CC BY
201
Литературоведение
УДК 82.01
ББК 83.01
H 27
Напцок Б.Р.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы и массовых коммуникаций Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Меретукова М.М.
Старший преподаватель кафедры русского языка как иностранного Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Жанровые инварианты и своеобразие поэтики рождественской прозы (на материале русской литературы XIX - нач. XX в.)
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматриваются специфические особенности жанровых инвариантов русского рождественского и святочного рассказов, исследуются идейно-художественное своеобразие прецедентных текстов русской рождественской прозы. На основе сравнительно-типологического метода, синхронического и диахронического подходов устанавливается факт того, что рождественский жанр в русской прозе получил специфические интерпретации, обусловленные своеобразием национальной христианской культуры и ментальное™. Актуальность работы обусловливается малоизученностью проблемы жанровых модификаций и художественной специфики русского рождественского рассказа. Главными становятся выводы о том, что в большинстве рождественских произведений русской литературы XIX века выявляются различные жанрово-художественные инварианты, основанные на специфическом национальном восприятии Рождества в России, особенностях национального сознания и ментальное™, в которых особую роль играют христианский и пасхальный архетипы.
Ключевые слова:
Жанр, инвариант, Рождество, рождественский рассказ, святочный рассказ, традиции, архетип, национальная литература, проза, прецедентный текст, Н.С. Лесков, JI.H. Андреев, Ф.М. Достоевский, А.И. Куприн, А.П. Чехов, архетипы.
Naptsok B.R.
Candidate of Philology, Associate Professor of Literature and Mass Communications, the Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Meretukova M.M.
Senior Lecturer of Department of Russian as Foreign, the Adyghe state university, email: [email protected]
Genre invariants and originality of poetics of Christmas prose (from material of the Russian literature of the 19th - the beginning of the 20th century)
Abstract:
This paper explores specific features of genre invariants of Russian Christmas stories,
an ideological and art originality of case texts of the Russian Christmas prose. On the basis of a comparative typological method, synchronic and diachronic approaches, the fact is established that the Christmas genre in the Russian prose received the specific interpretations caused by an originality of national Christian culture and mentality. Relevance of work is related to poor study of a problem of genre modifications and art specifics of the Russian Christmas story. Main are conclusions that various genre and art invariants are identified in the majority of Christmas works of the Russian literature of the 19th century. These invariants are based on specific national perception of Christmas in Russia, features of national consciousness and mentality in which a special role is played by Christian and Easter archetypes.
Keywords:
Genre, invariant, Christmas, Christmas story, traditions, archetype, national literature, prose, case text, N.S. Leskov, L.N. Andreev, F.M. Dostoevsky, A.I. Kuprin, A.R Chekhov.
Формирование жанра русского рождественского рассказа в основном связывают с появлением в начале 1840-х гг. вольного перевода A.C. Хомякова «Рождественской песни в прозе» Ч. Диккенса под названием «Светлое Воскресение». В России существовал русский литературный аналог, но в ином варианте, обусловленном религиозными и национальными традициями и ментальностью, и он назывался «святочным рассказом». Вслед за большинством исследователей, подтверждающих существование этого инварианта рождественского рассказа, можно сказать, что первые русские произведения рождественской тематики появляются в середине XIX века (повести К. Баранова «Ночь на Рождество Христово» (1834), Д.В. Григоровича «Зимний вечер» (1835).
Традиции рождественской прозы получили развитие в творчестве многих русских писателей середины XIX - начала XX века. Общими признаками, позволяющими говорить о типологической принадлежности художественных текстов к рождественской прозе, являются вечные темы милосердия, любви, сострадания, доброты, надежды, являющиеся смысловым и идейным ядром классического рождественского текста. Самыми яркими рождественскими произведениями являются рассказы JI.H. Андреева «Ангелочек», Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке», А.И. Куприна «Тапер», «Чудесный доктор», Н.Д. Телешова «Ёлка Митрича»,
А.П. Чехова «Ванька».
На основании идентификационных качеств рождественского жанра в европейской литературе, можно заключить, что в русских «святочных» рассказах не выявляются типологически важные для этой жанровой формы черты. В частности, в основу рождественского рассказа как прецедентной жанровой формы заложена идея чуда как средства исправления мирового зла, социальной несправедливости либо человеческой натуры, а в святочном рассказе присутствует больше явлений мистики, волшебства, которые иллюстрируют божественную суть Святок как религиозного праздника, но не выполняют спасительной и охранительной функций в качестве сюжетообразующих. На основании этого тезиса мы пришли к выводу о том, что рождественский и святочный рассказы по основному жанровому признаку - необходимость общности идейно-философской направленности - следует рассматривать как инварианты календарной прозы. Мы полагаем, что рождественский рассказ генетически ближе к западной литературной традиции, при этом несомненно, что эта форма получила в России национальную интерпретацию.
Лучшие образцы жанра святочного рассказа были созданы русским писателем Н.С. Лесковым, который в 1886 г. пишет целый цикл «Святочные рассказы». Типологические связи и сходство свя-
точной прозы Лескова с диккенсовской традицией достаточно хорошо исследованы, но следует отметить, что русский писатель вносит в разработанный жанр свои элементы сюжетостроения, миро-видения, не копируя, а беря за основу английскую форму. В связи с этим надлежит остановиться на проблеме интертекстуальных связей. В частности, у Лескова устойчивый диккенсовский образ богача-мизантропа, представляющего тип «человека меняющегося», под влиянием воздействия (чаще всего инфернальных сил) не столь костантен: он появляется лишь в четырех текстах - суровый дядя повествователя в рассказе «Зверь», скряга-отец невесты в «Жемчужном ожерелье», быстрый на расправу дядя в «Маленькой ошибке» и высокомерный глава академии в «Скрытой теплоте». Структура рассказов Лескова во многих базовых опорах отлична от композиционного решения рождественских повестей.
Анализируя художественную специфику святочных рассказов Н.С. Лескова, следует учитывать тот факт, что его творчество претерпевало определенную эволюцию, связанную с усилением в последующий период реалистических тенденций. Именно под их влиянием сюжетная композиция поздних рождественских ле-сковских текстов трансформируется в показ жизненных реалий. Писатель обращается к историям, происходящим с обычными людьми, но проблема выбора между добром и злом сохраняется в качестве основного конфликта.
Среди прецедентных текстов русской рождественской прозы особое место занимает рассказ Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке», опубликованный в 1876 г. в журнале «Дневник писателя». Данный текст построен на традиционных канонах жанра рождественской истории. Об этом говорят следующие сюжетные и структурные характеристики: календарная приуроченность (действие происходит в канун Рождества),
прямая экспозиция, присутствие автора-рассказчика; главный герой рассказа -обездоленный ребенок; мотив рождественского чуда; поучительный характер, ярко выраженная мораль.
Композиционная структура и образная система рассказа Достоевского соответствуют традиционной жанровой форме, но в нем отмечаются концептуальные трансформации на идейном уровне, которые позволяют его классифицировать как модификацию жанрового прототипа, его национальный инвариант. В рассказе «Мальчик у Христа на елке» явно заострена социальная проблематика, как и у Диккенса, но, в отличие от концепции английского писателя, конфликт не имеет счастливого разрешения. При интерпретации финала рассказа необходимо апеллировать к точке зрения И.А. Есаулова, который в трактовке смерти мальчика опирается на пасхальный архетип. При том, что рождественский рассказ Ф.М. Достоевского «Мальчик у Христа на елке» сопровождается значительным «рождественским» разделом «Дневника писателя», т. е. помещается в явный «рождественский» контекст, текст несет очевидный пасхальный смысл.
Наиболее репрезентативной в контексте нашего исследования представляется рождественская новелла Л.Н. Андреева «Ангелочек» (1899). Первоначально может показаться, что Рождество изображается в рассказе правдоподобными и реалистичными красками, при этом атмосфера праздника - нарядная елка и возбужденные в предвкушении чудесного праздника дети - настолько явно перекликается с фрагментами из «Елки в клубе художников. ..» и «Мальчика у Христа на елке» Ф.М. Достоевского, что наталкивает на мысли о прямой реминисценции. Однако заметен разрыв с рождественской традицией. Реалистическое видение Л.Н. Андреева выражается в отсутствии счастливого финала, рождественского чуда, проявляющееся в традиции мотивом вознаграждения за страдания главного героя
и перерождения отрицательных персонажей. Все герои реалистичны, отсутствуют фантастические элементы и мотив вмешательства инфернальных сил.
Генетически связывает с жанром-прототипом рассказ Л.Н. Андреева время действия - Рождество - и структурное противопоставление двух миров - бедных и богатых. Таким образом, можно говорить о типологическом сходстве рождественской прозы и рассказа Л.Н. Андреева «Ангелочек» в основном на уровне хронотопа. Образы детей и «маленького человека» трактуются Андреевым как символы одиночества, сиротства человека и человечества, оставленных Богом. В целом изображение детей и героев из бедных слоев в «Ангелочке» и других рождественских рассказах Андреева не ограничивается типичной для этих жанров и русской реалистической литературы трактовкой. Мы полагаем, что жанровые особенности рождественского рассказа дали возможность писателю выявить глубинные ресурсы человечности в искалеченных жизнью героях, а отход от канонов со всей ясностью показал их богооставленность.
В рассказе А.И Куприна «Чудесный доктор» (1897) представлена типично рождественская история, которая вписывается в каноны прототипа, в первую очередь, структурным решением и особенностями хронотопа. На этом уровне четко проявляется константная оппозиция мир бедных/мир богатых и устанавливается хронотоп Рождества в большом городе. Следует отметить наличие устойчивых образов - бедняков, обездоленных детей, равнодушных богачей и спасителя/благодетеля, обязательной рождественской атрибутики - праздничного настроения обеспеченных слоев, богатых витрин, подарков.
Не выходит за рамки общей типологически сходной картины и счастливый финал: с помощью благодетеля происходит настоящее чудо - семья выбивается из нужды, побеждает болезни и, более того, обретает финансовую стабиль-
ность. Этот мотив, выдержанный в диккенсовской традиции, выбивается из общего ряда сюжетных решений таких писателей-реалистов, как Н.С. Лесков, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Андреев, сохраняя лишь реалистичность описания.
А.П. Чехов в процессе создания своего инварианта рождественского жанра в первую очередь отказался от чудесного и сверхъестественного в своем первом рождественском рассказе «В рождественскую ночь» (1883). Рассказ «Ванька» (1886), опубликованный им 25 декабря 1886 г. в «Петербургской газете» в разделе «Рождественские рассказы», можно назвать инвариантом рождественского жанра. Ироническое восприятие литературного жанрового канона рождественского рассказа соединилось в творческой концепции писателя со стремлением его обновления. Художественные установки рождественского рассказа предполагают чудо как базовый концептуальный компонент сюжета текста, особую реальность поэтического мира, и описанием этого невозможного, казалось бы, чуда и завершается рассказ «Ванька». Рождественское чудо у Чехова приобретает драматический и даже трагический оттенок.
В структурной основе английского прототипа рождественского произведения находится явление, обусловленное природой Рождества, праздника, давшего название жанру, - чудо. Оно становится константным сюжетным и структурообразующим ядром всех русских текстов, идентифицируемых в качестве рождественской прозы.
Модификационность русской рождественской прозы ярче всего проявляется на архетипическом уровне. Одним из важнейших архетипов русского инварианта рождественского рассказа мы считаем образ праведника, который, несомненно, связан с архетипом дом. Все обездоленные герои рождественских историй мечтают о теплом доме, где их ждут родные люди. Но этот архетип представляется в
двух формах - дом родной и дом чужой.
В прецедентных текстах русской рождественской прозы архетип ребенок связан с центральными образами несчастных обездоленных детей. В отличие от английского инварианта, финалы русских рассказов не всегда имеют счастливые завершения, и главные герои - дети - не только не получают вознаграждения за свои страдания в реальной жизни, но даже умирают. Эта трактовка рождественского чуда связана с особенностями развития русского литературного процесса второй половины XIX в., который отличается обнаженной реалистичностью. Образцы английского рождественского рассказа показывают существенное влияние романтической манеры, в то время как русские писатели в этом жанре наибольшее внимание уделили проблемам социальной несправедливости и невозможности их разрешения на данном этапе развития общества.
Трактовка и идейная нагрузка архетипа рождественского чуда в английской и русской литературах существенно различаются. В диккенсовской литературной парадигме чудо чаще всего происходит при вмешательстве потусторонних сил. Русская литература, лишенная мистицизма и фантастического элемента, переводит чудо в реальную плоскость: его свершают обычные люди, либо оно происходит во сне персонажа, но также имеет вполне достоверный характер. Важно, что чудо в русском рассказе не выражается в материальном эквиваленте, оно происходит на уровне духовно-нравственного воздействия («Ангелочек», «Мальчик у Христа на елке» и др.).
Рассматривая устойчивые архетипы русского рождественского рассказа, следует выделить образ окна/витрины, символизирующий другой мир, зазеркалье,
зону, закрытую для несчастных и обездоленных, которые все же пытаются прикоснуться к этому миру, вглядываясь в него через них. Константными архетипами русского рождественского рассказа становятся символы и атрибуты Рождества: праздничная елка, украшения/игрушки, обильные яства, свечи и т.д. Один из атрибутов - елочный ангелочек - станет чудом для несчастного мальчика, который так похож на него внешне. Архетип сон также присутствует в русской рождественской прозе. Его функции рассмотрены нами, в частности, при анализе рассказов «Мальчик у Христа на елке» Ф.М. Достоевского и «Ванька» А.П. Чехова.
В результате, можно заключить, что система рождественских архетипов в английской и русской литературах имеет сходный характер в различных национальных вариантах, что связано с общечеловеческим восприятием Рождества. Однако под влиянием национальных религиозно-нравственных и ментальных установок архетипы нередко получают различные коннотации.
«В результате культурного освоения рождественский жанр в России обрел новую жанровую форму и интерпретацию» [1: 114]. К середине XIX века в русской литературе рождественские тексты вырабатывают устойчивые структурные свойства, определенные сюжетным решением, и их выход в свет, как правило, приурочивается к праздничным дням. При этом следует отметить, что в большинстве русских произведений рождественской тематики со всей очевидностью выявляются различные модификации, основанные на специфическом национальном восприятии Рождества в России, особенностях национального сознания и ментальное™, в которых немалую роль играют христианский и пасхальный архетипы.
Примечания:
1. Меретукова М.М. К вопросу о возникновении жанра рождественского рассказа в русской литературе // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп: Изд-во АГУ, 2014. Вып. 3. С. 112-115.
References:
1. Meretukova М.М. On the origin of the genre of the Christmas story in Russian literature // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop: ASU Publishing house, 2014. Iss. 3. P. 112-115.
