CC BY
54 ф ■
СВЕТЛАНА ГЕННАДЬЕВНА КУЛИКОВА,
кандидат исторических наук, доцент, заместитель начальника кафедры теории и истории государства и права Московского областного филиала ФГКОУ «Московский университет МВД России»
ЖЕНЩИНЫ-ДЕТОУБИЙЦЫ В РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
Проводится анализ преступлений, вызывающих во все времена большой общественный резонанс, - детоубийств. На основании комплексного изучения историко-правовых источников автор приходит к выводу, что данный вид преступлений, совершенных женщинами, отличался особой жестокостью и цинизмом и был обусловлен социальными причинами.
Ключевые слова: детоубийство, смертоубийство, религиозный фанатизм, гендерная преступность.
S.G. Kulikova, PhD (History), Associate Professor, Deputy Head, Chair of State and Law Theory and History Moscow Regional Branch of the Russia MI Moscow University; e-mail: [email protected] tel.: 8-929-591-89-63.
Women-filicide in Russia of the second half of the XIX century- the beginning of the XX century.
Crimes exciting great response in all times - that is, infanticide - are analyzed. Relying on the complex examination of the historical and legal sources, the author comes to the conclusion that this kind of crimes committed by women was notable for especial cruelty and cynicism, and was conditioned by social causes.
Key words: infanticide, homicide, religious fanaticism, gender criminality.
Самый большой общественный резонанс в России второй половины XIX - начала XX в. вызывали смертоубийства. «Львиную долю» жертв женщин-преступниц составляли дети, мужья и близкие родственники. Делопроизводственные материалы судов свидетельствуют о серьезности данного вида преступлений, совершаемых, как правило, с особой жестокостью. Страшные цифры статистики, приводимые М.Н. Гернетом,
свидетельствуют о том, что в большинстве своем женщины убивали детей. Однако не все обвиняемые становились осужденными - даже при беглом взгляде на статистику очевидно, что численность осужденных более чем в три раза ниже численности обвиненных в совершении детоубийства. Среди уголовных дел в окружных судах большинство дел было закрыто «за недоказанностью» и вследствие отсутствия свидетелей.
Таблица
СС
5 и
О <
О X
5 ^
5 а ай
Статистические данные об обвиняемых и осужденных за детоубийство в России в 1894-1906 гг.1
Годы Обвиняемые Осужденные
1894-1898 1195 443
1899 128 68
1900 182 66
1901 241 96
1902 224 74
1903 220 66
1899-1903 995 370
1904 206 40
1905 188 44
1906 159 35
1904-1906 553 119
41
ее 5 и
О <
О X
5 ^
S а ай
В Тверской губернии количество детоубийств составляло приблизительно 25% от общего числа убийств.
Заметим, что само отношение матерей к детям в ту далекую от нас историческую эпоху было несколько иным, чем сегодня, и знание менталь-ности того исторического времени многое проясняет. Причем характерно это было как для представителей знати, так и для простых крестьянок. Доказательством тому служат свидетельства мемуаристок. Многие из них отмечали типичную реакцию матерей на нежеланных дочерей: «удаляли с глаз колыбель»2, «отворачивались»3, «глядеть не хотели»4. Исследователь А. В. Белова указывает на то, что «безотчетным отголоском инфантицид-ного, или детоубийственного, стиля были „толкание с коленей", „отдергивания от груди", „бросание в руки женщины", „выхватывание из рук девки новорожденной"»5. Интересные сведения предлагает нам к осмыслению кавалерист-девица Н.А. Дурова в своих воспоминаниях о детстве: ее мать, раздосадованная криком 4-месячной дочери, «выбросила» ее из окна кареты. Жизнь девочки спасли проезжающие мимо гусары, которые подняли ее, «всю окровавленную и не подающую никакого признака жизни», «от сильного удара шла ... кровь из рта и носа»6. Зачастую дети привилегированных сословий видели своих родителей лишь утром, когда гувернантки приводили их поздороваться с родителями, и перед сном, когда родители приходили пожелать им спокойной ночи. Конечно, дворянки имели явное преимущество перед крестьянками - рождение ребенка не нарушало привычный ритм светской жизни, крестьянкам было гораздо сложнее: низкий уровень дохода, общественное порицание, напряженный ритм жизни приводили некоторых из них к совершению серьезных преступлений.
Не все попытки детоубийства заканчивались так, как это описано в предыдущем случае, были примеры трагические. Так было в случае с 19-летней крестьянкой Тверской губернии Агафьей Архиповой, признанной виновной «в предумышленном убийстве». Согласно материалам дела роды проходили тяжело, общее состояние после рождения ребенка было неудовлетворительным (подсудимая жаловалась на слабость и частные головокружения). Была зима, стояли морозы, денег на пропитание не было, и тогда молодая женщина решилась на убийство новорожденного - завернула младенца в свою белую юбку и бросила в колодец7.
Могло ли остаться убийство младенца незамеченным в крестьянской среде? Нет. Крестьяне-общинники проявляли повышенную бдительность в данном вопросе. Свекровь обвиняемой в
детоубийстве провела собственное расследование по поводу «пропажи живота» у невестки Пе-лагеи, о чем сообщила уряднику8. Если не суд, то самосуд был неминуем.
Судебный следователь Д.А. Скульский в своих мемуарах описывает случай детоубийства, совершенного в состоянии аффекта девушкой - наемной работницей, забеременевшей от своего хозяина. Родив «плод тайной любви», она удушила младенца, ее - истекающую кровью и в бессознательном состоянии, отвезли в больницу9.
Определенную лепту в скорбную статистки вносил женский религиозный фанатизм: лишение младенца молока в пост, замена его тряпичным рожком из жеваного хлеба приводили к смерти младенцев10.
Бытовая неустроенность, страх потерять работу, ослабление традиционного контроля со стороны семьи и общества подталкивали женщин к радикальному варианту решения вставшей перед ними проблемы. В разделе «Об умерших» метрических книг часто встречаются случаи погребения неопознанных новорожденных младенцев, найденных близ линии железной дороги или в лесной полосе. Эти дела часто оставались нераскрытыми.
Возникает вопрос: «Почему все-таки некоторые матери прибегали к детоубийству?».
Во-первых, следует учитывать личностные факторы - немотивированная агрессия и жестокость.
Во-вторых, - экономические проблемы и социальные причины.
В-третьих, - господство патриархальной идеологии и довлеющее над женщиной общественное мнение, не позволявшее одиноким женщинам «пригулять» ребенка и толкавшее их на «вытравливание» плода или убийство младенца.
Известные русские поговорки, отражающие отношение к женщине, проливают свет на ее общественное положение: «Лучше в доме коза, чем взрослая дочь: коза по елищу ходит - молоко принесет, дочь по селищу ходит - стыд своему отцу принесет»11.
На втором месте среди смертоубийств находились убийства супруга, к которым женщин подталкивали сложность получения развода и жестокость с его стороны12.
Юридическое сообщество не могло остаться безучастным к проблеме девиантизации общества в целом и женщин в частности. Устойчивый рост «женской» криминогенности не позволял оставлять проблему без внимания: по статистике 1897 г. от общего числа осужденных - 106 387 человек - 15% были женщины.
Со второй половины XIX в. специализированные правительственные издания: «Юридический
42
ф ■
вестник», «Судебный журнал», «Северный вестник», «Журнал министерства юстиции», а также популярные периодические журналы: «Библиотека для чтения», «Русское слово», помещают статьи по проблеме женской преступности. Авторы статей задаются вопросами правовых и моральных аспектов девиантного и делинквентного поведения российских женщин, мотивации женщин-преступниц, разрабатывают способы предотвращения проявлений такого поведения. Все статьи написаны «сквозь призму» официальной позиции криминологии того времени. Начнем с наиболее распространенной точки зрения о том, что преступность натуры предопределена от рождения. Основоположником данной теории по праву считается видный итальянский криминалист Ч. Лом-брозо (1835-1 909 гг.). Суть концепции сводилась к тому, что преступников и преступниц можно определить по антропологическим признакам: размеру черепа, чувствительности органов и т.д.13 Решение вопроса виделось в выведении критериев образа преступной натуры и изоляции от общества преступных элементов. Используя наработки зарубежных специалистов, российские юристы предприняли попытку исследовать влияние возраста, сословного происхождения и прочих факторов на преступность; охарактеризовать виды правонарушений по сословиям; выявить особенности гендерной преступности; разработать методологию и понятийный аппарат уголовного права. Сторонниками «биологической концепции» предрасположенности к преступному поведению среди российских юристов стали Д. Дриль, З.Ф. Чиж, супруги Тарновские14.
Ряд исследователей (Л.Е. Владимиров, Е.Н. Тарновский, И.Я. Фойницкий, М.В. Духовской, М.Н. Гернет, М.П. Чубинский, Х.М. Чарыхов), напротив, отмечали, что преступное поведение женщин зависело от комплекса причин, среди которых на первом месте стояли причины социального и экономического характера15.
Ярко выраженный публицистический характер носили работы Н.В. Рейнгарда, Н. Зеланда, Н.В. Давыдова16. Анализируя правовое положение женщин, авторы пристальное внимание уделяли моти-вационному комплексу женских правонарушений.
Профессиональные юристы видели причины в боязни общественного осуждения. Серия статей М. Любавского и М. Гернета на страницах «Юридического вестника» по проблеме плодоизгнания являет собой непреложный факт: женщины совершают преступления из-за боязни общественного осуждения17. Доктор уголовного права И.Я. Фойницкий18 со страниц «Северного вестника» описал социальный портрет правона-рушительницы.
Однако не все юристы разделяли указанные подходы. Взять хотя бы позицию А.Ф. Кони по делу В. Засулич, пытавшейся убить выстрелами из пистолета петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Преступление получило широкую огласку и общественный резонанс. Следствие по делу велось в быстром темпе с исключением всякого политического мотива. Министр юстиции К.И. Пален требовал гарантий признания виновности подсудимой, но Анатолий Федорович таких гарантий не дал. Тогда Кони предложили допустить нарушение законодательства в ходе процесса, с тем чтобы иметь возможность изменения решения суда в кассационном порядке. Кони отметил, что это не согласуется с достоинством судьи. Присяжные заседатели вынесли в отношении Засулич оправдательный вердикт. Анатолий Федорович оказался в опале - ему постоянно напоминали, «что он нежелательный председатель, персона „non grata"». Сотрудников суда вычеркивали из списков представляемых к наградам и следующим чинам, лишали премий, молчаливо подсказывая, что этим они обязаны своему упрямому председателю. Самого Кони отстраняли от участия в ответственных комиссиях, словно в насмешку назначив заниматься делами старых архивов. Между тем он остался верен себе. Будучи человеком образованным, он воспринимал женскую преступность как отклик на несправедливость общества и протест против приниженного положения женщины в нем19. В этом контексте женщина - жертва обстоятельств.
Следует отметить, что инициативы юристов нашли свое отражение в деятельности интеллигенции, направленной на ресоциализацию бывших заключенных. Так, в 1898 г. Дамский тю-ремно-благотворительный комитет основал в Москве школу тюремных надзирательниц. Целью этой школы была профессиональная подготовка обслуживающего персонала в женских тюрьмах, исправительных колониях, тюремных больницах, приютах. Учебная программа базировалась на принципах нравственной помощи и главной задачей выдвигала «возвращение преступников к нравственному образу жизни». С учетом этого в учебном плане было достаточно большое количество социально-психологических дисциплин.
Так или иначе юристы-правоведы и юристы-практики пытались дать свой ответ на злободневную проблему. Какой бы позиции они ни придерживались, все ясно осознавали, что женская преступность - кровоточащая язва современности, которую нужно лечить всеми имеющимися способами.
Либерально настроенное дворянство не могло оставаться в стороне от проблемы женской преступности. О его позиции в данном вопросе
СС S u_
О <
о
X
s ^
s
а ай
43
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а ай
мы можем судить по заметкам в периодической печати того времени. Ряд интеллигентов-либералов, таких как Д. Мацкевич, А. Дмоховский, А. Гиероглифов, Ю. Жуковский, Н. Котляревский, П. Бакунин, В. Хвостов, П. Мижуев, обрушились с критикой в адрес «власть предержащих» за то, что проблема женской преступности оказалась включенной в повестку дня20. В своих работах либерально настроенная дворянская интеллигенция пыталась вывести женскую преступность из нерешенного «женского вопроса». «Преступниками не рождаются, ими становятся!» - вот основная мысль их сочинений. На вопрос: «Почему женщины становятся преступниками?», - дается однозначный ответ: «Из-за приниженного состояния русской женщины, из-за отсутствия общественного признания, из-за нерешенности социально-экономических проблем». Алгоритм решения проблемы виделся в разрешении женского вопроса.
С появлением в XIX в. женского вопроса -сложной социальной проблемы, охватывающей экономические, политические, правовые, этические, психологические стороны эмансипации женщин, - защитники их прав и интересов впервые в истории России привлекли внимание общества к разнообразным проявлениям женского неполноправия. Одной из наиболее важных сторон женского вопроса стала проблема изменения положения женщин в семье, достижения их равенства в семейно-имущественных отношениях, расширения возможностей развода21. Прогрессивно настроенная часть общества требовала со страниц либеральной периодики пересмотра в действующем «Своде законов» статьи о том, что «жена обязана повиноваться мужу». В сохранении решающей роли родителей при заключении брака они видели «отсталость семейного законодательства», а в существовании обычая регистрировать заключенные браки в церкви - препятствие к свободе разводов и основание к ущемлению прав незаконнорожденных детей22. Посредством достижения экономической независимости женщин они пытались решить ряд проблем, в том числе проблему женской преступности. Либералы активно призывают к необходимости даровать женщинам избирательные права, предоставить им право на свободу выбора профессии, право на создание семьи на добровольных началах, а не как дань традиции. По большому счету они призывают видеть в женщине личность со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Иной взгляд на проблему представляли консерваторы. Их теорию снижения отрицательных девиаций в обществе можно назвать «охранительно-реакционной». В эту группу входят, как правило, государственные чиновники и представители свет-
ского общества. Для их точки зрения характерно следующее: преступление - это нравственная деградация человека, после его совершения человек не может надеяться на «воскресение» и совершает он свой проступок не из-за предрасположенности или несправедливости общества, а по собственному выбору и желанию, нарушив Божьи заповеди23. Поэтому путь решения видится только в ужесточении мер наказания.
В мемуарах Скульского данная позиция прямо именуется как «победоносцевщина», ориентированная на «драконовские меры» в отношении женщин-преступниц, «преступивших законы церкви и Христа»24. Позиция К.П. Победоносцева по означенной проблеме состояла в следующем: «только при помощи религиозной идеи новейшее общество может найти правду, нравственную и жизненную свободу, которых так усиленно и так бесплодно ищет»25. Будучи специалистом по гражданскому праву, Победоносцев высказывался как ярый противник расширения прав женщин, отмечая, что решить проблему безнравственности, коей он считал женскую преступность, невозможно путем расширения прав. Он предлагал, напротив, сократить некоторые права женщин, подчинив их еще более власти мужа и свекра, что должно было оградить жен от дурных мыслей и поступков. По «Своду законов Российской Империи» супруги согласно ч. 1 ст. 1148 наследовали друг после друга на равных основаниях 1/7 недвижимого и движимого имущества26. Вдова получала указанную часть не только из наличного имущества мужа, но также и из того имущества, которое следовало бы ее мужу, если бы при открытии наследства после своего отца он был бы жив. При этом по смыслу ч. 1 ст. 1151 она имела право получать эту часть из недвижимого имущества свекра еще при его жизни, а из доли движимого имущества - после его смерти. По глубокому убеждению К.П. Победоносцева, это было крайне несправедливо. Победоносцев писал: «Невозможно собственнику понять закон, в силу коего вдова умершего сына может ограничить свободное право его распоряжения в благоприобретенном имении»27. Он видел в этом «беззаконие» и «ограничение родительской власти»28. Более всего удручала Победоносцева ситуация выхода вдовы замуж вторично. Вопрос о том, имеет ли право вдова требовать указанной части в имуществе свекра, был решен положительно Государственным советом в рамках «дела Бородиной», которая вторично вышла замуж за генерал-майора Бородина, предъявив требование о выделе указанной части имущества свекра - отца первого мужа - Нащокина. Государственный совет признал за вдовой право на указанную часть как в имуществе мужа, так и в имуществе свекра, несмотря на вступление в но-
44
ф ■
вый брак29. Это стало юридическим прецедентом, давшим импульс серии подобных дел. Победоносцев, а вслед за ним Д.И. Мейер, Д.И. Азаревич и ряд других цивилистов настаивали на том, что право пережившего супруга не может быть признано за право наследования. Эта позиция, которую либеральные юристы рассматривали как попытку закрепощения женщины, была жизненным кредо консерваторов, прямо указывающих женщине на то, что ее место - лишь в семье, при муже.
Требования со стороны женщин-феминисток даровать женщинам права на образование, труд, избирательные права, звучащие со страниц такого прогрессивного журнала, как «Отечественные записки», бередили сердца и умы российских женщин, что не могло остаться незамеченным со стороны консервативной публицистики. Так, И. Апрелов в сочинении «Мужчины и женщины, врозь и вместе в различные эпохи их жизни...», распространенном в Петербургском университете в 60-х годах. XIX в., видел лишь осложнение проблемы и усиление женской криминогенности. Женщина, по натуре склонная к преступлению, в процессе активного обучения, отвлекающего «жизненные силы к мозгу», лишающего «половые органы их естественной силы», приводящего к бесплодию и обострению опаснейших припадков, усилит свою врожденную тягу к преступлению. Данную точку зрения полностью поддержал врач М. Кривошап-кин на страницах «Светоча»30. Обозначенные идеи найдут свое отражение в творчестве князя В.П. Мещерского. Уже в первый год издания ультраконсервативной газеты-журнала «Гражданин» он опубликует свою статью «Наш женский вопрос», позднее, в 1876 г, подробно изложит свои воззрения на проблему в работе «Речи консерватора», благодаря чему войдет в историю как «флюгер консервативно-реакционной мысли»31.
Князь В.П. Мещерский, будучи представителем государственно-охранительного типа русской консервативной политико-философской мысли, рассматривал женскую преступность как одно из «проявлений нравственного хаотичного состояния общества»32. Причины преступности он видел в стремлении женщин соответствовать «духу времени», олицетворяющем протест жить для семьи33. Семья - колыбель государства, исходное начало, в недрах которого вызревает важная составляющая государства - гражданин. Воспитывая детей, женщина становится душой и двигателем семьи, нравственным авторитетом. Согласно его концепции каждый должен был занимать свою нишу: мужчина - являться экономическим центром семьи, женщина - духовным. Женщина прививает идеи патриотизма, чести и долга своим детям, от нее зависит мощь государства. Для вос-
питания детей женщина должна иметь достойное образование, но оно должно быть получено дома, чтобы девушка не имела возможности набраться вредных идей34. Светские учебные заведения Мещерский рассматривал как «притоны разврата»35, в недрах которого женщина вырождается, начиная уничтожать в себе женское начало, - стрижет волосы, надевает очки. Свою главную цель он видит в борьбе с «синеокими и стрижеными». Женщине не дано от природы быть исследователем, изобретателем, врачом. Когда она достигает определенного уровня знаний, превышающего ее возможности, она кончает с собой, сходит с ума или совершает непоправимые поступки. «Область женщины есть семья, цель ее - воспитание, сила ее - любовь!», - восклицает князь. Мещерский был не одинок в своих размышлениях. Подобную точку зрения можно встретить у М.Н. Каткова36. Консерваторы-охранители были убеждены, что решить проблему женской преступности, в том числе политических преступлений, посредством развития системы светского образования невозможно, это лишь осложнит ситуацию.
Идеи, на которые опирался консервативный лагерь в своей борьбе с женским движением, можно встретить в трудах видных русских и зарубежных философов. Так, Ф. Ницше писал: «соревнуясь за свои права, женщина теряет стыд, . она перестает бояться мужчин ... и при этом вырождается»37. В России выразителем аналогичных идей был Н.А. Бердяев, который считал, что «женское эмансипационное движение по существу своему карикатурно, . в нем есть гермаф-родитическое уродство»38.
Консервативный лагерь активно апеллировал к христианскому учению, в соответствии с которым женщина рассматривалась как верный помощник мужчины, - Ева была сотворена из ребра Адама. В научной сфере всерьез рассуждали о том, что кровь женщины содержала больше воды, чем мужчины, мозг ее был слабее, а функция материнства истощала организм. Консервативно настроенная часть общества, прежде всего мужчины, всерьез опасалась, что женщина двинется на поприще общественной деятельности, боялась ломать традиционные стереотипы. «Революция не страшна, - заявлял В.М. Пуриш-кевич, - до тех пор, пока женщина находится у домашнего очага»40. Именно с этим были связаны призывы консерваторов, а затем монархистов возрождать лучшие черты россиянок - любовь к Богу, царю, людям, кротость, послушание.
Духовная жизнь общества, по убеждению консерваторов, оказалась изуродованной ложным либеральным «прогрессом». Поврежденный «лже-либерализмом» духовный мир общества
СС
5 и
О <
О X
X ^
X а ай
45
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а ай
рождает чудовищ нигилизма и революции41. Система народного образования из орудия воспроизводства общественных устоев, традиционной морали и политической лояльности сделалась источником смуты. Русская профессура сплошь поражена, как выражался князь, «политическим сифилисом французской революционной школы»42 и неустанно заражает им студентов.
«Поменьше знаний, побольше нравственности и веры», - таков, по убеждению консерваторов, должен быть «лозунг» народного просвещения в России43. Такой сценарий борьбы с женской преступностью, прежде всего политическими преступлениями, совершаемыми женщинами из любви к идее, предлагал князь Мещерский. Это было реакцией на оправдательный приговор В. Засулич. Мещерский отмечал, что «оправдание Засулич происходило как будто в каком-то ужасном кошмарном сне, никто не мог понять, как могло состояться в зале суда самодержавной империи такое страшное глумление над государственными высшими слугами и столь наглое торжество крамолы». Именно борьбе с революцией и крамолой он решил посвятить свои теоретические изыскания44.
П редставител и государствен но-охран ител ь-ного типа русской консервативной мысли видели решение проблемы в сохранении традиционных порядков, расширении сферы воздействия православия, ужесточении системы наказания.
Как нам удалось установить, большинство преступлений среди женщин дореволюционной России совершалось именно крестьянками, дворянки, как правило, из обедневших родов фигурируют как террористки-революционерки, вдохновленные на политическую борьбу суровой исторической реальностью. В связи с этим отношение крестьянской среды к женщинам-преступницам не может не волновать ум пытливого исследователя.
Отношение в крестьянской среде к преступницам было двоякое. С одной стороны, православное крестьянство рассматривало любое убийство как тягчайший грех. «Посягающий на свою или чужую жизнь - похититель достояния Господня» - вот основной постулат крестьянского сознания указанной эпохи45. С другой стороны, крестьяне понимали, что смерть неизбежна: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать»46. Дуалистическое восприятие смерти вело к двойственному восприятию преступника вообще и женщины-преступницы в частности. Двойственным было и отношение к осужденному. С одной стороны, - он грешник и расплачивается за свои грехи. С другой стороны, крестьянство не верило в справедливость судопроизводства, что нашло отражение в общеизвестной пословице: «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Вспомним классиков: в «Записках из мертвого
дома» Достоевский писал: крестьянин «никогда не корит арестанта за его преступление, как бы ужасно оно ни было, и прощает ему все за понесенное им наказание и вообще несчастье»47.
Однозначно осуждались попытки убийства мужа - это не вписывалось в традиционное самосознание русского крестьянства. Со времен «Домостроя» в сознании простого народа на века остался постулат: «Люби жену как душу, лупи ее как грушу», а потому для воспитания жены, выколачивания из нее «животных инстинктов» в каждой избе на стене висела плеть, называемая «дураком». За ничтожную вину глава семейства таскал жену за волосы и сек «дураком» до крови. Женщинам внушалось: «Бьет - значит любит». Такое отношение к женщине считалось нормальным, а вот если жена отвечала мужу на его агрессию или убивала супруга, то общественное мнение однозначно осуждало ее поступок.
Иное отношение было к детоубийце. Это во многом объясняется отношением к детской смерти вообще. Высокая рождаемость и оборотная ее сторона - высокая детская смертность - сопровождали быт русского крестьянства. В Тверской губернии конца XIX в. только пять из десяти родившихся детей доживали до 10-летнего возраста48. Данные по другим регионам практически идентичны тверской статистике49. Причем наиболее высокий уровень детской смертности приходился на страду. Занятость крестьянок на полевых работах приводила к отсутствию возможности нормального ухода за ребенком. Для матери главным было, чтобы ребенок не мешал ей осуществлять сельскохозяйственные работы, а потому в страду младенцев парили в печи, поили маковым настоем, чтобы те спали как можно дольше, да и кормили, чем придется. «Не имевшие возможности уделять должного внимания ребенку родители полагались на Божью волю: „Коли суждено жить - выживет, коли нет - Бог к себе приберет"»50. Семенов - крестьянин из Подмосковья, отмечал в своих воспоминаниях: «Когда в деревне умирает ребенок, говорят, что его Бог прибрал, и баба мало горюет о нем; напротив, многие крайне печалятся, когда ребенок родится на рабочую пору»51. На это обращали внимание и земские врачи52. Тексты колыбельных песен демонстрируют отношение к детской смерти в крестьянской среде: «Бай, бай, да люли! Хоть сегодня умри. Сколочу тебе гробок из березовых досок. Завтра мороз, снесут на погост. Бабушка-старушка! Отрежь полотенца накрыть младенца. Мы поплачем, повоем, в могилку зароем»53. Согласно народным поверьям безгрешный младенец, умерший крещеным, попадал в Рай. Не случайно умерших детей хоронили подпоясанными, чтобы они могли собирать за пазуху райские плоды54. Посмертная участь
46
ф ■
некрещеных детей воспринималась трагично, их по народному поверью уносили черти55. Потому особо осуждались простым народом женщины, убившие некрещеных младенцев.
Нищета, тяжелый физический труд, доводивший порой женщин до измождения, отсутствие элементарной гигиены, приводившее к множественным осложнениям и болезням в послеродовой период, зачастую толкали женщин на преступление. Осознание ответственности не только перед Богом, но и перед законом, заставляло крестьянок вырабатывать «хитроумные» планы уклонения от уголовной ответственности: зачастую гибель младенца пытались выдать за случайность. Так, если мать «приспала» младенца, то его погребали без экспертизы56. Судя по замечаниям современников, добрая половина «баб» «приспала» за свою жизнь хотя бы одного ребенка57. Уголовное наказание заменялось в этом случае церковной епитимьей.
В сознании крестьян мы обнаруживаем весьма равнодушное отношение к детской смерти, потому и особого осуждения женщины-детоубийцы среди простого народа не вызывали. Женщину, убившую ребенка, рассматривали как жертву обстоятельств.
Из вышесказанного видно, что проблема женской преступности в целом и детоубийств в частности стала широко обсуждаться со второй половины XIX в., что было вызвано ростом девиаций в женской среде, причиной чему во многом были процессы модернизации, изменения культурных и социальных моделей и стратегий в обществе. Восприятие детоубийцы разнилось от сочувственного - в крестьянской среде до агрессивного - в консервативных кругах.
Анализ исторического материала актуализирует вопрос современного состояния женской преступности в России. В середине первого десятилетия XXI в. проявилась тенденция роста удельного веса преступлений, совершаемых женщинами. Если в 2005 г. этот показатель составлял 13,8%, то в 2006 г. - уже 15,1%. В 2009 г. доля осужденных женщин в соотношении с показателями 2004 г. увеличилась на 2,4%. Среди всех совершенных женщинами преступлений наибольшую долю составляют тяжкие преступления - 77,8%, причем среди лиц, совершивших особо тяжкие преступления, женщины составляют 11,8%. Доля женщин среди лиц, совершивших преступление против жизни и здоровья, составляет 11,9%. Федеральной службой государственной статистики отмечается, что растет доля женщин в числе лиц, совершивших убийства: с 12,5% в 2000 г. до 16% в 2009 г. Преступления против семьи и несовершеннолетних составляют 5% от общего числа
преступлений58. Типичное для женщин преступление - детоубийство - имеет сегодня немалое распространение в сельской местности. Как правило, такие деяния совершаются молодыми женщинами, не имеющими семьи и достаточного материального обеспечения. В ряде случаев в этих преступлениях на «заднем плане» присутствует фигура мужчины, не без влияния или не без молчаливого согласия которого совершаются эти преступления. По выборочным данным, по сравнению с периодом 20-х годов ХХ в. число детоубийств выросло втрое59.
Женская преступность - явление исторически изменчивое. Особенность этого феномена состоит в том, что основные ее характеристики зависят от социального положения женщины. В целом можно сказать, что те тенденции и закономерности, которые сложились в женской преступности в России к концу позапрошлого века, продолжают существовать и развиваться в современных условиях. Заслуживает внимания тот факт, что современные специалисты, как и видные идеологи российского консерватизма позапрошлого века, видят лишь один путь борьбы с данным видом «социального зла» - укрепление института семьи, поддержка материнства, борьба с бедностью60.
1 Гернет М.Н. Детоубийство: социологическое и сравнительно-юридическое исследование. - М.,1911. С. 125.
2 Ржевская Г.И. Памятные записки // Институтки: Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. - М., 2001. С. 35.
3 Дурова Н. Русская амазонка: Записки. - М., 2002. С. 26.
4 Ковалевская С.В. Воспоминания детства // Воспоминания: Повести. - М., 1974. С. 14.
5 Белова А.В. «Мир женского детства» в российской дворянской семье XVIII - середины XIX в.: легитимированные практики насилия // Род и семья в контексте тверской истории. - Тверь, 2005. Ч. 1. С. 9.
6 Дурова Н. Указ. соч. С. 26-27.
7 Государственный архив Тверской области (далее -ГАТО). Ф. 660. Оп. 3. Д. 2959. Л. 15, 16.
8 ГАТО. Ф. 660. Оп. 3. Д. 2961. Л. 21.
9 ГАТО. Ф. Р-570. Оп. 2. Л. 3 об.
10 Николаева М.К. Деревня в старину: Из моих воспоминаний // Северный вестник. 1891. № 3. С. 75.
11 Дмоховский А. О правах женщины в России // Мужские ответы на женский вопрос в России: вторая половина XIX -первая треть XX века. Антология. - Тверь, 2005. Т. 1. С. 106.
12 Там же.
13 Ломброзо Ч. Преступный человек. - М., 1994.
14 Дриль Д. Преступный человек // Юридический вестник. 1882. Т. 11. С. 101; Он же. Хроника уголовного суда // Юридический вестник. 1885. Январь. С. 111-113; Чиж З.Ф. Преступный человек перед судом врачебной науки. - СПб., 1894; Тарновская П.Н. Женщины-убийцы. - СПб., 1902; Тарновский Е.Н. Движение преступности в Европейской России за 18741894 гг. - СПб., 1899; Он же. Итоги русской уголовной статистики за 20 лет (1874-1894 гг.). - СПб., 1899; Он же. Изменение преступности в различных общественных группах // Юридический вестник. 1898. № 5. С. 32-54; Он же. Влияние хлебных
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а ай
47
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а ай
цен и урожаев на движение преступлений против собственности в России // Журнал Министерства юстиции. 1898. № 8. С. 73-106; Он же. Казенная продажа вина и движение преступности в 4 восточных губерниях Санкт-Петербурга. - СПб., 1901; Он же. Движение некоторых видов преступности за 1895-1900 гг. в связи с введением винной монополии. - СПб., 1902; Он же. Движение преступности по окружным судам Европейской России. - СПб., 1905.
15 Владимиров Л.Е. Психические особенности преступников по новейшим исследованиям. - Харьков, 1877; Фой-ницкий И.Я. Факторы преступности // Северный вестник. 1893. № 10. С. 97-112; № 11. С. 90-97; Духовской М.В. Русский уголовный процесс. - М., 1902; Тарновский Е.Н. Движение преступности по окружным судам Европейской России.
- СПб., 1905; Гернет М.Н. Социальные факторы преступности.
- М., 1905; Чубинский М.П. Курс уголовной политики. - СПб., 1909; Чарыхов Х.М. Учение о факторах преступности. Социологическая школа в науке уголовного права. - М., 1910.
16 Зеланд Н. Женская преступность. - СПб., 1899; Давыдов Н.В. Женщина перед уголовным судом. - М., 1906; Рейн-гард Н.В. Женщина перед судом уголовным и судом истории.
- Казань, 1890.
17 Любавский А.Д. О детоубийстве // Юридический вестник. 1863. № 7. С. 20-37.
18 Фойницкий И.Я. Женщина-преступница // Северный вестник. 1893. № 2. С. 123-144; № 3. С. 111-140.
19 Кони А.Ф. Избранное. - М., 1989. С. 87.
20 Мацкевич Д. Заметки о женщинах // Современник. 1850. № 3; Дмоховский А.О правах женщины в России // Библиотека для чтения. 1862. № 7; Гиероглифов А. Общественное признание женщины // Отечественные записки. 1863. № 8; Жуковский Ю. Затруднения женского дела (посвящается Е.И. Ц-ой) // Современник. 1863. № 13; Котляревский Н. Очерки из истории общественного настроения шестидесятых годов. Женский вопрос в его первой постановке // Вестник Европы. 1914. № 2; Бакунин П. Запоздалый голос сороковых годов: По поводу женского вопроса. - СПб., 1881; Хвостов В.М. Женщина накануне новой эпохи. Два этюда по женскому вопросу. - М., 1905; Мижуев П. Женский вопрос и женское движение // Образование. 1904. № 12.
21 Е.Л. Новости по женскому делу // Отечественные записки. 1870. № 1. С. 180-187; Цебрикова М. Гуманный защитник женских прав // Там же. 1870. № 2. С. 209-217; Избирательные права женщин в Англии // Там же. 1871. № 6. С. 327-338;
Женский вопрос в Америке // Там же. 1872. № 4. С. 503538; Мордовцев Д. Русские женщины нового времени // Биографические очерки из русской истории: Женщины девятнадцатого века. - СПб., 1874. С. 189-194.
22 Е.Л. Новости по женскому делу // Отечественные записки. 1870. № 1. С. 180-187; Е.Л. Женское движение у нас и за границей // Там же. 1870. № 4. С. 234-245; Женский вопрос в Америке // Там же. 1872. № 4. С. 503-538.
23 Толстой Л.Н. Мысли об отношениях между полами // Собрание сочинений. - М., 1908. XV. С. 122-172.
24 ГАТО. Ф. Р-570. Оп. 2. Д. 901. Л. 13.
25 Там же.
26 Юренев П.А. Семейные и гражданские права женщин по русским и польским законам. - М., 1877. С. 120.
27 Победоносцев К.П. Курс гражданского права // Сочинения. Ч. 2: Права семейные, наследственные и завещательные. - СПб., 1871. С. 275-279.
28 Там же. С. 276.
29 Товстолес Н.Н. Указанная часть супруга в имуществе свекра (тестя) // Журнал Министерства юстиции. 1914. № 5. С. 157-160.
30 Тишкин Г.А. Женский вопрос в России в 50-60-е гг. XIX в. - Л., 1984. С. 125.
31 Мещерский В.П. Наш женский вопрос // Гражданин. 1872. № 9-10; Он же. Речи консерватора. - СПб., 1876; Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. - М., 2000. С. 390.
32 Мещерский В.П. Наш женский вопрос // Речи консерватора. - СПб., 1876. Вып. II. С. 3.
33 Там же. С. 8, 10.
34 Мещерский В.П. Наш женский вопрос // Речи консерватора. - СПб., 1876. Вып. II. С. 15.
35 Мещерский В.П. Разве от того, что мы напихаем в университеты баб. // Родина. 1896. № 3. С. 24-25.
36 Катков М.Н. Собрание передовых статей // Московские ведомости. 1865. № 254. С. 735.
37 Ницше Ф. По ту сторону добра и зла: К генеалогии общественной морали. - Минск, 1992. С. 147.
38 Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия свободы. Смысл творчества. - М., 1989. С. 418.
39 Мижуев П.Г. Женский вопрос и женское движение.
- СПб., 1906. С. 7.
40 Женский вопрос в программах и деятельности монархических партий России 1905-1917 гг. // Женщина в российском обществе. XX век: История и современность. - М., 1996. С. 47.
41 Мещерский - Александру III, 1888. // ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 105. Л. 42 об., Дневник Мещерского для Александра III, 15 марта 1887 г. // ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 114. Л. 82.
42 Мещерский В.П. Дневник // Гражданин. 1910. № 37. 3 окт. С. 9.
43 Мещерский В.П. Дневник // Гражданин. 1887. № 46. 7 июня. С. 13.
44 Вера Засулич. Ши http://ru.wikipedia.org/
45 Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. - М., 1901. С. 541.
46 Тверские пословицы и поговорки. - Тверь, 1993. С. 8.
47 Достоевский Ф.М. Записки из мертвого дома. - Л., 1972. Т. 2. С. 79.
48 Покровский В. Историко-статистическое описание Тверской губернии. - Тверь, 1879. Т. 1. Отд-е. II. С. 143.
49 Брачность, рождаемость и смертность в России и в СССР. - М., 1977. С. 143.
50 Комаров Д.А. Культура смерти в русской деревне второй половины XIX - начала XX века // Вестник ТвГУ / Отв. ред. Т.Г. Леонтьева; Сер.: История. Вып. 3. 2008. С. 28.
51 Семенов С.Т. Двадцать пять лет в деревне. - Пг., 1915. С. 71.
52 И-ва Д. Из записок земского врача // Русская мысль. 1884. Кн. XII. С. 76.
53 Комаров Д.А. Указ. соч.
54 Булгаков С.В. Настольная книга для священноцерков-нослужителей / Репринтное воспроизведение издания 1913 г.
- М., 1993. Ч. 2. С. 1364.
55 Быт великорусских крестьян-землепашцев: Описание материалов этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (на примере Владимирской губернии). - СПб., 1993. С. 122.
56 Трайнин А. Преступность города и деревни в России // Русская мысль. 1909. Кн. VII. С. 20.
57 Семенова-Тяншанская О.П. Жизнь «Ивана»: очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний. - СПб., 1914. С. 5.
58 Преступность и правопорядок в России: статистический аспект. - М.: Госкомстат, 2003; Криминология / Под ред. В.Д. Малькова. 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Юстицин-форм, 2011. С. 390; Состояние и тенденции преступности в Российской Федерации: Криминологический и уголовно-правовой справочник / НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генпрокуратуре РФ, ВНИИ МВД России, Департамент уголовного розыска МВД России; Под общ. ред. А.Я. Сухарева, С.И. Гирько. - М.: Экзамен, 2007. С. 77, 172.
59 Степанян Ш.У. Современная женская преступность в России и пути ее предотвращения // Российский следователь. 2011. № 8. С. 27-34.
60 Синьков Д.В. Некоторые проблемы виктимологиче-ской профилактики женской преступности // Российский следователь. 2009. № 3.
48
