CC BY
202
УДК 882
«ЖЕНСКИЙ СЕРЬЕЗНЫЙ МИР»
(ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО С. А. ТОЛСТОЙ)
© Ю. Г. Байкова
Ульяновский государственный университет Россия, г. Ульяновск, ул. Л. Толстого, 42.
Тел.: +7 (8422) 69 87 62.
Е-шаИ: зкишШиаП @таИ ги
Статья посвящена творчеству С. А. Толстой, которое до настоящего момента мало изучено. В данной работе Толстая предстает прежде всего как писательница, как творческий человек со своим внутренним миром. Статья содержит анализ произведений С. А. Толстой: сборника детских рассказов «Куколки-скелетцы», повести «Чья вина?» (По поводу «Крейцеровой сонаты» цикла стихотворений в прозе «Стоны»
Ключевые слова: Софья Андреевна Толстая, ее творчество, детские рассказы, повесть, стихотворения в прозе.
Софья Андреевна Толстая вошла в историю русской литературы прежде всего как жена Л. Н. Толстого и автор воспоминаний «Моя жизнь».
Биографических сведений о Софье Андреевне немного. Ряд журнальных и газетных статей о ней, ее собственные дневники, мемуарные очерки, воспоминания родных и знакомых, а также работы, посвященные Льву Николаевичу Толстому, дают нам представление об основных вехах жизненного пути С. А. Толстой. При этом почти во всех работах, так или иначе затрагивающих личность Софьи Андреевны, она упоминается именно как супруга и помощница великого писателя, переписчица и издательница его трудов. Однако ей принадлежит ряд литературных произведений, имеющих как самостоятельную художественную ценность, так и позволяющих лучше понять некоторые грани творческого наследия Л.Н. Толстого.
Софья Андреевна Толстая является автором полемической повести «Чья вина?» (По поводу «Крейцеровой сонаты»), повести «Песня без слов», отразившей историю ее отношений с композитором С. И. Танеевым, сборника детских рассказов «Ку-колки-скелетцы», а также цикла стихотворений в прозе «Стоны».
Интерес исследователей к Софье Андреевне как писательнице начал проявляться в литературоведении совсем недавно, хотя отдельные публикации ее художественных произведений вышли при жизни автора1. Внимание к творчеству С. А. Толстой в XX столетии отмечено возобновившимся изданием ее литературных творений. Так, в 1991 году в журнале «Семья и школа» был напечатан рассказ «Ва-ничка. Истинное происшествие из его жизни», а в 1994 году на страницах журнала «Октябрь» (№ 10) увидела свет повесть «Чья вина?» с предисловием В. Порудоминского. В конце 1980-х - начале 1990-х годов готовилось к изданию собрание сочинений С. А. Толстой, куда должны были войти главы из записок «Моя жизнь», автобиография Софьи Андреевны, подготовленные ею материалы для биографии Л. Н. Толстого, повесть «Чья вина?», детские рассказы, стихотворения в прозе. В. Порудоминский написал вступительную статью под заголовком «Призвание и судьба» [1, С. 160-175]. Однако издание сочинений С. А. Толстой так и не было осуществлено. Несмотря на свой обзорный характер, статья В. Пору-
доминского - единственная на сегодняшний день работа, содержащая глубокий анализ творчества С. А. Толстой.
Еще в юности Софья Андреевна проявила склонность к литературным занятиям. Она сочинила повесть «Наташа», которую вместе с девическими дневниками сожгла незадолго до свадьбы. С этой повестью был знаком Лев Николаевич и записал о ней в своем дневнике: «Что за энергия правды и простоты» [2, С. 142]. После замужества и рождения детей в творчестве С. А. Толстой с необыкновенной силой проявилось материнское призвание. Дети были для Софьи Андреевны предметом постоянных наблюдений и размышлений о воспитании, о формировании характера, иными словами, дети составляли центр ее мира, как реального, так и художественного. О них и для них С. А. Толстая пишет сборник рассказов «Куколки-скелетцы».
В книгу вошло пять рассказов. Подзаголовки в названии каждого из них указывают на жанровую специфику: «Куколки-скелетцы. Святочный рассказ», «Бабушкин клад. Предание», «История гривенника. Сказка», «Ваничка. Истинное происшествие из его жизни», «Спасенный Такс. Рассказ Вани». Каждый из рассказов сборника построен на противопоставлении двух миров - мира семейного, домашнего и мира внешнего, мира улицы.
Рассказ «Куколки-скелетцы», открывающий книгу и давший название сборнику, - это пример осмысления и переработки литературной традиции святочного рассказа. Причем, на наш взгляд, есть основания рассматривать в качестве основного идейно-художественного ориентира С. А. Толстой «рождественские повести» Ч. Диккенса (однако нельзя не учитывать и русскую святочную традицию). Сама рождественская тематика была близка Софье Андреевне по тому особенному эмоциональному настрою, который отличал праздник Рождества от всех остальных. Культ домашнего очага, воспетый Ч. Диккенсом, оказался созвучен жизненному идеалу С. А. Толстой. Противопоставление семейного мира «уличному ненастью» также соответствовало ее художественной концепции пространства, представлениям о двух «мирах».
Из многочисленных мотивов святочного жанра С. А. Толстая выбирает те, которые были близки ее мировоззрению и отвечали воспитательному харак-
1 В 1904 году в «Журнале для всех» был опубликован цикл стихотворений в прозе С.А. Толстой «Стоны», а в 1910 году в свет вышел сборник ее детских рассказов под заглавием «Куколки-скелетцы».
56
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
теру ее рассказов. Это прежде всего мотив рождественского чуда, по-своему переосмысленный Софьей Андреевной, идея несоответствия сути рождественского праздника суровой действительности, нравоучительный элемент.
С. А. Толстая не случайно для заглавия сборника берет название святочного рассказа. Хотя ни в одном из последующих рассказов нет прямого указания на праздник Рождества, но ссылка на рождественскую традицию имеется либо в сюжете произведений, либо в системе образов, либо на уровне тематики и проблематики. Те или иные святочные мотивы, а также назидательный характер изложения свойственны всем рассказам, входящим в состав сборника «Куколки-скелетцы».
Рассказ С. А. Толстой «Бабушкин клад» обозначен в подзаголовке как предание. Вполне вероятно, что идея «Бабушкиного клада» возникла у С. А. Толстой в связи с семейными преданиями и легендами Берсов. В основу произведения положен исторический факт - война с французами в 1812 году.
Хотя «Бабушкин клад» не имеет календарной приуроченности к святкам или Рождеству (более того, в рассказе прямо указывается на то, что действие происходит осенью), ряд присутствующих в рассказе мотивов позволяет соотносить это произведение с жанром святочного рассказа, точнее «святочной» былички. Ввиду включения рассказа в сборник со святочным заглавием, мотивы «нечистой» силы, таинственного предсказания, образ покойника, смерти вполне могли восприниматься как проявление особой мистики святочного времени. Нравственная проблематика, тема детства, одиночества, духовного перерождения и раскаяния человека позволяют рассматривать «Бабушкин клад» в свете «рождественской» или диккенсовской традиции.
«История гривенника» С. А. Толстой представляет собой литературную, или авторскую, сказку. В этом произведении представлена широкая панорама того мира, в котором оказывается каждый человек, покинувший дом и устремившийся навстречу жизни. Почти сразу после рождения герой брошен в бурный поток жизни. Полностью зависимый от очередных хозяев, он вынужден перемещаться с места на место, сталкиваться с множеством разных людей, становясь невольным свидетелем самых различных жизненных ситуаций.
Главным героем двух последних рассказов сборника - «Ваничка. Истинное происшествие из его жизни» и «Спасенный такс. Рассказ Вани» - является мальчик Ваня. Но в первом случае он объект повествования (происшествие из его жизни), а во втором - субъект (рассказ Вани). Прообразом этого персонажа послужил младший сын Толстых Ванечка, умерший в возрасте семи лет.
И в «Спасенном таксе», и в «Ваничке» представлены две жизненные позиции, сталкиваются два разных восприятия одного и того же события. Это, с одной стороны, взгляд взрослого, трезвый, рассудочный, и, с другой стороны, взгляд ребенка, основанный на эмоциях, чувствах. Ребенок стремится
навстречу жизни, спешит познать кажущийся загадочным ему мир, без малейшего опасения заводит новые знакомства. Мама и няня изначально выступают против общения Вани с сумасшедшим («Ва-ничка»). Такую же тревогу и протест со стороны взрослых вызывает желание детей возиться с больной собакой («Спасенный такс»). Причина подобного отношения к больным и убогим заключается не в равнодушии родителей, а в желании защитить ребенка от правды жизни, держа его в неведении. Родители и няня всячески опекают и оберегают Ваню, стараются оградить его от несчастий, от душевной боли. Но ребенок жаждет узнать, что же находится там, за забором, его влечёт неизведанное. Однако, как оказалось впоследствии, общение с пациентом психиатрической больницы не причинило Ване никакого вреда, но, напротив, было весьма полезно для него.
Рассказ «Ваничка» открывается описанием двух соседних домов с садом, отделённых друг от друга забором. В одном из этих домов живёт Ванечка, а в другом - люди, страдающие душевными и психическими расстройствами. Образ забора симво-личен. Хотя словесно он обозначен лишь в рассказе «Ваничка», незримо этот образ присутствует во всех рассказах сборника. Это та шаткая преграда, тонкая грань, которая отделяет детский мир, безоблачный, светлый, от мира, в котором есть нищета, смерть детей («Куколки-скелетцы»), тоска, одиночество, сумасшествие («Ваничка»), сиротливое детство («Бабушкин клад»), брошенные больные животные («Спасённый такс», «История гривенника»).
Таким образом, художественный мир во всех рассказах сборника «Куколки-скелетцы» оказывается разделен на мир семьи, дома и мир, находящийся за забором этого дома. Пространство первого из них оказывается замкнутым, пространство второго - открытым. Мир домашний живёт по закону любви и взаимопонимания. Мир внешний суров и неприветлив. Однако и в нем человек может обрести понимание и утешение. Спасительной оказывается та нравственная сила, которая закладывается в человека с детства любовью родных и близких.
Истоки рассказов С. А. Толстой, прежде всего, следует искать в атмосфере жизни ее семьи, точнее, того детского мира, который так много значил для нее: «Где счастье? Где спокойствие? Где радость? В мире детей, куда я только что заглянула, съездив к внукам в Гриневку, где делала елку, где вникала в этот милый, серьезный мир детей, которые невольно заставляют верить в жизнь, ее важность и значительность» [3, С. 456].
Как и «Куколки-скелетцы», остальные художественные произведения Софьи Андреевны имеют четкую биографическую основу, все они несут на себе отпечаток ее жизненного, духовного опыта, так или иначе отражают переживания автора.
Повесть С. А. Толстой «Чья вина?» (По поводу «Крейцеровой сонаты») - это не только непосредственный отклик на знаменитую повесть Л. Н. Толстого, но и переосмысление семейных разногласий, переросших в серьезный конфликт. Полемический характер самого замысла определил структуру про-
изведения, особенности сюжета и композиции, систему персонажей, тип повествования (от третьего лица). «Чья вина?» - это своеобразное зеркальное отображение «Крейцеровой сонаты», где все является полной противоположностью оригинала.
«Крейцерова соната» представляет собой рассказ в рассказе: повествование ведется сначала от лица автора, затем от лица героя, голос которого становится в повести основным, едва ли не единственным. Героиню «Крейцеровой сонаты» мы не слышим вовсе, не знаем, что она думает. В связи с этим повесть отражает одну точку зрения, один взгляд на проблему взаимоотношений мужа и жены
- «мужской взгляд». На монологизм романов Толстого указывал М. М. Бахтин [4, С. 135, С. 192-197, С. 292-293], хотя точка зрения ученого не раз оспаривалась (Т. Манн, Б. Пастернак).
С. А. Толстая стремится к объективному изображению, потому избирает для своего произведения иную форму повествования - от третьего лица. Однако ее ответное слово также оказывается моно-логичным, хотя проявляется эта «однобокость» на ином уровне. В повести «Чья вина?» Анна и князь Прозорский равны в своем праве высказываться, но все же основную оценочную функцию берет на себя автор-повествователь, который выступает в роли судьи, причем отнюдь не беспристрастного: героя он обвиняет, героиню оправдывает. Повествование, таким образом, оказывается одноплановым, так как оно не включает в себя сознания и голоса героев.
Повесть «Чья вина?» как полемический отклик на «Крейцерову сонату» представляет собой попытку выявить, прежде всего, необъективность толстовской повести в выражении женской точки зрения, а значит, и в изображении женского характера, в передаче его внутренней логики. Будучи пристрастна в стремлении доказать свою правоту, Софья Андреевна не учитывает, что «Крейцерова соната» -это попытка писателя философски осмыслить нравственный уровень общества в связи с состоянием семьи, рассмотреть институт брака как результат морального разложения этого общества. В центре произведения С.А. Толстой - конкретная семья как микрокосм и проблемы этой семьи.
В своей повести С. А. Толстая вступила не столько в диалог с писателем Л. Н. Толстым, сколько в спор между мужчиной и женщиной, мужем и женой. Постоянная оглядка Софьи Андреевны на ее отношения с Львом Николаевичем, возможно, снижает художественную ценность произведения. Но С. А. Толстая никогда и не пыталась соперничать с мужем в художественном мастерстве, трезво оценивая свои творческие возможности: «Конечно, неопытная в писательстве, я плохо исполнила свою задачу...» [5, С. 4]. Принципиально важно для автора было дать слово своей героине, сделать ее не объектом, как это было в «Крейцеровой сонате», а субъектом речи. В повести «Чья вина?» С. А. Толстая снимает вину не только со своей героини, но и с себя. Используя силу художественного слова, Софья Андреевна пыталась отстоять и защитить любовь к
мужу, которая, по её мнению, была неприкосновенна хотя бы потому, что прошла испытание более чем сорокалетней совместной жизнью с великим писателем.
С годами семейный разлад Толстых становится все глубже, душевная боль Софьи Андреевны - все сильнее. На страницах своего дневника она часто пишет, что устала от жизни как физически, так и морально: «трудно жить на свете, так многое в семье, в отношениях с Л. Н. наболело, я так устала от вечной борьбы, от напряженного труда в делах в доме, в воспитании детей, в изданиях книг, в управлении детскими имениями, в уходе за мужем и соблюдении семейного равновесия.» [3, С. 375].
Мир женский, мир детский - вообще мир семьи
- продолжал оставаться для Софьи Андреевны «серьезным», «важным» и «значительным». Об этом она пыталась заявить в своих произведениях, но далеко не всегда была услышана и понята.
Как и в поздних дневниковых записях С. А. Толстой, в ее стихотворениях в прозе рефреном звучит мотив усталости. Выбранные Софьей Андреевной название цикла («Стоны») и псевдоним («Усталая») очень точно характеризуют тип повествования и общий эмоциональный настрой стихотворений. В «Стоны» вошло их девять: «Река», «Видение», «В монастыре», «В пещерах», «Осень», «Иней», «Тоска», «Поэт», «Ребенок».
В основу структурного и сюжетного построения всех стихотворений положен принцип антитезы. Религиозная тематика - одна из основных в «Стонах», противопоставление жизни земной (грешного мира) и жизни небесной (безгрешного мира) проходит через весь цикл. Лейтмотив «Стонов» - тяготение земной бренной жизнью, стремление к Богу -определяет и пространственно-временную организацию текстов. Лес, монастырь, пещера - это места уединения человека, ощущающего потребность отстраниться, оградить себя от внешнего мира. Художественное время цикла - осень, зима - сопряжено с процессами засыпания и умирания.
Безусловно, писательская деятельность С. А. Толстой в силу многих обстоятельств не стала главным призванием и содержанием ее жизни. И все же творчество было для Софьи Андреевны той сферой бытия, где она искала взаимопонимания, хотела быть услышанной в кругу забот, горестей и утрат. Все написанное ею свидетельствует, что ей необходимо было получить признание серьезности и важности, значительности этого мира как со стороны читателей, так и со стороны главного человека ее жизни - Льва Толстого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Порудоминский В. Призвание и судьба // В. Порудомин-ский. О Толстом. СПб., 2005. С. 160-175.
2. Цит. по: Толстая С. А. Автобиография // Начала. 1921. № 1. С. 138-160.
3. Толстая С. А. Дневники: В 2 т. М., 1978. Т.1.
4. См.: Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1872.
5. Толстая С. А. Моя жизнь. Цит. по: Октябрь. 1994. №10.
Поступила в редакцию 14.02.2007 г.
