CC BY
105
УДК 94(47+57)
ЖУРНАЛ «НОВЫЙ МИР» В КОНТЕКСТЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАСТРОЕНИЙ В СССР В КОНЦЕ 50 - НАЧАЛЕ 60-х годов ХХ века
Анализируется влияние публикаций в журнале «Новый мир» на общественную атмосферу в СССР. Приводятся читательские отклики на произведение А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», выражающие проявление общественного сознания и менталитета советских граждан, свидетельствующие о трансформации представлений о политическом терроре и репрессиях у части населения СССР.
Ключевые слова: журнал «Новый мир», Солженицын, общественные настроения, общественная атмосфера, умонастроения, читательские письма, отклики.
© 2013 г. С.В. Плужников
Плужников Сергей Владимирович -аспирант,
исторический факультет, Южный федеральный университет, ул. Б. Садовая, 105/42, г. Ростов-на-Дону, 344006. E-mail: figo [email protected].
Pluznikov Sergey Vladimirovich Post-Graduate, Faculty of History, Southern Federal University, B. Sadovaya St., 105/42, Rostov-on-Don, 344006. E-mail: figo [email protected].
This article is about the influences of publications in journal «Novy Mir» to the public atmosphere in USSR. The evidence of it is the responds of the readers to the work of Solzhenitsyn «One day ofIvan Denisovich». The letters sent to the editorial office showed the development of public consciousness and the mentality of soviet people. They pointed on a transformation of views to the political terror and repressions.
Keywords: journal «Novy Mir», Solzhenitsyn, public moods, public atmosphere, mentation, letters of readers, responds.
Рубеж 50 - 60-х гг. ХХ в. считается одним из поворотных моментов в отечественном политическом процессе, определившем общественные настроения советских людей на многие десятилетия. В условиях «оттепели» произошли заметные сдвиги в общественном сознании и менталитете советских граждан.
Свидетельством тому стали публикации в «Новом мире», в частности письма и отклики читателей, которые сегодня оцениваются как одна из многочисленных форм проявления общественного сознания, отражение менталитета и массовых настроений в стране [1 - 5]. Эти документы эпистолярного характера являются своего рода зеркалом умонастроений читателей, обрисовывая картину повседневности, их культуры и психологии. Отзывы и отклики, поступавшие в редакцию «Нового мира», несли в себе «дух эпохи», ее специфические черты.
Проблема изучения общественных настроений в отечественной исторической науке еще только формируется в качестве одной из важнейших частей, составляющих сущность знания о прошлом и настоящем. Эта тема привлекла к себе внимание не только со стороны историков, но и социологов, политологов и представителей других общественных наук. Историографический анализ свидетельствует, что изучение настроений советских людей началось в 60 - 70-е гг. ХХ в., с выходом трудов Б.Д. Парыгина, Б.Ф. Поршнева, Ю.А. Левады и др. [6 - 8]. На современном этапе осмысление вышеизложенной проблемы озвучено в трудах Ю.В. Аксютина, М.Р. Зези-ной, которые ввели в научный оборот доселе неизвестный пласт источников [9, 10]. Большое значение для понимания некоторых особенностей формирования общественной атмосферы послевоенных лет имеет работа Е.Ю. Зубковой [11]. Предметом ее исследования стали массовые настроения, царившие в советском обществе, неоднородные по своей сути и направленности. К настоящему време-
ни внимание исследователей сосредоточилось на ряде узловых проблем: мифы как одна из составляющих советского мировоззрения, многослойность настроений в обществе и т.д. Однако отсутствуют работы, в которых бы специально рассматривалась роль отдельных видов периодической печати в формировании общественного сознания.
Цель данной статьи - исследование роли публикаций в журнале «Новый мир» в процессе формирования общественных настроений в СССР в конце 50 - начале 60-х гг. ХХ в.
О популярности журнала свидетельствует рост его тиражей. Так, в период редакторства А.Т. Твардовского число подписчиков резко увеличилось. С начала 60-х гг. тираж журнала с 93 тыс. экз. вырос до 160 тыс. к концу 60-х гг.
Одной из характерных черт публичной жизни того времени было осмысление исторических событий, связанных с именем И.В. Сталина и его культом, интерес к которому был вызван выступлением Н.С. Хрущева на ХХ11 съезде партии.
Поворотным пунктом в ломке привычных представлений советских граждан о недавнем прошлом можно считать публикацию повести А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» в одиннадцатом номере журнала «Новый мир» за 1962 г. Повесть вызвала большой общественный резонанс среди читателей. Письма, отправленные в редакцию «Нового мира», лично А.Т. Твардовскому, А.И. Солженицыну, свидетельствовали о разнообразии оценок и мнений советских людей. В архиве редакции журнала обнаружены и проанализированы более 500 писем, подписанных порою отдельными читателями, а иногда и коллективами. Большинство таких писем были довольно длинными: от 20 до 50 страниц.
Из-за разнообразия читательских писем с большой долей условности их можно разделить на несколько групп. Неправильно было бы делить их только с точки зрения уровня позитивности содержания. За основу класси-
фикации нами взят принцип характера проблем, затронутых в письмах. Во-первых, это тема террора и политических репрессий. Во-вторых, попытки читателей определить свое место в этом процессе. Порою письма содержали как положительные, так и отрицательные оценки произведения А.И. Солженицына (около 2 %). Однако в большинстве случаев (более 79 %) читатели восторженно отзывались о его публикации. Многие восхищались смелостью и мужеством автора, который не побоялся сказать горькую правду о прошлом. «Честь и хвала Вам, первому, открывшему в литературе завесу, за которой томились и гибли миллионы честных людей десятки лет», - отмечал в одном из писем В. Гинзбург [12, л. 3]. Другие видели причину долгого отсутствия подобных произведений в страхе, царившем в писательских кругах. Некоторые утверждали, что многие злоупотребления, которые были при жизни И.В. Сталина, остались и не изжили себя: «...Зло не вырвано с корнем, оно не объявлено вне закона даже чисто формально» [12, л. 4].
Однако часть откликов содержала сомнения в необходимости такой правды о прошлом. Около 19 % откликнувшихся подвергали критике редакцию журнала и А.И. Солженицына. Многие читатели осознавали, что их вскрывающие правду письма не будут опубликованы на страницах журнала, и прямо указывали, что их мысли не предназначены для печати. Такие послания в редакцию «Нового Мира» были немногочисленны, но в то же самое время более информативны в оценке произошедших событий. В них читатели хотели зафиксировать и передать все свои страдания, выпавшие на их долю. В некоторых звучали предложения напечатать воспоминания бывших заключенных, документально зафиксировать и отобразить произошедшее в народной памяти. Для многих читателей фигуры А.И. Солженицына и А.Т. Твардовского стали последними рубежами правды, теми, кому можно было раскрыть свои переживания, показать свое отношение к произошедшему, не боясь последствий.
Письма свидетельствовали и о политических воззрениях написавших. Большинство не отделяло себя от официальной идеологии советского режима и признавало, что все описанное А.И. Солженицыным - правда, хотя и осуждало его произведение, мотивируя тем, что многие заключенные действительно были
преступниками и врагами народа. В основном это были письма сотрудников МГБ (НКВД), охраны лагерей, вольнонаемных работников -людей, которые знали о ситуации в лагерях не понаслышке. И они задавались вопросом о праве А.И. Солженицына критиковать существующие положения дел в лагерях. Такие письма свидетельствовали о том, что повесть «Один день Ивана Денисовича» подрывала внутреннее обоснование значимости их работы. Но своим произведением писатель невольно заставил читателей критически пересмотреть историю страны и свое отношение к произошедшему.
В редакцию «Нового мира» поступали также и анонимные письма, не содержавшие обратного адреса. Многие не оставляли о себе никакой информации, по-видимому еще не веря в необратимость перемен и продолжая опасаться за свою судьбу. Так, в ряде писем, написанных бывшими репрессированными, выражалось недоумение, почему это произведение вообще было опубликовано. При этом читатели пытались дать свое объяснение причин репрессий, поддерживая веру в торжество коммунистических идей. Их позиция и оценки в отношении произведения были крайне негативными: «глумление над советским строем», «копание в мусоре» - вот одни из эпитетов, которые использовались данной категорией авторов. «Печатая "Один день Ивана Денисовича" и ему подобное, мы только даем лишний козырь в руки реакционной печати.», -говорилось в одном из них [13]. Некоторые не понимали, как такое произведение, критикующее сложившуюся ситуацию в лагерях, могло появиться в журнале «Новый мир». Такие мнения свидетельствовали о некой однородней линии поведения части советских граждан, в частности - неприятие повести, которая, по их мнению, косвенно подрывала авторитет партии и коммунистические идеалы. Свидетельствовали они и о том, что складывавшиеся на протяжении десятилетий стереотипы мышления и поведения какой-то части советских людей с трудом подвергались трансформации. Были слышны голоса и в защиту И.В. Сталина, утверждалось, что у него «.не было преступлений, а были только ошибки» [12, л. 10]. Произведение же А.И. Солженицына называлось вымыслом и наглой ложью. Звучали призывы изъять это произведение. Так, А. Федин предлагал уничтожить тираж,
так как эта правда несла в себе идеологическую опасность для будущего поколения «...наших детей и внуков» [12, л. 14].
В целом для писем, содержавших критические высказывания, характерен ряд озвученных положений. Во-первых, это утверждение о том, что повесть очернила советский строй, дискредитировала коммунистическую идею. Во-вторых, высказывалось опасение, что повесть могла вызвать подъем антикоммунистического движения в зарубежной печати. И, в-третьих, прозвучало и признание крамольного характера повести в целом, и недоумение по поводу публикации в известном журнале. Такое негативное восприятие читателями повести А.И. Солженицына можно объяснить тем, что основные идеи и суждения, изложенные писателем, напрямую сталкивались с их собственными мнениями, основой которых была вера в справедливость государственного насилия.
Редакция журнала по поводу подобных писем выразила свою принципиальную позицию. Заместитель главного редактора А. Кондратович в ответном письме подчеркнул, что «.лучшим залогом того, чтобы эта трагедия не повторилась, является открытое осуждение ее, полная правда о ней» [14, л. 32].
Однако неоднократно высказывалось и прямо противоположное мнение, согласно которому, правдивость, достоверность произведения и появление его в открытой печати свидетельствовали о некоторых изменениях и в политике партии. Этой группой читателей публикация воспринималась прежде всего как свидетельство готовности к преодолению культа личности Сталина. Процесс десталинизации, начатый Н.С. Хрущевым, был поддержан многими и отражен в читательских откликах. Так, в одном письме утверждалась мысль, согласно которой главной задачей советской литературы являлся показ именно того, что «.это тяжелое уродливое прошлое, и чтобы оно больше не повторилось в жизни.» [14, л. 29]. В некоторых письмах фигура Н.С. Хрущева ассоциировалась в каком-то фрагменте массового сознания с фигурой борца за справедливость и правду, человека, сокрушившего бывшее окружение вождя - В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Г.М. Маленкова.
Многие читатели восхищались правдивостью изображения лагерной жизни, воспроизведенной А.И. Солженицыным. Так, в письме пенсионера Б. Хохлова говорилось: «Все, все и
все, ЧТО и КАК описано в Вашей повести, все, все достоверно.» [12, л. 53].Читатели заостряли свое внимание на подробностях лагерного быта, на языке, которым писатель передавал его картину. Например, читатель П. Кольцов, ветеран Великой Отечественной войны, хотя в своем письме и критиковал А.И. Солженицына, но также был вынужден признать: «Я не могу не чувствовать силу этого произведения» [15].
Открытое обсуждение темы сталинских репрессий на страницах печати способствовало радикальному пересмотру некоторыми читателями собственной роли в произошедшем. Большинство воспринимало себя жертвами сталинских репрессий. Так, представляет интерес письмо бывшего члена партии Д. Вах-рамеева, который писал о своей опосредованной вине и ответственности за процессы над невиновными. «.В годы культа личности не за страх, а на совесть травил на собраниях "врагов народа. А в тесном кругу сомневался".» [16]. Пройдя лагерь, выгнанный из партии, читатель так и не захотел восстанавливать свой партийный билет.
Одной из главных заслуг А.И. Солженицына как писателя и общественного деятеля признавалось то, что он заострил внимание на простом заключенном, его духовных переживаниях, борьбе за личную свободу в несвободе. Жизнь в лагере превращала человека в одну из жертв политического произвола, в простой винтик, она не делала никаких поблажек. Этот ракурс, предложенный А.И. Солженицыным, отличался от того образа, что рисовался и пропагандировался в периодической печати.
Однако приходится признать, что лишь немногие читатели в указанные годы пытались давать оценку собственной роли в событиях того периода. Большинство же верило, что многочисленные аресты «врагов народа», «шпионов», «диверсантов» были оправданными и не подлежали сомнению. Были и сомневающиеся. Как правило, это те, кого репрессии коснулись непосредственно или их ближнего окружения, семьи, родственников. Например, пенсионер из Владимира-Волынска М. Забелкин писал об «.эпидемии всеобщей подозрительности» тех лет, в которое он не хотел бы вернуться [17].
Часть читателей, которых коснулся процесс политических репрессий, затрагивала в своих письмах широкий диапазон проблем, неосве-
щенных А.И. Солженицыным: судьбы осужденных, отношение общества к «врагам народа», процесс реабилитации и пр. Цель таких посланий сводилась к тому, чтобы писатель смог осмыслить и отразить опыт бывших заключенных на страницах своих будущих книг. Стремление увидеть и ощутить свою сопричастность к созданию истории политического террора двигало частью читателей «Нового мира». Многочисленные отклики, поступавшие в редакцию журнала, создавали разнообразную картину прошлого, несли в себе спектр различных оценок происходившего в стране. Повесть «Один день Ивана Денисовича» была первым литературным шагом к созданию истории политического террора. Она порождала многочисленные вопросы у читателей, но в то же самое время не давала ответов на них. А.И. Солженицын обозначил наличие дискуссионных проблем в освещении террора, но не дал своей оценки произошедшему, оставив самое сложное многочисленным читателям «Нового мира».
В целом же письма, в которых содержалось глубокое осмысление прошлого, атмосферы тех лет, были малочисленными. Такие отклики в основном были написаны людьми старшего поколения, теми, кто участвовал в Гражданской войне, видел В.И. Ленина, участвовал в первых пятилетках. Свободное обсуждение темы репрессий и злодеяний тех лет на страницах периодической печати способствовало пересмотру картины прошлого. Одной из особенностей писем в редакцию «Нового мира» была попытка деления на белое и черное, на добро и зло, на «своих» и «чужих» в осмыслении произошедшего. Не менее важен факт, что многие, написавшие в журнал, характеризовали по-разному политические репрессии. Некоторые читатели ставили под сомнение правильность террора тех лет, поиска внутренних врагов. Большинство же по-прежнему защищало свою точку зрения, и лишь немногие нашли в себе мужество и смелость пересмотреть свои взгляды и позиции.
Таким образом, появление произведения А.И. Солженицына привело к повышению интереса к проблемам политических репрессий среди читателей журнала «Новый мир». Реакция общественности была мгновенной -поток многочисленных писем свидетельствовал о неоднозначности и разносторонности восприятия событий тех лет в массовом соз-
нании. Появление такого лагерного произведения воспринималось частью общества прежде всего как гражданский поступок, требовавший большого мужества от писателя. Формирование нового взгляда на прошлое, публикация умалчиваемой правды, о которой все знали, но боялись открыто говорить, породило многочисленные вопросы. Произведение А.И. Солженицына вскрыло наличие разных точек зрения на проблему правомочности репрессий. Многочисленные отклики читателей, поступивших в редакцию, в очередной раз свидетельствовали о прочности заложенного еще со времен Гражданской войны восприятия террора как основного метода осуществления политической власти в стране.
Однако проявилась и другая точка зрения, которая ставила под сомнение правильность использования террора в качестве доминантного метода деятельности правящей верхушки. Читатели «Нового мира» активно включились в анализ перемен, произошедших с ними и со страной в целом. Теперь они смелее высказывали собственное мнение о недавнем прошлом. С появлением на страницах «Нового мира» повести «Один день Ивана Денисовича», относительно гласное обращение к теме политических репрессий постепенно приводило к формированию нового взгляда на советское прошлое. В результате многие люди стали перед выбором: остаться приверженцами официального курса трактовки событий тех лет или найти объяснение в «иной» правде.
Как свидетельствуют письма читателей «Нового мира», многие жаждали переосмысления произошедшего. Трактовка событий тех лет, поступавшая со страниц периодической печати, не удовлетворяла их интересы. Теперь многие начали осознавать свою сопричастность к произошедшим репрессиям, реально воспринимать масштабы террора и вдаваться в его мельчайшие подробности. Все это приводило к ломке старых стереотипов мышления. Политическое значение произведения А.И. Солженицына и его обсуждение состояло именно в том, чтобы подтолкнуть сомневающихся и посеять сомнения у консервативной части населения.
Литература
1. Крестьянские письма послевоенного времени. 1948 - 1950 гг. // Советские архивы. 1991. № 4.
2. Шинкарук С.А. Общественное мнение в Советской России в 30-е гг. (По материалам Северо-Запада). СПб., 1995.
3. Козлова Н.Н. Горизонты повседневности советской эпохи: Голоса из хора. М., 1996.
4. Соколов А.К. Письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 - 1932 гг. М., 1998.
5. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы: город. М., 2008.
6. Парыгин Б.Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971.
7. ПоршневБ.Ф. История и психология. М., 1971.
8. Левада Ю.А. Историческое сознание и научный метод // Философские проблемы исторической науки. М., 1969.
Поступила в редакцию
9. Аксютин Ю.В. Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953 - 1964 гг. М., 2004.
10. Зезина М.Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950 - 60-е годы. М.,1999.
11. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945 - 1953. М., 2000.
12. РГАЛИ. Ф. 1702. Оп. 10. Д. 1.
13. Там же. Д. 2. Л. 130.
14. Там же. Д. 166.
15. Там же. Д. 75. Л. 100.
16. Там же. Д. 78. Л. 59.
17. Там же. Д. 73. Л. 83.
12 декабря 2012 г.
