CC BY
61
ИЗВЕСТИЯ
ПЕНЗЕНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕДАГОГИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА имени В. Г. БЕЛИНСКОГО ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ № 23 2011
IZVESTIA
PENZENSKOGO GOSUDARSTVENNOGO PEDAGOGICHESKOGO UNIVERSITETA imeni V. G. BELINSKOGO HUMANITIES № 23 2011
УДК 947
ЖИЛИЩНЫЕ условия РАБОЧИХ В ГОДЫ НЭПА (НА МАТЕРИАЛАХ ПОВОЛЖЬЯ)
© и. н. КАМАРДИН Кузнецкий институт информационных и управленческих технологий (филиал Пензенского государственного университета), кафедра социально-экономических и гуманитарных дисциплин e-mail: sehd@mail.ru
Камардин И. Н. - Жилищные условия рабочих в годы нэпа (на материалах Поволжья) // Известия ПГПУ им. В. Г. Белинского. 2011. № 23. С. 444-448. - В результате анализа источников, автор пришел к выводу, что жилищное строительство в 1920-е годы не успевало за ростом городского населения Поволжья. Некомфортные условия существования и вынужденное соседство провоцировало бурные и частые конфликты среди жильцов. Недовольство рабочих вызывали факты несправедливого распределения жилья. Дефицит жилой площади, недостаток денежных средств, невозможность приобрести предметы домашнего обихода во многом определяли санитарное состояние помещений, их благоустроенность, комфортность. Автором сделан вывод, что, обеспеченность рабочих квартирами отставала от всероссийской нормы, особенно в городах активно включившихся в процесс индустриализации. Жилищная политика использовалось советской властью как средство управления людьми и средство воздействия на трудящихся.
Ключевые слова: жилищные условия, условия проживания, санитарное состояние городов, коммунальные платежи, мебель, система канализации, водопровод, баня, индустриализация, рабочие.
Kamardin I.N. - Living conditions of workers during the New Economic Policy (on materials of the Volga region) // Izv. Penz. gos. pedagog. univ. im.i V. G. Belinskogo. 2011. № 23. P. 444-448. - On analyzing the sources, the author came to the conclusion that housing construction in 1920s was lagging behind the urban population growth in the Volga region. Uncomfortable living conditions and constrained condominium adjacency provoked rough and frequent brawls among tenants. The discontent of workers was caused by the facts of unfair housing distribution. Shortage of living floor space, stringency of cash resources, inability to purchase household goods defined to a great extent sanitary conditions of the premises, their conveniences and amenities. The author draws a conclusion that provision of workers with housing failed to keep abreast of the countrywide rates, especially in the cities actively participating in the industrialization process. The Soviet government used housing policy as a means to control people, as leverage to manipulate workers.
Keywords: living conditions, conditions of habitation, urban sanitary conditions, bills for public utilities, furniture, a sewerage system, a water pipeline (running water), a bath, industrialization, workers.
Одним из аспектов изучения повседневности рабочих, без сомнения, являются жилищные условия. Под термином «жилищные условия» понимается совокупность показателей, характеризующих жилище: размер жилой и общей площади на человека, благоустроенность домов, их состояние, местонахождение зданий. В тоже время следует учитывать, что, бытовые условия это важный фактор развития производства. В публиковавшихся в 1920-е годы многочисленных брошюрах неоднократно подчеркивалось: «Квартирный вопрос в современных условиях промышленности является производственным вопросом. Без разрешения его не может быть разрешен вопрос и о развитии промышленности» [12. С.162].
В 1921 году разрушение жилищного фонда и технической инфраструктуры приобрело характер нацио-
нального бедствия. к 1 октября 1922 г. в одном только Саратове в улучшении жилищных условий нуждалось до 15 тысяч человек [29. С.56]. Самарские аналитики ГПУ отмечали, что рабочие и служащие живут скученно, имеют сырые или полусырые квартиры, ютятся в подвалах либо на чердаках [30. С.863].
Советское правительство пыталось ликвидировать жилищную проблему путем разрешения частного строительства. Большая надежда при этом возлагалась на жилищную кооперацию. Еще в начале 1920-х гг. были предприняты первые попытки организовать кооперативное строительство. В 1922 г. был принят закон «О праве застройки». О его реализации в Астрахани можно судить по числу выданных горсоветом разрешений: в 1923/24 г. их было выдано 148, в 1924/25 г. -133, в 1925/26 г. - 108, а в 1926/27 г. - 246 разреше-
ний [1. С.49]. Главными застройщиками были частные лица. Строить разрешалось дом жилой площадью не свыше санитарной нормы и для членов своей семьи. Разрешение выдавалось на строительство только деревянных одноэтажных домов. «Излишки» в виде пристроек могли быть снесены в административном порядке [19. С.214]. Уже спустя непродолжительное время частное строительство начинает занимать все более заметную долю в общем объеме городских новостроек [35. С.78].
С мая 1924 г. в регионе заработала жилищная кооперация. количество жилищно-арендных кооперативов (ЖАКТов) постоянно увеличивалось. Так, в Саратовской губернии только за один год (с 1 октября
1925 г. по 1 октября 1926 г.) их численность выросла более чем на 100 %. Такой рост кооперативных товариществ был также следствием той самостоятельности, которую получили ЖАКТы. Они имели право распоряжаться финансами конкретного дома и распределением жилой площади в нем. Поэтому власти с удовольствием переложили на плечи этих кооперативов заботу о жилом фонде, и ЖАКТы развернули на этом поприще довольно бурную деятельность. За счет внутренних ресурсов, часто без всякой помощи городских властей, они приводили в порядок запущенное жилье городов Поволжья. Пик процесса восстановления разрушенных домов пришелся на 1924-1925 строительный год. Например, в Царицыне к 1925 г. жилплощадь увеличилась в среднем на 1,76 квадратных метра на человека [27. С.12]. Поэтому для кардинального решения жилищной проблемы необходимо было начать строительство нового жилья. В Саратове уже в 19221923 гг. коммунальными структурами было выдано 100 разрешений на эти цели. В городе было сооружено несколько деревянных зданий, разрабатывался проект строительства образцового рабочего поселка под Саратовом. По замыслам проектировщиков, он должен был представлять собой миниатюрный город-сад на 1100 домов для 5500 человек. К середине десятилетия начались работы по строительству жилья на северной окраине Пензы [25. С.59].
Для разрешения жилищного кризиса в годы нэпа осуществлялись также восстановление и реконструкция существующих жилищ. Средства на эти цели поступали в виде 50 % отчислений от квартплаты. Восстановлением разрушенных и полуразрушенных домов занимались и частные лица, арендовавшие эти помещения. В Астрахани в 1926/27 г. было заключено 38 договоров на ремонт, а в 1927/28 г. - 51, на общую сумму 32 258 рублей [21. С.29]. Таким образом, текущим ремонтом в 1920-е гг. была охвачена едва не 5 % часть муниципализированного фонда г. Астрахани. Значительная часть городского населения продолжала жить в домах неудовлетворительного состояния.
Во второй половине 1920-х годов объем жилищного строительства перестал успевать за бурным ростом городского населения, во многом спровоцированным форсированной индустриализацией. Если в 1923 г. в Саратове рождаемость превысила смертность на 2186 человек, то в 1925 г. прирост населения в го-
роде составил уже 32265 человек. В Царицыне только за период с 1923 по 1925 гг. число жителей возросло на 41872 человека [10. С.4]. В Астрахани средний годовой процент прироста составил в 1923-1926 г. - 7,1%. В связи с этим в Астраханской губернии на одного городского жителя приходилось в 1923 г. 7,15 квадратных метров, а в 1926 г. - уже 5,3 квадратных метров [35. С.78]. Требования на жилищную площадь были велики, о чем свидетельствует количествоподанных заявлений в Астраханский горсовет. В 1926/27 г. осталось неудовлетворенными 5489 или 87,7% заявлений, а в 1927/28 г. - 7906 или 93,4% [2. С.74]. Общий процент удовлетворенных по социальному составу составлял: рабочих - 41,3%, служащих - 37,7%, демобилизованных - 14,3%, прочих - 6,7%. Площадь комнат, занимаемых населением, также была по своим размерам весьма скромной. В среднем на одну семью в 4,5 чел. в г. Астрахани приходилось меньше двух комнат размером 24 квадратных метров для рабочих и чуть больше - 30,5 квадратных метров - для служащих. При этом из 110 обследованных в 1926 г. городских семей 27 хозяйств совершенно не имели кухни и 18 хозяйств пользовались чужой кухней [3]. В газете «Коммунист» за 1926 г. дается зарисовка условий проживания рабочих семей в г. Астрахани: «В шестом районе на бывшей Адмиралтейской улице стоит дом №30/14. В нем живут 50 семей рабочих. На 54 квадратных метров жилплощади набито 130 человек. Двери болтаются на петлях, стекол нет, а в некоторых помещениях даже рамы высажены» [18]. В конце 1920-х годов в Астрахани 45 % жилого фонда находилось в неудовлетворительном состоянии, требовало капитально-восстановительного ремонта, 32 % - среднего текущего ремонта и только 23% относительно не требует в данное время крупных финансовых затрат [2 С.15].
Самым простым выходом из жилищного кризиса большевистским властям показалось возвращение к «квартирному переделу». он, по сути, и возобновился в конце 1927 г. По постановлению ВЦИК и СНК РСФСР, с 1 августа 1927 г. все граждане СССР стали обладателями загадочного права на «самоуплотнение». Оно и явилось юридическим основанием существования и успешного развития коммунальных квартир. Согласно этому удивительному праву, владельцы или съемщики квартиры и комнаты могли вселять к себе на излишки площади любого человека, даже не родственника. излишком считалось все, что превышало санитарную норму восемь метров. Вселенный жилец обретал право на площадь в данном жилище. «Право на самоуплотнение» необходимо было реализовать в течение трех недель. Затем вопрос о вселении на излишки площади решал не ее съемщик, а домоуправление! В Нижнем Новгороде в 1928 году выселение нетрудового элемента дало 632,78 квадратных метров жилой площади [23. С.55]. Подселение на жилплощадь, занимаемую частным лицом, совершенно чужого и незнакомого человека еще более разрушало приватность жилища. Самые потаенные стороны быта становились достоянием всей квартиры. Некомфортные условия существования и вынужденное со-
седство провоцировало бурные и частые конфликты среди жильцов.
Проверки и обследования констатировали не только плохие условия проживания, но и удаленность мест проживания от мест работы. Так, рабочие Самарской ватной фабрики каждый день ходили домой за 16 верст [31], значительная часть рабочих Пензенского трубочного завода ходили на работу за двадцать верст. Рабочие Выксинского металлургического завода из-за отсутствия жилищ вынуждены проживать в окружающих деревнях и ходить на работу за 10-20 верст [6]. Астраханские пролетарии, работающие на другом берегу Волги, чтобы успеть на баркас, вынуждены были вставать в пять часов утра, а окончив работу, домой приезжали к восьми часам вечера [5].
недовольство среди рабочих вызывали факты несправедливого распределения жилья. В фондах архивов сохранились многочисленные документы соответствующего содержания. Например, директору фабрики «Красный Октябрь» (Кузнецкий уезд Саратовской губернии), уже имевшему квартиру со всеми удобствами, строили за счет фабрики собственный дом. Незаконное перераспределение жилья порождало у рабочих естественное чувство протеста. Так, рабочие писали: «...наши условия очень скверны. Люди живут в лачугах друг на друге, а управляющий занимает две комнаты» [34]. На астраханских заводах Госрыб-треста №2, 3, 4 в среднем на одного рабочего приходиться 3,9 квадратных метров, в тоже время на одного члена администрации - 4,6 квадратных метров [5]. избирательность при предоставлении жилья, превышение норм обеспеченности жилой площадью хозяйственных и партийных руководителей все больше входили в практику в регионе, стране.
В течение 1920-х гг. квартплата и другие коммунальные платежи носили ярко выраженный классовый характер и зависели от социальной принадлежности плательщика, его доходов, степени благоустройства и района расположения жилища в городе. В начале 1922 г. в условиях хозрасчета была введена всеобщая система оплаты жилья и коммунальных услуг. За жилую площадь пролетарские семьи платили суммы, в зависимости от заработка главы семьи. Так в Нижнем Новгороде в 1926 году была утверждена ставка для рабочих и служащих в зависимости от дохода, - от 5,5 до 132 копеек за квадратных метров. излишки, превышающие санитарную норму 9,1 квадратных метров на человека, оплачивались в тройном размере [4]. Для рабочих при оплате коммунальных услуг существовали различные льготы: например так размер квартплаты понижался в домовладениях, где отсутствует электрическое освещение на 5 %, водопровод - на 10 %, канализация -на 10 %, при много семейности (более трех иждивенцев) устанавливается скидка в размере 10 % общей квартирной платы плательщика [24. С.44-46].
В более сложном положении были представители остальных социальных слоев населения города. Повышенный тариф охватывал так называемые «нетрудовые элементы», а также лиц «свободных про-
фессий». Врачи, юристы, инженеры и служители религиозного культа платили от 44 копеек до 1,08 рубля за один квадратный метр в зависимости от дохода плательщика. Владельцы торговых предприятий от 1,98 до 4,4 рублей за квадратный метр.
Астраханские рабочие в среднем на содержание квартиры тратили в декабре 1924 г. - 8,2 %, в сентябре
1925 г. - 8,8 % [5]. По 10-12 рублей, что составляло 30-40 % зарплаты, приходилось платить рабочему в месяц за жилплощадь, снимаемую у частных лиц. Следует отметить, что достаточно большому числу рабочих приходилось снимать квартиры за свой счет, тем самым платить не только квартплату, но и за найм жилья. В Нижегородской области доля таких рабочих доходила до 58 % [9].
Дефицит жилой площади, недостаток денежных средств и возможностей приобрести предметы домашнего обихода во многом определяли санитарное состояние помещений, их благоустроенность, комфортность. лишний стол или дополнительная кровать в единственной комнате, где живет семья из нескольких человек, уже представляли серьезную проблему, в особенности, если та же комната служила складом для продуктов, местом приготовления пищи и стирки белья. По наблюдениям С.Г. Струмилина, относящимся к 1923 г., половина обследованных рабочих вообще не имела простыней, четверть - ни наволочек, ни подушек. Последующие годы принесли мало изменений. По данным бюджетных обследований, в 1927 г. всего лишь 40% рабочих семей имели на каждого члена отдельную кровать. Остальные были «вынуждены спать вповалку на общей семейной постели или ночевать на полатях, лежанках, сундуках, а часто - прямо на полу».
Недостаток в оборудовании мебелью наблюдался и в коллективных жилищах. Так, в мужском образцовом общежитии Астраханского консервкомбината, в комнате рассчитанной на 29 человек, не было ни одного платяного шкафа. Все вещи приходилось хранить под кроватью, от чего комната походила на торговые ряды. Единственный стол был занят книгами в красном уголке, который являлся обязательным элементом в организации внутреннего жилого пространства послереволюционного периода. По замечанию газеты «Коммунист», в астраханских общежитиях клопы, мухи, тараканы были «настоящими обитателями коллективных жилищ, а кислый спертый воздух прибывал как наводнение» [17]. Из материалов выяснилось, что часть рабочих живут двумя семьями из шести человек в одной комнате размером 3 квадратных метра. Тут же под кроватями размещается мука, картофель, которые в сырости и духоте начинают пахнуть и пропадать. «При входе в комнату, прежде всего, охватывает едкий запах аммиака и сырости, нередко бывает так, что трудно сразу зайти в комнату. Рабочие часто жалуются на головную боль» [5].
Серьезной проблемой для жителей Поволжья, так же, как и других городов России в первое десятилетие советской власти, стало резко ухудшавшееся санитарное состояние городов. Города утопали в грязи, мусоре и нечистотах. Неудовлетворительно функциони-
ровала канализация. Так, в Саратове к апрелю 1923 г. она была подведена лишь к 720 домам из двух тысяч домовладений, расположенных вблизи уличной водопроводной сети [25. С.59].
Процент городов, присоединенных к канализационной сети, составлял 5,1 % - в Саратове, в Нижнем Новгороде - 20 % и 3 % - в Сталинграде, в Астрахани систему канализации стали строить лишь в 1927 году [14. С.119].
Значительная часть городских построек, как жилых, так и общегражданского назначения, были оборудованы выгребными ямами по системе Шамбо. За счет удаленности мест общего пользования непосредственно от ямы можно было поддерживать санитарногигиеническое состояние на более или менее приемлемом уровне.
В антисанитарном состоянии по-прежнему находились многие поволжские улицы. К концу десятилетия в Саратове было замощено лишь 57 % улиц, в Царицыне картина была еще хуже. Там даже в 1929 г. только 6 % улиц имели твердое покрытие. Астраханская губернская газета «Коммуна» так характеризовала одну из улиц города: «С ранней весны и до заморозков здесь стоит тухлое болото, в котором тонут свиньи, вязнут лошади» [11].
Еще одним аспектом, характеризующим повседневную жизнь людей, является уровень обеспечения населения водой. До революции водопровод существовал в 219 крупных городах страны из 1 063 (20,6 %) [16]. Однако он обслуживал меньшинство населения города. Поэтому жители окраин и небольших городов набирали воду в колодцах или прямо из рек или озер, где вода часто имела сомнительное качество. Добыть нормальную воду зачастую было трудно. Крупные города Поволжья стоят на больших реках, и это, естественно, облегчало решение проблемы водоснабжения. В тоже время в подавляющем большинстве городов объем потребляемой водопроводной воды был явно недостаточен.
В годы нэпа велись большие работы по улучшению водоснабжения городов. Тем не менее, например, саратовцы были обеспечены водой лишь на 60-70 % от действительной потребности. В развитии водопроводных сетей нуждались и другие города Поволжья, в частности Самара, Астрахань и Царицын [13. С162]. В Царицыне в 1922 году в квартире имели водопровод всего лишь 2,3 % квартир [37]. Подача воды в Нижнем Новгороде в 1923 году на одного жителя в сутки четыре ведра [28. С.28-29]. В провинциальных городах водоснабжение было еще в более плачевном состоянии. Так, Саратовский водопровод имел протяженность 140 км, а уездные города Балашов - 25 км, Вольск -16,6 км, Камышин - 11 км, Кузнецк - 13,5 км, Сердобск -9 км [32. С.434]. В 1929 году в Нижегородском крае водопроводом было обеспеченовсего лишь 29 % от общего числа городов и рабочих поселков края [23. С.55].
Плохое развитие водопроводно-канализационной системы обусловило отсутствие во многих домах ванных комнат, где можно было бы помыться и постирать вещи. В Астрахани на весь город приходилось в
1921 г. всего лишь семь бань, в 1926 г. - 14, 1929 г. -
13. В 1928 г. в Сталинграде насчитывалось 10 бань, в Саратове и Астрахани по - 16 [8. С.88]. В Нижегородском крае к началу 1929/30 года было 28 коммунальных бань [33. С.434]. Сохранилось описание одной из бань в г. Астрахани, которое содержится в материалах Астраханского городского коммунального отдела за
1926 г. В нем, в частности, говорится, что в центральной бане № 3 на верхнем этаже здания часть потолка была в совершенно непригодном состоянии, штукатурка провисла на протяжении всей длины коридора и готова была обрушиться на посетителей в любую минуту. Лавки из мраморных плит большей частью были разбиты, а обитые клеенкой диваны в раздевалке требовали неотложного ремонта. Городские бани оставались одним из самых запущенных участков в коммунальном хозяйстве. Отпускавшиеся на ремонт средства распылялись по всем объектам, и в результате ни одна баня за последние годы рассматриваемого периода так и не получила капитального ремонта. итогом сложившейся ситуации являлось огромное скопление в бане людей, особенно под выходные и в выходные дни, а желающим помыться приходилось часами простаивать в очередях. В Астрахани рабочие жаловались на огромную загруженность бань, доходило до того, что ждать своей очереди приходилось чуть ли не 12 часов [8. С.88]. В мае 1925 г. в Астрахани в связи с ремонтом функционировала всего лишь одна баня [15]. Такая крайняя неблагоустроенность бань приводила к очень низкому коэффициенту их использования: пропускная способность бани на одного человека составляла в 1926 г. всего лишь восемь помывок в год (т. е. один раз в полтора месяца) [20. С.247].Таким образом, жилищные условия рабочих Поволжья существенно улучшить не удалось. Обеспеченность рабочих квартирами отставала от всероссийской нормы, особенно в городах активно включившихся в процесс индустриализации. В тоже время надо признать, что власти не забывали о своей социальной опоре - рабочем классе, для которого существовали льготные очереди на получения жилья, минимальная ставка по оплате жилья, тем самым во многом жилищная политика использовалось советской властью как средство управления людьми, как средство воздействия на трудящихся.
список источников и ЛИТЕРАТУРЫ
1. Астраханская губерния. Экономическое, культурное, административное и финансовое состояние. Материалы к докладу в Совете народных комиссаров РСФСР. Астрахань, 1928. 148 с.
2. Астраханское городское хозяйство: советское строительство административное экономическое финансовое и социально-культурное развитие города Астрахани. Астрахань, 1928. 242 с.
3. Государственный архив Астраханской области (ГААО). Ф.Р.6. Оп.1. Д.49.
4. ГААО. Ф.Р.6. Оп.1. Д.9.
5. ГААО. Ф.Р.886. Оп.1. Д.234.
6. Самарский областной государственный архив социально-политической истории (СОГАСПИ). Ф.1. Оп.1. Д.6109. Л.20.
7. Гатауллина И.А. Среднее Поволжье в годы новой экономической политики: Социально-экономические процессы и повседневность. Дис. ... д.и.н. Казань, 2009. 460 с.
8. Год строительства Материалы к отчету Нижкрай-исполкома. Нижний Новгород, 1931. 188 с.
9. Государственный общественно-политический архив Нижегородской области (ГОПАНО). Ф.1. Оп.1. Д.3623. Л.81 Об.
10. Движение населения Саратовской губернии (19201925) // Административная жизнь. 1925. № 18-19. С. 4.
11. Заря. 1919. 24 июня.
12. Ильинский В. Квартирное довольствие персонала цензовой промышленности СССР в 1923-1927 гг. // Статистическое обозрение. М., 1928. С. 49.
13. Ильюхов А.А. Жизнь в эпоху перемен: материальное положение городских жителей в годы революции и гражданской войны. М., 2007. 264 с.
14. История Нижегородского Поволжья XII-XX вв. люди, события, факты. Нижний Новгород, 2006. 169 с.
15. Коммуна 21 марта 1925, Коммуна. 25 июня 1925.
16. Коммуна. 20 марта 1925.
17. Коммунист. 26 апреля 1926.
18. Коммунист. 16 октября 1926.
19. Контрольные цифры народного хозяйства и культуры Нижне-Волжского края на 1928/1929 г. Волгоград, 1963. 264 с.
20. Липчанский А.М., Тимофеева Е.Г., Лебедев С.В., Казаков П.В. Столица преславной провинции: История
астраханского городского общественного самоуправления. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2008. 307 с.
21. Наш край. 1927. № 6. С. 29.
22. Нижегородский городской совет 1924-1925 гг. Нижний Новгород, 1925. 102 с.
23. Нижегородский совет рабочих и красноармейских депутатов. Нижний Новгород, 1928. 147 с.
24. Отчет Нижегородского городского совета за 1925—
1926 год. Нижний Новгород, 1927. 124 с.
25. Отчет Саратовского губернского экономического совещания в период с 1 октября 1922 г. по 1 апреля 1923 г. Саратов, 1926. 159 с.
26. Путь в полвека. Пензенская область за 50 лет Советской власти. Пенза, 1989. 278 с.
27. Саратовские вести. 17 июля 1999.
28. Сборник статистических сведений Царицынской губернии. Царицын, 1922. 147 с.
29. Ситников В.Н. Пережитое: дневник саратовского обывателя. 1918-1931 годы. Саратов: Слово, 1999. 248 с.
30. Совершенно секретно. Т.2. Ч.1. 863 с.
31. СОГАСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2060. Л. 80.
32. Статистический справочник по Саратовской губернии. Саратов, 1926. 434 с.
33. Тюрин А.О. Развитие здравоохранения в конце 20-х-30-х годов ХХ века в Волго-Каспийском регионе // Астраполис. 2002. №1. С.131-135.
34. Центр документации новейшей истории Саратовской области (ЦДНИСО). Ф. 27. Оп. 3. Д. 927. Л. 148.
35. Юдина Т.В. Рабочие Нижнего Поволжья в период нэпа. Волгоград, 2000. 60 с.
