CC BY
121
Таким образом, основная идея альбома - разделение на группы, которое в итоге в последней песне нивелируется, объединяя всех перед лицом как Смерти, так и Любви. Поэт мифологизирует время и пространство, соединяя при этом в рамках создаваемого художественного мира мифическое с обыденными, с бытовыми элементами реальности, что требует уже отдельного рассмотрения в другой работе.
1. Шолохов С. Игла в стогу сена // В. Цой. Стихи, документы, воспоминания. СПб,: 1991. С. 237.
2. Тексты песен В. Цоя цитируются по кн: В. Цой. Стихи, документы, воспоминания. СПб,: 1991. с указанием страниц в скобках.
3. См. об этом: КурбановскийА. Звезда по имени Цой // Коре Сарам, 1992. Вып. 4, С. 2731; ЯрковаА.В. Мифопоэтика В. Цоя // Русская рок-поэзия: текст и контекст 2. Тверь, 1999. С. 51-58; Петрова С.А. Мифопоэтика в альбоме В. Цоя «Звезда по имени Солнце» // Русская рок-поэзия: текст и контекст 9. Тверь; Екатеринбург: 2008. С. 155-160.
© С.А. Петрова, 2008
Е.В. Исаева (Елец)
ЖЕНСКИЕ ОБРАЗЫ В ТЕКСТАХ ГРУППЫ NAUTILUS POMPILIUS
(подступы к теме)
Рок-группа Nautilus Pompilius, которая уже перестала существовать как некое творческое объединение, до сих пор остается чрезвычайно популярной и вызывает интерес к своим альбомам. Вероятно, такая популярность объясняется специфическим мировидением лирического субъекта, который выражает взгляды определенного поколения и во многом демонстрирует надломленное сознание человека конца кризисного XX столетия.
Об интересе современных литературоведов свидетельствует достаточно большое количество публикаций различных планов: от рассматривающих один текст до анализа альбомов или отдельных мотивов всего творчества.
Предмет нашей статьи - женские образы в изображении Nautilus’a. Мы обращаемся к текстам из разных альбомов, созданных в разные годы, напомним лишь, что большинство текстов группы принадлежит Илье Кормильцеву, часть создана Вячеславом Бутусовым. Но мы рассматриваем их все как единый текст группы.
Нужно отметить, что женские образы в текстах Nau не являются центральными, но выполняют весьма важные функции: характеризуют самого лирического субъекта, окружающий мир, в котором трансформированы некие извечные нормы.
Одна из ранних песен, в которой появляется женский образ, - это «Новые легионы», имеющая подзаголовок («Песня в защиту женщин»). Она присутствует в двух альбомах группы: «Раскол» (1988 г.) под № 10, «Ни Кому Ни Кабельность 2. Столицы» под № 3. Причем, в «Ни Кому Ни Кабельности» этот текст озаглавлен просто «Песня в защиту женщин», то есть подзаголовок стал уже полноценным заглавием. Автором и музыки, и текста «Новых легионов» является Вячеслав Бутусов. При исполнении
этой композиции в альбоме «Ни Кому Ни Кабельность 2. Столицы» В. Бутусов произносит название песни на фоне первых аккордов.
Сам факт включения текста в ряд альбомов указывает на его значимость для выражения мироощущения группы. Специфично заглавие этой композиции: легион - в Древнем Риме крупная войсковая единица, а также название крупных воинских частей в ряде стран; в переносном значении -«неисчислимое множество». Но важно, что в составе «новых легионов» современного мира - исключительно женщины, которые шагают «смело смело уступом вперед» (здесь и далее текст цитируется по фонограмме).
Заглавием декларируется наличие неких новых легионов в современном мире, а подзаголовок подчеркивает, что составляющие этих воинских частей нуждаются в защите. От кого?
Образы женщин связаны с мотивами тяжести, мощи, с образом металла - по сути, с понятиями, вызывающими ассоциации с войной:
они проносят тяжелые щиты из свинца проходя под ударами молний.
Здесь соединяются представления о мифических женщинах-воитель-ницах - амазонках - и о современницах, стоящих за станками и вынужденных выполнять тяжелую мужскую работу. Автор противопоставляет эти неестественные занятия женщин и их изначальную природную слабость:
и в каждой из них словно в медленном танце прорастают забытые корни...
.. .в каждой из женщин под панцирной каской есть слабые корни это просто опасно.
В этом тексте женщины предстают как некая мощная масса, не случайно вызывающая опасения лирического героя:
что мы скажем нашим детям когда матери пойдут на войну что мы сделаем к черту когда женщина станет войной.
В современном жестоком и технократическом мире женщина, к сожалению, лишается своей исконной привилегии - быть слабой, но подобная трансформация вызывает страшные и опасные последствия, герой понимает:
Бог мой сколько витков соберет в себя эта спираль.
Спираль движущихся женщин-воительниц разрушает привычные устои мужского мира, мужской власти. В альбоме «Раскол» этот текст является завершающей композицией, находится в сильной позиции, словно подводя итог тому, чем завершится размежевание людей.
В «Ни Кому Ни Кабельности 2. Столицы» «Новым легионам» предшествует «Песня в защиту мужчин» (2), вместе они составляют некую
254
диаду - микроцикл о взаимоотношениях современных мужчин и женщин1. Причем в «Песне в защиту мужчин» тоже звучит мотив войны:
знайте наша война эта наша любовь и в этой войне льется нужная кровь значит наша любовь это наша война и нам этой битвы хватает сполна.
Текст этой композиции также написан В. Бутусовым, «Песня в защиту мужчин» усиливает смысл последующего текста в альбоме «Ни Кому Ни Кабельность 2».
Носителем речи во всех произведениях группы является герой-мужчина, в данных композициях высказывающийся в защиту и мужчин, и женщин, которые, оказывается, нуждаются в этом.
Начало песни «Новые легионы» - картинка, которую наблюдает лирический субъект, она вызывает в его сознании воспоминание о том, как строятся взаимоотношения мужчин и женщин:
каждый пятый год мы вгоняем их в клетку со львом эта практика требует от женщин работы с кнутом.
То есть в современном мире сами мужчины вынуждают женщин на агрессию, которая оборачивается своеобразным военным походом. Текст включает в себя ряд повторяющихся строф, которые выдают и тревогу ЛГ, и некую незыблемую истину, являющуюся для него значимой:
каждый гран металла должен чувствовать в себе сталь мы в любой заготовке обязаны увидеть деталь.
В данном контексте женщина воспринимается как деталь, заготовка -часть воинственного целого, которое составляет устрашающую спираль. При повторе последних строк тревога ЛГ усиливается, так как к процитированным добавляются еще две строки, в которых прорывается отчаяние и ощущение своеобразной катастрофы, что подчеркивается резким ругательством «к черту»:
что мы скажем нашим детям когда матери пойдут на войну что мы сделаем к черту когда женщина станет войной.
Состояние ЛГ - это ощущение тревоги и опасности, которую повлечет за собой омужествление женщин, их собирание в “новые легионы”. Нужно отметить, что музыка, сопровождающая этот текст, маршевого характера, она усиливает мысль о воинственности женщин и, соответственно, о военном состоянии мира. Как отмечает В.В. Шадурский: «...сокровенный смысл <...> “текста” можно постичь через звучание. Рифма, музыка помогают это сделать <...> Музыка сообщает слушателю нужное настроение. Звучание песни определяет <...> её пафос»2.
Итак, в рассматриваемом тексте женщины представлены как воинственная масса, это множество жен, матерей, и именно чувство ответственности перед детьми заставляет ЛГ тревожиться и вопрошать:
что мы сделаем к черту когда женщина станет войной.
Уже в этой композиции предстает картина некоего инверсированного мира, где женщины принимают на себя несвойственные им функции, но не могут до конца скрыть свою природу:
в каждой из женщин под панцирной каской есть слабые корни это просто опасно.
Нужно отметить, что в текстах «Песни в защиту женщин» в этих двух альбомах есть некоторые расхождения, которые меняют смысл композиции. В скобках указаны варианты текста в альбоме «Ни Кому Ни Кабель-ность 2. Столицы».
Новые легионы (Песня в защиту женщин)
я вижу женщин шагающих смело смело уступом вперед их станки победят они знают они знают их время придет (они знают что время придет)
они проносят тяжелые щиты из свинца проходя под ударами молний и в каждой из них словно в медленном танце прорастают забытые корни
каждый гран металла должен чувствовать в себе сталь мы в любой заготовке обязаны увидеть деталь
каждый пятый год мы вгоняем их в клетку со львом
эта практика требует от женщин работы с кнутом
но что мы скажем нашим детям,
когда матери пойдут (уйдут) на войну
дети чуткие люди, они сразу поймут
что в каждой из женщин под панцирной каской
есть слабые корни это просто опасно
видишь злой генерал смотрит вслед нам (им) ступающим вдаль Бог мой сколько витков соберет в себя эта спираль (мы в любой заготовке обязаны увидеть деталь)
что мы скажем нашим детям когда матери пойдут (уйдут) на войну что мы сделаем к черту когда женщина станет войной
но каждый гран металла должен чувствовать в себе сталь мы в любой заготовке обязаны увидеть деталь
все тот же (какой-то) злой генерал смотрит вслед нам ступающим вдаль
Бог мой сколько витков соберет в себя эта спираль (видишь эту спираль да продлится эта спираль).
Расхождения, которые встречаются в вариантах текста, кажутся незначительными, но, тем не менее, уже финальная строка, в раннем альбоме демонстрирующая испуг лирического субъекта, в более позднем альбоме звучит как приветствие, прославление воинственных женщин.
В тексте «Песни в защиту мужчин» (альбом «Ни Кому Ни Кабель-ность») присутствует мотив любви, точнее любви-войны - извечного противостояния мужчин и женщин, а вот в следующем тексте («Песня в защиту женщин») подобный мотив отсутствует, у №и женщины оказываются более прагматичными, жесткими.
Лирический герой, объявивший себя «нетерпеливым и стремительным солдатом любви», утверждает ценность этого чувства: неслучайно в текст В. Бутусова «врывается» «чужое» слово - цитата из известного романса, прославляющего любовь:
я пришел не воевать
я пришел не побеждать
остаюсь, остаюсь навсегда
нетерпеливым и стремительным солдатом любви
гори гори, моя звезда ...
В этой песне образ женщин - некой массы - опять выступает как подавляющее начало: «наши женщины - наш командирский состав / и мы готовы исполнять любой их устав...» В мире инверсированы отношения и функции мужчин и женщин, и лирический субъект констатирует, что именно ему - мужчине - не хватает любви. Защищая мужчин, герой призывает и женщин к возвращению. Пространство современной жизни предстает как арена борьбы мужчин и женщин, причем сам ЛС явно выделяется из общей массы мужчин:
снимаю с себя все регалии пса бросаю в огонь эполеты бойца становлюсь дезертиром возвращаюсь в семью.
И хотя сами женщины упоминаются лишь единожды, их образы имплицитно присутствуют в этом произведении, сам монолог ЛГ адресован именно женщине: вызываю тебя на любовь.
Еще один текст, в котором имплицитно присутствует образ женщины, - «Стриптиз» (И. Кормильцев, альбом «Князь Тишины», 1989 г.), он представляет собой монолог лирического героя, испытывающего ненависть к некой категории людей, именуемых “мясниками”. Это равнодушные к чужим страданиям любители наблюдать и получать удовольствие от большого количества примитивных наслаждений. Поэтому, стремясь вывести их из состояния равновесия, лирический герой и обращается к своей подруге со странной просьбой:
разденься!
выйди на улицу голой
и я подавлю свою ревность
если так нужно для дела
разденься!
пусть они удивятся
пусть делают вид что не видят тебя
но им ни за что не забыть
их мысли заполнит твое тело
разденься!
Никакой информации об адресате-женщине текст не содержит, кроме указания на предполагаемую реакцию «мясников». И все же она предстает как некий раздражитель. Готовность лирического субъекта «подавить свою ревность» свидетельствует о его ненависти к «мясникам», из-за которой он способен обратиться к женщине с подобной просьбой.
В тексте И. Кормильцева «Казанова» (альбом «Князь Тишины», 1989 г.) появляется образ «города женщин, ищущих старость». А сам монолог героя обращен к одной женщине, на взаимность которой он рассчитывает. Однако она предстает равнодушной и холодной:
Если нет любви в твоих проводах Если холоден голос в твоем телефоне.
<...>
Ты манишь на свет всех крылатых в ночи Но не хочешь согреть никого этим светом.
Нужно отметить, что женские образы, присутствующие в текстах №и, обычно лишены каких-то конкретных примет, есть лишь указание на восприятие их лирическим субъектом; часто женщина - просто слушатель монологов героя. Вероятно, можно считать их условными образами, которые способствуют самораскрытию ЛС. Мы сознательно исключаем из круга образов мистическую Полину, которую иеромонах Григорий называет Церковью3, а также Джульетту и Элоизу, поскольку рассмотрение этих воплощений требует обращения к пратипам, нас же интересуют исключительно образы, не отягощенные какими-то конкретными ассоциациями.
В знаменитом «Тутанхамоне» (альбом «Титаник», 1994 г., автор текста И. Кормильцев) появляется образ женщины, которая “всегда выходила в окно.». Опять нет ни имени, ни указания каких-либо примет, есть информация о том, что эта женщина - некий этический идеал:
если бы ты знал эту женщину ты бы не стал пить с ворами. ты бы не стал ходить по грязи и разбрасываться волосами.
Вероятно, можно трактовать процитированные строки как метафору человеческого существования: «пить с ворами, ходить по грязи» - это гре-
ховное и неправильное движение по жизни; «разбрасывание волос» подобно разбрасыванию камней, растрате чего-то ценного.
Здесь явно мы сталкиваемся с иным женским образом, чем в предшествующих текстах. Это не принадлежащий конкретному времени и пространству человек и не обитательница «города женщин», не член «нового легиона», а некая персонификация свободы.
Нужно отметить, что в большинстве текстов №и наблюдается противостояние женщины и лирического субъекта, разъединение, та самая «Ни Кому Ни Кабельность», заявленная еще в «Расколе».
Даже в, казалось бы, одном из самых лиричных текстов №и - «Жажде» (альбом «Крылья», 1995 г., автор И. Кормильцев) («Жажде любви» -именно так хочется прочесть название этой композиции) соединение мужчины и женщины оказывается кратким, временным явлением:
в последнем месяце мы распрощались с тобой в последнем месяце мы не сумели простить в последнем месяце лета жестокие дети умеют влюбляться не умеют любить
и мы вошли в эту воду однажды в которую нельзя войти дважды с тех пор я пил из тысячи рек но не смог утолить этой жажды
Она (женщина) явно была важна для лирического субъекта, но вновь он фиксирует внимание лишь на собственных переживаниях и ощущениях, называя только некоторые факты из их общего прошлого:
в последнем месяце лета я встретил тебя в последнем месяце лета ты стала моей.
Причем, идиллия длилась слишком мало - всего лишь один последний месяц лета, на чем фиксируется внимание, так как эта информация содержится в строках, являющихся анафорой.
Часто в текстах №и соотношение лирического героя и женщины предстает в оппозиции «я» и «ты». Вообще, их отношения очень сложны и запутаны: это и страдания лирического субъекта от ее равнодушия, и стремление спасти ее ценою собственной жизни («Дыхание»), и сожаление по поводу утраты ее крыльев («Крылья»), и призыв насладиться близостью и любовью накануне гибели («Золотое пятно»), и призыв полюбить («Кто еще?»), и уверенность в том, что единение наступит («На берегу безымянной реки»), и рассказ о расставании («Жажда»). В общем, обычная ситуация общения мужчины и женщины, отношения которых переживают разные фазы. Тек-
сты «Наутилуса» демонстрируют сложную систему взаимоотношений лирического субъекта с женщиной или, скорее, с различными ее ипостасями. Как отмечает Е.П. Павлова: «Своеобразие субъектно-объектных отношений каждого стихотворения и их последовательность в цикле служат одним из способов выражения авторской концепции4». Продолжая ее мысль, добавим, что сложность подобных отношений демонстрирует специфическую позицию лирического субъекта текстов <^Аи», для которого важными оказываются душевная теплота, понимание и любовь.
1. Об особенностях циклизации этих текстов см.: Доманский Ю.В. Микроциклы в русском роке // Русская рок-поэзия: текст и контекст 5. Тверь, 2001. С. 237-252.
2. Шадурский В.В. О восприятии рок-поэзии (на материале альбомов ДДТ «Мир номер ноль» и «Метель августа») // Русская рок-поэзия: текст и контекст 5. Тверь, 2001. С. 232.
3. Иеромонах Григорий. «Утро Полины»: одна композиция «Наутилуса» в ее духовном контексте // Русская рок-поэзия: текст и контекст 5. Тверь, 2001. С. 112-118.
4. Павлова Е.П. Субъектно-объектные отношения в композиции альбома Майка Науменко ЬУ // Русская рок-поэзия: текст и контекст 5. Тверь, 2001. С. 45.
© Е.В. Исаева, 2008
Э. Радке (Дрезден)
КОРРЕЛЯЦИЯ ОБЛОЖКИ И ТЕКСТА В РОК-АЛЬБОМАХ (на материале альбома «Рождённый в СССР» группы «ДДТ»)
«Оформление альбома должно являться продолжением того, что находится внутри него. <...> Любая рок-группа может наполнить обложку определенным количеством тайнописей и знаков, которые затем интересно будет искать. Это и есть та мифологизация, которой занимается рок-н-ролл». Б. Гребенщиков1
Рок-альбом можно назвать главным материальным продуктом и средством презентации художественной рефлексии рок-музыкантов. На самом внешнем уровне альбом состоит из двух частей: визуальной (обложка и её элементы) и аудиальной (компакт-диск / магнитоальбом / пластинка), - и представляет собой своего рода жанровое образование, близкое к циклу в лирике.
Для исследования рок-альбома как синтетического целого продуктивным представляется рассмотреть, существуют ли элементы альбома, «проходящие» через все его части: вербальный текст на обложке, художественное оформление обложки, внетекстовый ряд, звучащий текст (музыка, манера пения, текст песен). Это поможет установить степень концептуальности рок-альбома2.
Для более глубокого исследования данного вопроса наиболее продуктивным представляется междисциплинарный подход, включающий в себя искусствоведение, литературоведение и музыковедение. В данной статье мы не можем использовать столь широкий подход, поэтому сфокусируем наше внимание на двух конкретных проблемах: во-первых, на осмыслении семантики визуальных элементов обложки музыкального альбома, т.е. на сравнении символа на обложке с его изначальной семантикой и с его трак-
