CC BY
91
Нужно отметить, что большинство нижегородских единоверческих церквей имели не плохие приходы. По данным 1858 г. Симеоновская церковь насчитывала 456 нижегородцев, и 231 XIX в уездных селениях. Казанская в Семенове - 342 человека. Богоявленская в с. Павлово XIX 574. Предтечен-ская в с. Ворсма - 953. Троицкая в с. Медведево - 630 прихожан. Ильинская в с. Мухино - 1199. Успенская в с. Городец - 900. Покровская Б. Мурашкин-ская - 575. Троицкая в с. Пашутино - 359. Владимирская в с. Ахпаевка -1034 прихожанина. С небольшими приходами были только: единоверческая Сошествия Святого Духа церковь в с. Пурех, где насчитывалось 56 прихожан, Успенская в с. Мартынова - 107 человек и Спасопреображенская в Нижнем Новгороде, где прихожан нижегородцев было всего 56 человек.
Клировые ведомости являлись элементом системы церковной документации, они дают наиболее полные сведения о приходах Нижегородской губернии, в частности единоверческих. Клировые ведомости следует рассматривать как один их важнейших источников по истории РПЦ.
Список литературы:
1. Иоанн Миролюбов. Единоверие: церковно-исторический феномен или актуальная проблема современности // Православное Единоверие в России. - СПб., 2004.
2. Макарий арх. История Нижегородской иерархии, содержащая в себе сказание о нижегородских иерархах с 1672 до 1850 г. - СПб., 1857.
3. Миненко Н.А. Источниковедение и археография Сибири. - Новосибирск, 1977.
4. Симон, епископ. Единоверие в своем внутреннем развитии. - М. 2004.
5. Смирнов П.С. История русского расколы старообрядчества. - СПб., 1895.
6. ПСЗ. Т. 25-26.
7. ГАНО. Ф. 570. Оп. 555. Д. 50; Оп. 556. Д. 48, 108; Оп. 558. Д. 235-237.
ЖУРНАЛ «НОВЫЙ ЛЕФ» КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОБЪЕДИНЕНИЯ «ЛЕВЫЙ ФРОНТ ИСКУССТВ»
© Сватухина Е.Н.*
Российский государственный социальный университет, г. Москва
Статья посвящена журналу «Новый ЛЕФ», бывшему выразителем взглядов творческого объединения Левый фронт искусств.
В настоящей работе журнал «Новый ЛЕФ» (1927-1928 гг.) рассматривается как исторический источник.
* Аспирант кафедры Истории Отечества.
Журнал являлся выразителем взглядов «вольной ассоциации всех работников левого революционного искусства» [23, с. 1], то есть своеобразной лабораторией советской культуры, в которой проходил эксперимент с разными художественными «веществами» с целью испытания их пригодности для формирующегося государственного канона. Поле деятельности представителей левого движения в искусстве чрезвычайно обширно. Оно включало в себя самые разнообразные области - начиная от формального метода в литературоведении и заканчивая вопросами «нового быта». Журнал представлял собой, прежде всего, результат деятельности Левого фронта искусств: именно благодаря ему мы можем проанализировать направление Левого фронта искусств в целом.
Основоопределяющее значение для существования источника в историко-культурном контексте имеет личность главного редактора издания В.В. Маяковского (1893-1930) - русский советский поэт) как мастера, ставшего выразителем времени и его главнейших художественных качеств [4, с. 247].
Деление материалов издания было основано на принципах, заявленных самими членами объединения в соответствии с их взглядами на развитие современной литературы, которое они видели в отчетливом и бескомпромиссном следовании «литературе факта», - отсюда преобладание в журнале хроник, очерков, статей, отчетов.
Этому направлению ЛЕФы будут верны все время существования журнала: «литература факта - это: очерк и научно-художественная литература, т.е. монография, газета и фактомонтаж, газетный и журнальный фельетон (он тоже многовиден), биография (работа на конкретном человеке), мемуары, автобиография и человеческий документ, эссе, дневник, отчет о заседании суда, вместе с общественной борьбой вокруг процесса, описание путешествий и исторические экскурсы, запись собрания и митинга, где бурно скрещиваются интересы социальных группировок, классов, лиц, исчерпывающая корреспонденция с места, памфлет, пародия, сатира, и т.д., и т.д.» [24, с. 15].
В то же время существовала шкала жанровых приоритетов, - так, например, актуализировался примат прозы над поэзией: С.М. Третьяков (18821943) - писатель, драматург, критик, был заведующим организационной частью ЛЕФа и возглавлял отдел критики) в статье «Что нового?» говорит о тенденции перехода ЛЕФовцев от стихов к прозе, от лирики к документализму, газетной публицистике [22, с. 1-5]. Те же мысли развивает Перцов (1898-1980) критик. Биограф В.В. Маяковского) в статье «Новейшая проза»: «График современного ЛЕФа от стихов спустился к прозе <.. .> Переход к прозе - это прогрессивное движение от «эстетики» к «утилитарности» [16, с. 15-21]. Действительно, в «Новом ЛЕФе» удельный вес стихов невелик; в последних номерах они вообще не появляются.
Отведение поэзии второстепенной роли, - «стихи остаются жить, как прокламация, как фельетон, как актуальная газетная вещь-призыв» [14, с. 15-19], -не могло не сказаться на общем уровне поэзии.
Поэты «Нового ЛЕФа» воспевают технику, описывают разговоры и даже «любовь» автомашин: С. Кирсанов (1906-1978) русский советский поэт) «Автомобильный роман» [6, с. 26-28].
Среди «традиционных» форм искусства особенным нападкам в «Новом ЛЕФе» подвергался эпический «монументальный» роман как порождение «враждебной дворянской - буржуазной культуры» и беллетристика.
Эпический роман как жанр, по мнению ЛЕФов, не способен запечатлеть темп современной жизни: «Монументальные формы типичны для феодализма и в наше время являются лишь эпигонской стилизацией, признаком неумения выражаться на языке сегодняшнего дня» [19, с. 36].
Курс на ликвидацию беллетристики, обосновывался ЛЕФами, тем, что этот жанр, «претендующий на отображательство», должен быть уничтожен во имя «литературы факта».
Сторонники традиционных литературных форм были объявлены «пассеистами». ЛЕФовцы выступали против «эстетической стабилизации», призывая идти «по дороге делания классово-нужных вещей, строить жизнь реально-прекрасную, а не состряпанную художником, организовывать настоящих людей, а не бумажных, выдуманных беллетристом» [20, с. 3].
Жанры эпического романа и беллетристики предполагали собой наличие таких отрицаемых ЛЕФом составляющих, как художественный сюжет, в котором «левые» видели насилие над материалом. Брик О. (1888-1945) российский литератор, литературовед и литературный критик) в статье «Фиксация факта» утверждал: «жанр мемуаров, биографий, воспоминаний, дневников, становится господствующим в современной литературе» [2, с. 48].
В этой связи сфера писательской проблематики сужается и «писателю по «учительской» линии скоро уже нечего будет делать» [2, с. 36] - утверждают ЛЕФовцы. На место писателя должны прийти инженеры, люди науки, техники; «организаторы материи и общества». «Наш эпос - газета» [2, с. 24], -заявляют ЛЕФы. Вообще литературная жизнь, по мнению ЛЕФовцев должна быть организована в газету, которая основываясь на фактическом материале, за счет большого количества сотрудников, сможет рассмотреть и представить такое количество фактов, проанализировать которое писателю - одиночке не под силу. Отсюда - основное направление ЛЕФа: приучать всю советскую аудиторию к чтению газеты; писатели же должны прийти в газету и максимально подчинить свое мастерство условиям и задачам газеты.
Обращаясь непосредственно к структуре журнала, следует заметить, что он не обладал четким делением на рубрики.
В № 4 1927 года в «Новом ЛЕФе» появляется рубрика «Текущие дела», а с № 8 1928 года ее сменяет рубрика «Хроника». Появляется также рубрика «Записная книжка ЛЕФа», которая включала публикации разнообразного содержания: хроникальные, литературно-художественные, эссеистические. Один раз появившаяся (1928, № 4) была рубрика «Ринг ЛЕФа», содержащая
полемические статьи об отечественной кинопродукции 1920-х годов; в большинстве номеров за 1927 год журнал открывает стихотворение Маяковского. Исключение составляют № 1, № 8-9, № 10, № 11-12, со вступительным словом редакции. С 1928 года открывают издания в основном полемические статьи Б. Кушнера (1888-1937) - поэт), С.Третьякова, О. Брика. На протяжении всего существования журнала многие из таких статей были направлены против врагов ЛЕФа - представителей литературной группы «Перевал».
Рассмотрим № 1 «Нового ЛЕФа» в качестве программного заявления новых ЛЕФов, а таковым он и явился, судя по подборке материала. Вступительная статья первого номера «Нового ЛЕФа» «Читатель» выражает основные причины как возрождения журнала: «выпустили, потому что положение культуры в области искусства за последние годы дошло до полного болота» [23, с. 1], так и принципы работы не только издания вообще, но и всего левого фронта с определением, что этот фронт представляет: «ЛЕФ -вольная ассоциация всех работников левого революционного искусства» [23, с. 1], и «ЛЕФ - видит своих союзников только в рядах работников революционного искусства» [23, с. 1], «ЛЕФ - не знает, ни ласкания уха, ни глаза, - и искусство отображения жизни заменяет работой жизнестроения» [23, с. 1] (это одно из наиболее важных положений, которое не раз будет ставиться критиками - «перевальцами» ЛЕФу в вину).
Полемическая линия первого номера продолжается в статье В. Перцова «График современного ЛЕФа»: «ЛЕФ - это не течение в искусстве, не художественное направление. Он выскакивает за границу искусства в непосредственную жизненную деятельность» [15, с. 15-19]. Это положение определит место «левого» фронта во всей культурной жизни 20-х гг., и, конечно, повлияет на информационную наполняемость журнала, которая определит круг интересов ЛЕФа такими областями искусства как: литература, живопись, театр, кинематограф, бытовое жизнестроение.
Большую часть материалов «Нового ЛЕФа» мы можем отнести к программно-полемическим. Программно-полемическая ориентация материалов журнала будет присуща ему от первого номера до последнего.
ЛЕФами в качестве двух функциональных осей развития литературы называли «фиксацию факта и агит», но в то же время эту точку зрения можно экстраполировать на понимание искусства ЛЕФами в целом. Живопись не являлась исключением, хотя ей было противопоставлено фото - как «более точное, быстрое, объективное средство фиксации факта» [7, с. 1].
Станковая живопись в этот период, по мнению ЛЕФов, удерживает свои позиции потому, что, с одной стороны, существования рынка с индивидуальным отбором и появлением новых слоев потребителя (НЭП - мелкая буржуазия), с другой, - «неподготовленность ни производства, ни общества в целом к переходу от последних достижений левого искусства к единственно возможной эстетической стадии, к так называемому производственно-утилитарному искусству» [17, с. 40].
Благодаря массовому потреблению, роль в деле дестанковизации искусства, должны сыграть кино и фотография. Кино - сюжетно и предметно замещает не только театр, но и живопись (киномонтаж). Но они признаются технически пока более слабыми, чем живопись. Кино и фото противопоставлены живописи потому, что имеют свои приемы, которые из живописи не выводятся, а, по мнению ЛЕФов, ее (живопись) исключают.
В театре ЛЕФ берется за «воспитание движения и механики поведения современного человека» [19, с. 40].
«Воспитательное значение театра, - говорил Маяковский, - непомерно. А Луначарский нам предлагает спать в театре; он говорит, что это сон. Из каких учебников он прочитал, что сон - это театр действия? Театр действия -это борьба, а не сон» [25, с. 11].
ЛЕФы считали необходимым перенесение центра тяжести теа-политики государства в плоскость клубной теа-работы (самодеятельные кружки), а также особого внимания должны были удостоиться периферийно-низовые театры: «нужно развить систему здорового передвижничества показательных театров (вроде «мастерских Пролеткульта», только гораздо лучше), снабжая периферию и готовыми постановками и квалифицированными, но чуждыми халтуры, силами. «Передвижничество» есть и сейчас, но оно беспризорно. Рабочие клубы стонут от халтуры» [25, с. 16].
Между тем, сторонниками левого искусства не отрицается необходимость учебы у так называемого «буржуазного театра». Театр этот был неоднороден, и делился ЛЕФами на «бытовой», социальная функция которого заключалась в консервации быта и «театр обозрений», бывший первому полной противоположностью: «в противоречиях капиталистического общества он существовал как открытое отрицание всего того, что утверждалось театром бытовым <...> там ставили проблемы - здесь показывали веселое зрелище» [25, с. 16], - эта мысль проходит сквозь все публикации, посвященные театру и становится определением цели существования того театра, который должен был быть, по мнению ЛЕФов, в Советском государстве.
В 1927 году, с первых номеров нового журнала, группа разрабатывает киноплатформу.
Производственное движение в искусстве, участником которого был «Новый ЛЕФ», - насквозь социально, и его программа строилась не на свойствах продукта, а на свойствах общественного процесса художественного производства: кем, как, с какой практической целью производится фильм, - таковы были критерии «производственности» или «непроизводственности». Левая советская кинематография в своей работе видела две главные социальные функции: показ факта (информационная функция): «нам нужна жизнь, поданная как она есть» [21, с. 28] и активизация зрителя (функция агитационная): «возбуждать людей, подымать их настроение в связи с каким-то конкретным заданием - это вторая функция нашего левого кино - агитационная» [21, с. 25].
Пристальное внимание к кинематографу объяснялось тем, что он был выдвинут новейшей техникой в первый ряд средств воздействия: «методы «монтажа аттракционов» и «кино-глаза» заменили несовершенный глаз зеваки и указали, что и как нужно видеть, чтобы делать» [3, с. 17].
Положение «что и как нужно видеть» позволяет понять, что за всеми спорами в области культурного строительства стояли, с одной стороны, политические вопросы, а с другой, - попытки формирования мировоззрения человека.
В области музыки ЛЕФы говорят о необходимости выйти за пределы того, что называется музыкой. Незнамов П. (1889-1941) - поэт, журналист, ответственный секретарь «ЛЕФа») определял: «Эта новая область - фоно-хорника. Музыка факта, фиксация звуковой натуры при помощи электрофонографа и передача этой записи через радио-усилитель»[13, с. 28]. Причину заинтересованности ЛЕФами музыкой Незнамов объяснял тем, что «трезвая музыка, приучающая к настороженности, к неверию, к ловкости мозга -наш новый союзник в борьбе за реальный воздух, которым не дышать нельзя» [13, с. 29].
И, наконец, «бытовое» жизнестроение», в котором ЛЕФ боролся за искоренение прежнего быта, с исчезновением которого должен принципиально измениться ход жизни человека: исчезнуть какая бы то ни было обрядность: «социальные функции обрядности не нужны в условиях пролетарского государства» [13, с. 29]. Теоретики «левого» направления видели как одну из важнейших задачу журнала «в удовлетворении потребности в развертывании инструктажа по бытовому поведению, общественному и личному. Статику обряда нужно взрывать диалектикой целесообразного действия <...> были у нас клубы, но клубы захирели; в них никто не ходит. Об этом писали статьи, вырабатывались тезисы, потом как будто бы совсем махнули на них рукой. А клубы были единственным местом, где кое-как это новое культурное сознание могло бы оформиться» [13, с. 29]. «Клуб, - по мнению ЛЕФов, - должен был быть первичным коллективизатором быта, местом развертывания и реализации общественной самодеятельности, организатором возможно большего отрезка внепроизводственного времени в плане поднятия профессиональной и общественной квалификации, обслуживаемой клубом массы» [5, с. 39].
Внимание ЛЕФов к бытовому жизнестроению сводится, прежде всего, к теме о воспитания «нового человека» в рамках новой идеологии. Брик О. определял это через противопоставление человека пассивного активному: «Для пассивного человека все на свете недосягаемо, - единственная его связь с этим недосягаемым - вожделение. Для активного человека все на свете досягаемо, и единственная связь с этим досягаемым - обладание. Ясно, какого рода людей должны мы воспитывать и растить в нашей Советской стране» [1, с. 29].
Итак, несмотря на поливидовой характер жанров искусства, входящих в состав нового ЛЕФа можно выделить основные черты, актуализируя кото-
рые «левые» теоретики пытались задать определенные координаты развития искусству в целом, - это, прежде всего, ориентация на факт, которой должны быть подчинены все направления «левого» искусства, имеющая конечной целью формирование мировоззрения зрителя. Отсюда курс на уничтожение таких форм искусства как психологизм, художественный сюжет которые в будущем не должны были присутствовать в литературе, кинематографе, фотографии, театре и музыке.
Однако этому не суждено было осуществиться: в № 8 «Нового ЛЕФа» за 1928 год под рубрикой «Хроника» напечатано: ввиду своего отъезда в длительное заграничное путешествие В. Маяковский передал редактирование журнала «Новый ЛЕФ» С. Третьякову, однако в то время Маяковский за границу не уезжал.
26 сентября в докладе «Левее ЛЕФа!» (в Большой аудитории Политехнического музея), поэт сообщил, что покинул пост главного редактора журнала и мотивировал это тем, что «мелкие литературные дробления изжили себя и вместо групповых объединений, литературе необходимо сплотиться вокруг организаций, ведущих массовую агитационно-литературную работу, - вокруг газет, агитпропов, комиссий, организуемых к дням литературных празднеств <...> Только переход на такую работу дает писателю вместо салонной поддержки 7-10 единомышленников критику и поддержку миллионных организаций» [12, с. 122-123]; далее Маяковский решительно осуждает фетишизирование «лозунгов, фото, газетной хроники, фельетона и т.д.» [11, с. 184]. Повторяя доклад «Левее ЛЕФа в Ленинграде» (29 сентября 1928 г.), он призывал «раскрепостить писателя от литературных группировок и высосанных из пальца деклараций <...> до сих пор ЛЕФ считал единственно возможной формой своей массовой работы газетный лист. (агитки). Но рабочий читатель культурно вырос, и литературная обстановка усложнилась. Нельзя превращать «газетно-конкретную работу» в фетиши» [9, с. 506].
Маяковский признает теперь недостаточность лабораторного изобретательства («словесное мастерство ЛЕФа расходится у читателя слабо»). Он говорит об учебе у Хлебникова и заумников как о давно пройденном этапе. «Ближайшая задача ЛЕФа - целиком идти к массовому читателю, закрыв за собой двери самодовлеющей лаборатории слова» [9, с. 506]. Одновременно в ЛЕФовской группе произошел раскол - вместе с Маяковским из «Нового ЛЕФа» ушли: Н.Н. Асеев, С.И. Кирсанов, О.М. Брик, А.М. Родченко (18911956) - советский живописец, график, скульптор, фотограф, художник театра и кино). Оставшиеся в журнале в качестве главных сотрудников: С.М. Третьяков и Н.Ф. Чужак (1876-1937) - журналист, литературный критик) в программных статьях продолжали прежнюю линию пропаганды литературы факта, искусства как «жизнестроения», нападок на беллетристику.
Позиция Маяковского уже не имела с этими взглядами ничего общего. Теперь поэт говорит о необходимости художественно обобщать факты -«типизировать, систематизировать» [10, с. 193].
Выпуск журнала был приостановлен и последний номер вышел в свет в декабре 1928 года.
Летом 1929 года Маяковский возглавил группу «РЕФ» - Революционный фронт. В феврале 1930 года на конференции МАПП (Московская ассоциация пролетарских писателей) Маяковский говорил: «Не объединяйте «РЕФ» и «ЛЕФ». «ЛЕФ» - это эстетическая группа, которая сделала из революционной литературы замкнутое в себе новое эстетическое предприятие. «РЕФ» - это переход работы наших писателей на коммунистическую направленность...» [8, с. 412]. Но уже в феврале 1930 года ушёл из «РЕФа», вступив в РАПП.
Итак, культурная жизнь 20-х годов XX века представляла собой совокупность разнородных течений, особое место среди которых занимал Левый фронт искусств. Именно поэтому особенную ценность приобретает теоретическая трибуна ЛЕФа - журнал «Новый ЛЕФ», на страницах которого воплощены основные положения эстетической платформы «левого» искусства.
Формат «Нового ЛЕФа» как литературно-художественного издания в значительной степени оказал влияние на содержание журнала, и способы интерпретации информации, которые необходимо учитывать при его анализе как исторического источника. Изучение целей и задач создания журнала, сквозь призму его программных статей, позволило точнее понять специфику издания и те идеи, которые авторы «Нового ЛЕФа» старались донести до своей аудитории.
Список литературы:
1. Брик О. Противокиноядие / О. Брик // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 2.
2. Брик О. Фиксация факта / О. Брик // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 11-12.
3. Брик О.М. Ритм и синтаксис / О. Брик // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 3.
4. Гюнтер Х. Соцреалистический канон / Х. Гюнер. - СПб.: Гуманитарное агентство Академический проект, 2000.
5. Жемчужный В. ЛЕФ и клуб / В. Жемчужный // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 2.
6. Кирсанов С. Автомобильный роман / С. Кирсанов // Новый ЛЕФ. -М., 1927. - № 11-12.
7. ЛЕФ. Мы ищем // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 11-12.
8. Маяковский В.В. Выступление на конференции МАПП 8 февраля 1930 года / В.В. Маяковский // Полное собрание сочинений. - М., 1959. - Т. 12.
9. Маяковский В.В. Доклад «Левей ЛЕФа», 29 сентября 1928 г. / В.В. Маяковский // Полн. собр. соч. - М., 1959. - Т. 12.
10. Маяковский В.В. Казалось бы ясно / В.В. Маяковский // Полное собрание сочинений. - М., 1959. - Т. 12.
11. Маяковский В.В. О «ЛЕФе» / В.В. Маяковский // Полн. собр. соч. -М., 1959. - Т. 12.
12. Маяковский В.В. Письмо в Главное управление по делам литературы и издательств, 25 августа 1928 г. / В.В. Маяковский // Полн. собр. соч. -М., 1961. - Т. 13.
13. Незнамов П. На новоселье / П. Незнамов // Новый ЛЕФ. - М., 1928. -№ 10.
14. Незнамов П. О поэтах и об установках / П. Незнамов // Новый ЛЕФ. -1928. - № 9.
15. Перцов В. График современного ЛЕФа / В. Перцов // Новый ЛЕФ. -М., 1927. - № 1.
16. Перцов В. Новейшая проза / В. Перцов // Новый ЛЕФ. - М., 1928. -№ 12.
17. Протокол о Полонском: (Выписка из стенограммы заседания сотрудников журнала «Новый ЛЕФ» от 5/Ш 1927 г.) // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 3.
18. Редакция. Читатель! // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 1.
19. Третьяков С. Новый ЛЕФ Толстой / С. Третьяков // Новый ЛЕФ. -М., 1927. - № 1.
20. Третьяков С. С новым годом! С «Новым ЛЕФом»! / С. Третьяков // Новый ЛЕФ. - М., 1928. - № 1.
21. Третьяков С. Чем живо кино / С. Третьяков // Новый ЛЕФ. - М., 1928. - № 5.
22. Третьяков С. Что нового? / С. Третьяков // Новый ЛЕФ. - М.,1927. -
№3.
23. Читатель! // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 1.
24. Чужак Н. Литература жизнестроения / Н. Чужак // Новый ЛЕФ. -М., 1928. - № 11.
25. Чужак Н. Театральная политика и новый театр / Н. Чужак // Новый ЛЕФ. - М., 1927. - № 4.
