CC BY
102
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ А.К. ТОЛСТОГО
УДК 82.091
Антонова М.В., доктор филологических наук, профессор, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева (Россия)
ЖИТИЕ ИОАННА ДАМАСКИНА КАК ОСНОВА СЮЖЕТА ПОЭМЫ А.К. ТОЛСТОГО
«ИОАНН ДАМАСКИН»
Данная статья посвящена проблеме выявления источника поэмы А.К. Толстого «Иоанн Дамаскин», а также сравнительно сопоставительному анализу текста поэмы и Жития святого с целью определения сущности творческой переработки сюжета. В статье доказано, что источником сюжета поэмы А.К. Толстого «Иоанн Дамаскин» является Житие Иоанна Дамаскина в редакции Димитрия Ростовского, которое было хорошо знакомо современникам поэта по многочисленным печатным изданиям. Оспорено утверждение Э. Лаута о знакомстве поэта с греческой версией жития. Проведено сравнение житийных эпизодов, использованных А.К. Толстым, и текста поэмы. Отмечена авторская индивидуальность в ряде деталей и интерпретации событий. Проблема поэтического дара и права на его использование является центральной как в Житии Иоанна Дамаскина, так и в поэме А.К. Толстого. В Житии святой проходит два круга испытаний - физические и духовные. В поэме А.К. Толстой, как известно, обращается лишь к повествованию начальном этапе жизни Иоанна Дамаскина в монастыре. В целом А.К. Толстой следует за сюжетным эпизодом о творческом молчании Иоанна Дамаскина, в то же время вводит конфликтное противостояние ученика и наставника, а также усиливает мотивы духовных испытаний поэта.
Ключевые слова: Житие Иоанна Дамаскина, Великие Минеи Четии, Димитрий Ростовский, А.К. Толстой, поэма «Иоанн Дамаскин», сюжет, сюжетный эпизод. DOI: 10.22281/2413-9912-2017-01-03-94-101
Введение. Поэма А.К Толстого «Иоанн Дамаскин», написанная в 1858 году, несомненно, является одним из самых проникновенных творений поэта, посвященных осмыслению места и значения песнотворца, художника в мире. Центральный образ поэмы -Иоанн Дамаскин - один из отцов церкви, разработавший основы догматики, последовательный защитник иконопочитания, прославившийся в том числе своими литургическими и гимнографическими сочинениями. Иоанн Да-маскин считается создателем Октоиха и Типикона лавры прп. Саввы Освященного, он реформировал богослужебную поэзию и музыку. Как указывает современный исследователь творчества Иоанна Дамаскина свящ. Эндрю Лаут, ему «в греч. рукописях усваиваются: 531 ирмос, 75 канонов Минеи, 15 канонов Октоиха, 454 самогласные стихиры, 138 стихир на подобен, 13 заупокойных стихир и 181 "восточная" стихира» [6, с. 27-66]. Значительная часть этих сочинений включена в современные богослужебные книги и используется в наши дни.
Источником поэмы А.К. Толстого, несомненно, послужило Житие Иоанна Дамаскина. Этот факт неоднократно отмечался в комментариях к изданиям текста. Так, И. Ямпольский пишет: «Источник поэмы указан самим Толстым в письме к Маркевичу от 4 февраля 1859 г.; это -
житие богослова и автора церковных песнопений Иоанна Дамаскина (VII — VIII вв.)» [14, с.657]. В содержательном отношении нет никакого сомнения, что, во-первых, основой поэмы является жизнеописание Дамаскина, а во-вторых, поэт пользовался русскими источниками. Однако сравнительно недавно опубликованная статья Эндрю Лаута « "Иоанн Дамаскин" Алексея Толстого» заставляет нас обратить более пристальное внимание на данный вопрос, поскольку английский исследователь предполагает, что в качестве источника поэт мог использовать непосредственно греческое житие, которое им было прочитано и усвоено именно в греческом оригинале: «Толстой мог прочитать Житие по-гречески; ему также могло быть доступно описание жизни преп. Иоанна в сборнике житий святых, которое могло основываться на греческом житии» [7]. При этом Лауд не отрицает, что в середине XIX века вполне доступны были тексты Жития Иоанна Дамаскина на церковнославянском языке, входившие в декабрьскую Минею или в синаксарь (то есть Пролог). Однако данное обстоятельство практически не принимается в расчет. Исследователь утверждает, что он «не мог проверить славянский текст Минеи», тем не менее высказывает уверенное суждение о том, что данный (неизвестный ему) текст «должен быть основан на
греческом тексте, а описание в нём намного скуднее, чем в греческом Житии, и, в частности, в нём не упоминается эпизод с погребальным тропарём» [7]. Если с первой частью данного высказывания о соотношении греческого и славянского текстов Жития Иоанна Дамаскина нельзя не согласиться, то суждения о содержании древнерусского жития по меньшей мере вызывают недоумение, поскольку нельзя строить заключения о том или ином тексте, основываясь лишь на своих догадках и не исследовав его de visu. Такой подход, непременно, приводит к ошибкам, что собственно и происходит в рассматриваемой статье: вопреки утверждению исследователя, в славянском Житии очень подробно воспроизведен «эпизод с погребальным тропарем».
Ответ на вопрос, какой текст стал источником поэмы «Иоанн Дамаскин», был дан самим А.К. Толстым в письме Б.М. Маркевичу от 4 февраля 1859 г.: «Те, кто говорит, что для своей песни он должен был бы взять иной мотив, нежели тот, какой он взял, просто не читали его жизни. Пусть они откроют Четьи-Минеи - они увидят, что все было точно так, как я описал. Если бы я написал иначе, я бы отступил от предания» [12, с. 333].
Тем не менее, важным является вопрос о том, каким именно минейным текстом пользовался поэт и в какой мере сюжет жития был им воспринят и переосмыслен.
Методы. Для решения поставленных задач нами были использованы культурно-исторический и сравнительно-сопоставительный методы исследования.
Результаты. Основным результатом предпринятого исследования стало подтверждение факта обращения А.К. Толстого к Житию Иоанна Дамаскина в редакции Димитрия Ростовского, а также определение существа авторской интерпретации агиографического сюжетного эпизода, использованного им для создания поэмы «Иоанн Дамаскин».
Обсуждение. Минеи Четьи - агиографический сборник, в котором жития святых располагаются по дням месяца в соответствии с датами празднования памяти святых. Первые сборники данного типа были составлены на греческой почве, а окончательное их оформление в византийской традиции, как и утверждение агиографического канона, связано с именем Симеона Метафраста, который в X веке предпринял громадную работу по составлению и исправлению значительного корпуса житий святых. Перевод-
ные славянские Минеи, дополненные оригинальными житиями, были известны на Руси, начиная с XI века. Первая часть знаменитого Успенского сборника (ХШ века), как известно, представляет собой майскую минею, правда, с несколько необычным порядком следования чтений [См.:8; 2, с.6-7; 9, с.263; 13, с.73].
В XVI веке митрополит новгородский Макарий со своими сотрудниками предпринял колоссальный труд по собиранию и редактированию книг «чтомых, которые в русской земле обретаются». В результате было создано 12-томное творение, которое получило название «Великие Минеи Четии». Это поистине энциклопедическое собрание, включающее в себя не только агиографические, но и риторические, дидактические, гомилетические, исторические памятники. При Макарии с 1529 по 1554 гг. было составлено три редакции Великий Миней Четиих - Софийская, Успенская и Царская. В середине XVII век (1646 - 1654 гг.) священник церкви Рождества Христова Троице-Сергиевой лавры Иоанн Милютин создает свою версию Четьи Миней. Разумеется, все эти редакции были рукописными.
Старопечатные славянские Четьи Минеи принадлежат перу св. Димитрия Ростовского (в миру Даниила Саввича Туптало). Работа над житиями продолжалась с 1684 по 1705 гг. Основными церковнославянскими источниками для Димитрия Ростовского были минеи митрополита Макария, Иоанна Милютина, Киево-Печерский патерик. Однако он пользовался и иными источниками, наиболее авторитетным из которых был свод «Acta santorum» боллан-дистов [9, с. 212-213].
В Новое время массово переиздавались именно Минеи Димитрия Ростовского, и до середины XIX века широкая читающая публика практически ничего не знала о Макарьевских Минеях. Издание Великих Миней Четиих было предпринято Петербургской Археографической комиссией начиная с 1868 года и пресеклось в 1917 году. Более половины текста памятника до сих пор осталось не изданным.
Житие Иоанна Дамаскина входит в состав Макарьевских Миней, оно отнесено к 4 декабря, дню памяти святого. Декабрьская Минея, дни с 1 по 5, была издана археографической комиссией в 1901 году [См.: 3], так что А.К. Толстой вряд ли мог ознакомиться именно с этим текстом. Поскольку поэт непосредственно указывал на Минеи как источник своего сочинения, а также с учетом широкого рас-
пространения печатных Миней Димитрия Ростовского вопрос о возможном его обращении к греческому Житию Иоанна Дамаскина, на наш взгляд, совершенно неуместен. Нет никакого сомнения в том, что А.К. Толстой в качестве сюжетной основы поэмы использовал Житие Иоанна Дамаскина в редакции Димитрия Ростовского [См., например: 4, с.63-].
По наблюдениям Д.Б.Терешкиной, Минеи Димитрия Ростовского оказали значительное влияние на развитие русской литературы Нового времени. С точки зрения исследовательницы, «представляется возможным говорить о минейном коде в текстах, отстоящих друг от друга во временном и историко-литературном отношении», в том числе в «классических произведениях русской литературы (А.С. Пушкина, А.С. Грибоедова, Н.С. Лескова, А.Н. Островского, А.К. Толстого, Л.Н. Толстого, К.К. Слу-чевского, И.С. Шмелева, Б.К. Зайцева, А.А. Ахматовой, А.И. Солженицына)» [10, с.380].
Первое по времени возникновения Житие Иоанна Дамаскина до нашего времени не дошло. Считается, что оно было составлено на арабском языке еще в начале IX - X вв. Этот текст, очевидно, лег в основу греческой версии, которую датируют X-XI вв.; в рукописях авторство приписывается Иоанну, митрополиту Иерусалимскому (или ошибочно - Антиохийскому). Греческая редакция была переведена на латинский и славянский языки [См.: 5, с. 335-336.]
В Великих Минеях митрополита Макария читается восходящая к Иерусалимской древнерусская редакция Жития Иоанна Дамаскина: «В тои же день Житие и жизнь преподобнаго отца нашего Иоанна Дамаскина, списано Иоанномъ патриахомь Антиохийскимъ» [См.: 3].
В Минеях Димитрия Ростовского на полях в начале Жития Иоанна Дамаскина имеется запись, указывающая на авторство текста и характер его редакторской обработки: «Написатель сего жития бе Иоаннъ патриарх Иерусалимский, из него же зде сокращеннее мало» [4, с. 63]. Сокращения однако же не коснулись содержания: в редакции Димитрия Ростовского, с которой, как мы полагаем, был знаком А.К. Толстой, сохранены все сюжетные элементы текста: рождение от благоверных и благочестивых родителей в Дамаске, обучение грамоте вместе с братом Козьмой у инока, носившего то же имя, смерть отца, исполнение должности советника у «Сарацинского царя», обличение иконоборцев и месть императора Льва III, отсечение руки, чудо исцеления, уход в монастырь, послушничество у
старца, эпизод с написанием погребального тропаря и последующее признание Иоанна как песнопевца. В этой связи еще раз выразим недоумение по поводу суждения Эндрю Лауда, который, как мы цитировали выше, считает, что в славянском житии Иоанна Дамаскина отсутствует эпизод с погребальным тропарем.
Собственно в анализируемом житии можно выделить две центральные сюжетно-композиционные части, которые связаны с чю-дотворением, сопровождаются явлениями Богоматери, и определяют дальнейшую судьбу агиографического героя. Иоанн Дамаскин в Житии проходит два круга испытаний. Первый - физические муки. История с клеветой императора Льва III, отсечением руки и чудесным исцелением святого по заступничеству Богородицы связана с легендой об иконе Божией Матери Троеручицы. Однако данный сюжет остался за пределами повествования в поэме А.К. Толстого. Второй круг - испытания духовные. Суровый наставник в Лавре Саввы Освященного, куда обратился Иоанн, чтобы принять постриг, воспрещает ему что-либо делать во своей воле, а более всего пользоваться своим писательским даром: «да никому же послеши послание, ниже да проглаголеши к кому что отъ внешняго наказания. Молчание имей с разсуждениемъ: веси бо яко не точию наши любомудрцы молчанию учатъ, но и Пифагоръ ученикомъ своимъ многолетное молчание завещаваетъ» [4, с. 71].
В целом признавая довольно точное следование А.К. Толстым за сюжетом Жития Иоанна Дамаскина («Если бы я написал иначе, я бы отступил от предания»), надо отметить авторскую индивидуальность в некоторых деталях и интерпретации событий. Еще И.Ямполь-ский отмечал, что сравнение Жития Иоанна Дамаскина и поэмы А.К. Толстого показывает, что «тема поэта и поэтического творчества играет в "Иоанне Дамаскине" значительно большую роль, чем в житии Иоанна Дамаскина, а чисто религиозные мотивы последнего отошли на второй план; недаром Толстой с первых же страниц называет Иоанна «певцом», и слово это повторяется десятки раз. Характер переработки источника, лишь одним эпизодом которого воспользовался Толстой, находится в непосредственной связи с центральной идеей поэмы: свобода поэтического слова, независимость художника и огромное моральное воздействие искусства на человечество, разумеется, в том их романтическом понимании, которое входило как составная часть в мировоззрение Толстого» [14, с. 657].
Нам трудно согласиться с исследователем в том, что «религиозные мотивы» в поэме «отошли на второй план», а проблема творчества в Житии не является столь значимой, как в сочинении А.К. Толстого. Проблема поэтического дара, шире - дара словесности и права на его использование, именно вслед за Житием Иоанна Дамаскина становится центральной в поэме А.К. Толстого. В то же время ее трактовка отличается своеобразием.
В Житии Иоанна Дамаскина решение героя принять иноческий сан мотивировано предшествующими событиями, а именно обетом данным в молитве Богоматери об исцелении усеченной руки и собственно в повелении Богоматери, обращенном к герою: «се здрава тебе есть рука, не скорби прочее; обаче трудися ею неленостно, яко же мне обещался еси, и сотвори ю трость скорописца» [4, с. 69]. Этот эпизод по типу является «эпизодом благовествова-ния» [См. об этом: 1, с. 172-175], определяющим дальнейший жизненный путь героя, который теперь стремится освободиться от службы мирскому государю и посвятить себя служению Господу. В поэме А.К. Толстого, как мы уже говорили, рассказ об усечении десницы отсутствует, однако воспринята тема свободы певца от мирских обязанностей вельможи:
О государь, внемли! мой сан, Величье, пышность, власть и сила, Всё мне несносно, всё постыло. Иным призванием влеком, Я не могу народом править: Простым рождён я быть певцом, Глаголом вольным Бога славить!
[11, с.484].
В Житии наставник для Иоанна был определен не сразу, четверо монахов отказались, стесняясь знатности ученика. «По сихъ всехъ призванъ бысть некий старецъ, простъ нравомъ, разумъ же многий имеяй, той не отречеся иоанну наставникъ быти» [4, с. 71]. В поэме А.К. Толстого иноки испытывают удивление и смущение, они недоумевают, кто мог бы «дерзнуть» стать наставником выдающемуся певцу, но не отвечают отказом на призыв игумена; Некий «брат» - «черноризец» «на вид суровый» -сам вызывается быть учителем Иоанна и предлагает ему свои строгие условия послушания:
«Держать посты уставы нам велят, Служенья ж мы не ведаем иного! -
Коль под моим началом хочешь быть, Тебе согласен дать я наставленье. Но должен ты отныне отложить Ненужных дум бесплодное броженье; Дух праздности и прелесть песнопенья Постом, певец, ты должен победить!
Коль ты пришел отшельником в пустыню, Умей мечты житейские попрать, И на уста, смирив свою гордыню, Ты наложи молчания печать! Исполни дух молитвой и печалью -Вот мой устав тебе в новоначалье»
[11, с. 490].
В Житии взаимоотношения учителя и ученика достаточно гармоничны и определены монастырским уставом. Старец принимает наставничество как собственный урок, он не стремится сознательно подавить волю или изменить сущность послушника, но в своих заповедях лишь следует правилам и требует неукоснительного их исполнения. У А.К. Толстого суровый наставник сам вызывается быть учителем, и в этом громадная разница между персонажами: черноризец в поэме стремится подавить волю Иоанна, подчинить его себе, что свидетельствует о грехе гордыни.
Соответственно, агиографический святой и литературный Иоанн Дамаскин выпавшее испытание воспринимают по-разному. «То все поучение старцево на сердце Иоанного яко семя доброе паде и прозябше вкоренися» [4, с. 72], - читаем в Житии Иоанна Дамаскина.
В поэме требования старца неожиданны для всех присутствующих и слишком суровы, они воспринимаются как приговор для певца:
Замолк монах. Нежданный приговор Как гром упал среди мирного синклита. Смутились все. Певца померкнул взор, Покрыла бледность впалые ланиты
[11, с. 491].
Испытание, предстоящее Иоанну, тем более сурово, что, отправляясь в монастырь, он мечтал о пустыни как о месте, где сможет свой поэтический дар полностью посвятить служению Господу:
Тебя приветствую, пустыня, К тебе стремился я всегда! Будь мне убежищем отныне, Приютом песен и труда! Все попечения мирские
Сложив с себя у этих врат, Приносит вам, отцы святые, Свой дар и гусли новый брат! [11, с. 489]. Иоанн в поэме А.К. Толстого не отступает от своего решения посвятить себя служению Богу в монастыре, запрет на творчество он воспринимает как своеобразную жертву, сопоставимую со смертью:
«... Так вот где ты таилось, отреченье, Что я не раз в молитвах обещал! Моей отрадой было песнопенье, И в жертву ты, господь, его избрал!
Настаньте ж, дни молчания и муки! Прости, мой дар! Ложись на гусли, прах! А вы, в груди взлелеянные звуки, Замрите все на трепетных устах!
Спустися, ночь, на горестного брата И тьмой его от солнца отлучи! Померкните, затмитесь без возврата, Моих псалмов звенящие лучи!
Погибни, жизнь! Погасни, огнь алтарный! Уймись во мне, взволнованная кровь! Свети лишь ты, небесная любовь, В моей ночи звездою лучезарной!»
[11, с. 491-492].
Запрет на поэтическое творчество инок-наставник Иоанна в поэте А.К. Толстого расценивает как способ отречения от мира («дух праздности и прелесть песнопенья», «мечты житейские»), смерть для всего мирского, что в целом соответствует принципам иноческого жития. Однако, как справедливо полагает Д.Б. Терешкина, «запрещение старца-наставника Иоанну заниматься поэтическим творчеством стало для Иоанна отлучением от общения с Богом, епитимьей без греха, пресечением канала связи с Господом, что ввергло Иоанна в состояние тяжкого раздумья и великой скорби, хотя, по смирению, он и повиновался своему духовному отцу» [10, с. 297]. Тем не менее, несмотря на душевное волнение, литературный Иоанн принимает испытание как должное и как благо, ибо верит, что по воле своего наставника через отречение от поэтического дара сможет постичь Бога:
О мой Господь! Прости последний стон, Последний сердца страждущего ропот! Единый миг - замрёт и этот шёпот, И встану я, тобою возрождён! [11, с. 192].
Смирение является частью натуры житийного Иоанна, лишенного гордыни, несмотря на великую ученость, поэтому он довольно успешно выполняет требования наставника. В частности, продает корзины в Дамаске по цене значительно выше той, которую просят на рынке. Данный эпизод Жития, кстати, А.К. Толстым не был использован в поэме. Однако подавление дара «словесности» дается агиографическому герою с большим трудом. Особенно в том случае, если ситуация оказывается связана еще и с необходимостью проявления милосердия. Именно так трактуется в Житии нарушение Иоанном заповеди наставника, когда он, отвечая на просьбу инока в Лавре, составляет надгробные тропари. Обращает на себя внимание, какие аргументы убедили святого «отворить уста»: «вскую не помилуеши скорбную душу, не по-даси малыя некоторые цельбы великимъ сердеч-нымъ болезнямъ» [4, с. 73], - говорит опечаленный смертью брата инок. В поэме А.К. Толстого этот мотив воспроизводится в точности:
Паки ж отказ получив: «Иоанне! - сказал черноризец, -
Если бы был ты телесным врачом, а я б от недуга
Так умирал, как теперь умираю от горя и скорби,
Ты ли бы в помощи мне отказал? И не дашь ли ответа
Господу Богу о мне, если ныне умру безутешен?» [11, с. 194].
Милосердие и жалость в поэме оказываются также одними из побудительных мотивов для нарушения запрета на творчество:
Собственной полон печали, певец дал жалости место;
Чёрною тучей тогда на него низошло вдохновенье,
Образы мрачной явились толпой, и в воздухе звуки
Стали надгробное мерно гласить над усопшим рыданье [4, с. 195].
В Житии, оправдываясь перед наставником, заставшим его за пением новонаписанных тропарей, Иоанн говорить, что его склонили к нарушению обета «слезы брата»: «Иоаннъ же вину пения своего сказуя, и еже убежденъ слезами братними написа, показуя, прощения про-сяше, ницъ на землю падши...» [4, с. 73]. В по-
эме мотивация несколько сложнее: А.К. Толстой подчеркивает боговдохновенность творчества. Иоанну Дамаскину образы и звуки «являются» потому, что «низошло вдохновенье», и он не может этому противиться:
Во мне звучал немолчный глас, В неодолимой сердца муке Невольно вырвалися звуки, Невольно песня полилась! [11, с. 498].
Обуздать творческое начало не может никакая сила, никакие запреты. Причем, по мысли А.К. Толстого, свобода творчества исходит именно из божественного начала:
Над вольной мыслью богу неугодны Насилие и гнет:
Она, в душе рожденная свободно, В оковах не умрет! [11, с. 495].
Нарушение запрета влечет за собой суровое наказание: вначале наставник изгоняет Иоанна из своей кельи, что заставляет его глубоко страдать, но затем, склонившись на мольбы братии, старец накладывает на святого урок, заключающийся в уборке монастырских нечистот. В Житии насельники монастыря смущены жестоким решением старца, однако агиографический герой смиренно и радостно принимается за работу, что приводит инока-наставника в умиление. В поэме А.К. Толстого черная работа, заменившая «позорное изгнанье», расценивается как унижение, сравнимое с муками Христа. Однако Иоанн так же, как и в Житии, радостно и смиренно исполняет «неслыханный устав»:
Сменила радость горькую кручину: Без ропота лопату в руки взяв, Певец Христа не мыслит о пощаде, Но униженье терпит Бога ради [11, с. 500].
Разрешение от обета творческого молчания и в Житии, и в поэме происходит в результате чудесного знамения, которое также выполняет функцию «благовествования». Во сне наставнику является Богоматерь, которая воспрещает старцу испытывать святого: «Вскую за-градилъ еси источникъ, сладкую и изобилную воду источать могущии, воду лучшую, паче ис-текшия от камене в пустыни...» [4, с. 74]. Запрет на использование поэтического дара пресекает возможность того служения Господу, которое было предопределено Иоанну в первом «эпизоде благовествования», поэтому понадобилось вмешательство высших сил для восстановления
истинного хода событий. Более того, в речи Богоматери заключена и дальнейшая «жизненная программа» Иоанна: «... и вся церкви Иеруса-лимския, яко отроковици и тимпанствующия сотворить, да поютъ Господу, возвещающе смерть и воскресение Христово, той догматы веры православно напишетъ и обличить еретическая развращения, сердце его отрыгнетъ слово благо и изречетъ дело царева пречуднейшая» [4, с. 75]. Наставник, раскаявшийся в своей грубости и неведении, разрешает Иоанна от обета творческого молчания. Закономерно в Житии затем следует часть, в которой описываются книжные занятия героя, перечисляются некоторые его богословские труды.
Вопреки суждению Э. Лауда о том, что А.К. Толстой лишил свое сочинение элементов чудесного, которые весьма важны для агиографической традиции [См.: 7], в поэме воспроизводится явление Богородицы старцу-наставнику. Этот эпизод является ключевым для развития сюжета, поскольку только посредством вмешательства высших сил может быть разрешен конфликт между учителем и учеником. Правда, в речи Богородицы остается лишь первая часть читаемого в Житии обращения к старцу, представляющая собой характеристику поэтической манеры Иоанна:
Почто ж ты, старец, заградил
Нещадно тот источник сильный,
Который мир бы напоил
Водой целебной и обильной? [11, с. 501-502].
Перечисление предопределенных свыше будущих деяний святого на поприще догматического богословия и гимнографии в поэме отсутствует. Соответственно и завершается поэма лирическим гимном, воспевающим свободное творческое служение певца. И это не случайно, поскольку отмена обета и возвращение к свободному использованию творческого дара воспринимается как возрождение поэта к истинной жизни во Христе.
Заключение. Таким образом, сюжетной основой для поэмы А.К. Толстого «Иоанн Дамас-кин», несомненно, является Житие Иоанна Да-маскина в редакции Димитрия Ростовского. Использовав для своего сочинения эпизод, рассказывающий об уроке творческого молчания, наложенном на святого в монастыре во время послушничества, поэт в целом точно и полно воспроизвел все элементы повествования, дополнив конфликтным противостоянием наставника и ученика, а также усилив мотивы духовных испытаний поэта.
Список литературы
1. Антонова М.В. Сюжетные топосы в агиографии. Постановка вопроса // Вестник Брянского государственного университета. 2013. № 2. С. 172-175.
2. Библиографические материалы, собранные Андреем Поповым. Описание сборника русского письма конца XII века // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских при Московском университете, кн.1. М., 1879.
3. Житие Иоанна Дамаскина // Великие Минеи Четии, собранные митрополитом Макарием. Декабрь. Дни 1-5. (Памятники Славяно-русской письменности, изданные Археографической комиссией). М., 1901.
4. Житие Иоанна Дамаскина // Димитрий Ростовский, свт. Жития святых. Книга вторая. Декабрь, январь, февраль. Киево-Печерская лавра, 1764. [Электронный ресурс]. Сканирование и создание электронного ресурса: СПб.: Аксион-Эстин, 2009. С.63.
5. Иванова К. Bibliotheca Hagiographica Balcano-Slavica. София, 2008.
6. Иоанн Дамаскин // Православная энциклопедия. Электронная версия. Т.24. С. 27-66. [Электронный ресурс]. URL: http://www.pravenc.ru/text/471131.html. Дата посещение: 15.08.2017.
7. Лауд Э., свящ. «Иоанн Дамаскин» Алексея Толстого // Православие. RU. [Электронный ресурс]. 2004. URL: http://www.pravoslavie.ru/115.html. Дата посещение: 15.08.2017.
8. Николенкова Н.В. Успенский сборник XII века: к вопросу о характере состава // Образовательный портал «Слово». [Электронный ресурс]. URL: http://www.portal-slovo.ru/philology/37323.php. Дата посещение: 15.08.2017.
9. Сергий, арх. Полный месяцеслов Востока. Т.1.Восточная агиология. Владимир, 1901; репринт: М., 1997.
10. Терешкина Д.Б. «Четьи-Минеи» и русская словесность нового времени. Диссертация на соискание степени доктора филологических наук. Великий Новгород, 2015.
11. Толстой А.К. Иоанн Дамаскин // Толстой А.К. Собрание сочинений: в 4-х томах. Т.1. М., 1969. С. 486-504.
12. Толстой А.К. Письма // Толстой А.К. Собрание сочинений: в 4-х томах. Т.4. М. 1980.
13. Щепкина М.В. О происхождении Успенского сборника // Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб.1. М.,1972.
14. Ямпольский И. Примечания // Толстой А.К. Собрание сочинений: в 4-х томах. Т.1. М., 1969. С.601-663.
THE LIFE OF THE SAINT JOHN DAMASCENE AS THE BASIS OF THE POEM BY A.K. TOLSTOY "IOANN DAMASKHIN"
This article deals with the problem of identifying the source of the poem by A. K. Tolstoy "Ioann Damaskhin", as well as relatively contrastive analysis of the text of the poem and the Life of the Saint John Damascene, with the goal to define the essence of creative processing of the plot. The article proves that the source of the story of the poem by A. K. Tolstoy " Ioann Damaskhin " is the Life of Saint John Damascene in the wording of Dimitry Rostovsky, which was well known to contemporaries of the poet in numerous printed publications. Challenged the approval of the E. Loud the acquaintance of the poet with the Greek version of the Life. Comparison of hagiographic episodes, used by A. K. Tolstoy, and the text of the poem. Noted the author's personality in some detail and interpretation of events. The problem of poetic gift and the right to its use is Central in the Life of Saint John Damascene, and in the poem by A. K. Tolstoy. The Life of Saint John Damascene held two rounds of tests - physical and spiritual. In the poem by A. K. Tolstoy, as you know, only appeals to the narrative of the initial stage of the life of Saint John Damascene in the monastery. In general A. K. Tolstoy follows the plot of the episode about the creative silence of Saint John Damascene at the same time introduces conflict confrontation between student and mentor, and strengthens the motives of the spiritual trials of the poet.
Keywords: the Life of Saint John Damascene, Velikije Minei Chetii, Dimitry Rostovsky, A. K. Tolstoy's poem "Ioann Damaskhin", plot, story episode.
References
1. Antonova, M.V. (2013) Suzetnyje toposy v agiografii. Postanovka voprosa [Narrative topos in hagiography. The question]. Vestnik Brjanskogo gosudarstvennogo universiteta [Herald Bryansk state University.], 2, 172-175.
2. Bibliograficheskie materialyi, sobrannyie Andreem Popovyim (1879). Opisanie sbornika russ-kogo pisma kontsa XII veka [Bibliographic materials collected by Andrei Popov. Description of the collection of the Russian letters of the late XII century].Chteniya v Imperatorskom Obschestve istorii i
drevnostey Rossiyskih pri Moskovskom universitete, kn.1. [Readings in the Imperial Society of history and Russian antiquities under the Moscow University]. Moscow.
3. Zhitie Ioanna Damaskina [The Life of the Saint John Damascene] (1901). Velikie Minei Chetii, sobrannyie mitropolitom Makariem. Dekabr. Dni 1-5. (Pamyatniki Slavyano-russkoy pismennosti, iz-dannyie Arheograficheskoy komissiey) [Great chetii of the saints that have been collected by Metropolitan Macarius. Dec. Days 1-5. (The monuments of Slavic-Russian literature published by the archaeo-graphic Commission)]. Moscow.
4. Zhitie Ioanna Damaskina [The Life of the Saint John Damascene] (1764). Dimitriy Rostovskiy, svt. Zhitiya svyatyih. Kniga vtoraya. Dekabr, yanvar, fevral [Dimitry of Rostov, SVT. The lives of the saints. The second book. December, January, February.]. Kiev-Pechersk Lavra. (Skanirovanie i sozdanie elektronnogo resursa: SPb.: Aksion-Estin, 2009 [Scanning and creation of electronic resource: SPb.: Aksion-Estin, 2009]).
5. Ivanova, K. (2008). Bibliotheca Hagiographica Balcano-Slavica. Sofia.
6. Ioann Damaskin [John Damascene]// Pravoslavnaya entsiklopediya [Orthodox encyclopedia]. Vol. 24, 27-66. Retrieved 15 August, 2017 from: http://www.pravenc.ru/text/471131.html.
7. Laud Andrew, priest (2004). «Ioann Damaskin» Alekseya Tolstogo ["John Damascene" By Alexei Tolstoy] // Pravoslavie. RU [Orthodoxy RU.] Retrieved 15 August, 2017 from: http://www.pra-voslavie.ru/115.html.
8. Nikolenkova, N.V. Uspenskiy sbornik XII veka: k voprosu o haraktere sostava [Uspensky collection of the XII century: on the nature of the composition]. Obrazovatelnyiy portal «Slovo» [Educational portal "the Word"]. Retrieved 15 August, 2017 from: http://www.portal-slovo.ru/philology/37323.php.
9. Sergius, Archbishop (1901). Polnyiy mesyatseslov Vostoka. T.1.Vostochnaya agiologiya [Full calendar of the East. Vol.1.Eastern hagiology]. Vladimir (reprint: Moscow 1997)
10. Tereshkina, D.B. (2015). «Cheti-Minei» i russkaya slovesnost novogo vremeni: diss. ... doktora filol. nauk. Velikiy Novgorod, 430 s.
11. Tolstoy, A. K. (1969). Ioann Damaskin [John Damascene]. Sobranie sochineniy: v 4-h tomah [Collected works: in 4 volumes].Vol.1. Moscow: "Pravda", 486-504.
12. Tolstoy, A. K. (1980). Pis'ma [Letters]. Sobranie sochineniy: v 4-h tomah [Collected works: in 4 volumes]. Vol.4. Moscow: "Pravda".
13. Schepkina, M.V. (1972). O proishozhdenii Uspenskogo sbornika [On the origin of the assumption of the collection. Sb.1]. Drevnerusskoe iskusstvo. Rukopisnaya kniga [Russian art. Manuscript book. Col.1.]. Moscow.
14. Yampolskiy, I.(1969). Primechaniya [Notes]. Tolstoy A.K. Sobranie sochineniy: v 4-h tomah [Tolstoy A.K. Collected works: in 4 volumes]. Vol.1. Moscow : "Pravda", 601-663.
Об авторе
Антонова Мария Владимировна - доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой истории русской литературы XI-XIX вв., Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева (Россия), E-mail: [email protected]
Antonova Maria Vladimirovna - Doctor of Philology, Professor, Head of the Department of history of Russian literature of XI-XIX centuries, Orel State University named after I.S. Turgenev (Russia), E-mail: [email protected]
