CC BY
230
лей можно было встретить тех, кто считал возможным сохранить высоким уровень сословной обособленности мещан, кто видел пользу только в самостоятельной борьбе за решение сугубо мещанских проблем. Такие обыватели смело шли на конфликт с властью, когда им казалось это важным и когда мирными средствами не удавалось осуществить задуманное.
Рубеж XIX - XX вв. фиксировал особое состояние ценностных ориентаций донских мещан. Они прочувствовали ситуацию и поняли, что могут играть более активную роль при решении целого ряда вопросов. При этом они выбрали линию на сотрудничество с властью. Они не рассматривали массовые акции неповиновения в качестве главного средства решения проблем. С одной стороны, это объяснялось тем, что подобным способом нарушалась внутренняя консолидация в мещанской среде, а ведь она была главным средством, при помощи которого можно было противостоять неблагоприятным вызовам времени. С другой стороны, активные действия мещан способны были ухудшить отношения с властью и лишить их в дальнейшем так необходимой помощи и поддержки со стороны государства. В реальной обстановке мещане избегали массовых политических выступлений и предпочитали разнообразные методы латентной борьбы. Они были законопослушной группой на Дону и по сравнению с представителями других сословий были менее всего склонны к преступным действиям по должности. В целом миролюбивая тактика поведения мещан стала вкладом в установление основ демократической жизни. В некотором роде мещанская действительность отражала зачаточный процесс формирования гражданского общества в городах и «кристаллизацию» общественного мнения.
ЛИТЕРАТУРА
Россия. 1913. Статистико-документальный справочник. - СПб., 1995.
ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 581 (материалы к статистическому отчету за 1901 г.: ведомости о числе фабрик и заводов, о скотоводстве, торговле, количестве леса по волостям и станицам, числе ремесленников и др.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 583 (отчет о состоянии Области войска Донского, 1905 г.).
ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 593 (материалы к статистическому отчету за 1906 г.: ведомости о числе фабрик и заводов, о скотоводстве, торговле, количестве леса по волостям и станицам, числе ремесленников и др.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 594 (отчет о состоянии Области войска Донского, 1906 г.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 603 (материалы к статистическому отчету за 1907 г.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 604 (сведения о количестве жителей Области войска Донского, 1907 г.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 654 (статистические сведения, 1911 г.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 674 (материалы к статистическому отчету за 1912 г.). ГАРО, ф. 353, оп. 1, д. 694 (материалы к статистическому отчету за 1913 г.).
Список населенных мест области войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской империи, 1897 года. - Новочеркасск, 1905. Ч. I. С. 38, 78, 132, 198, 264, 344, 464, 466, 496, 498, 606. Список населенных мест области войска Донского по первой всеобщей переписи населения Российской империи, 1897 года. - Новочеркасск, 1905. Ч. II-III. С. 2, 5.
Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. XII: Область войска Донского. - Издание центрального статкома МВД, 1905. С. 1-3, 13, 48.
Аккуратов, Б.С. Феномен мещанства в российской общественно-политической мысли и политической теории: Дис. ... канд. истор. наук/ Б.С. Аккуратов. - Казань, 2002. - 206 с.
Захарова, В.В. Мещанское сословие пореформенной России: Дис. ... канд. истор. наук/ В.В. Захарова - М., 1998. - 182 с.
Смирнов, И.Н. Мещанское сословие Области войска Донского в конце XIX - начале XX века: Дис. . канд. истор. наук. - Ростов н/Д, 2007. - 195с.
В.К. Смирнова, Л.Ю. Пороло «ЖЕНСКИЙ ВОПРОС» В КАЗАЧЬЕМ СООБЩЕСТВЕ XVI - НАЧАЛО XX ВВ.
Аннотация: В статье рассматриваются общественный и правовой статус женщины в казачьем сообществе, его изменение в различные исторические эпохи, факторы, влиявшие на положение женщины в семье и казачьей общине.
Ключевые слова: гендерные исследования, казачество, женщина, социальный статус, семья.
V.K. Smirnova, L. U. Porolo
"WOMEN'S QUESTION" IN THE COSSACK COMMUNITY OF THE XVI - XX CENTURIES
Аbstract: The article discusses the social and legal status of women in the Cossack community, its change at different historical periods, factors affecting the position of women in the family and the Cossack community.
Keywords: gender studies, Cossacks, woman, social status, family.
1. 2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10. 11.
12.
13.
14.
15.
16.
Исследование положения женщины в традиционном обществе, ее социального, экономического и правового статуса является одной из актуальных проблем исторической и этнографической науки. Особенно пристальное внимание она стала привлекать в последние годы. Происшедшие в российском обществе решительные перемены повлекли за собой всплеск социально-политической активности женщин. Возросшая роль женщины в современном мире делает проблему исследования роли и места женщины в обществе особенно актуальной.
В современной историографии в силу расширения методологического поля, появления тендерного направления в науке «женская» проблематика разрабатывается многими отечественными историками. Одним из аспектов ее изучения явилось социально-семейное положение женщин-казачек.
Исследователей стала интересовать история повседневной деятельности казачества, условий его жизни и быта. Этому уделяется особое внимание в работах М. Ф. Куракеевой, А.Н. Мануйлова, О.В. Сапуновой [5;7;10]. Особенный интерес представляет работа А. А. Цыбульниковой, которая на обширном фактическом материале, в том числе с использованием источников по устной истории, проделала анализ положения кубанской женщины-казачки на протяжении нескольких веков [12]. Серьезный вклад в изучении жизни женщины-казачки Юга России внесла Н.Б. Акоева. В своих статьях и диссертационном исследовании она рассмотрела изменения в традиционном укладе казачьей семьи в период буржуазной модернизации в России и новые явления в повседневной деятельности женщины [1-3].
Общественный и личный статус женщины-казачки менялся на протяжении разных исторических эпох. В казачьих семьях семейное право было основано, прежде всего, на нормах обычаев и существовавших традициях. Семья казака была патриархальной и основывалась на непосредственном подчинении женщины мужчине. В первые века существования казачьего сообщества статус жены мало отличался от статуса рабыни.
С началом земледелия на Дону в начале XVIII века постепенно повышалась хозяйственная роль женщины в семье. Женский труд в казачьем хозяйстве в долевом соотношении стал преобладать над мужским. Мужчина, который был обременен военной обязанностью, нес ответственность только за те работы, которые не могли быть возложены на женщин.
Это несколько отличало положение женщины в семье казаков от крестьянских семей. Здесь у казаков тяжелый женский труд в домашнем хозяйстве не рассматривался как основной, а считался только приложением к сельскохозяйственным работам - хлебопашеству и скотоводству, ведь ими обеспечивалось благосостояние семьи. В крестьянском хозяйстве труд мужчины имел в целом больший экономический вес, нежели труд женщины. Сам женский труд в сельском хозяйстве рассматривался как вспомогательный, ведь в крестьянской семье имелось достаточное количество мужчин, которые производили комплекс основных полевых работ, уход за скотом.
Женщина-казачка оказывалась главой семьи на время отсутствия мужа, отправившегося в свою «очередь» на несение военной службы. Казачке доставалась вся работа и в поле, и на подворье. Этнограф Семен Номикосов в «Статистическом описании Области Войска Донского» в 1884 году писал: «Из ленивой и изнеженной женщины Дона обстоятельства выработали энергичную, смелую, крепкую и неустанную в работе, какую мы знаем и до сей поры. Она умела не пустить нужды в дом в отсутствие казака-кормильца, умела приобрести хлеб и скот и умела сохранить свое имущество от степных хищников. Донская казачка с таким же искусством управлялась с вилами и косой, как с ружьем или шашкой» [9].
Таким образом, не только домашний труд ложился на плечи женщин. Вплоть до середины XIX века казаки Юга вследствие постоянной военной опасности и угрозы нападений не занимались активно пашенным земледелием. Земледельческие работы осуществляли женщины-казачки, что осложнялось на рубеже Х^П-ХК вв. еще несовершенством орудий труда, так как черноземную целину распахивали не сохой, а тяжелым плугом, который тянула воловья упряжка. Поскольку отдельной семье не по силам было иметь такое количество тяглового скота, то она объединялась с другими семьями в супрягу, тем более что женщина в одиночку с трудом справлялась с тяжелым плугом. Все это не давало возможности женщине-казачке соблюдать удобный график работ, а кроме того, повышалась трудоемкость прочих обязанностей по хозяйству. Только в середине XIX века появилась практика найма иногороднего населения на время полевых работ в помощь женщинам. Но не все могли себе позволить подобное - только отдельные зажиточные семьи.
Одной из причин трудоемкости полевых работ, которые выполнялись женщинами, было также отсутствие необходимых сельскохозяйственных знаний, в результате чего в казачьих областях вплоть до конца XIX в. преобладал экстенсивный, по сути переложный, способ обработки земель. При проведении тяжелой глубокой вспашки в почву не вносились практически никакие удобрения. Таким образом, достичь высокой урожайности не удавалось, а малоземельные семьи были поставлены на грань выживания.
До окончания Кавказской войны косили и хлеб, и сено преимущественно женщины. Помимо работ в поле женщины должны были вне дома обрабатывать огороды. Их усилиями выращивалось большое количество овощей, хотя, как отмечают очевидцы, «посредственных качеств». Разводили казачки и фруктовые сады, но последние не везде удавались. В областях терского и черноморского казачьих войск это было сопряжено и с риском для жизни - многие казачки погибали от нападения во время проведения хозяйственных работ от рук горцев. В этих районах в условиях постоянной военной опасности в садах прятались женщины и дети во время нападения на станицы, так что у садов была не только продовольственная, но и защитная функция. Особенно эффективно метод срабатывал, если о планирующемся налете врага было известно заранее и происходил он в ночное время. Горцы знали о том, что женщины могли спрятаться в садах, и поэтому, если позволяло время, обыскивали их [12, 71-72].
В период военных действий женщины ухаживали за крупным и мелким скотом - все работы (кормление, доение, стрижка) лежали на казачках. На время отсутствия мужей женщины обязаны были и сохранять урожай от вредителей. Самым опасным вредителем являлась саранча, нашествия которой были нередкими в южных областях. Современники описывают, что в ходе борьбы с ней казачки, объединяясь в группы, сгоняли саранчу в кучу и били метлами, потом собирали в мешки по 1-3 пуда каждый. Таким образом, женщина зачастую обеспечивала благосостояние своей семьи.
Важной частью семейного производства был ряд домашних промыслов и ремесло. Натуральный характер хозяйства вынуждал казачек выполнять множество домашних обязанностей, которые были связаны с обеспечением семьи материалами для пошива постельного белья, занавесок, скатертей и т.п., а также одежды и обуви, поэтому казачки сами производили пряжу, ткани, кожу, которые были необходимы.
Казачки готовили растительное масло, используя семена льна и конопли. Из волокон этих же растений делали пряжу, из которой потом ткали полотна, рядна. Овечья шерсть шла на приготовление пряжи для домотканого сукна. Из него шили верхнюю одежду, из шерсти овец катали валенки и бурки. Овечью шерсть женщины пряли в основном на пряхах и веретенах, из полученных нитей вязали множество носков и чулок, шарфов и платков, перчаток и варежек. Прядению девочек учили с 10-12 лет. После окончания так называемой Кавказской войны в богатых казачьих семьях вошло в обычай нанимать иногородних женщин для прядения [12, 83].
Женский промысел являлся важным подспорьем для материального благосостояния множества рядовых семей казаков. Существенное место в хозяйстве занимала торговля, считавшаяся в основном мужской обязанностью. При этом мелкая торговля, которая рассматривалась в качестве продолжения домашнего производства, относившегося к преимущественно женской сфере труда, осуществлялась самими женщинами.
Каждая казачья семья являлась, главным образом, хозяйственной единицей, здесь сложилась своя организация труда. Ярко выраженное разделение труда было более заметно в больших семьях, нежели в малых, так как в последних, в основном, на долю казака выпадали все «мужские», а на долю казачки все «женские» работы. В семьях, где жило несколько поколений, родители осуществляли руководство деятельностью остальных членов семьи, в частности, свекровь, как обычно, не столько работала по дому сама, сколько распоряжалась работой невесток и дочерей. В распоряжении свекрови находился весь домашний быт, невестки обязаны были советоваться с ней по всем вопросам, например, в составлении меню, трате продуктов, просить разрешения заняться своими делами в свободное от основных обязанностей по дому время. В решении семейных проблем много зависело от слова казачки-матери. В ее распоряжении зачастую находились семейные денежные средства, при расходовании которых она советовалась с мужем. Часто в важных семейных вопросах она совещалась со старшим сыном.
На следующей «ступеньке» в этой семейной лестнице социальных статусов стояла старшая невестка. Она была помощницей свекрови и заменяла свекровь в её отсутствие, ей полагалось помогать и в уходе за младшими детьми. Такое половозрастное разделение труда определяло положение женщины в казачьей семье.
В некоторых кубанских станицах, находящихся в непосредственной близости от границы, существовала традиция, по которой глава семьи передавал власть хозяйке в случае его отсутствия (или невозвращения с войны), эта норма закреплялась в обычном праве. При этом, несмотря на относительность официального юридического уравнения в правах с мужем в случае его смерти, по обычному праву, ее статус ни в чем не разнился со статусом покойного супруга-хозяина. Следовательно, казачка делалась главой семьи, она наделялась всеми положенными как хозяйственными, так и общественными правами. Интересно, что у терских казаков зафиксированы случаи, когда станичный суд мог передать управление семейным хозяйством жене в качестве крайней меры для усмирения мужа [4, 205].
Жизнь замужних казачек в большинстве случаев определялась укладом, заведенным в семье мужа. Большинство, например, кубанских казачьих семей, которые участвовали в переселении, состояло из одного-двух поколений. Климат в семье зависел и от склонности супругов, и их привязанности друг к другу. Заключение брака происходило только по разрешению родителей, которые смотрели на брак как на договор и экономическую процедуру, которая была необходима для успешного ведения хозяйства и рождения детей, желания самих детей зачастую в расчет не принимались.
Невесту выбирали двумя способами: или это делал сам жених, или его родители. При этом на учет брались различные факторы: как социальное положение семьи невестки или зятя, так и физические и личные качества, например, трудолюбие будущей невестки, здоровье и возраст молодоженов.
Родители тщательно учитывали и репутацию казачьего рода, с которым собирались породниться. Старшие, как указывал историк-краевед А.Д. Ламонов, «по косточкам разбирали будущую родню, восходящую до прадедушки с бабушкой и боковую до троюродной тёти и дяди, не только в нравственном, но и в физическом отношении» [6, 24].
Родители, дедушки и бабушки хорошо были осведомлены о предках невесты или жениха. При наличии в родословной нравственно или физически больных старались не допустить опасного брака, чтобы "не засорить" свой род.
Обязанностью девушек на выданье было участие в гуляньях, где присутствовала молодежь. Девушки, которые не посещали «молодежную улицу», где проводились гулянья, нарушали обычаи и затем зачастую долгое время не могли выйти замуж. Эти проблемы, например, появлялись у дочерей казаков-офицеров, которые выделились по статусу и имущественному положению в первой половине XIX века из основной массы казачества. Сознание своей особенности мешало посещать общие станичные молодежные гулянья и вечеринки молодежи. Сами же молодые казаки стеснялись выбирать себе таких невест, которые были им неровней по материальному и социальному положению.
Сложности с выходом замуж испытывали также девушки, неоднократно отказывавшие женихам или пренебрегавшие правилами молодежных групп.
Если девушка засиживалась в девицах из-за физических недостатков, то ее отец сажал дочь в повозку и провозил ее по всей станице с криком «Паспела! Паспела!». При отсутствии желающих взять ее в жены в своей станице, отец вез ее дальше. В конце концов, охотник находился, им мог быть либо парень-калека, либо вдовец с детьми [11, 33].
Проведение свадеб обычно происходило либо поздней осенью, либо зимой. Брачный возраст у невесты колебался от 13 до 21 года, у жениха - с 16 до 22 лет. Младшая сестра не могла опередить старшую, выйдя замуж раньше. Родители беспокоились, что старшей дочери придется «засидеться в девках». Известны случаи, когда казак, который пришел свататься к младшей дочери, в итоге женился на старшей.
Казачье сословие являлось достаточно замкнутым, кроме того казаки осознавали и свою этническую обособленность. Поэтому, начиная с конца ХУШ века, казаки редко брали замуж невест из других социальных групп. Если же казак женился на девушке иногороднего происхождения, то его жена после свадьбы официально становилась казачкой. Что касается девушек-казачек, то они практически не выходили замуж за иногородних. Глава семьи старался не допустить, чтобы кто-либо из их семьи потерял привилегированное положение. Таким образом, в результате рассмотрения традиций выбора невесты, можно говорить о том, что женщина в казачьей семье оценивалась не с позиции ее значимости для конкретного мужчины, а с точки зрения экономической полезности ее для семьи в целом.
Следствием браков не «по любви», а «по расчету» становилось дальнейшее взаимное равнодушие мужей и жен, которые брачные отношения воспринимали как необходимую обязанность. Казак в этом случае позволял себе связи на стороне, при этом для женщины такого негласного права не существовало.
Результат главенства экономического расчета в семейных взаимоотношениях - небольшое количество разводов в казачьих станицах. В обычаях зафиксировано четко закрепленное неодобрение самой возможности расторжения брака. Одобрение развода допускалось только при бесплодии одного из супругов и иногда - по причине недостойного поведения или крайне жестокого обращения с женой [5, 167].
Таким образом, казачка не имела возможности поднять собственную ценность в глазах мужа (завести любовника или уйти из семьи в случае неадекватного поведения мужа было невозможно). Это приводило к развитию у мужчины чувства вседозволенности по отношению к жене. Вследствие этого нормой отношений стало избиение женщин, факты снохачества и прочие случаи недопустимого в современном российском обществе поведения.
Казаку обычное право дозволяло «поднять руку» на жену (женщину) и своих детей (считалось, что плеть необходима для коня и для порядка в семье и государстве), несмотря на то, что более предпочтительным было «спокойное» поведение в семье, чем драки и насилие в ней. Тем не менее не стоит преувеличивать жестокость семейного быта казаков по отношению к женщине. Обычаи многих народов изобилуют примерами избиения мужьями своих жен. Истоки обычая мы находим и в традициях древних славян, а так же в социально-культурных особенностях развития общества на этом этапе. Не только у «южных» казаков мы видим насилие над женщиной -в семьях сибирского и уральского казачества в XIX веке также наказывали жену с помощью нагайки, хотя мнение станичного сообщества в целом не оправдывало жестокость мужей, которые без всякого повода «колотили» или постоянно бранили супруг, не прислушивались к их советам [8, 120].
Указанные факты касаются быта казачек, сложившегося у казаков к середине XIX века. Во второй половине века семейный уклад казаков постепенно менялся. Между тем, предшествующая эпоха влияла на внутрисемейные взаимоотношения, где-то даже в положительном смысле отражалась на положении женщины в казачьей семье.
Семейный быт казаков и положение женщины в семье, как уже было указано раньше, определялся количеством членов семьи. Для второй половины XIX века характерным являлось доминирование больших семей, которые состояли из нескольких поколений казаков. Статус женщины в казачьем сообществе зависел от того, жила ли она в большой или малой семье, какая социальная роль ею выполнялась - свекрови, дочери, снохи. При этом старшая сноха обладала большими правами, чем младшая, которая оказывалась в самом неблагоприятном положении.
Имущественное положение казачки в большой семье было зависимым. У нее не было ничего, кроме приданого и полученных ею за жизнь подарков. По свидетельству краеведа Г. Ма-лявкина, у гребенских казаков было принято в случае выхода дочери замуж за более бедного казака (в сравнении с имущественным положением отца невесты), не отдавать ей приданое целиком, а оставлять в роду отца девушки. Это являлось своего рода гарантией для женщины и её детей на материальную обеспеченность в будущем, в случае экономической несостоятельности брака. Предположительно, эта традиция могла быть заимствована казаками у горских народов, так как у них встречается похожая практика.
В соответствии с обычно-правовыми нормами наследственного права казаков южных областей вдова после смерти мужа получала собственное имущество и седьмую часть пая земельного участка, после чего у нее была возможность выйти замуж второй раз. Несовершеннолетним детям общество назначало опекуна, зачастую опекуном назначался отчим, в отличие от крестьянских традиций, где опекуном всегда назначалась женщина-мать. Опекунство продолжалось до достижения сыновьями совершеннолетия и выдачи замуж дочери.
По мнению Акоевой Н.Б., женщина, которая становилась вдовой, имела право на возвращение в дом отца, или могла продолжать оставаться в доме мужа или выделиться в самостоятельное хозяйство. В последнем случае необходимо было спрашивать разрешения у свекра, как главы семьи. Если последний отказывался, вдова могла обратиться в станичный суд с просьбой о возвращении своего имущества. В случае получения согласия свекра, он отдавал невестке её приданое, часть имущества, иногда покупал хату [3, 4].
Некоторые историки считают спорным утверждение о том, что вдова могла реально создать отдельное хозяйство, так как самостоятельное хозяйствование было не под силу одной женщине с детьми, ведь не случайно наиболее зажиточные семьи были всегда большими. Претендовать на часть земли и приданое вдова казака могла, но этот факт не означал, что эта земля позволяла организовать казачке собственное хозяйство. Женщина имела возможность выйти замуж вторично и затем добавить к земельному наделу нового супруга свой надел, а если хотела - переходила с ним в дом своих родителей. Чаще всего вдова оставалась в семье умершего мужа, это было вероятнее при наличии детей или если за многие годы семья мужа становилась родной.
Большие имущественные гарантии, нежели по обычному праву, давал женщине-вдове закон 1835 года - «Положение об управлении Войском Донским». Вдова по закону получала право на надел мужа (если детей было более трех) или его половину. Конечно, на практике далеко не всегда правление станицы исполняло законодательные нормы и становилось на сторону женщины в этом споре, особенно если свекор был в станице уважаемым человеком и хотел сохранить земельную долю семьи неразделенной. В этом случае овдовевшая казачка могла обратиться в Межевое управление Донской области и получить причитающийся ей по закону надел.
В целом, характеризуя положение женщины-казачки в семье казака, нельзя не заметить противоречивость этого положения. Женщина имела определенную самостоятельность, ее уважали в станичном сообществе, достойное положение она заслуженно «зарабатывала» своим неутомимым трудом в хозяйстве, воспитанием детей, отважностью, не раз выступала с мужем в поход. Однако при этом казачка была лишена многих социально-политических прав - играла вто-
рые роли в семье, не была защищена от произвола собственного мужа, не могла участвовать в принятии важных общественных решений. Главой и вершителем общественных и семейных судеб был мужчина.
С развитием капиталистических отношений на Юге России началось строительство промышленных предприятий, работавших на сырье местного производства и работавших на рынок. В конце XIX века выросло население в городских центрах казачьих областей, поэтому множество недавних станичников и сельчан перебиралось в город. Культура городов постепенно проникала и в сельскую местность. Проявление этого процесса мы видим как в трансформации материальной и духовной культуры, так и в изменении взаимоотношений полов в направлении увеличения социальной активности и, как следствие, общественного статуса женщин.
В новые производственные отношения вовлекались и мужчины, и женщины. При этом использование труда женщин в общественном производстве первоначально было минимальным. Медленно преодолевался веками устоявшийся взгляд на женщину как домашнюю хозяйку, которая была привязана только к семье. Женщина, главным образом, могла работать в системе просвещения, учительницей начальных классов, а в неофициальной медицине - в качестве повивальной бабки. В связи с этим, необходимо было время, чтобы женщину признали активной участницей общественной жизни.
На рубеже XIX - ХХ веков внутрисемейные отношения становятся более свободными. На смену большим пришли малые семьи, которые состояли только из родителей и их неженатых детей. Здесь женщина, если и состояла в подчинении мужу, но при этом ощущала себя равноправной, ей предоставлялась большая свобода и самостоятельность.
Благодаря участию казачек Юга России, особенно кубанских, в военных конфликтах с горскими народами происходило формирование у большей части женского населения станиц независимого и решительного характера, который зачастую (при желании) мог противостоять мужской агрессии. Женщина старалась противодействовать мужскому насилию. По данным опроса А.А. Цыбульниковой, когда прочноокопский казак Лаврентий Харланов попытался побить «для научения» свою невестку Татьяну, так же как он поступал и с остальными снохами, то в ответ получил отпор. Казачка сказала, что если свекр невестку ударит - это будет нормально, а вот если невестка свекру «бороду повыдерет», то ему стыдно тогда будет идти на станичный круг. Лаврентий так и не решился применить силу, впрочем, так же как и муж Татьяны Александр, которому она за всю жизнь так и не простила первого и единственного удара плетью [12, 56].
В указанный период стало все заметнее желание женщин «выучиться грамоте», они стали посещать различные культурные учреждения (вечерние и воскресные школы, библиотеки, выставки и т.п.). В конце XIX-начале XX веков у разбогатевших казаков появилось больше возможностей дать своим дочерям среднее гимназическое образование. Обучение многих казачек осуществлялось в учебных заведениях за счет Войска. Часто дочери казаков затем становились учительницами в школах станиц, проводили различные мероприятия по просвещению бывших станичников.
Изменения в семейно-правовых отношениях у казаков к началу ХХ века были связаны не только с усилением рыночных связей, казачьи области постепенно втягивались в российский рынок, что приводило к распадению «большой» казачьей семьи, но и с возрастанием влияния городской культуры, что одновременно приводило к усилению общественной значимости женщин-казачек. В таких семьях муж и жена при решении семейных вопросов часто были на равных, в отдельных случаях женщина могла стать фактически главой семьи.
Таким образом, роль женщины в хозяйственной и семейной жизни казака менялась с течением времени. Первоначально положение женщин мало отличалось от жизни рабынь, но с развитием казачьей оседлости женщина берет на себя основную тяжесть хозяйственных функций, от нее начинает зависеть благосостояние семьи. В отсутствии мужей женщина-казачка не только занималась домашней работой, но на ее плечи ложилась и пахота, и огородничество, и садоводство, и ведение домашних промыслов. На время отсутствия мужа казачка нередко принимала на себя обязанности главы семьи. В самой казачьей семье господствовали патриархальные отношения, муж нередко мог безнаказанно осуществлять насилие над женой, что не осуждалось в обществе.
Со временем ситуация в казачьей семье и сообществе в целом менялась. Женщина в общественной жизни начинает играть большую роль. Особенно заметной трансформация внутрисемейных отношений становится со второй половины XIX века. На смену большим пришли малые семьи, которые состояли только из родителей и их неженатых детей. В такой семье женщина имела большую свободу и самостоятельность, хотя прежние патриархальные традиции преодолевались с трудом, и вплоть до установления советской власти в казачьих областях равноправие в семье не сформировалось.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акоева, Н.Б К проблеме социально-семейного положения женщин-казачек в конце XVIII-начале ХХ вв //Вестник Челябинского государственного университета. 2008. - № 34. - URL: http://cyberleninka.ru/article/n/k-probleme-sotsialno-semeynogo-polozheniya-kubanskih-zhenschin-kazachek-v-kontse-xviii-nachale-xx-veka (дата обращения: 30.01.2016).
2. Акоева, Н.Б. Влияние модернизационных процессов на повседневную жизнь казачьего населения Юга России во второй половине XIX- начале ХХ вв. Автореферат на соис. уч. ст. доктора ист. наук. Майкоп, 2012.-URL:https://docviewer.yandex.ru/?url=http%3A%2F%2Ftest.vak.ed.gov.ru%2Fcommon%2Fimg%2Fuploaded%2Ffil es%2FAkoevaNB.doc&name=AkoevaNB.doc&lang=ru&c=56b51b5ee17b (дата обращения: 23.01.2016).
3. Акоева, Н.Б. Трансформация традиционной культуры кубанского и терского казачества в середине XIX-начале ХХ вв. //Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. - № 11. - URL: http://cyberleninka.ru/article/n/transformatsiya-traditsionnoy-kultury-kubanskogo-i-terskogo-kazachestva-v-seredine-xix-nachale-xx-vv (дата обращения: 25.01.2016).
4. Великая, Н.Н. Казаки восточного Предкавказья в XVIII - XIX вв. Ростов н/Д, 2001. - 280 с.
5. Куракеева, М. Ф. Верхнекубанские казаки: быт, культура, традиции. Черкесск, 1999. - 278 с.
6. Ламонов, А.Д. Исторический очерк о заселении станицы Кавказской. Краснодар, 1993. - 208 с.
7. Мануйлов А. Н. Статус женщины в общеправовой системе казачьей семьи и станичного общества на Кубани (вторая половина XIX - 20-е годы XX в.). Армавир, 1998. - 68 с.
8. Миненко, Н. «Жена мужа бьет - не на худо учит» // Родина. 2004. - № 5. - С.117-121.
9. Номикосов, С.Ф. Статистическое описание Области Войска Донского/ Сост. чл.-секр. Обл. Войска Донского Стат. ком. коллеж. советник Семен Номикосов. Новочеркасск: Обл. правл. Войска Донского, 1884. - URL: http://static.my-shop.ru/product/pdf/89/880279.pdf (дата обращения: 10.01.2016).
10. Сапунова, О. А. Семейный уклад и традиции русского казачества // Гендерная история : pro et contra. СПб., 2000.- С. 124-126.
11. Тончу, Е. А замуж выходили по жребию... //Родина . 2000 . №1-2. - С. 31-34.
12. Цыбульникова, А. А. Казачки Кубани в конце - середине XIX в. Армавир, 2005. - 212 с.
Д.А. Никадимов
ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА НЕМЕЦКИХ ОККУПАНТОВ НА ЮГЕ РСФСР В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
Аннотация: В статье рассматривается современная историография образовательной политики оккупационных властей на территории РСФСР в годы Великой Отечественной войны. Выделяется основной круг рассматриваемых вопросов, а также малоизученные аспекты по данной теме в работах современных историков, что позволяет получить целостное представление о результатах разработки данной темы.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, РСФСР, оккупационный режим, коллаборационизм, образовательная система, школьная политика.
D. А. Nikadimov
EDUCATIONAL POLICY OF THE GERMAN OCCUPATION IN SOUTH RSFSR DURING THE GREAT PATRIOTIC WAR: MODERN HISTORIOGRAPHY
Annotation: In the article deals the modern historiography of education policy of the occupation authorities in the territory of the RSFSR during the Great Patriotic War. Provided the main topics under discussion, as well as the lesser known aspects on the subject in the works of modern historians, to provide a holistic view of the results of the development of the topic.
Keywords: the Great Patriotic War, RSFSR, occupation regime, collaboration, education system, school policies.
В течение более семидесяти лет на страницах различных научных изданий исследовалась проблема оккупации Северного Кавказа немецко-фашистскими войсками в 1941-1943 гг. Советская историография практически не делала различий в политике фашистов на оккупированных территориях, не выявляла каких-то специфических особенностей ее осуществления. Вплоть до конца 90-х годов главным объектом ее изучения была карательная политика оккупационных властей, разорение тысяч колхозов и уничтожение сотен промышленных предприятий. Достаточно подробно за прошедшее время были исследованы грабительская политика и террор оккупантов на юге РСФСР. При этом многие другие аспекты жизни населения городов и сел при оккупационном режиме оставались вне поля зрения историков.
Лишь с начала 90-х гг. российские исследователи стали ставить вопрос о необходимости выявить своеобразие подхода немецких военных и административных властей к осуществлению социально-экономической политики, в том числе и образовательной, в отдельных регионах страны. В последние годы эта проблема все чаще поднимается целой группой ученых [19]. Причем
