CC BY
83
ЖАНРОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДРУЖЕСКИХ ПИСЕМ Е.А. БОРАТЫНСКОГО
О.П. Фесенко
Статья посвящена анализу жанровых особенностей дружеского эпистолярия Е.А. Боратынского. Автор исследует специфику построения дружеских текстов, их язык, выявляя черты, свойственные дружеским письмам как конкретно взятого автора, так и эпистолярного наследия начала XIX столетия в целом.
Ключевые слова: фразеологизм, дружеское письмо, жанровые особенности.
Современная лингвистическая наука переживает переходный период, преобразуясь из «КАК-лингвистики» (лингвистики автономного описательного подхода, если применить терминологию А.Е. Кибрика) в «ЗАЧЕМ/ПОЧЕМУ-лингвистику, в основе которой будет лежать примат объяснения» [1]. Поэтому в центре языковых исследований становится человек как ядро, формирующее текст, наполняющее его содержанием, служащее первопричиной создания и функционирования. В этом аспекте изучение языковой личности продуктивно проводить на материале дружеской переписки, максимально приближенной к разговорной речи и отражающей особенности авторского стиля не только на уровне употребления языковых единиц, но и на уровне структуры текста.
Объектом нашего исследования стало эпистолярное наследие Е.А. Боратынского, до сих пор не привлекавшее внимание лин-гвистов1. До нас дошло 68 русскоязычных эпистолярных текстов, обращенных к родным и близким писателя (за период с 1814 по 1844 гг.).
Е.А. Боратынский вел активную переписку. В числе его адресатов И.В. Киреевский (26 писем), Н.В. Путята (17 текстов), П.А. Вяземский (5), А.И. Тургенев (3), А.С. Пушкин (3),
A.Ф. Боратынская (2), В.А. Жуковский (2), И.И. Козлов (2), П.А. Плетнев, А.Л. Боратынская (1), А.А. Бестужев и К.Ф. Рылеев (1),
B.К. Кюхельбекер (1), Н.А. Полевой (1), Н.М. Языков (1), С.Л. Энгельгардт (1).
Если обратиться к анализу структуры писем, то следует отметить, что ни один эпистолярный текст поэта не содержит формулы приветствия, входящей в так называемую
1 Написание фамилии поэта дано по изданию Боратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. Л., 1951. С. 461-541.
этикетную рамку, являющуюся жанровым признаком эпистолярия [2]. Это уникальная ситуация, поскольку каноны создания письма в первой половине XIX столетия были еще живы, и современники Е.А. Боратынского, в большинстве случаев разрушая этикетную рамку, тем не менее, сохраняли ее в некоторых эпистолярных текстах [3].
Отсутствие приветствия для Е.А. Боратынского значимо, оно делает текст более динамичным, позволяя начать письмо с главного, сразу погружая читателя в проблему или в переживаемое автором эмоциональное состояние: «Вот тебе для Европейца. Извини, что так дурно переписано: ты знаешь страсть мою к переправкам <...>». (И.В. Киреевскому, декабрь 1831 г.); «Ты мне развил мысль свою о басне с разительною ясностию. Мне бы хотелось, чтоб ты написал статью об этом. <...>». (И.В. Киреевскому, 20 июня 1832 г.); «Пишу к вам под громовым впечатлением, произведенным во мне и не во мне одном ужасною вестью о погибели Пушкина. Как русский, как товарищ, как семьянин скорблю и негодую <. >». (П.А. Вяземскому, 5 февраля 1837 г.) [4].
Что касается остальных элементов этикетной рамки, то они функционируют в эпистолярных текстах более регулярно. Обращение отсутствует лишь в 29 письмах (42,6 %), формула прощания - всего в пяти (7,4 %), нет подписи в финале 15 писем (22 %).
Нередко Е.А. Боратынский использует обращение как средство выражения отношения к адресату, употребляя вместо имени фамилию, распространяя имя зависимыми словами, а иногда и вовсе заменяя его на описательный оборот, например: «Друзья, сестрицы, я в Париже!» (Н.В. Путяте, ноябрь 1843 г.); «Вот и до нового года дожили, мой любезный Козлов <...>». (И.И. Козло-
ву, 7 января 1825 г.); «Вот тебе, моя душенька, корректура». (С.Л. Энгельгардт, начало ноября 1834 г.) [4].
Ситуация создания письма, цель адресанта, особенности личности адресата и близость отношений между ними оказываются более значимыми для автора, нежели требования этикетной традиции. По всей видимости, данный жанровый признак (наличие четкой структуры и сохранение этикетной рамки) не является определяющим для дружеского эпистолярия, а, скорее, носит второстепенный, факультативный характер. В связи с этим мы считаем возможным говорить о конвенциональности дружеского письма Е.А. Боратынского. Понятие конвенциональ-ности гораздо шире понятия речевого этикета и предполагает не столько его соблюдение, сколько учет сформированных речевых стереотипов дружеского письма в процессе его создания. Отсутствие или модификации того или иного речевого штампа, наполняющего этикетную рамку, позволяют автору более ярко отразить свою позицию, взгляды, чувства, успешнее реализовать различные функции эпистолярного текста: интерактивную, императивную, коммуникативную и т. д.
Дружеские письма поэта многофункциональны. В пределах одного эпистолярного текста реализуются коммуникативная, информативная, прагматическая, экспрессивная и контактоустанавливающая функции: «Что ты молчишь, милый Киреевский? Твое молчание меня беспокоит. Я слишком тебя знаю, чтобы приписать его охлаждению; не имею права приписать его и лени. Здоров ли ты и здоровы ли все твои? Право, не знаю, что думать. Я в самом гипохондрическом расположении духа, и у меня в уме прямо вертится вопрос: отчего ты не пишешь? <. >».
(И.В. Киреевскому, 6 августа 1831 г.) [4].
Полифункциональность характерна для всех частных писем Е.А. Боратынского.
Письмо, в отличие от других типов текста, как правило, ориентировано на получение ответа, что позволяет говорить о таком признаке, как диалогизация, т. е. «двунача-лие» [2, с. 85]. Разумеется, что эпистолярный текст, обладая признаками диалога, тем не менее, отличается от естественного диалога, поскольку представляет письменную форму общения и является менее спонтанным образованием по сравнению с устным диалогом.
Кроме того, дружеское письмо - диалог «с дистанцией», т. к. автор и адресат разведены и в пространстве и во времени.
Присутствие собеседника подчеркивается еще и тем, что текст письма строится автором и адресатом совместно, замысел содержания принадлежит им обоим, а «сам эпистолярный текст является процессом и продуктом совместной деятельности автора и читателя» [5]. Адресат письма - известный, конкретный, определенный человек. Это обозначено в начальных и текстовых обращениях. И характер изложения, по сути дела, зависит от адресата, степени его образованности, осведомленности и от особенностей его взаимоотношений с автором письма. Об этом свидетельствуют и эпистолярий Е.А. Боратынского. В текстах, обращенных к Н.В. Путяте и И.В. Киреевскому, автор наиболее откровенен. Язык писем приближен к неформальному общению, характерному для хорошо знакомых между собой собеседников. Именно в этих письмах чаще всего наблюдается нарушение этикетной рамки. Максимально официален Е.А. Боратынский в письмах к А.И. Тургеневу. Это не деловые тексты, однако в них сохраняется обращение и подпись, свойственные деловому эписто-лярию. Такой выбор структурных элементов письма обусловлен, прежде всего, степенью знакомства с адресатом. Письма к матери отличаются последовательностью изложения, некоторой дистанцией в общении, создаваемой за счет употребления местоимения ВЫ. Е.А. Боратынский выстраивает письмо как вопросно-ответный текст: от лица матери задает себе вопрос и сам на него отвечает. Благодаря этому приему создается впечатление постоянного присутствия адресата. Обратимся к примерам:
«Ты меня печалишь своими дурными вестями. Что твои глаза? Надеюсь, что это письмо застанет тебя зрячим. Мне случалось хвалить уединение, но не то, которое доставляет слепота. Кстати об уединении. Ты возобновляешь вопрос о том, что предпочтительнее: светская жизнь или затворническая? <...>». (И.В. Киреевскому, 4 декабря 1833 г.);
«Ваше превосходительство Милостивый государь Александр Иванович! Если б я не был глубоко тронут великодушным вашим участием, я не имел бы сердца. Не скажу ни слова более о моей признательности: вы ни
на кого не похожи; нет такого человеконенавистника, который бы не помирился бы с людьми, встретя вас между ними. (А.И. Тургеневу, 31 октября 1824 г.);
«<...> Осмелюсь ли я повторить вам мою просьбу касательно морской службы. Умоляю вас, милая маменька, об этой мне милости. Мои интересы, которые вам так дороги (говорите вы), этого настоятельно требуют. Я знаю, насколько вашему сердцу должно быть тяжело, что я вступлю в службу столь опасную. Но скажите, знаете ли вы какое-либо место в мире, хотя бы вне области океана, где бы жизнь человека не была бы подвержена тысяче опасностей, где бы смерть не похитила сына у матери, отца, сестру? Везде малейшее дуновение может разрушить эту слабую пружину, которую мы называем жизнью. <...>». (А.Ф. Боратынской, 1814 - начало 1816 г.) [4].
Широка тематика частных писем Е.А. Боратынского. В его эпистолярных текстах обсуждаются проблемы самого разного характера, носящие, преимущественно, интимный, «домашний» характер и касающихся круга лиц и тем, близких только автору и адресату. Так, письмо к Н.В. Путяте (вторая половина апреля - середина мая 1825 г.) содержит калейдоскоп тем, касающихся биографических моментов, семейных, короткие реплики философского содержания, просьбы: «Пятнадцать дней, как мы в Неаполе, а кажется, живется там давно от полноты однообразных и вечно новых впечатлений. <...> Понимаю художников, которым нужна Италия. Это освещение, которое без резкости лампы выдает все оттенки, весь рисунок человеческого образа во всей точности и мягкости, мечтаемой артистом, находится только здесь, под этим дивным небом. <. > Мы останемся здесь на два или три месяца. В продолжение нашего морского путешествия у Настеньки воротились ее нервические рю-матизмы <...>. Пришли мне, сделай одолжение, еще кредитив тысяч в пять на Неаполь и другие города <...>» [4].
Споры в научной литературе вызывает такая черта эпистолярного текста, как спонтанность, которая реализуется, прежде всего, на синтаксическом уровне. Часть исследователей (Н.И. Белунова, Н.А. Ковалева) считают, что письмо, являясь жанром речевого общения, сохраняет особенности разговорно-
го стиля: неподготовленность, спонтанность речи, отсутствие заданности повествования. Е.Б. Елина, напротив, полагает, что письмо всегда обдумывается, приводя в качестве доказательства черновики А. С. Пушкина,
А.П. Чехова, В.Г. Короленко и др. По ее мнению, процесс письма осуществляется в любом случае медленнее, чем процесс говорения [6]. С этим нельзя не согласиться, однако спонтанность проявляется по-разному в эпистолярных текстах отдельных авторов. В письмах А.С. Пушкина, например, некоторая спонтанность изложения присутствует [7], в письмах Е.А. Боратынского таких примеров нет. Его дружеская переписка выдержана в более спокойных речевых формах, практически не содержит инверсии, многоточий и незаконченных предложений.
Еще одна жанровая особенность частной переписки - «мозаичность» (термин ввел
Н.А. Степанов в работе «Русская проза», вышедшей в 1926 г.). Мозаичность реализуется, прежде всего, на стилевом уровне. Частное письмо, как никакой другой эпистолярный жанр, подвержено проникновению элементов других стилей: научного, делового, публицистического. В этом отношении эпи-столярий Е.А. Боратынского не является исключением: «В шумной Москве ты не забыл финляндского отшельника, Милый Путята, спасибо тебе: да благо ти будет и долголетен будеши на земли». (Н.В. Путяте, вторая половина февраля - начало марта 1825 г.) [4]. В данном контексте поэт использует лексику, характеризующуюся употреблением преимущественно в нейтральном стиле в одном ряду выражением, функционирующим в книжном стиле (отрывок из молитвы).
Интимный характер дружеских писем, близкие и доверительные отношения между автором и адресатом ведут к появлению характерной особенности эпистолярных текстов - к наличию намеков. Недосказанность в текстах рассчитана на то, что человек, которому адресовано послание, разберется в смысле передаваемой информации без дополнительных объяснений: «<...> Фея твоя возвратилась уже в Гельзингфорс. <. >». (Н.В. Путяте, март 1825 г.) [4]. В тексте письма нет ни слова о том, кто такая «фея», не упоминается ни ее имени, ни родственные связи, ни чувства, которые мог бы вызвать персонаж у автора или адресата.
Для писем Е.А. Боратынского характерно сочетание прозаических и поэтических контекстов (10 писем, 15 %). Поэзия, цитируемая в дружеском эпистолярии, служит не просто украшением текста, она является средством реализации замысла автора, продолжением его мысли, начатой в прозе, способом передачи переживаемого эмоционального состояния:
«Вот тебе и число. Я пропустил одну почту от того, что в моем глубоком уединении
Позабыл все дни недели
Называть по именам <...>». (И.В. Киреевскому, 29 ноября 1831 г.);
«<...> Не думай, однакож, чтобы я имел неблагодарное сердце: мне мила и дорога твоя дружба, но что ты станешь делать с природною неаккуратностью?
Прости, мой милый, так сказать Меня умела власть господня:
Люблю до завтра отлагать,
Что сделать надобно сегодня! <...>»
(Н.В. Путяте, апрель (?) 1828 г.) [4].
Это явление свойственно не только письмам Е.А. Боратынского. Переписка первой половины XIX столетия была своего рода литературной ареной. Письма публично читались, передавались из рук в руки. Поэтому вполне закономерно, что внутри эпистолярного текста могли появиться стихи.
Обобщая все сказанное выше, перечислим основные жанровые особенности дружеских писем Е.А. Боратынского: 1) полифункциональность; 2) конвенциональность; 3) диа-логизация содержания при монологической форме изложения; 4) политематичность,
«домашность» материала; 5) последовательность и подготовленность изложения; 6) возможность употребления элементов различных функциональных стилей; 7) семантика намеков; 8) сочетание прозаических и поэтических контекстов.
1. Кибрик А.Е. // Вестн. МГУ. Сер. 9. Филология. 1995. № 5. С. 97-98.
2. Белунова Н.И. Текст дружеского письма творческой интеллигенции конца ХІХ - первой четверти ХХ века как объект лингвистического исследования (коммуникативный аспект): дис. ... д-ра филол. наук. СПб., 2000.
3. Фесенко О.П. Фразеология писем А. С. Пушкина. Омск, 2005.
4. Боратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. Л., 1951. С. 461-541.
5. Ковалева Н.А. // Текст. Структура и семантика: в 2 т. М., 2001. Т. 1. С. 233.
6. Елина Е.Г. // Поэтика и стилистика: сб. ст. под ред. И.В. Чуприны, В.Е. Гольдина. Саратов, 1980. С. 26-34.
7. Фесенко О.П. // Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания: IX науч.-практ. конф. молодых ученых. РУДН, 27 апр. 2007 г. М., 2007. С. 43.
Поступила в редакцию 11.10.2007 г.
Fesenko OJ. Genre peculiarities of friend’s letters of E.A. Boratynskiy. The article is devoted to the analysis of genre peculiarities in friend’s letters of E.A. Boratynskiy. The author discovered the peculiarities of structure and style of friends' letters. The research results are given in comparable aspect (paying attention to specific functioning of genre features in friend’s' letters of the first half of the XIX century).
Keywords: idiom, friend’s letter, genre peculiarities.
