CC BY
32
Published in the Russian Federation
Oriental Studies (Previous Name: Bulletin of the Kalmyk Institute
for Humanities of the Russian Academy of Sciences)
Has been issued as a journal since 2008
ISSN: 2619-0990; E-ISSN: 2619-1008
Vol. 13, Is. 1, pp. 75-92, 2019
DOI: 10.22162/2619-0990-2020-47-1-75-92
Journal homepage: https://kigiran.elpub.ru
УДК 397+398
Образ лисицы в культуре хакасов (конец XIX - середина XX в.)
Венарий Алексеевич Бурнаков1
1 Институт археологии и этнографии СО РАН (д. 17, пр. Лаврентьева, 63090 Новосибирск, Российская Федерация)
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник 0000-0001-9636-3081. Ё-таП: venariy@ngs.ru
© КалмНЦ РАН, 2020 © Бурнаков В. А., 2020
Аннотация. Введение. Статья посвящена анализу одного из ключевых зоологических образов — лисицы в традиционном быту, социо-нормативной и обрядовой практике хакасов. Целью работы является характеристика образа лисицы в культуре указанного народа. Исходя из этого, были поставлены такие задачи, как: выявление роли лисицы и ее образа в быту и практической деятельности; определение значения этого зверя в мировоззрении и ритуальной практике хакасов. Хронологические рамки работы охватывают конец XIX - середину XX в. Выбор таких временных границ вызван состоянием источниковой базы по теме исследования. Основными источниками являются опубликованные этнографические и лексические сведения, а также фольклорные материалы по обозначенной теме. Методология. Ведущим в работе является принцип историзма, когда любое явление культуры рассматривается в развитии и с учетом конкретной ситуации. Применяются историко-этнографические методы: пережитков (реликта) и семантического анализа. Результаты. В работе впервые систематизированы и проанализированы историко-этнографические и фольклорно-лингвистические материалы по рассматриваемой теме. Введены в широкий научный оборот фольклорные сведения — отрывки из хакасских героических сказаний — алыптыг нымах'ов, впервые переведенные автором на русский язык. Охарактеризованы место и роль лисицы и ее образа в утилитарной и обрядово-символической практике народа. Выводы. Исследовав проблему, автор пришел к выводу о том, что лисица выполняла важную роль в культуре хакасов. В их быту и практической деятельности этот зверь был ценен и востребован своим мехом, обладавшим высокой материальной и символической ценностью. Лисьи шкуры широко использовались для внутреннего потребления при изготовлении одежды и в качестве платежного средства. В традиционном мировоззрении хакасов образ лисицы наделялся высоким семиотическим статусом. Во многом он был детерминирован биологическими особенностями этого животного, в частности, его внешними зоологическими характеристиками, высоким интеллектом, поведением и, конечно же, средой обитания. Мифологический образ лисицы тесно связан
с представлением о небе и небесных объектах и наряду с этим имеет прямое отношение к нижним сферам мироздания и ее демоническим обитателям. В религиозно-мифологических воззрениях лисица наделялась чертами медиатора. Вместе с тем в религиозно-мифологических воззрениях народа обнаруживается прямое отождествление лисицы с женским началом, в котором совмещаются как положительные, так и отрицательные черты. Ключевые слова: хакасы, культура, верования, образ и символ, шаманизм, фольклор, эпос, тулгу 'лисица'
Для цитирования: Бурнаков В. А. Образ лисицы в культуре хакасов (конец XIX - середина XX в.) // Oriental Studies. 2020. Т. 13. № 1. С. 75-92. DOI: 10.22162/2619-0990-2020-47-1-75-92
UDC 397+398
Image of Fox in Khakas Culture: Late 19th - Mid-20th Centuries
Venariy A. Burnakov1
1 Institute of Archaeology and Ethnography, Siberian Branch of the RAS (17, Lavrentiev Ave., Novosibirsk 630090, Russian Federation) Cand. Sc. (History), Senior Research Associate 0000-0001-9636-3081. E-mail: venariy@ngs.ru
© KalmSC RAS, 2020 © Burnakov V. A., 2020
Abstract. Introduction. The article analyzes a key zoological image of fox in everyday life, socio-regulative, and ritual practices of the Khakas people. Goals. The work aims at delineating the image of fox in respective ethnic cultural contexts, and seeks to identify its role in everyday life and household activities, estimate significance of the animal manifested in Khakas worldview and ritual practices. Materials and Methods. Analyzed are late 19th - mid-20th century published ethnographic, lexical, and folklore materials. The key research principle employed is that of historicism which helps view each cultural phenomenon as an extensive process determined by respective actual conditions. History and ethnography research methods include those of relict examination and semantic analysis. Results. The paper is the first attempt to systemize and analyze historical, ethnographic, folklore, and linguistic materials dealing with the topic. It introduces some folklore texts, such as Russian translations of fragmented Khakas heroic tales — alyptyg nymakh, characterizes the role of fox image in mundane and ceremonial practices of the ethnos. Conclusions. The study concludes the fox used to be essential enough to Khakas culture, which was due to its valuable fur and related symbolic (social status) advantages. Fox skins were used for traditional clothing and as a means of exchange. The Khakas people endowed the fox with high semiotic ranks, largely determined by its biological properties, such as zoological characteristics, acute mind, behavior, and living environment. The mythological image of fox is closely related to the Heaven and celestial objects, being simultaneously associated with lower (underground) realms and their demonic inhabitants. So, according to religious and mythological beliefs, the fox would often act as mediator. However, the cultural tradition tends to identify fox with woman and female principle at large, the latter including both positive and negative features attributed.
Keywords: Khakas, culture, beliefs, image and symbol, shamanism, folklore, epic, mymy 'fox' For citation: Burnakov V. A. Image of Fox in Khakas Culture: Late 19th - Mid-20th Centuries. Oriental Studies. 2020. Vol. 13. No. 1. Pp. 75-92. (In Russ.). DOI: 10.22162/2619-0990-2020-47-175-92
(Ь
о
Введение
Животные с древнейших времен являются неотъемлемой и важной частью природного окружения, хозяйственной деятельности и мировоззрения человека. Образы животных являются одними из ключевых в духовной культуре многих народов мира, в том числе и хакасов. В быту, мифологии, фольклоре, традиционных верованиях и обрядности хакасов часто встречается образ лисицы (хак. тулгу). К сожалению, вопросам выявления и изучения мировоззренческого комплекса об указанном животном до сих пор не уделено должного внимания в хакасской этнографии и фольклористике. Целью работы является характеристика образа лисицы в культуре указанного народа.
Лисица в быту и практической деятельности
Обширный ареал обитания и повсеместная распространенность этого животного, а также его красивый и ценный мех всегда привлекали к нему внимание людей [Щукин 1847: 417].
Лисица являлась и остается одним из важных объектов охотничьего промысла. Интерес к ней, как уже отмечено, связан с ее весьма привлекательным и дорогостоящим мехом, который и по сию пору широко используется при изготовлении одежды и пр. Наибольшее распространение среди хакасов получил головной убор, либо полностью сшитый из шкуры этого животного, либо с ее частичным применением. При этом в быту такие шапки носили и продолжают носить как мужчины, так и женщины.
Известный ученый ХУШ в., академик Г. Ф. Миллер, описывая обозначенный элемент одежды указанного народа, сообщал: «Женские шапки у татар [хакасов. — В. Б.] и брацких по большей части оторочены мехом серой лисицы (душки), мужские шапки — мехом с лисьей спины. Оторочку мужских шапок в зимнее время при больших холодах можно опускать, чтобы предохранить лицо» [Миллер 2009: 127].
Среди женских головных уборов наиболее дорогими и престижными считались те, которые были сшиты из меха черно-бурой лисицы. В традиционном хакасском обще-
стве обладание подобным предметом гардероба указывало на высокий социальный статус и материальный достаток его хозяина (чаще — хозяйки) и ярко выделяло его среди всех остальных сородичей [Кропоткин 1895: 32; Костров 1884: 211; Шибаева 1959: 68-69].
Наибольшую распространенность и известность у хакасов, особенно среди этнической группы качинцев получила тулгу пбр1к 'лисья шапка'. Ее шили из меха черно-бурой или красной лисицы. Указанный головной убор являлся обрядовым и обычно надевался лишь по праздникам, в том числе и на свадебную церемонию. Ю. А. Шибаева совершенно точно заметила, что ее обладательницы гордились им и особо берегли. Их в каждом улусе бывало лишь одна-две, потому что стоили они дорого [Шибаева 1959: 70]. Оригинальные сведения о тулгу пбрт встречаются в работе А. А. Кузнецовой и П. Е. Кулакова «Минусинские и ачинские инородцы» [Кузнецова, Кулаков 1898: 169-170]. Приведем их: «Женские шапки, предназначенные для праздников и свадеб, шьются совершенно иначе и надеваются и зимой, и летом. Тюлгю пюрик (лисья шапка) надевается одними лишь замужними женщинами, принимающими участие в свадьбе, главным же образом свахою, а также иногда и самою невестою (ул. Морозов на Сырах, Аск. У.). Тюлгю пюрик же надевает и молодуха, когда едет в определенный для мировой срок обыкновенно чрез год после свадьбы, к своим родителям (Синяв. ул., Аск. У.). Эта шапка шьется всегда из лисьего меха, у богатых из дорогой черно-бурой лисицы. Высокий меховой околыш подбивается какой-нибудь дорогой материей и идет вокруг головы в виде большого кокошника с разрезом позади. В окружности околыш имеет от 1 'Л до 2 арш. длины. Круглая тулья из парчи или шелковой материи почти совершенно скрывается за высоким околом; она собрана посредине и к ней сверху пришита большая шелковая кисть. Надевается тюлгю пюрик поверх платка прямо на лоб. Стоят от 70 до 500 руб. В настоящее время эта свадебная шапка сохранилась в Абаканской и Аскизской Управах; у кизыльцев тюлгю пюрик теперь уже не встречается, но ста-
рики помнят, что лет 30-40 т. н. эту шапку еще надевали на свадьбах (ул. Оракский и Костинский)».
У хакасов в прошлом бытовал обычай, имеющий отношение к традиционным охотничьим нормам. Суть его сводилась к следующему. Добытую лисицу охотник отдавал девушке — победительнице в килгн чарыс»'состязание невест', которое организовывалось в связи с указанным событием. Согласно правилу, одержавшая победу должна была из лисьего меха изготовить для себя шапку свахи тулгу порж [Бутанаев, Монгуш 2005: 93].
Обратим внимание на то, что в традиционной культуре каждого народа и хакасов, в частности, сваха выполняла важную связующую роль в процессе взаимодействия двух родов — жениха и невесты. Во многом от ее харизмы, житейской мудрости, искусной речи и прочих факторов зависел успех заключения брачного союза. В данных обстоятельствах немаловажное значение придавалось традиционному костюму свахи, обладавшему широким семиотическим по-
лем и создававшему ей особый ореол. Одним из неотъемлемых и маркирующих его элементов наряду с идектгг тон 'шубой' и пого 'нагрудником' была шапка — тулгу порж. Поэтому не лишена оснований мысль некоторых исследователей о том, что «в любой традиционной культуре сваха — это особый человек, задачей которого является любым способом добиться самого выгодного варианта заключения сделки для стороны жениха. Образ свахи в какой-то степени соответствует образу хитрой, изворотливой лисицы. В этой связи шапка из лисы расценивалась, на наш взгляд, как предмет, призванный помочь свахе» [Содномпилова, Нанзатов 2016: 55].
Образ тулгу порж, столь важного элемента женского гардероба, нашел отражение и в фольклоре, например в загадке: Узун агас пазында улуг хус одырча (тулгу порж) 'На вершине высокого дерева сидит большая птица (лисья шапка свахи)' [Доможа-ков 1951: 77]. Отметим и то, что тулгу поргк часто фигурирует и в героических сказаниях — алыптыг нымах'ах:
Алтын Арыг абахайы,
Хара тулгу пор1г1н хамагына салып,
Хара торгы кибт ицнте кизт,
Адазыныц ибт коре,
Пала хас чти пайбацнап,
Пузур хас чти пуйбацнап,
Пас килеедгр
'Алтын Арыг красавица,
[Из] черной лисицы шапку [на] лоб натянув,
Черное шелковое одеяние на плечи надев,
[На] отчий дом глядя,
Подобно гусенку переваливаясь, идет
Словно большой гусь, покачиваясь,
Подходит'
[Кок Хан 1974: 39]; (перевод наш. — В. Б.).
Алтын Арыг чацалары
Ала мацных тонын аргазына кискен,
Хара тулгузгн хагыйта салган
'Алтын Арыг старшая сестра [их] Пёструю просторную шубу [на] спину надела, [Шапку из] черной лисицы, [на] голову [с размаху] надела'
[Алтын Тайцы 1973: 113]; (перевод наш. — В. Б.).
Столь значимая роль, отводимая шапке из лисьего меха в церемониальной практике хакасов, способствовала перенесению ее образа и в шаманскую обрядовую поэзию. В традиционных воззрениях народа одними из самых почитаемых божеств Среднего мира являются таг ээлер1 'горные духи'. Они осмысляются не только в качестве наиболее влиятельных земных духов-хозяев, но еще и далеких предков. В религиозно-ми-
фологическом сознании хакасов таг ээлерг часто представали в антропоморфном виде. Полагали, что на головах они носят лисьи шапки. В молитвенных обращениях к ним всегда акцентируется внимание на указанном предмете их гардероба: «[О горный дух — покровитель бурых коней] ноги твои ступают на белые хребты, полы касаются извилистых гор! Шапка у тебя из черной лисицы, кнут — из черной выдры!»; «(О владыка,
горный дух) обмахиваешься ты белыми и синими лентами, ездишь верхом на сине-сивом коне, сбруя (твоего коня) — серебряная узда, шапка (у тебя на голове) — из красной лисицы!»; «[О горный дух] ездишь ты верхом на черно-буром коне, кнутом тебе служит черная выдра, шапка твоя — черная лисица, жертвуется тебе богатая водкою кадка!» [Катанов 1907: 554-555, 557].
В прошлом зажиточные хакасы использовали лисий мех не только для изготовления шапок, но и шили из него шубы — идектгг тоннар [Шибаева 1959: 78, 84]. Подобное практическое применение шкуры рассматриваемого зверя нашло отражение и в эпическом творчестве. В нем нередко встречаются сюжеты, согласно которым богатыри, устраиваясь на ночлег, укрываются шубой / одеялом из меха черной лисицы [Катанов: 1887: 221-222; Катанов 1907: 183-184].
Таким образом, в традиционной культуре хакасов, как и других народов, шкура лисицы и иных зверей имела не только высокую материальную, но и символическую ценность, связанную с престижным потреблением. Она всегда была востребована. Все это естественным образом приводило к тому, что пушнина издревле выполняла еще и денежную функцию и служила в качестве распространенного предмета торгового обмена [Потапов 1952: 53]. Помимо того, как известно, в прошлом этот товар являлся одним из основных видов дани — албан. Не-
Итак, широкая распространенность лисицы, престижность потребления ее меха и обусловленная этим постоянная востребованность на рынке способствовали росту интереса к ней в обществе. Данные реалии до поры до времени стимулировали развитие пушного промысла. Применялись новые методы добычи этого зверя. Все это, безусловно, требовало хороших знаний о нем — главным образом, особенностей его
пременной ее составляющей был мех лисицы и иных пушных зверей. Так, например, в 1644 г. красноярский воевода об этом явлении у предков хакасов — енисейских кы-ргызов, сообщал: «В Тубу приезжают калмыки и мугалы и емлют с кыргыских людей и с тубинцев ясак некладной, з 10 скотин емлют 10-ю скотину, сверх мягкой рухляди, соболей и лисиц, и бобров, и кошолоков» (цит. по: [Потапов 1952: 57]). В ХУШ в. после присоединения Хакасии к Российской империи и вплоть до XIX в. взимание в государственную казну ясака в виде пушнины продолжилось [Потапов 1952: 110; Кузнецова, Кулаков 1898: 92; Чудновский 1885: 5; Щукин 1847: 409, 411].
Сибирская пушная продукция всегда пользовалась огромным спросом на внутренних и международных рынках. Указанная реалия в итоге привела к бесконтрольному и хищническому использованию соответствующих биоресурсов. В результате чего уже к XIX в. произошло значительное сокращение пушного зверя в Сибири и Хакасии в том числе. Падение добычи соответствующих диких животных привело к некоторому дефициту на рынке, а значит и росту цен на пушнину. В этой связи вызывает интерес динамика цен на этот товар в Хакасии, происходившая более 50 лет торговля пушниной, а также конкретный вид пушнины, который добывался:
биологического поведения и повадок. Вместе с тем в традиционной культуре хакасов знания о лисице носили не только рациональный, но и иррациональный характер. Религиозно-мифологические воззрения хакасов о лисице, как и о других животных, формировались задолго до развития и активизации пушного промысла. Представления о ней, несомненно, своими корнями восходят к архаическим пластам верований.
Таблица 1. Динамика цен на пушнину в Хакасии в 1840-1896 гг. [Table 1. Dynamics of Prices for Furs in Khakassia, 1840-1896]
Цены в рублях 1840 1850 1860 1870 1880 1890 1896
за годы
Медведь 4.1 3.0 6.4 7.1 5.8 7.0 12.5
Волк 2.1 1.6 2.8 2.3 2.9 2.8 2.8
Соболь 3.2 3.0 5.5 7.5 8.3 9.0 7.3
Белка 0.07 0.10 0.12 0.13 0.16 0.9 0.11
Лисица 2.1 3.0 4.1 5.5 4.5 5.5 5.7
[Кузнецова, Кулаков 1898: 91].
Религиозно-мифологические воззрения о лисице
В культуре хакасов, как и многих других народов, лисица неизменно выступает универсальным и ярким символом хитрости, ловкости и плутовства. Эти ее качества широко представлены в устном народном творчестве и обыденной речи. Образ лисицы с обозначенными чертами характера, порой даже и возведенных до комического уровня, отображают лишь одну из граней ее сложного и неоднозначного образа. Отметим, что изучение этого вопроса в дальнейшем будет предметом подробного рассмотрения нами в отдельно взятой статье.
В космогонических представлениях хакасов образ лисицы нередко ассоциируется с отдельными небесными светилами. Так, Н. И. Попов зафиксировал у хакасов уникальный миф «Семизвездница или Большая Медведица» с известным мотивом небесной охоты. Приведем его: «Старик охотник гонялся за семью лисицами на земле и загнал их так далеко, что попал с ними и на небо. Там лисицы сделались семью звездами, и охотник тоже стал звездою, которая находится на востоке от Семизвездицы» [Попов 1884: 646]. Среди хакасов и других сибир-
Хара тагныц тулгузгн, Хара адым читсе, соххайбын; Харгаларныц хыстарын, Халиим читсе, аларбын.
Сарыг тагныц тулгузгн, Сараадым читсе, соххайбын; Сарыгларныц хыстарын, Сагызым читсе, аларбын.
Азыр тагныц тулгузгн Лттыг сурзецер, тударзар; Алар ползацар позымны, Адам чгргне парарзар.
Иггр тайганыц тулгузт, Ибгр пглзецер, тударзар; Изертер ползацар позымны, Инем чиргне парарзар.
ских народов встречается и другой вариант этого мифа. При этом его главными персонажами являются охотники с собаками и маралы [Мифы 2006: 11].
Связь образа лисицы с небом, включая некоторые объекты и явления, имеющие отношение к нему, обнаруживается и в культуре монгольских народов. Так, например, буряты полагали, что лиса, наряду с волком, имеет небесное происхождение. Более того, в их мифологических представлениях солнце и радуга порой соотносятся с образом указанного зверя [Николаева 2010: 277-283; Содномпилова, Нанзатов 2016: 49-50].
Лисица — воплощение женского начала
В традиционной культуре хакасов образ лисицы устойчиво отождествляется с женским началом. В мифологическом сознании народа заключение брачного союза символически соотносится с процессом добычи обозначенного зверя. Подобные представления нашли отражение в фольклоре. В нем добытая охотником лисица нередко олицетворяет собой желанную невесту [Унгвиц-кая, Майногашева 1972: 245]. Соответствующие ассоциации широко представлены в народных песнях — тахпах'ах:
'Коль черной горы лисицу Карий конь мой догонит, убью; Жену из рода Харга, Коль калыма хватит, — возьму.
Коль желтой горы лисицу, Конь мой соловый догонит, убью; Жену из рода Сарыг, Коль смекалки хватит, — возьму'
[Хакасские ...1980: 32].
'С двуглавой горы лисицу, Если на конях погоните, поймаете; Если сватать хотите меня, В отцовскую землю приедете.
С крутой горы лисицу, Сумеете окружить — поймаете; С собой, если хотите меня увезти, В материнскую землю приедете'
[Хакасские... 1980: 56].
«Под красный камень красная лисица заскакивает, когда человек заревет; к лисе красная девка придет — когда я закричу. Под черный камень черная лисица бежит, когда ее испугаешь; ко мне придёт девка с черной косой — когда я плетью постращаю» [Островских 1895: 329].
Вместе с тем в приведенном фольклорном материале, наряду с устойчивой мифологической ассоциацией «лисица — девушка», выявляется такое реальное социокультурное явление, как дарообмен. В свадебной традиции хакасов и других народов он бытовал в виде выплаты калыма за невесту. В прошлом плата за невесту, помимо домашнего скота и прочих материальных ценностей, могла включать в себя еще и лисьи шкуры. Подтверждение тому также находим в известной народной поговорке:
Хызыл тулгу ахчаа турчац,
'Красная лисица денег стоит,
Андаг куннернгц пгрсгнде, Тацныц харазы тускенде, Хызыл от чти сагылып, Хызыл мерчгктг сургзгп, Хан Тдц1ст1ц алнынца Хызыл тулгу укус салган. Тац хараазында хызыл тулгу Тацнастыг сжг чалбыраан. Тыргах узынац хаап ала, Хызыл мерчгкнец ол ойнаан. Турган орнында тыып парып, Тацнабаалитацнидыр, Чапсыбаали чапсидыр Алып чахсызы Хан Тдцгс. Олганда кдрген тацназы Оцмас сглиинец салгылча, Алып улузт алгапча. Хызыл тулгу, сег1р килгп, Хызыл мерчгктг, кил, тастаан Хан Тдц1ст1ц хойнына кире. Тустец усхуна чачыраан чти, Ът1ри тускен ирнгц чахсызы. Харбанып ала кдр турза, Хызыл мерчггг хойнында. Хатап харап кдргбгссе, Хызыл тулгутц Ш дее чогыл. Хайзы-хайзы чирлерде Харых ачыстыг кдг чайылча, Хайхастыг сарын истглче: - Хырыга тгстгг хара чир теербен Хырых айланып тартылып тур ноо,
Хыс к1з1 халыца турчац
Девушка стоит калыма'
[Мудрое слово 1976: 96].
Обратим внимание на то, что в традиционном сознании указанная пушнина, помимо сугубо утилитарного, имела еще и высокое символическое значение. Лисица, непосредственно олицетворявшая собой женское начало, в семиотическом плане была равноценна девушке-невесте. Таким образом, в процессе брачного договора между двумя родами производился своеобразный равнозначный символический обмен «баш на баш».
Образ суженой невесты, предстающей перед богатырем в образе красной лисицы и своей мистической силой призывающей его к себе, встречается в одном из хакасских героических сказаний. Приведем соответствующий отрывок из указанного произведения:
'В один из таких дней, [Когда] предрассветная тьма отступила, Красному огню подобно искрясь, [Когда он за] красным мячом гонялся, Перед Хан Тонисом Красная лисица промчалась.
[B] предрассветной темноте красная лисица Изумительно красиво просияла. Когтями [своими] хватая,
[C] красным мячом она играла.
На том месте, где стоял, [так и] застыл [он],
Удивляясь, изумляется,
Поражаясь, восторгается
Лучший из богатырей Хан Тонис.
[В] детстве виденное, диво
[Этой] красотой [был] взволнован,
Богатырь [свою] судьбу благодарит.
Красная лисица, прыгнув вдруг,
Красный мячик неожиданно бросила
Хан Тонису прямо [в] его объятия.
[Словно] ото сна [резко] очнувшийся [человек],
Вздрогнул муж достойнейший.
Ощупывая [то место] видит,
Красный мячик на груди [у него].
Снова взглядом окинул [вокруг],
Красной лисицы [и] следа нет.
[В] каких-каких землях
Тоскливая мелодия разливается,
Удивительная песня слышится:
— Сорок зубов [у] черной земли [она подобна] мельнице,
— Сорок [раз] провернувшись, мелет она ведь,
"Красное сердце [моё] очаровавший, Белого снега чище [с] белым лицом Красавцем рожденный богатырь
Хан Тонис, [Если] даже меня не возьмёшь [в жёны],
[B] землю отца [моего] не задерживаясь, приезжай, Мудрые слова [для] беседы [с тобой] имеются.
О тридцати зубьях быстро [вращалась] мельница, Тридцать раз промолов, остановится [ведь],
[C] детства [из] горла стоны [издавая], ходивший, Свежего снега мягче [с] добрым сердцем Приветливым рожденный, красивый
Хан Тонис,
[Даже если] не увезёшь с собой ласковую меня, [В] землю матери [моей] обойдя, приезжай, Благоразумные слова [для] беседы [с тобой] имеются. О семи раздвоенных вершинах отвесная [гора] Коок та-схыл
[О] земле отца [моего] думает, наверное. Семи морей устье [которых] было Землёй матери [моей] тоскует, наверное'
[Хан-Тонис 2007:299-301]; (перевод наш. — В. Б.].
Хызыл чуреемт аптап салган Ах хардац арыг агох чузтн^ Абахай тореем алып Хан тоц/с,
Ал позымны албас таа ползац, Адам чирте айбынмин килдек, Азылахтап солир co3iM пар полцац. Отыза ттт^ ойлаца теербен Отыс айланып тартылып тур ноо, Олганнац ооз/м остедт чорген Час хардац нымзах чагбан чуректш Чалахай тореен crn^ Хан тоц/с,
Изертпезец дее ирке позымны, 1цем чирiне ибipiлiп килдек, Изептеп солир соз/м пар полцац. Читi азыр пастыг чМм Коок тасхыл
Адамныц чирi сагынча полар. Читi талайныц пилтipi полган 1цемнщ чиpi чиксепче полар
О связи образа лисы с феминностью свидетельствует наличие в культуре хакасов соответствующих имен. В фольклоре хакасов чрезвычайно распространенными были женские «лисьи» имена. Среди героинь часто встречаются такие имена, как: Алтын Тулгу 'Золотая Лисица', ТулгуХызыл 'Красная / Рыжая Лисица', Тулгу Арыг 'Чистая Лисица', Тулгу Хызыл Алып 'Красная Лисица богатырша', Тулгу Хыс 'Лисица-Дева' и пр. [Катанов 1887: 234; Тулгу-хызыл 1951: 35, 154; Хан Орба 1989: 204; Субрако-ва 2007: 62, 159, 160].
Отметим то, что образ лисицы как воплощение женского начала встречается не только у хакасов, он обнаруживается в культуре других сибирских народов. По сообщению Н. Н. Николаевой, у бурят «лисе (унэгэн) лексически часто сопутствует определяющее слово эзы (варианты: эзии, изы) 'женщина', 'баба', в отношении животных 'самка'» [Николаева 2010: 280]. Вызывает глубокий интерес то, что якуты в процессе
Анац андар Пора Нинц/, Тыр сшгт салыпсхан. Ус хулас сунныг хара тулгу полып, Кирiлiп-сeeлiп, ойлап сыххан
охотничьей обрядности на добытую лисицу обычно надевали женское серебряное украшение [Алексеев 1975: 44]. Тем самым, очевидно, манифестируя ее женскую ипостась.
В эпическом творчестве хакасов одним из самых распространенных является образ женщины-богатырки, которая наравне с мужчинами защищает родную землю и свой народ от всевозможных врагов. Как справедливо замечает Н. В. Шулбаева, в ее образе «органически синтезированы черты мифологизма, женственности и богатырства. Например, образ Пора Нинчи в алып-тыг нымах'е «Тошпах харахтыг Пора Нинщ («Пучеглазая Пора Нинчи»), записанного от великого хакасского сказителя П. В. Курби-жекова, представлен не только как хранительницы очага, заботливой матери, но и как богатырки» [Шулбаева 2016: 90]. Примечательно то, что указанная героиня в процессе борьбы с подземными существами оборачивается именно в лисицу черной масти — хара тулгу:
'Затем Пора Нинчи С шумом встряхнулась. Трехсаженной черной лисой став, Вытянувшись, помчалась'
[Шулбаева 2016: 90].
В эпосе «Алтын Арыг» [Алтын Арыг Плё-Харын» для свершения своих подвигов 1988: 48, 290] героиня по имени «Пис-тумзух- также принимает вид черной лисицы:
Алты айланып, абахай чахсы, 4umi иб1р1л1п парып, Тырлада сшгтгенде, Хара тулгу полыбысхан
'Шесть раз благородная женщина туда-сюда прошлась, Семь раз повернулась, С шумом встряхнулась — Черной лисицей обернулась'.
В героическом сказании «Ай Мiчiкнiц и гатырка Алтын Сас, скрываясь от преследо-Кун Мiчiк» [Ай Мiчiкнiц 1993: 23-24] бо- вателей, опять-таки превращается в лисицу:
Алып кучуннер мында суулас турлар - Алып тдреен Алтын Састы Чир устун читi Kiperni сур чдрдiбiс,
Чир дее чит полбадыбыс. Хызыл тулгу кибте Kipin тискен ткчелер Хара тулгу полып
Чир алтына Kip чдрiбiскен ткчелер. Алып кучуннер аныц соонац, Чаза тудып, чаза хаап, Kip чдрiбiскеннер чир алтына
'Богатыри-силачи здесь зашумели:
— Богатыркой рожденную, Алтын Сас
[По всей] поверхности земли семикратно
крест-накрест преследовали,
Земли так и не достигли.
[В] шкуру красной лисы
Облачившись, [она] убежала, говорят,
Черной лисой став,
Под землю ушла, говорят.
Богатыри-силачи после этого,
Не поймав, не схватив [ее],
Последовали [за ней] под землю'
[Ай М1чшнщ 1993: 23-24]; (перевод наш. — В. Б.).
Неординарные свойства лисицы
В эпических повествованиях хакасов лисица наделяется такими эпитетами, как: ац кулуг\ '[самая] проворная / храбрейшая из зверей' [Алтын Арыг 1988: 48-49, 290; Хакасский героический 1997: 220-221], кулук тореен 'удалою рожденная' [Киль-чичаков 1946: 76]1 и пр. Надо полагать, что обозначенные мифопоэтические определения, часто применяемые по отношению к образу лисицы, не случайны. Во многом они детерминированы ее биологией. Как известно из зоологии, у этого зверя отличный слух и нюх, а также сильно развита наблюдательность и зрительная память, благодаря чему он хорошо ориентируется в пространстве и легко адаптируется к различным внешним условиям. Помимо того, лисица очень ловка, вынослива, изобретательна как в охоте, так и при уходе от преследования врагами [Герасимов 1950: 14-18].
В. И. Вербицкий, фиксируя мнения алтайских охотников о незаурядных способностях лисицы, отмечал: «Лисица и ночь переночует, а [нужный ей] след найдет» [Вербицкий 1993: 233].
1 Перевод наш. — В. Б.
Вызывает глубокий интерес суждение известного охотоведа С. О. Лосева, основанное на длительном наблюдении за поведением лисицы в разных ситуациях: «Ум, хитрость, находчивость, изворотливость, сметливость и необыкновенное умение в минуту неизбежной гибели пользоваться самыми ничтожными средствами и случаями и с помощью их в глазах своего грозного преследователя извернуться, обмануть, проскользнуть, как ртуть между пальцами, и исчезнуть, как дым от ветра, — вот качества этого проворного и увертливого зверька» [Лосев 2007: 76].
Любопытство, чрезвычайная подвижность и юркость лисицы в традиционном мышлении формировали представление о ней как о существе, находящемся в состоянии постоянного поиска и движения, а зачастую и неуловимом. В хакасских сказках, по-видимому, не случайно приводится сюжет, согласно которому богатырь получает предостережение от бесперспективной попытки добыть лисицу ввиду ее неуязвимости: «Давешний рыжий конь его теперь заговорил: „О Кан Иргек (царь — большой палец), не только ты, но даже твои родственники и потомки не поймают
чёрной лисицы!"» [Катанов 1907: 296]. В мифологических воззрениях хакасов бытовала убежденность в том, что этот зверь
способен преодолеть любые запредельные пространства. Подобные представления нашли отражение и в эпике:
Саасхан туспес сарыг чазылар, Хусхун туспес хуу чазылар Ир соонда коп халчалар. Ат чорыгында парчатса, Хызыл тулгу удур чугурчедгр
Чирнгц устуун чит1 толги
Чугуртт-париган туста
Кулук тбреен хара тулгуниц
Кискен кичиглер1 поразынац халадырлар
Асхан пир1к таглары
Тозынныг халадырлар.
Хадарган малныц Ы-чолына
Хара тулгу тускен,
Хумныг чахсы чазыда
Халых салып ойлабысхан.
Тилегейде чирде т1г1рт1 чох килеедгр,
Хан тиг1рн1ц паарында
Сагбазы чох полган,
Узун ос парган отты
Уйби паспин килеедгр.
Чалбах пурлгг оттарны
Чабыра паспин килеедгр,
Ханаттыг часхсы хус чгли,
Халлап, сиилгп одыр,
Алты куннгг чирнг
Ац кулугг тобырган
'Желтых степей, [где] сорока не садится, Белесых степей, [где] ворон не опускается, Позади мужчины много [земель] остается. [В то время как] лошадь [его] рысью идёт, Красная лисица навстречу бежит'
[Ай М1ч1кнщ 1993: 49]; (перевод наш. — В. Б.);
'Поверхность земли семь [раз] кругом [объезжая], [И во] время этого бега Удалою рожденной черной лисицы Пробегаемые [ею] малые [горы] с пылью оставались Преодолеваемые [ею] труднопроходимые горы В пыли оставались'
[Кильчичаков 1946: 76]; (перевод наш. — В. Б.);
'По следу-пути пастбищного скота
Черная лисица пустилась,
По песчаной степи
Быстро она побежала.
По земле бесшумно она бежит,
И в глубине неба-хана
Примет ее нет.
Высокой травы
Не приминая, бежит,
Широколиственные травы
Не придавливая, бежит,
Как крылатая хорошая птица,
Взлетает она и парит.
Расстояние, [равное] шести дням [пути],
Проворный зверь пробежал'
[Алтын Арыг 1988: 48, 290].
К сказанному следует добавить и то, что в процессе реальной охоты — мыш-кования лисица нередко появляется вблизи проезжих дорог, по которым регулярно перемещаются люди [Зворыкин 1929: 14; Сугробова 2004: 9]. В мифологическом сознании хакасов указанные представления, во многом обусловленные конкретными биологическими особенностями ее поведения, способствовали тому, что лисица не только стала напрямую соотноситься с образом «пути-дороги», но ее еще и наделяют признаками медиатора, осуществляющего связь между мирами. В связи с чем в хакасском фольклоре распространен сюжет, согласно которому герой, увлекшись погоней за лисицей, невольно попадает в потусторонний мир [Овичев 1905:7; Кильчичаков
1946: 73-102].
Лисица в шаманизме и традиционной обрядности
В культуре хакасов ключевым посредником между миром людей и духов, бытием и инобытием традиционно выступал шаман (хак. хам). Его мистическая сила определялась наличием у него духов-помощников — тбс'ов. Полагали, что чем больше их было, тем более могущественным он являлся. Немаловажное значение при этом имел еще и конкретный состав подчиненных ему невидимых существ, которые, в свою очередь, также разнились своим магическим потенциалом и умением. Среди них были представлены духи, имеющие антропомор-ные, зооморфные и иные обличия. Одним из известных звериных шаманских духов была
лисица. Известно, что каждый из подобных сверхъестественных существ символически обозначался на шаманских атрибутах — костюме и бубне. Сильные шаманы —пугдуры нередко изготавливали сызым — сакральные ленты из шкур лисицы и выдры [Бута-наев 2006: 79].
Согласно этнографическим сведениям, в арсенале шаманки Тади Бурнаковой присутствовал дух-помощник под названием Тогыс Хара Тулгу ил1г хурлыг оолгы 'Девять Черных Лисиц с пятьюдесятью поясами парень' [Сагайский обряд 1998]. Следует заметить, что выбор указанного зверя в качестве мистического помощника хам'а, очевидно, был не случаен. В религиозно-мифологическом сознании хакасов лисица благодаря своему уникальному тонкому чутью воспринималась в качестве существа, способного видеть невидимое, слышать неслышимое и предугадывать предстоящее.
В традиционной обрядовой практике хакасов вместе с тем важное место отводилось сакральным изделиям, имевшим подобную же номинацию, — тдс. В конце XIX в. соответствующие фетиши встреча-
Хызыл тулгее хубасхазын! Хырдац хырга син чортхазыц Ой тулгее хубасхазын! Ой пазынац син чортхазыц
В народе верили, что, помимо своих основных функций, дух лисицы способен был еще и нейтрализовать негативные последствия дурного сна [Бутанаев, Монгуш 2005: 102].
Связь лисицы с Нижним миром
В традиционном мировоззрении хакасов животные, обитающие в воде, норах, скальных расщелинах и иных подобных местах, воспринимались в качестве существ, тесно связанных с Нижним миром. К их
Ур бе, ас па полганда, Ах пайзацныц 1ст1нец Хызыл тулгу сыгып, Чугур парып, хызыл талайга к1рд1. Аныц соонца ах пайзацныц 1ст1нец Ала тулгу сыгып, чугур парып, Хызыл тулгу хайдац кгрген, Аннацох кгре халды. Уз1нц1з1н ах пайзацныц 1ст1нец
лись практически в каждой семье. Обратим внимание на факт того, что культовые предметы — тдс'ы не имели никакого отношения к тостам — духам-помощникам шамана. Более того, они выполняли совершенно иную роль. Тос'ы-фетиши служили в качестве постоянных семей-но-родовых духов-охранителей и покровителей обычных людей. В то время как тос' ы шамана помогали непосредственно только ему и лишь в процессе камланий и иных сакральных действ. А в остальное время они жили своей жизнью на различных территориях.
Тос ы-фетиши постоянно располагались как внутри жилища, так и в иных местах. Выполняли защитную, лечебную, покровительственную и иные функции. Одним из распространенных среди них был тулгу тос 'лисий фетиш'. Хакасы были убеждены, что он помогал в ситуации трудных родов, а также при заболеваниях груди, спины, головы, ног и пр. [Бутанаев 2003: 134; Бурнаков 2016: 32-35]. В процессе отправления ритуала к нему часто обращались со следующими словами:
числу причислялась лисица. При этом ее непосредственное отношение к обозначенной сфере мироздания обусловливалось не только биологической реалией того, что она живет и воспроизводит свое потомство под землей — в норах, но еще и мистической связью с водной стихией. В эпических произведениях хакасов встречается сюжет, когда лисица с различными целями, в том числе ради спасения собственной жизни, погружается в водную пучину:
'Долго ли, коротко ли было, Из глубин белого дворца Красная лисица, выйдя, Побежав, в Красное море вошла. После нее из глубин белого дворца Пестрая лисица выйдя, [и] побежав, [В то место] где красная лисица нырнула, Туда же бросилась.
[В] третий [раз] из глубин белого дворца
'Ты превратился в рыжую лисицу! Ты бегаешь по холмам, Ты превратился в желтую лисицу! Ты бегаешь по вершинам логов'
[Бутанаев 2003: 224].
Хара тулгу сыгып, чугур парып, Хызыл талайгох к1рд1<..> Хызыл талайдац хара тулгу сыгып, Ахсы ханына айлыхтыр, Кбксг ханына пурлугып, Тайганы кбре ойлабысты.
Черная лисица выйдя, побежав, [В] Красное море также нырнула <.> Из красного моря черная лисица выйдя, [От] крови [в] пасти [она] захлебывалась, Грудь от крови вздымаясь, Прямо в тайгу [она] умчалась' [Хара Хусхун 1977: 57, 59]; (перевод наш. — В. Б.).
Следует добавить и то, что в хакасском фольклоре дочь водного владыки — Талай хан а нередко оборачивается в черную лисицу [Потанин 2005: 789].
В религиозно-мифологических представлениях рассматриваемого народа в подземном мире располагалось царство умерших — узут чир1. Его главой был Узут хан. Согласно верованиям хакасов, «у него была дочь — „черная лисица", которая, принимая вид лисицы, выбегала на землю и делала зло людям» [Орфеев 1887: 181]. В некоторых текстах имеется упоминание о дочери Узут хана в виде пестрой лисицы (ала тул-гу), которая в паре с духом в образе красной лисицы с косами на лбу (хамагында тулуц-ныг хызыл тулгу) причиняет вред обитателям солнечного мира [Хара Хусхун 1977: 63]. Отметим и то, что в устном народном творчестве хакасов помимо того фигурируют еще семь лисиц (читг тулгу), которые наряду с некоторыми другими животными выступают в качестве охранителей подземного мира и жестоко преследуют непрошенных визитеров [Катанов 1887: 227].
Аналогичные представления бытовали и у бурят. Они воспринимали лисицу в ка-
Хара-сугны хастада сах андох Хаалап-сыххан алып оолах — Хуу-хаттыц тискер чолынац Хаалап пар-сыххан улуг табрахнац. Хуу-хат чир алтынац сыхтыр. Алып тбреен чалаас оолах п1ст1ц Арбын чирии чара-кил сапхан. Чир алтынзар кире сегиртгбгскен. Чир алтына тузгп, кбрчетсе — Ах чазыныц арбыи 1ст1нде Хырых хулас сынныг бскен. Хара тулгу сах-ол тимде Адаын кизире чугургбгскен - Адамныц ачи ползын, Инемнгц оохайы ползын! Хырых хулас сынныг т1г1н. Хыылап-париган хара тулгунг
честве «собаки» владыки загробного мира [Николаева 2010: 280]. В алтайских сказках лисицы нередко выступают в качестве дочерей шулмуса — злого духа, живущего в норе [Потанин 2005: 354-355].
В хакасском фольклоре жители Нижнего мира, изначально обладая антропоморфным или иным обличием, для свершения своих злокозненных деяний часто оборачиваются в животных и птиц [Катанов 1887: 230]. Одним из известных хакасских мифологических персонажей подобного рода является ведьма — хуу хат, живущая в глубоком подземелье. Она, как правило, враждебно настроена к людям. Причем в сказочных и иных повествованиях под этим наименованием часто фигурирует даже не одна, а целая группа отрицательных героинь. В процессе подготовки к злодеяниям они часто оборачиваются в черных лисиц. Так, например, в одном из таких произведений сообщается о том, что «младшая ведьма [хуу хат] превращается в черную лисицу и обманывает богатырей, находящихся под землею» [Катанов 1907: 219]. В эпическом творчестве хакасов имеются описания сцены противоборства богатыря и ведьмы хуу хат:
'Там, на берегу Черной реки, [Стал] шагать-ходить [этот] мальчик богатырь [По] обратной стороне дороги [ведьмы] Хуу-хат [И] ходить [стал] сильно торопясь. [Ведьма] Хуу-хат из-под земли вышла. Богатырем рожденный, голый мальчик наш Широкую землю [одним] ударом расколол. В подземелье [прямо] внутрь спрыгнул. В подземелье спустившись, видит — В середине широкой белой степи В сорок саженей высотой выросла. Черная лисица там наготове Перед конем перебежала
— [Пусть будет] отцовской горечью,
— [Пусть будет] материнской скорбью! Сорокасаженную ту [лисицу]. Мчащуюся черную лисицу
Азыр холларнац тут-полбазам -iKi холым миниц чдре хурузын! Алтыма мунген хара чабагам Агаа читiре ойлан-полбаза Тдрт туйгагы суура чачыразын!
[Если] растопыренными руками не поймаю — [Пусть] обе руки мои отсохнут! Оседланный мой черный жеребенок [Если] его не догонит,
[То пусть его] четыре копыта соскочат [и] разлетятся' [Кильчичаков 1946: 75-76]; (перевод наш. — В. Б.).
В героических сказаниях изучаемого народа, помимо ведьм хуу хат, представлены и другие отрицательные женские персонажи, связанные с подземным миром. Они также
Сайлыг сыта сыгара ойласхан Хара кумус туктгг ус тулгу. Тгрледе с1л1г1н1б1скеннер, Хара Нинцг, Пора Нинцг, Узум Чачах тура тускеннер
Хара Нинцтец Очы-Сарыг анда
Ах дрге ибдец сыхтылар:
„Че, амды Албынцы ачырган халар", -
тiсчелер,
Хара тулгу полып Хара Нинц/, Хуу пуур полып Очы Сарыг
Кунтц k/p/з/ чирт кдре Ойлап парыбысханнар
обладают способностью превращаться в лисиц и иных зверей и намеренно совершают злодеяния:
'[На] каменистый хребет забежали
Три лисы с черно-серебристой шерстью.
Завертевшись, встряхнулись
Хара Нинчи [с] Пора Нинчи
[И] Узум Чачах превратились'
[Курбижекова 2011: 97]; (перевод наш. — В. Б.);
'Хара Нинчи с Очы-Сарыг тогда [Из] белого дворца вышли: „Ну, сейчас Албынчы будет горевать", — [злорадно] говорят, Черной лисицей обратившись, Хара Нинчи,
Белесым волком ставшая Очы Сарыг,
В сторону захода солнца глядя, Побежали'
[Албынч1 1951: 83]; (перевод наш. — В. Б.);
Алып Хан Хыс ачырган турадыр: - Аданыц ачии полды, Инетц хохыйы полды! Ах хуус хуягыныц iзебiнец Хан Мирген пирген Ырах кдрцец кун кдстiктi
Сыгарып алган. Ах пайзац ибдец сыгып килт, Азахти тастап кдpiбicкeн. Ах пайзац ибнтц алнынац Хуу пуурнец хара тулгунщ Ы-чолын кдрт тапхан. 1стерт ктеп,
Чолларын чоллап кдр турчададыр. Ыраххы чирге чiтipe кдр тур: Чир чабызы чирде Читiре ойлас парыбысхан Хара тулгунец Хуу пуурш корт тапхан. Хара сагыстыг Хара Нинцтец Чабал сагыстыг ОчыСарыг
'Богатырка Хан Хыс сокрушается:
— Отцово горе случилось,
— Матери отчаянье настало!
Из кармана белого кожаного доспеха [От] Хана Миргена полученное, Далеко [всё] видящее солнцу [подобное] зеркало Достала.
[Из] белого дворца выйдя,
[B] ноги бросив, взглянула. [И] перед белым дворцом Белесого волка [и] черной лисицы Следы-дорожку обнаружила. Следы распутывая,
[И] дорожку исследуя, глядит. [Вплоть до] дальней земли обозревает: [До самых] низин земли Достигших, стремглав убегающих Черную лисицу [И] белесого волка узрела.
[C] черными мыслями Хара Нинчи [С] дурными мыслями Очы Сарыг
Чир чабызы чирге чит парыбысханнар. 1к1 палазы оларныц холына Тус парган парчададыр.
Низин подземелья достигли. Двое детей [её] в их руки Попавши, [с ними] идут' [Ай Хуучын 1958: 361-362]; (перевод наш. —
В мировоззрении хакасов Нижний мир, как правило, отождествляется с пространством, в котором отсутствует свет и царит вечная тьма. Поэтому в устном народном творчестве по отношению к нему обычно применяется эпитет хара — 'чёрный' или хап-хара / хап-харасха 'чёрный-пречёрный / промозглая тьма'. Совершенно естественно и то, что жители подземного царства также обладают соответствующей номинацией — харалар/харазы. Поэтому не случаен тот факт, что масть лисиц, обитающих там,
Алып тбреен чалаас оолах амды Ат чобатхан хара тулгузгн
Паарынац айланза, паарынац саапча. Аргазынац айланза, аргазынац саапча. Хатыг согыс полган туста Хырых хулас сынныг ол тулгу Аар-пеер айланган — сах-андох Ус азыр хара чылан сурместгг Уцец-Арыг хыс абахай пол-парган Уцец-Арыгны чалаас оолах Хап чглеп аар-пеер сбзгр-тур, Теер чглеп аны истеп-тур. Ур дее, ас таа аны саппады, Узглбес тынын узе сапты
Вера хакасов в то, что лисица непосредственно связана с Нижним миром и нечистой силой, а значит, потенциально опасна и вредоносна, нашла отражение в дорожных приметах. Считалось неблагоприятным знаком, когда лисица перебегала путнику дорогу. Отметим, что подобные представления были распространены и среди монгольских народов [Содномпилова 2009: 323]. Помимо того, хакасские охотники были убеждены в том, что если в процессе охоты первой из зверей попадалась лисица и если они ее не сумели подстрелить, то промысел будет заведомо неудачным. В таком случае охотники сразу же покидали промысловые угодья и возвращались домой [Карачаков 2004: 63].
В. Б.).
имеет соответствующую колоративную характеристику. В связи с этим богатыри — представители светлого, солнечного мира для того, чтобы беспрепятственно попасть туда, нередко оборачиваются в черных лисиц [Алтын Арыг 1988: 545].
В богатырских сказаниях встречается сюжет, связанный с непосредственной расправой героя с нечистой силой, представленной в виде черной лисицы. В финале этого действа, когда спадают ее чары, она проявляет свой изначальный женский образ:
Заключение
Исходя из изложенного материала, можно сделать вывод о том, что лисица занимала важное место в культуре хакасов. На протяжении веков она была и остается одним из распространенных и ценных промысловых зверей. Лисий мех, обладая высокой материальной и символической ценностью, был чрезвычайно востребован у населения и был одним из распространенных предметов торгового обмена, выполняя функцию платежного средства.
Лисьи шкуры широко использовались хакасами при изготовлении головных уборов и шуб. Наиболее известным и высоко значимым предметом гардероба являлась лисья шапка свахи — тулгу пбрт. Ее образ
'Богатырем рожденный, голый мальчик теперь [На] лошади [своей] до измождения [преследованием] черной лисицы
[Ту лисицу] печенью повернув, по печени бьет. Спиной развернув, по хребту бьет. Во время жестокой расправы О сорока саженей та лисица Туда-сюда извивалась — и там же [С] тремя растопыренными змеевидными косичками [В] Учен Арыг деву-красавицу превратилась Учен Арыг [деву] голый мальчик, Подобно мешку, туда-сюда волочит, Подобно шкуре, ее выделывает. [И] не долго, [и] немного ее бил. Необрываемую душу-дыхание [ее] ударом оборвал' [Кильчичаков 1946: 84-85]; (перевод наш. — В. Б.).
был широко запечатлен в фольклоре и обрядовой практике народа. Заметим, что на фотографиях хакасов, запечатленных в конце XIX - начале XX столетия, довольно часто встречаются женщины в костюме свахи и с лисьей шапкой на голове.
В традиционном мировоззрении хакасов образ лисицы сложен и неоднозначен. В процессе формирования характерных черт мифологического образа этого зверя повлияла сама ее биологическая природа, главным образом, ее внешние данные, поведение и среда обитания. В мифологическом мышлении проекция ее зоологических особенностей выразилась в наделении ее образа такими чертами, как высокий интеллектуальный потенциал, прекрасное чутье, проворство и высокая мобильность. Мифологический облик лисицы связан с представлением о небе и небесных объектах и вместе с тем имеет прямое отношение к нижним сферам мироздания и ее демоническим обитателям.
Литература
Ай М1ч1кнщ 1993 — Ай М1чкнщ и Кун М1ч1к // Ай Мичик и Кюн Мичик. Богатырские сказания. Абакан: Хак. кн. изд-во, 1993. С. 4-62. Ай Хуучын 1958 — Ай Хуучын // Алтын Арыг. Алыптыг нымах (Героическое сказание). Абакан: Хак. кн. изд-во, 1958. С. 318-419. Албынч1 1951 — Албынч1 // Алыптыг нымахтар (Героические сказания). Абакан: Хак. обл. кн. изд-во, 1951. С. 13-98. Алексеев 1975 — Алексеев Н. А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX - начале XX в. Новосибирск: Наука, 1975. 188 с. Алтын Арыг 1988 — Алтын Арыг. Хакасский
героический эпос. М.: Наука, 1988. 592 с. Алтын Тайчы 1973 — Алтын Тайчы. Алыптыг нымах (Героическое сказание). Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1973. 148 с. Бурнаков 2016 — Бурнаков В. А. Зооморфные фетиши — тос'ы в традиционной обрядовой практике хакасов (конец XIX - середина XX в.) // Религиоведение. 2016. № 1. С. 3146.
Бутанаев 2003 — Бутанаев В. Я. Бурханизм тюрков Саяно-Алтая. Абакан: Изд-во ХГУ, 2003. 260 с.
Бутанаев, Монгуш 2005 — Бутанаев В. Я., Мон-гуш Ч. В. Архаические обычаи и обряды саянских тюрков. Абакан: Изд-во ХГУ, 2005. 200 с.
Бутанаев 2006 — Бутанаев В. Я. Традиционный шаманизм Хонгорая. Абакан: Изд-во ХГУ, 2006. 254 с.
Лисица наделялась чертами медиатора, беспрепятственно преодолевающего огромные пространства и курсирующего между мирами. Подобное ее восприятие способствовало включению лисицы в шаманскую практику и традиционную обрядность хакасов. Она была включена в круг представлений, связанных с домашними духами-покровителями, и была задействована в народной медицине и бытовой магии.
Одной из ключевых особенностей восприятия лисицы было ее отождествление с женским началом. При этом согласно устному народному творчеству хакасов в образе этого зверя могли воплощаться как положительные, так и отрицательные героини.
Все вышеприведенное свидетельствует о том, что образ лисицы в мировоззрении хакасов обладал широким семантическим полем, в котором совмещались полярные черты и признаки.
Вербицкий 1993 — Вербицкий В. И. Алтайские инородцы. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 1993. 270 с.
Герасимов 1950 — ГерасимовЮ. А. Лисица. М.:
Заготиздат, 1950. 71 с. Доможаков 1951 — Доможаков В. И. Хакасские загадки // Записки ХакНИИЯЛИ. Вып. 2. Абакан: Хак. обл. гос. изд-во, 1951. С. 60-84. Зворыкин 1929 — Зворыкин Н. А. Охота на лисиц. М.: Изд-ие Всекохотсоюза, 1929. 75 с. Карачаков 2004 — Карачаков С. Е. Чоныма од1з1м айландарчам (= Возвращаю свой долг народу). Абакан: Хак. кн. изд-во, 2004. 112 с. Катанов 1887 — Катанов Н. Ф. Сказания и легенды минусинских татар // Сибирский сборник. 1887. Т. XXV. С. 218-235. Катанов 1907 — Катанов Н. Ф. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и ка-рагасов: (Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. В. Радло-вым). СПб.: [б. и.],1907. Т. 9. 640 с. Кильчичаков 1946 — Кильчичаков М. Е. Пили ала хара чабагалыг Пил Тарааннацар // Хакасский фольклор. Абакан: Хакоблнациз-дат, 1946. С. 73-102. Кок Хан 1974 — Кок Хан. Алыптыг нымах (На хак. яз.). Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1974. 112 с.
Костров 1884 — Костров Н. А. Очерки быта минусинских татар // Труды IV археологического съезда. Т. 1. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1884. С. 208-248.
Кропоткин 1895 — Кропоткин А. Саянский хребет и Минусинский округ // Живописная Россия. Т. XII. Ч. 1. Восточные окраины России. Восточная Сибирь. СПб.; М.: Изд-ие тов-ва М. О. Вольфа, 1895. С. 19-50.
Кузнецова, Кулаков 1898 — Кузнецова А. А., Кулаков П. Е. Минусинские и ачинские инородцы. Красноярск: Тип. Енис. губ. упр-я, 1898. 299 с.
Курбижекова 2011 — Курбижекова А. В. Сибен Арыг (героическое сказание). На хак. яз. Абакан: Хак. кн. изд-во, 2011. 324 с.
Лосев 2007 — Лосев С. О. Лисица и охота на нее. М.: Вече, 2007. 304 с.
Миллер 2009 — Миллер Г. Ф. Описание сибирских народов. М.: Памятники исторической мысли, 2009. 456 с.
Мифы 2006 — Мифы и легенды хакасов. Абакан: Хак. кн. изд-во, 2006. 210 с.
Мудрое слово 1976 — Мудрое слово. Сборник хакасских народных пословиц и поговорок и загадок. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1976. 128 с.
Николаева 2010 — Николаева Н. Н. Лиса в эпическом фольклоре бурят // Вестник Бурятского государственного университета. 2010. № 10. С. 277-283.
Овичев 1905 — Овичев. Богатырские поэмы Минусинских татар // Сибирский наблюдатель, 1905. Томск. Кн. 3 (март). С. 1-9.
Орфеев 1887 — Орфеев Н. Место обитания душ умерших людей — подземное царство, духи, управляющие им, и наказания грешников, по сказаниям минусинских инородцев (Материалы для изучения инородческих вероучений) // Енисейские епархиальные ведомости, 1887. № 15-16. С. 175-181.
Островских 1895 — Островских П. Е. Этнографические заметки о тюрках Минусинского края // Живая старина. 1895. Вып. 3-4. С. 297-348.
Попов 1884 — Попов Н. А. Поверья и некоторые обычаи качинских татар // Известия Императорского русского географического общества. Т. 20. Вып. 6. СПб., 1884. С. 645-659.
Потанин 2005 — Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Изд. 2-е. Горно-Алтайск: Ак Чечек, 2005. 1026 с.
Потапов 1952 — Потапов Л. П. Краткие очерки истории и этнографии хакасов (ХУП-ХТХ вв.). Абакан: Хакоблгосиздат, 1952. 217 с.
Сагайский обряд 1998 — Сагайский обряд снятия порчи и очищения Т. С. Бурнаковой [электронный ресурс] // Культура РФ. Окказиональные обряды и магические практики https://www.culture .ги/оЬ ects/451/sagaiskii-obгyad-snyatiya-poгcЫ-i-ocЫsheшya-t-s-bumakovoi (дата обращения: 21.12.2019).
Содномпилова 2009 — Содномпилова М. М. Мир в традиционном мировоззрении и практической деятельности монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. 366 с.
Содномпилова, Нанзатов 2016 — Содномпило-ва М. М., Нанзатов Б. З. Зооморфный код в контексте этногенетических связей: Лиса в традиционных представлениях монгольских народов // Известия Иркутского государственного университета. Серия «Геоархеология. Этнология. Антропология». 2016. Т. 15. С. 48-63.
Субракова 2007 — Субракова О. В. Язык хакасского героического эпоса. Абакан: Хак. кн. изд-во, 2007. 164 с.
Сугробова 2004 — Сугробова В. Ю. Лиса и охота на нее. М.: ООО «Аквариум-Принт», 2004. 61 с.
Тулгу-хызыл 1951 — Тулгу-хызыл Алып-хыс (= Красная Лисица Богатырша-дева') // Алып-тыг нымыхтар (Героические сказания). Абакан: Хак. обл. изд-во, 1951. С. 101-156.
Унгвицкая, Майногашева 1972 — Унгвицкая М. А., Майногашева В. Е. Хакасское народное поэтическое творчество. Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1972. 312 с.
Хакасские... 1980 — Хакасские народные тахпа-хи. Абакан: Хак. кн. изд-во, 1980. 132 с.
Хакасский героический 1997 — Хакасский героический эпос: Ай-Хуучин. Новосибирск: Наука, 1997. 479 с.
Хан Орба 1989 — Хан Орба: Богатырское сказание, записанное от С. И. Шулбаева (на хак. яз.). Абакан: Хак. издат., 1989. 208 с.
Хан-Тонис 2007 — Хан-Тонис на темно-сивом коне. Богатырское сказание М. Р. Баино-ва. Новосибирск: Новосибирск. кн. изд-во, 2007. 384 с.
Хара Хусхун 1977 — Хара Хусхун. Алыптыг нымах (= Героическое сказание). Абакан: ХО Красноярск. кн. изд-ва, 1977. 196 с.
Чудновский 1885 — Чудновский С. Л. Енисейская губерния: К трехсотлетнему юбилею Сибири (Статистико-публицистические этюды). Томск: Тип-я «Сибирской газеты», 1885. 198 с.
Шибаева 1959 — Шибаева Ю. А. Одежда хакасов. Сталинабад: Таджикский гос. ун-т им.
B. И. Ленина, 1959. 126 с.
Шулбаева 2016 — Шулбаева Н. В. Образы женщин-богатырок в героическом эпосе хакасов как символ национальной гордости // Научное обозрение Саяно-Алтая. 2016. № 2 (14).
C. 89-92.
Щукин 1847 — Щукин Н. С. Звериные промыслы в Восточной Сибири // Журнал Министерства внутренних дел. 1847. Ч. 19. С. 408-446.
References
[Altyn Aryg: a Khakas Heroic Epic]. Moscow: Nauka, 1988. 592 p. (In Khak.)
[Altyn Taichy: a Heroic Tale]. Abakan: Khakas Branch of Krasnoyarsk Book Publ., 1973. 148 p. (In Khak.)
[Ay-Khuuchin: a Khakas Heroic Epic]. Novosibirsk: Nauka, 1997. 479 p. (In Russ.)
[Khakas Folk Takhpakhs]. Abakan: Khakas Book Publ., 1980. 132 p. (In Russ. and Khak.)
[Khakas Myths and Legends]. Abakan: Khakas Book Publ., 2006. 210 p. (In Russ.)
[Khan Orba: a Heroic Tale Recorded from S. I. Shulbaev]. Abakan: Khakas Book Publ., 1989. 208 p. (In Khak.)
[Khan-Tonis Riding the Dark Grey Horse: a Heroic Tale Recorded from M. R. Bainov]. Novosibirsk: Novosibirsk Book Publ., 2007. 384 p. (In Russ.)
[Khara Khuskhun: a Heroic Tale]. Abakan: Kha-kas Branch of Krasnoyarsk Book Publ., 1977. 196 p. (In Khak.)
[Kok Khan: a Heroic Tale]. Abakan: Khakas Branch of Krasnoyarsk Book Publ., 1974. 112 p. (In Khak.)
[The Word of Wisdom: Collected Khakas Proverbs, Sayings, and Riddles]. Abakan: Khakas Branch of Krasnoyarsk Book Publ., 1976. 128 p. (In Russ.)
Albynchi. In: [Heroic Tales]. Abakan: Khakas Oblast Book Publ., 1951. Pp. 13-98. (In Khak.)
Alekseev N. A. [Traditional Religious Beliefs of the Sakha: 19th - Early 20th Centuries]. Novosibirsk: Nauka, 1975. 188 p. (In Russ.)
Ay Khuuchyn. In: [Altyn Aryg: a Heroic Tale]. Abakan: Khakas Book Publ., 1958. Pp. 318419. (In Khak.)
Ay Michiknin and Kun Michik. In: [Ay Michik and Kun Michik: Heroic Tales]. Abakan: Khakas Book Publ., 1993. Pp. 4-62. (In Khak.)
Burnakov V. A. Tos zoomorphic fetishes in Khakas traditional rites: late 19th - mid-2041 centuries. Re-ligiovedenie. 2016. No. 1. Pp. 31-46. (In Russ.)
Butanaev V. Ya. [Burkhanism of Sayan-Altai Turks]. Abakan: Khakas State University, 2003. 260 p. (In Russ.)
Butanaev V. Ya. [Traditional Shamanism of Khon-gorai]. Abakan: Khakas State University, 2006. 254 s.
Butanaev V. Ya., Mongush Ch. V. [Sayan Turks: Archaic Customs and Rites]. Abakan: Khakas State University, 2005. 200 p. (In Russ.)
Chudnovsky S. L. [Yeniseysk Governorate: Statistical and Journalistic Sketches. Celebrating the Tercentenary of Russian Siberia]. Tomsk: Si-birskaya Gazeta, 1885. 198 p. (In Russ.)
Domozhakov V. I. Khakas riddles. In: [Khakas Research Institute of Language, Literature and History: (Scholarly) Notes]. Vol. 2. Abakan: Khakas Oblast State Publ., 1951. Pp. 60-84. (In Russ.)
Gerasimov Yu. A. [Fox]. Moscow: Zagotizdat, 1950. 71 p. (In Russ.)
Karachakov S. E. [Repaying Debts to the People]. Abakan: Khakas Book Publ., 2004. 112 p. (In Khak.)
Katanov N. F. [Dialects of the Uriankhai (Soyots), Abakan Tatars, and Karagases: Examples of Turkic Folk Literature Published by V. V. Rad-lov]. St. Petersburg, 1907. Vol. 9. 640 p. (In Russ.)
Katanov N. F. Tales and legends of Minusinsk Tatars. Sibirskiy sbornik. 1887. Vol. XXV. Pp. 218-235. (In Russ.)
Kilchichakov M. E. Heroic Tale of Pil Taraan. In: [Khakas Folklore]. Abakan: Khakas Oblast National Publ., 1946. Pp. 73-102. (In Khak.)
Kostrov N. A. Minusinsk Tatars: Sketches of Everyday Life. In: [4th Archaeological Congress]. Proc. Kazan: Imperial Kazan University, 1884. Vol. 1. Pp. 208-248. (In Russ.)
Kropotkin A. The Sayan and Minusinsk District. In: [Picturesque Russia]. Vol. XII. Part 1: Russia's East. Eastern Siberia. St. Petersburg; Moscow: M. O. Wolf, 1895. Pp. 19-50. (In Russ.)
KULTURA.RF (culture.ru). Sagay anti-sorcery and cleansing rites by T. S. Burnakova. Occasional rites and magic practices. Available at: https:// www.culture.ru/objects/451/sagaiskii-obry-ad-snyatiya-porchi-i-ochisheniya-t-s-burnako-voi (accessed: December 21, 2019). (In Russ.)
Kurbizhekova A. V. [Siben Aryg: a Heroic Tale]. Abakan: Khakas Book Publ., 2011. 324 p. (In Khak.)
Kuznetsova A. A., Kulakov P. E. [Non-Russian Populations of Minusinsk and Achinsk Districts]. Krasnoyarsk: Yeniseysk Provincial Government, 1898. 299 p. (In Russ.)
Losev S. O. [Fox and Fox Hunting]. Moscow: Veche, 2007. 304 p. (In Russ.)
Müller G. F. [Description of Siberian Peoples]. Moscow: Pamyatniki Istoricheskoy Mysli, 2009. 456 p. (In Russ.)
Nikolaeva N. N. Fox in Buryat epic folklore. Buryat State University Bulletin. 2010. No. 10. Pp. 277-283. (In Russ.)
Orfeev N. Where souls of the dead live — the underworld, its ruling spirits, and punishment of the unrighteous: research materials on non-Russian beliefs and religions. Eniseyskie eparkhial'nye vedomosti. 1887. No. 15-16. Pp. 175-181. (In Russ.)
Ostrovskikh P. E. Turks of Minusinsk District: ethnographic notes. Zhivaya starina. 1895. No. 3-4. Pp. 297-348. (In Russ.) Ovichev. Heroic poems of Minusinsk Tatars. Si-birskiy nablyudatel'. 1905. Vol. 3 (March). Pp. 1-9. (In Russ.) Popov N. A. Kacha Tatars: beliefs and some rites revisited. Izvestiya Imperatorskogo russkogo geograficheskogo obshchestva. 1884. Vol. 20. No. Pp. 645-659. (In Russ.) Potanin G. N. [Essays on Northwestern Mongolia]. 2nd ed. Gorno-Altaysk: Ak Chechek, 2005. 1026 p. (In Russ.) Potapov L. P. [History and Ethnography of the Kha-kas People, 17th-19th Centuries: Brief Essays]. Abakan: Khakas Oblast State Publ., 1952. 217 p. (In Russ.) Shchukin N. S. Fur hunting and trapping in Eastern Siberia. Zhurnal Ministerstva vnutrennikh del. 1847. Vol. 19. Pp. 408-446. (In Russ.) Shibaeva Yu. A. [Khakas Garments]. Stalinabad: Lenin Tajik State University, 1959. 126 p. (In Russ.)
Shulbaeva N. V. Images of women-heroes in the heroic epos of the Khakass as a symbol of national pride. Sayan-Altai Scientific Review. 2016. No. 2 (14). Pp. 89-92. (In Russ.)
Sodnompilova M. M. [Mongolic Peoples: the World in Traditional Worldviews and Practical Activities]. Ulan-Ude: Buryat Scientific Center (Sib. Branch) of RAS, 2009. 366 p. (In Russ.)
Sodnompilova M. M., Nanzatov B. Z. Zoomorphic code in ethnogenetic context: fox in traditional beliefs of Mongolian peoples. Bulletin of the Irkutsk State University. Geoarchaeology, Ethnology, and Anthropology Series. 2016. Vol. 15. Pp. 48-63. (In Russ.)
Subrakova O. V. [Language of Khakas Heroic Epic]. Abakan: Khakas Book Publ., 2007. 164 p. (In Russ.)
Sugrobova V. Yu. [Fox and Fox Hunting]. Moscow: Akvarium-Print, 2004. 61 p. (In Russ.)
The Red Fox Female Hero. In: [Heroic Tales]. Abakan: Khakas Oblast Publ., 1951. Pp. 101156. (In Khak.)
Ungvitskaya M. A., Maynogasheva V. E. [Khakas Folk Poetry]. Abakan: Khakas Branch of Krasnoyarsk Book Publ., 1972. 312 p. (In Russ.)
Verbitsky V. I. [Non-Russian Populations of the Altai Mountains]. Gorno-Altaysk: Ak Chechek, 1993. 270 p. (In Russ.)
Zvorykin N. A. [Fox Hunting]. Moscow: All-Union Cooperative Hunting Association, 1929. 75 p. (In Russ.)
*
