом жизни целиком и полностью связаны с земным пространством.
В традиционных представлениях народа животные, обитающие в местах, расположенных ниже поверхности земли - пещерах, расщелинах, норах или в воде, наделяются сверхъестественными, а зачастую вредоносными свойствами. Одним из самых ярких их представителей выступает змея. Ее характерной особенностью, как уже было отмечено, является неотделимость от среды обитания - земли. Она в силу зоологической специфики на протяжении всей своей жизни постоянно находится в полном контакте с земной поверхностью. Более того, основной способ ее передвижения - ползание - в мифологическом сознании естественным образом формировал представление о ней, как о чревоходящем существе. Подобные суждения о змее выделяют ее хтонические признаки и указывают на постоянную связь с сакральными силами земли. Всё это нашло отражение в хакасском языке. В нем содержатся слова и выражения, точно характеризующие соответствующие движения рептилии: чылан чызын-ча - 'змея ползет / терется' (о землю. - В. Б.), чылан сойлап одыр - 'змея ползет / извивается', чылан чылча - 'змея ползет', хойбацнас хойбацнап пари - 'змея, извиваясь, уползает', чылан чти хойраларга - 'извиваться, как змея' (ХРС, 2006. С. 487, 835, 836, 1016, 1017, 1021). Специфический способ перемещения змеи, а также ее сакрализация способствовали формированию в отношении нее соответствующих эвфемизмов, таких как: чызынцых - 'ползучая / трущаяся', сойлас - 'ползучая / извивающаяся', хойбацнас - 'извивающаяся / увиливающая', чылчых - 'ползучая' и др. (ХРС, 2006). Добавим и то, что сама лентообразная форма тела змеи, позволяющая ей изгибаться и принимать различные очертания, а также общая среда обитания - всё это в архаическом мышлении чрезвычайно сближали ее образ с червем -хурт. Данная реалия содействовала появлению среди хакасов такого иносказательного наименования змеи, какузун хурт - 'длинный червь'. Отметим, что подобное обозначение рассматриваемого пресмыкающегося встречается также и у тувинцев [Потанин, 2005. С. 165]. Негативный характер носит эмоциональное восприятие хакасами двуединого образа червя -змеи, запечатленное в таком распространенном словосочетании, как чиркешстгг хурт -'червь / змея, вызывающие отвращение' (ХРС, 2006. С. 487, 971). Само местообитание рассматриваемого пресмыкающегося в народе обозначали не иначе, как хурттыг чир - 'место, где водятся змеи' (букв. червивое место. - В. Б). При этом пространство, изобилующее ука-
занными животными или насекомыми, характеризовалось следующим образным выражением: хурт-хоос / чылан чылыслача - 'насекомые / змеи там кишмя кишат' (ХРС, 2006. С. 487, 866, 1022). Представление о семантической общности и взаимосвязанности образов указанных живых существ нашло отражение и в устном народном творчестве хакасов. Так, в героических сказаниях алыптыг нымахтар распространенной эпической формулой является описание перемещения некоторых персонажей, которое сравнивается с одновременным движением змеи и червя:
Сомысхан чти сойлап парчалар, 'Дождевому червю подобно, извиваясь, ползут,
Чътан чти хойрал парчалар Змее подобно, изгибаясь, ползут'
(Хубан Арыг ..., 1995. С. 58) (пер. наш. - В. Б.).
Специфические морфологические признаки змеи, представленные продолговатой формой ее тела с блестящей кожей, а также акцентирование внимания на постоянной связи рептилии с землей получили яркое выражение и соответствующие образные сравнения в малых жанрах фольклора, в частности в загадках - сиспектер. Приведем их: Чазыда чаглыг хаас - 'В степи [лежит] жирный ремень' Чазыда чаглыг халас чатча - 'В степи лежит жирный калач'; Чазыда чаглыг сббк чатча - 'В степи лежит жирная кость' [Катанов, 1907. С. 255, 293]; Узун -узун соргыйах (сурхайах) узы-пазын кем тапчац, алтын пастыг соргыйах нымырхазын кем тапчац - 'У длинной сосульки никто не может найти конец и начало, у золотоглавой сосульки не могут найти яиц'; Чазыда чаглыг хамцы чатча - 'В степи жирная плеть лежит'; Чолда чаглыг хайызым чатча - 'На дороге лежит жирный ремень'; Чылба алдынца, чылан соонца (¡целгг чгп) - 'Хариус плывет впереди, змея движется за ним' (иголка с ниткой. - В. Б.); Чылан чылча, сыргай хоопча (¡ценен тгкеш) - 'Змея ползет, хворостина ее преследует' (шитье иголкой. - В. Б.) (Сиспектер (загадки), 1951. С. 279); [Бутанаев, Бутанаева, 2008. С. 304, 305, 315, 323, 334].
Характерным зоологическим качеством змеи является ее способность заглатывать целиком невероятно крупных в сравнении с ее собственными размерами животных. Данный способ поглощения хакасами обозначается термином сиирерге (сиир) - 'втягивать в пасть, глотая целиком'. В связи с этим в народе встречаются такие выражения: чылан паганы сиирибисче - 'змея проглатывает лягушку'; килким чылан кроликтг де сиирче - 'крупная змея заглатывает и кролика' (ХРС, 2006. С. 465). Вызывает интерес то обстоятельство, что глагол сиирерге / сиир является однокоренным со словом сиир в значении 'жилы / сухожилия' (ХРС, 2006. С. 464-465). Думается, что это не простое совпадение. В мифологическом сознании образ змеи в силу определенного внешнего сходства, вероятно, мог ассоциироваться еще и с жилами или корнем. Отметим, что в верованиях многих народов мира жилы и корни нередко были понятиями тождественными и взаимозаменяемыми. Поэтому идея семантической общности образов змеи и корня может быть выражена следующими смысловыми параллелями: как корни растений поглощают и впитывают влагу и питательные вещества из земли, так и змея целиком и полностью проглатывает свои жертвы. В архаическом мышлении представление о хтонической сущности змеи, вероятно, могло достигать такого уровня развития и абсолютизации, что образы названной рептилии и матери-земли сливались в нераздельном единстве. Данные взгляды, естественно, отражались и в ритуальной сфере. Одной из важнейших являлась похоронная обрядность. При этом захоронение человека в земле в религиозно-мифологическом контексте могло осмысляться как сакральный акт поглощения его змеей. Поэтому весьма справедливой и вполне применимой к хакасским верованиям представляется мысль В. Я. Проппа. Ученый, проанализировав образ змеи в русской фольклорной традиции, пришел к выводу о том, что «быть проглоченным было первым условием приобщения к иному царству» [Пропп, 2009. С. 227].
Хтонизм змеи обусловливает ее глубинную связь с подземным пространством - миром зловещей тьмы. Более того, эта рептилия не только имеет прямое отношение к царству мерт-
1 НАРХ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 115. Л. 129.
вых, но она еще выступает предвестником смерти, а нередко и ее олицетворением. В связи с этим в верованиях хакасов получили распространение следующие приметы и символические значения соответствующих жизненных ситуаций: «Змеиные ноги показываются только человеку, который должен вскоре умереть» [Катанов, 1893. С. 93]; «Если во время убиения змеи покажутся у нее ноги, то у человека, который убьет ее, умрет какой-нибудь родственник, или умрет он сам» [Катанов, 1897. С. 74]; «Змея, встретившаяся несчастливому человеку, показывает ему свои ноги, и в доме его кто-нибудь умрет; эта змея показывает также свою кровь, кровь ее весьма черна, как деготь. Убить ли эту змею или не убить, все равно будет худо»; «Если кто-нибудь увидит, как змея проглатывает птичку или мышь, то и с таким человеком случится несчастье. Чтобы не было худо, нужно извлечь из нее птичку или мышь, и если проглачиваемая осталась в живых, то значит, этот человек проживет еще долго, а если (проглачиваемая) уже мертва, то и человек умрет (вскоре)» [Катанов, 1907. С. 582, 583]; «Примета сна: змея - это душа человека, когда убиваешь змею, то в скором времени умрет какой-то человек»; «Видеть во сне много змей - к неприятностям» [Бурнаков, 2006. С. 177, 179]; «Змея человека кусает. Она ядовита. Поэтому ее не любили. Говорят, что у змеи есть ноги. Кто видел эти ноги, тот долго не живет. Там у змеи выходят какие-то красные штуки» (ПМА: Николай Терентьевич Боргояков).
В традиционных воззрениях хакасов крайне неблагоприятным знаком и реальной угрозой для домочадцев считалась ситуация, когда змея вползала в человеческое жилище. По материалам В. Я. Бутанаева, в подобном случае, для того чтобы обезопасить и отвести угрозу от людей, помещение окропляли айраном со следующим заговором: Обалыц-сымылыц тарты-на пар! Ханга-пиге айлана пар! - 'Притяни свой грех и бесовскую душу! Вернись к своему хану и бегу!' [2003. С. 71]. Мифологическое восприятие айрана одновременно как очистительного средства и любимого змеями кисломолочного напитка нашло отражение в фольклоре. Так, например, встречается сюжет, в котором змея располагается прямо в сосуде с айраном (Желудочек, 2014). Добавим, что схожие взгляды на обозначенную ситуацию со змеей, находящейся вблизи жилища людей, бытовали среди бурят. Так, Г. Н. Потанин по этому поводу писал: «Змею увидеть подле дома также считается у аларских бурят знаком беды» [2005. С. 133]. Вместе с тем следует заметить, что противоречивая и двойственная природа змеи способствовала амбивалентному отношению к ней. Это выразилось в некоторых приметах, связанных с ее перемещением относительно человека. Полагали, что если указанная рептилия пересекала путь человеку справа налево, то это воспринималось как благоприятный знак, сулящий ему счастье и удачу. Совершенно противоположное значение имело направление движения пресмыкающегося слева направо - оно предрекало несчастье [Бута-наев, 2003. С. 71].
В религиозно-мифологических представлениях хакасов распространенная окраска змеи -черная или темно-пестрая - устойчиво ассоциировалась с подземным пространством. Отметим, что ключевой характеристикой самого Нижнего мира в традиционной картине мира народа был черный цвет - хара бц / бб, символизирующий непроглядный мрак и полное отсутствие солнечного / лунного света. В этой связи одними из известных наименований его являлись следующие: харасхы чирг - 'букв. земля тьмы', айныц куннщ харагы кбрбес чирг -'букв. земля, где не видно луны и солнца' (Ай Хуучын, 1958. С. 365, 372). Добавим и то, что пестрый окрас - ала бц / бб, также характеризовал потустороннее пространство. Он сочетает в себе темные и светлые тона. В мифологическом сознании указанная цветовая комбинация олицетворяет собой переходное и динамичное положение инобытия и потенциальную возможность преобразования его явлений и объектов из видимого состояния в невидимое и наоборот. В этом смысле змея с подобной окраской в определенной мере символизирует «тот мир» и олицетворяет его инаковость. Не случайно в хакасском фольклоре представлен сю-
жет, когда «богатыри, чтобы проникнуть в царство подземное превращаются в стальных змей и (только после этого. - В. Б.) уходят под землю» 2.
Змея как хтоническое существо была тесно связана и с обитателями подземного царства. Вполне естественным является то, что в фольклоре хакасов многие демонические представители «мира невидимых» наделяются змеиными чертами. Приведем некоторые из их описаний:
Шилан хузурухтыг, шошха пастыг похан экиптур, айхахы холында алты азыр - 'Со змеиным хвостом, со свиною головою, оказывается, когти на руке с шестью пальцами' (Два охотника, 2014. С. 507); Ай Ханат кбpiбicce - хайдар-хайдар 'Ай Ханат посмотрел - огромное
Чип чилбеен ниме одырча. Ветром не сгибаемое, нечто сидит.
Ус сурместк, ала чыглан сурместер. [С] тремя косами - пестрыми змеями.
Алтындагы азыг тiзi [Ее] нижний клык
Пурунга читiре бс парган, До носа дорос,
Устундегi азыр тiзi [Ее] верхний клык
Эгте читiре бс парыбысхан До подбородка пророс'
(Кумус ханаттыг..., 1958. С. 254) (пер. наш. - В. Б.);
Хан-Мирген тулагазын аза тартып, 'Хан-Мирген, шлема забрало открыв,
Амды кбрт турыбысхан. Тот час же всматриваться стал.
Кбрт турза: Видит [перед ним]:
Ус азахтыг хара пииге алтан салган На трехногой черной кобыле верхом
Угаа хоргыстыг ниме турча: Очень страшное нечто стоит:
Ус ала чытан сурбестк, С тремя пестрыми змеями - косами,
Харах аразы харыс читпестег, [Между] глаз расстояние - вершка не достигает,
Хулах аразы хулас читпестег, [Между] ушей расстояние - сажени не хватает,
Хозан тicтiг, хой харахтыг [С] заячьими зубами, овечьими глазами
Чирдец хара сырайлыг ниме [С] чернее земли лицом, [это] нечто
Хара пиинщ усттде одырчададыр [На] черной кобыле сидит верхом' (Албын^, 1951. С. 37) (пер. наш. - В. Б.).
Обратим внимание и на то, что во многих случаях представители демонического мира, имея антропоморфное обличие, в определенных ситуациях нередко воплощались в пресмыкающихся. Так, например, известный хакасский фольклорный персонаж - ведьма Хуу Хат / Хуу Иней в процессе своих злодеяний и во время перемещения в пространстве часто превращается в змей (Ах ой аттыг..., 1951. С. 174; Ах Молат, 2013). В героической эпике хакасов часто встречаются еще и такие отрицательные женские персонажи, как Хара Нину и Пора Нину. Для героев Среднего мира они обычно выступают в качестве непримиримых врагов. Так, в богатырском сказании «Албынщ» с целью совершения убийства героини Ктщ Арыг Хара Нину воплощается в змею:
Хара Нинц аныц хыринзар пас килт, 'Хара Нинц к ней подойдя,
Узупчатхан Ктщ Арыгныц ахсына [К] спящей Ктщ Арыг в рот,
Ала чытан полып юр чбрiбiскен - Пестрой змеёй обратившись - вползла
Ктщ Арыг абахай чатхан чиртде Ктц Арыг красавица [на] земле, [где] лежала,
Азах-холын кире тебтт, бл чбрiбiскен; Ногами-руками забив, [в тот же миг] умерла;
Ала чытан аныц ахсынац сыхты Пестрая [же] змея изо рта ее уползла' (Албын^, 1951. С. 83) (пер. наш. - В. Б.).
В эпическом произведении «Алтын Арыг» Пора Нину описывается как летающая на 'живом ковре из пестрой змеиной шкуры, с шестью крыльями' - Ала чылан тергзг, алты ханаттыг тынныг киб1с. В ходе сюжета, Пора Нину, находясь на поверхности земли, превращается в пеструю змею и уползает в подземелье - 'в черную землю, расположенную у основания золотой коновязи - алтын чечпе' (Алтын Арыг, 1958. С. 77, 94).
В мифологическом сознании хакасов была распространена идея о том, что змеи, а также остальные пресмыкающиеся и земноводные не только олицетворяют собой отдельных представителей Нижнего мира и их характерные черты, но и служат им в качестве важнейших
2 АМАЭС ТГУ. № 679-3. Л. 19.
транспортных средств и даже основной еды. Причем полагали, что жители подземного царства, воспринимая их как свою главную пищу, потребляют как в сыром, так и вареном виде. Наиболее выразительно обозначенный рацион демонических существ изложен в героических сказаниях:
Тугенцг там чир алтынзар кире сеггртгбгскен. 'В последний ярус - ниже земли прямо [на коне]
заскочил,
Тугенцг Узуттгц чиргнзер парчадыр. [В] последнего Узут'а землю [он] едет.
Айныц-куннгц чарии тугенцг там чир алтында Луны-[и]-Солнца свет [в] последнем ярусе -
ниже земли
Ая чалбаанца кбртген чти пiлдiрче.
Аннац андар Хан Мирген
Тугенц там чир алтынца парчатханда,
Хыс Ki3i Kmdip сурместк,
Хара киден тонные,
Хара киис маймахтыг,
Хара чыланга алтанган,
Сарыг килест хамцыланган,
Пыстап килт, чбртчеткетц кбрдi.
Коп чыланнар хадар чбр.
Альт тбреен Хан Мирген сурыпчадыр:
[С] ладонь шириною видимый [будто] кажется.
Всё далее [едет] Хан Мирген
[По] последнему ярусу - ниже земли, проезжая,
Девушку с конопляными косичками [встречает],
[Из] черного холста [ее] одеяние,
[Из] черного войлока [ее] сапоги,
[На] черном змее [она] верхом,
Желтая ящерица - [ее] плеть [ею она погоняет],
Вспотевши [от быстрой езды], [его] приближение
заметила.
Много змей [она] пасёт [и, охраняя] ходит. Богатырем урожденный Хан Мирген [удивлённо] вопрошает:
- Змей, зачем [ты] ходишь [и] пасёшь, девочка? О-о, последнего Узут 'а Лошадьми являются они Мы [этих] змей колем [и] едим, Змеиным только мясом [и] питаемся'
- Чыланны нимее хадар чбрчезщ хызыцах?
- О-о, тугенц Узуттгц Чылгылары полцац ол. Пгс чыланны согып чгпчебгс, Чылан на идгнец азыранчабыс
(Хан позырах ..., 1969. С. 56) (пер. наш. - В. Б.);
Хара Нинцгнец Очы Сарыг 'Хара Нинц [с] Очы Сарыг'ом
Ол паланы азырап полбинчалар: Этого ребенка накормить не могут:
Чылан, килескг идгн пызыр салганнар, Змеи, ящерицы мясо сварили
Аны чирге хынминчададыр хыс пала [Но] этого есть не желает девчонка'
(Ай Хуучын, 1958. С. 367) (пер. наш. - В. Б.);
Идек-пысхынац uбiрiлiп, Ипчi m3i тамах темнеп чбр: Иптт салган тамагы, Игiр чылан поладыр. Ала мацыс пчицек оолах, Аас ачып, чоохтапча:
- Син хаттыц, син Ырецнеен, Сыйлир кбцтц мындаг ба? 1стщнец сыххан иркет Чылан-пага сал турзыц! Паарыцнац сыххан палацга Пага, хурт-хоос пир турзыц! Часхап оолгына чоохтады:
- Че, палам, Хыйга-Чике, Чылан тамаам сал салтырбын, Чахсы тамаам салбин арерге, Чабалох индег uттiрбiн!
'[Женщина] по юрте, крутясь, Женщина угощение готовит: Кушанье, которое она ставит, На столе вдруг в змею превращается. Прекрасным родившийся маленький мальчик, Открывши рот, произносит:
- А ты, баба-плутня,
Так хочешь [нас] угощать? Своему родному ребенку Змей-лягушек кладешь! Своему же родному ребенку Лягушек, насекомых даешь! Ласково сыну своему она говорит
- Ну, дитя мое, Хыйга Чике,
Змеиное блюдо [я] поставила, оказывается, Вместо того, чтоб хорошее кушанье подать, Очень тяжко же я провинилась!'
[Чистобаева, 2015. С. 14-15] (пер. М. Н. Чебодаева).
По традиционному хакасскому этикету встреча любого гостя должна обязательно сопровождаться чествованием и обильным угощением. И в зависимости от того, насколько радушен был прием, формировалось суждение людей не только о степени гостеприимства хозяев, но и об их характере и даже о моральных качествах. В фольклоре указанные соционорматив-ные установки переносились и на обитателей подземного мира. Им, так же как и жителям «солнечной земли», не было чуждо гостеприимство. При этом основные ингредиенты их блюд - змеи, лягушки, ящерицы и насекомые - были совершенно неприемлемы для гастро-
номических и вкусовых предпочтений людей. Данное обстоятельство недвусмысленно указывает на чужеродную, инаковую природу Нижнего мира и хтоническую сущность их жителей. В одном из эпосов от лица богатыря Ах Хана об этом сообщается следующее:
Пу одырган ирке-кинцем, 'Эта сидящая красавица
Улуг типссе ит сызырган, В большом казане мясо сварила,
Улуг сараа мун урган. В большую чашу бульон налила.
"Эт пе", min, - чiбiзеге альт?" "Мясо ли, - думаю, - взять и съесть?"
Кбрiбiскем - ктске парасхан Посмотрел - бедняжка ящерица,
Килбейте пыс партыр. Разварившись, сварилась.
"Кшске дее полза, чт "Даже если ящерица, попробую
Кбрцец ме тт, съесть", - думая,
Пычахтац кизт, ахсыма Разрезав ножом, в рот
Тастабысхам, Бросил,
Тайнап-тайнап, азыр полбаам, Жевал-жевал - не смог проглотить,
Найла тади чох полган, Уж очень невкусной была,
Ползар mукурiбiскем ", - ттче. На пол выплюнул, - [Ах Хан] говорит.
Шнщзт алып алгам: Второй раз взял:
"Мынызы татыг полар ба, тт? - "Может, это вкуснее будет? - думаю.
Пага парасхан полбайта пыс Бедняжка-лягушка, раздувшись,
Партыр. Сварилась, оказывается.
Кизт, ахсыма тастабысхам. Нарезав, в рот бросил.
Пip дее тадии чох полган. Совсем без вкуса была.
Тайнап-тайнап, mукурiбiскем. Жевал-жевал - выплюнул.
УжунцЫн алып алгам: Третий раз взял:
Анызын кбрзем: чылан - Парасхан Смотрю: бедняжка-змея,
Чыыра пыс партыр. Сморщившись, уварилась.
"Мынзы татыг полар ба, тт? -, "Может, это вкуснее будет?" - думая
Кизт, ахсыма тастаам, - ттче. Нарезав, в рот бросил, - [так] говорит.
Тайнап-тайнап, азыр Жевал-жевал - тоже не смог
Полбаамох, Проглотить,
Ползарох mукурiбiскем. Тоже на пол выплюнул.
Анцазын одырганда, Когда так сидел,
"Мутн дее iчin турим ма, тт! -, "Хоть бульону пока попью! - думая,
Мунт сузып, iчiбicкeм: Бульон зачерпнув, выпил:
Сала даа таам чох полган, Совсем без вкуса [он] был,
Найла iзiг полган - Слишком горячий был -
Ползарох mукурiбiскем", - ттче Тоже на пол выплюнул", - [так] говорит'
[Чистобаева, 2015. С. 15-17].
В традиционном сознании хакасов хтоническая природа змеи и исходящая от нее потенциальная опасность в большинстве случаев имели негативное восприятие. Это нашло отражение в идиоматических выражениях, в которых ее образ представлен преимущественно в отрицательной коннотации. Так, например, образ змеи как источника угрозы представлен в следующих поговорках: «Змея своей кривизны не сознает; выпрямлять станешь - укусит»; «Змея меняет кожу ежегодно, да ядовитые зубы оставляет при себе» (Так в Сибири говорят..., 1964. С. 29, 30); Чылан тчгг дее полза, чоон пуганы чоо сабысча - 'Змея хоть и маленькая, зато и крупного быка больно кусает' 3; Сым чатчатхан чыланныц хузуругына паспа - 'Не наступай на хвост спокойно лежащей змеи' (Мудрое слово., 1976. С. 76). Наряду с этим в данном контексте при помощи образа этой рептилии подчеркиваются и некоторые положительные качества человека: Махачы юз^ш чылан да сахпачац, хортых юз^ш адай даа тутхлачац - 'Смелого человека и змея не ужалит, трусливого человека и собака укусит' (Старших будешь слушать., 2004. С. 26).
Среди фразеологических единиц хакасов распространенными являются те, которые выражают переменчивую, двойственную и обманчивую сущность указанного пресмыкающегося. В традиционном мышлении посредством образа змеи часто осуждаются и осмеиваются лицемерные, несправедливые и хитрые люди. В этой связи можно полностью согласиться с су-
3 НАРХ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 115. Л. 81. Перевод автора.
ждением некоторых фольклористов о том, что «художественные образы пословиц имеют конкретность, связаны с окружающим трудящегося хакаса миром природы: криводушный или злой человек уподобляется змее» [Унгвицкая, Майногашева, 1972. С. 256]. Среди фразеологизмов, указывающих на подлую сущность змеи / человека можно выделить следующие: Чылан иггргн пШнмес - 'Змея не признает своей кривизны' [Там же. С. 256]; Чылан чгли чглбгребе, хорты чгли хойбаннаба - 'Подобно змее, не изгибайся, словно налим, не извивайся' (Мудрое слово., 1976. С. 102); Сомысхан чти сойлаба, чылан чти хойралба (кбйтгк) -'Не извивайся, как червяк, не крутись, как змея (о хитром человеке)'; Чылан иггргн пШнмес, чой чоогын пШнмес - 'Змея не сознает своей кривизны, лгун не сознает своей лжи' [Бутана-ев, Бутанаева, 2008. С. 275, 289, 300]. Про человека, однажды воспользовавшегося доброй услугой отзывчивых людей и пытающегося злоупотребить сложившейся ситуацией, хакасы говорят: Чылыя кбрген чирге чылан ибгргледгр - 'Змея кружится вокруг теплого места' [Бута-наев, Бутанаева, 2008. С. 275, 301] (см. также: (Мудрое слово., 1976. С. 100; ХРС, 2006. С. 114)).
Заключение
Таким образом, представленный материал позволяет сделать вывод о том, что в традиционном мировоззрении и устном народном творчестве хакасов змее и ее образу отводилось важное место. Указанная рептилия выделяется обширной и многообразной символикой. При этом одной из ключевых ее характеристик является ярко выраженная хтоническая природа. Соответствующее символическое значение во многом определялось ее зоологическими особенностями: морфологией, средой обитания и образом жизни, в том числе способами передвижения и питания.
В силу своей биологии змея тесным образом связана с землей и подземным пространством. Обозначенная реалия нашла отражение в традиционных верованиях и фольклоре хакасов. С образом змеи был связан целый комплекс религиозно-мифологических представлений о подземном мире и его обитателях. Специфическое восприятие этого пресмыкающегося было запечатлено в фольклоре, а также бытовой речи хакасов и получило широкое распространение во фразеологизмах.
Список литературы
Бурнаков В. А. Духи Среднего мира в традиционном мировоззрении хакасов. Новосибирск:
Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. 208 с. Бутанаев В. Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. Абакан: Изд-во ХГУ, 2003. 260 с. Бутанаев В. Я., Бутанаева И. И. Мир хонгорского фольклора. Абакан: Изд-во ХГУ, 2008. 376 с.
Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997. 912 с. Катанов Н. Ф. Письма Н. Ф. Катанова из Сибири и Восточного Туркестана. Приложение
к 73-му тому записок Императорской академии наук, № 8. СПб.: [б. и.], 1893. 113 с. Катанов Н. Ф. Отчет о поездке, совершенной с 15 мая по 1 сент. 1896 г. в Минусинский округ Енисейской губернии. Казань: Типо-литография Имп. Казанского университета, 1897. 104 с.
Катанов Н. Ф. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов (Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радловым). СПб.: [б. и.], 1907. Т. 9. 640 с.
Костров Н. А. Качинские татары. Казань: Тип. Губ. Правления, 1852. 66 с. Маретина С. А. Змея в индуистской мифологии (на материалах МАЭ). СПб.: МАЭ РАН, 2005. 140 с.
Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. 2-е изд. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 2005. 1026 с.
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2009. 332 с.
Унгвицкая М. А., Майногашева В. Е. Хакасское народное поэтическое творчество. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1972. 312 с.
Чистобаева Н. С. Героический эпос хакасов: Тематика и поэтика. Абакан: Кн. изд-во «Бригантина», 2015.170 с.
Список источников
АМАЭС ТГУ. Д. № 679-3 «Этнографическая экспедиция ТГУ в Хакасию». Лето 1973 г. Вел дневник А. Сагалаев». 18 л.
Ай Хуучын // Алтын Арыг. Алыптыг нымыхтар (Богатырские сказания). Абакан: Хак. кн. изд-во, 1958. С. 318-420. (на хак. яз.)
Албынщ (алыптыг нымах) // Алыптыг нымахтар (Богатырские сказания). Абакан: Хак. обл. кн. изд-во, 1951. С. 13-98. (на хак. яз.)
Алтын Арыг // Алтын Арыг. Алыптыг нымыхтар (Богатырские сказания). Абакан: Хак. кн. изд-во, 1958. С. 3-125. (на хак. яз.)
Ах Молат // Сказания и легенды хакасов. Абакан: Дом литераторов Хакасии, 2013. С. 3-19.
Ах ой аттыг Алып Хан (алыптыг нымах) // Алыптыг нымахтар (Богатырские сказания). Абакан: Хак. обл. кн. изд-во, 1951. С. 159-234. (на хак. яз.)
Два охотника // Хакасские народные сказки. Новосибирск: Омега принт, 2014. С. 503-511. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Т. 33)
Желудочек // Хакасские народные сказки. Новосибирск: Омега принт, 2014. С. 585-587. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. Т. 33)
Кумус ханаттыг кок пора аттыг Кун Тощс // Алтын Арыг. Алыптыг нымах (Богатырские сказания). Абакан: Хак. кн. изд-во, 1958. С. 223-317. (на хак. яз.)
Мудрое слово. Сборник хакасских народных пословиц и поговорок и загадок. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1976. 128 с.
НАРХ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 115 «Материалы хакасской фольклорно-диалектологической экспедиции Абаканского педагогического института. 1959. 140 л.
Сиспектер (загадки) // Алыптыг нымахтар (Богатырские сказания). Абакан: Хак. обл. кн. изд-во, 1951. С. 277-282. (на хак. яз.)
Старших будешь слушать, долгими будут дни твои. - Улугньщ чоогын иссец, узада кунш корерзщ. Абакан: Хак. кн. изд-во, 2004. 32 с.
Так в Сибири говорят. Пословицы и поговорки народностей Сибири. Красноярск: Красноярск. кн. изд-во, 1964. 91 с.
Хан позырах аттыг Хан Мирген // Хан Мирген. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1969. С. 9-114. (на хак. яз.)
ХРС - Хакасско-русский словарь. Новосибирск: Наука, 2006. 1114 с.
Хубан Арыг. Алыптыг нымах (Богатырское сказание). Абакан: Хак. кн. изд-во, 1995. 192 с. (на хак. яз.)
Полевые материалы автора
Боргояков Николай Терентьевич, 1931 г. р., место рождения - сеок Хобый. Место и время записи - август 2005 г., с. Аскиз Аскизского района Республики Хакасия.
References
Burnakov V. A. Dukhi Srednego mira v traditsionnom mirovozzrenii khakasov [The spirits of the Middle world in the traditional worldview of the Khakas people]. Novosibirsk, IAE SB RAS Publ., 2006, 197 p. (in Russ.)
Butanaev V. Ya. Burkhanizm tyurkov Sayano-Altaya [Burkhanism Turks Sayano-Altai]. Abakan, Khakass State Uni. Publ., 2003, 260 p. (in Russ.)
Butanaev V. Ya., Butanaeva I. I. Mir khongorskogo (khakasskogo) fol'klora [World of Khongor (Khakass) folklore]. Abakan, Khakass State Uni. Publ., 2008, 376 p. (in Russ., in Khakas.)
Chistobaeva N. S. Geroicheskii epos khakasov: Tematika i poetika [The heroic epic of the Khakas: Theme and poetics]. Abakan, Brigantina Publ., 2015, 170 p. (in Russ.)
Gura A. V. Simvolika zhivotnykh v slavyanskoi narodnoi traditsii [Symbols of animals in the Slavic folk tradition]. Moscow, Indrik Publ., 1997, 912 p. (in Russ.)
Katanov N. F. Narechiya uryankhaitsev (soiotov), abakanskikh tatar i karagasov (Obraztsy narodnoi literatury tyrkskikh plemen, izdannye V. V. Radlovym) [Adverbs Uryankhays (Soyots), Abakan Tatars and Karagases (Samples folk literature of Turkic tribes issued V. V. Radloff)]. St. Petersburg, vol. 9, 1907, 640 p. (in Russ.)
Katanov N. F. Otchet o poezdke, sovershennoi s 15 maya po 1 sentebrya 1896 g. v Minusinskii okrug Enisseiskoi gubernii [Report on the trip, which took place from May 15 to September 1. 1896 in the Minusinsk district of the Yenisei province]. Kazan, Tipo-Litografiya Imperator-skogo Kazanskogo Universiteta Publ., 1897, 104 p. (in Russ.)
Katanov N. F. Pis'ma N. F. Katanova iz Sibiri i Vostichnogo Turkestana [Letters from N. F. Katanov from Siberia and Eastern Turkestan]. St. Petersburg, Imperial Academy of Sciences Publ., 1893, 114 p. (In Russ.)
Kostrov N. A. Kachinskie tatary [Kachins Tatars]. Kazan, Provincial Publ. house, 1852, 66 p. (in Russ.)
Maretina S. A. Zmeya v induistskoi mifologii (Na materialakh MAE) [Snake in Hindu Mythology (On the materials of the MAE)]. St. Petersburg, MAE RAS Publ., 2006, 140 p. (in Russ.)
Potanin G. N. Ocherki Severo-Zapadnoi Mongolii [Essays on North-West Mongolia]. 2nd ed. Gorno-Altaisk, Publ. house "Ak Chechek", 2005, 1026 p. (in Russ.)
Propp V. Ya. Istoricheskie korni volshebnoi skazki [The historical roots of the fairy tale]. Moscow, Labirint Publ., 2009, 332 p. (in Russ.)
Ungvitskaya M. A., Mainogasheva V. E. Khakasskoe narodnoe poeticheskoe tvorchestvo [Kha-kas folk poetry]. Abakan, Khakass office Krasnoyarsk Book Publ. House, 1972, 312 p. (in Russ.)
List of Sources
Ai Khuuchyn [Ai Khuuchyn]. Altyn Aryg. Alyptyg nymakh [Altyn Aryg. The heroic legend]. Abakan, Khakas. Book Publ. House, 1959, p. 318-420. (in Khakas.)
Akh Molat [Akh Molat]. In: Skazaniya i legendy khakasov [Tales and Legends of the Khakas]. Abakan, House of Writers of Khakassia, 2013, p. 3-19. (in Khakas.)
Akh oi attyg Alyp Khan (alyptyg nymakh) [Alyp Khan on a white-boule horse (heroic legend)]. Alyptyg nymakh [Heroic legend]. Abakan, Khakas. book Publ., 1951, p. 159-234. (in Khakas.)
Albynzhi (Alyptyg nymakh). [Albynzhi (Khakass heroic legend)]. Abakan, Khakas regional state Publ., 1951, p. 13-98. (in Khakas.)
Altyn Aryg [Altyn Aryg]. In: Altyn Aryg. Alyptyg nymakh [Altyn Aryg. The heroic legend]. Abakan, Khakas. book Publ., 1958, p. 3-125. (in Khakas.)
AMAES TGU [Archive of the Museum of Archaeology and Ethnography of Tomsk State University]. Delo № 679-3 "Etnograficheskaya ekspeditsiya TGU v Khakasiyu". Leto 1973 g. Dnevnik vel A. Sagalaev [Case no. 679-3 "Ethnographic expedition TSU in Khakassia". Summer of 1973. Recording led by A. Sagalaev], 18 p. (in Russ.)
Dva okhotnika [Two hunters]. In: Khakasskie narodnye skazki [Khakass folk tales]. Novosibirsk, Omega print Publ., 2014, p. 503-511. (in Russ., in Khakas.) (Monuments of folklore of the peoples of Siberia and the Far East. Vol. 33)
Khakassko-russkii slovar' [Khakass-Russian Dictionary]. Novosibirsk, Nauka, 2006, 1114 p. (in Khakas., in Russ.)
Khan pozyrakh attyg Khan Mirgen [Khan Mirgen on a blood-red horse]. In: Khan Mirgen [Khan Mirgen]. Abakan, Khakass Branch of the Krasnoyarsk Book. Publ. House, 1969, p. 9-114. (in Khakas.)
Khuban Aryg. Alyptyg nymakh [Khuban Aryg. Khakass heroic legend]. Abakan, Khakas Book Publ. House, 1995, 192 p. (in Khakas.)
Kyumyus khanattyg kok pora attyg Kyun Tonis [Kyun Tonis on a dark gray horse with silver wings]. In: Altyn Aryg. Alyptyg nymakh [Altyn Aryg. Khakass heroic legend]. Abakan, Khakas. book Publ., 1958, p. 223-317. (in Khakas.)
Mudroe slovo. Sbornik khakasskikh narodnykh poslovits pogovorok i zagadok [A wise word. Collection of Russian folk proverbs, sayings and puzzles]. Abakan, Khakass Branch of the Krasnoyarsk Book. Publ. House, 1976, 128 p. (in Russ., in Khakas.)
NARKH [National Archives of the Republic of Khakassia]. F. 558. Op. 1. D. 115 "Materialy khakasskoi fol'klorno-dialektologicheskoi ekspeditsii Abakanskogo pedagogicheskogo insti-tuta" [F. 558. Inv. no. 1. Case 115. "Materials of the Khakass folklore and dialectological expedition of the Abakan Pedagogical Institute"], 1958, 140 p. (in Khakas.)
Sispekter [Khakass riddles]. In: Alyptyg nymakhtar [Khakass heroic legend]. Abakan, Khakass book Publ., 1951, p. 275-282. (in Khakas.)
Starshikh budesh uvazhat', dolgimi budut dni tvoi [You will listen to the elders, your days will be long]. Abakan, Khakass book. Publ., 2004, 32 p. (in Khakas., in Russ.)
Tak v Sibiri govoryat. Poslovitsy i pogovorki naronostei Sibiri [So in Siberia they say. Proverbs and sayings of the peoples of Siberia]. Krasnoyarsk, Krasnoyarsk Book Publ. House, 1964, 90 p. (in Russ.)
Zheludochek [Ventricle]. In: Khakasskie narodnye skazki [Khakass folk tales]. Novosibirsk, Omega print Publ., 2014, p. 585-587. (in Russ., in Khakas.) (Monuments of folklore of the peoples of Siberia and the Far East. Vol. 33)
Author's Field Materials
Borgoyakov Nikolai Terentievich born in 1931, from seok Khobyi. Data and place of recording: August, 2005, Askiz village in Askiz District of Khakassia Republic.
Материал поступил в редколлегию Received 14.09.2020
Сведения об авторе
Бурнаков Венарий Алексеевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск, Россия)
venariy@ngs.ru
Information about the Author
Venariy A. Burnakov, PhD in History, Senior Researcher at the Institute of Archaeology and Ethnography SB RAS (Novosibirsk, Russian Federation)
venariy@ngs.ru
