CC BY
70
Литературоведение
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 2 (2), с. 162-167
УДК 784.4
ЖАНР STÄNDELIEDER КАК ОТРАЖЕНИЕ НЕМЕЦКОГО КУЛЬТУРНОГО КОДА
© 2015 г. Э.К. Петри
Арзамасский музыкальный колледж e-petri@mail.ru
Поступила в редакцию 04.02.2015
В статье анализируется жанр немецкой народной песни Ständelieder в ракурсе отражения в нём немецкого культурного кода. Цель работы - выявление основных жанровых признаков и констатация наличия в них немецких национально-культурных кодов. Методология базируется на комплексном подходе, совмещая культурологические и музыковедческо-аналитические методы. Выявляются условия бытования жанра, определяется типологическое содержание, называются музыкальные особенности песен. Отмечается характерность звукоизобразительности: экстрамузыкальной и интромузыкаль-ной. Делается вывод о преемственности данного приёма в профессиональной песенной культуре (Lied im Volkston). Новизна работы заключается в определении способа классификации жанра: в современном российском музыкознании они не разработаны.
Ключевые слова: цех, подмастерье, сословные песни, типологическое содержание, национально-культурный код, звукоизобразительность.
Обсуждение проблемы национально-культурных кодов - самого понимания термина, проявления культурного кода в разных сторонах жизни того или иного национального сообщества, влияния его на художественную культуру и множество других аспектов существования народа представляет большой интерес для современной гуманитарной науки, отражая идущие в мире процессы глобализации, в которых возрастает роль межкультурного воздействия. Точкой отсчёта для выявления особенностей национально-культурного кода другого народа служит представление об аналогичном явлении в собственной культуре: «культурные универсалии», сходные для разных культур элементы, то, что принято называть «общечеловеческими ценностями».
Однако при исследовании чужой культуры можно столкнуться с проблемой отсутствия аналога в собственной культуре, а также и с «ложной интеракцией» (И. Антанасиевич). Нечто подобное обнаруживается при изучении российской музыковедческой литературы о немецкой народной песне: жанр Standelieder, который в немецких песенных сборниках выделяется редакторами в отдельный раздел, не осознаётся в российских работах в качестве отличного от других жанров городской песни. Это проявляется, в частности, и в различии перевода обозначения жанра на русский язык: «песни ремесленников», «песни мастеров», «песни профессий», «рабочие песни», «сословные пес-
ни». Последнее определение наиболее распространённое, но и оно не совпадает полностью по смыслу со значением этого слова в немецкой культуре.
Сословные песни ведут своё происхождение от времён Средневековья, они возникли в группах, объединявших людей по принципу цеха [1], организации, где общими были социальное происхождение, религия, профессия и общественные обязанности. Цех - понятие родственное таким, как корпорация, ассоциация, гильдия, братство, коммуна, товарищество, союз, орден. Здесь имелся свой суд и касса взаимопомощи, цех оказывал поддержку своим членам в случае каких-либо бедствий - пожара, кораблекрушения, разорения, болезни, плена, - а также выдавал ссуду для организации своего дела. На базе цеха формировался и снаряжался воинский отряд, обязанный защищать свой город при нападении врагов, все члены этого сообщества владели оружием и посвящали военным упражнениям немало свободного времени. Каждый цех имел своё помещение для проведения совместной трапезы, праздников, танцев и пирушек, свой устав, герб, знамя, штандарт, гимн. Вступающие в цех приносили клятву верности общему делу. Высшим органом управления являлось общее собрание, которое выбирало правление, причём, соблюдался принцип его ротации. Единство организации часто укреплялось родственными связями и союзом с подобными же цехами в других городах. Немецкий
историк и писатель И. Шерр пишет, что постепенно цеха завоевали себе право участия в городских делах и пользовании общинным достоянием (с вооружёнными людьми следовало считаться!). Во многих городах аристократическое устройство перешло в демократическое, так что на место родов во главе управления стали цеха. Это явление, отмечает Шерр, совершенно своеобразное в истории Средневековья.
Нужно сказать, что корпорации и гильдии образовывали все слои населения, немецкое общество было до предела структурировано. Ordnung - константа немецкого самосознания, одно из проявлений национально-культурного кода, сквозь призму которого и воспринимается окружающий мир, и в соответствии с которым строится.
Ständelieder возникли (в основном) на базе таких объединений, где целью было производство, в отличие, например, от студенческих песен, или солдатских.
Расцвет Ständelieder приходится на XVI -начало XVII столетия. Созданные тогда гильдии певцов (из ремесленников), организовали певческие общества в Майнце, Франкфурте, Страсбурге, Нюрнберге, Регенсбурге, Аугсбурге, Ульме и др. городах. Правление общества состояло из кассира (Büchsenmeister), управляющего (Schlüsselmeister), главного критика (Merkmeister) и раздавателя премий (Kronmeister). Гильдия включала учеников, певцов, поэтов, мастеров. Здесь культивировалось сольное одноголосное исполнительство: по воскресеньям после обеда проходило «учебное» или «школьное» пение, по праздникам - соревнования с награждением победителей. Удостоенные награды песни записывались в цеховую книгу, так сохранилось большое количество произведений майстерзингеров. И, хотя их творчество обнаруживало «больше рвения, чем способностей» (Шерр), именно они перешагнули черту церковного искусства, разработали теоретическую сторону композиции и внесли в содержание демократическую струю. Последнее певческое общество мастеров (в Ульме) распалось в 1839 г., передав свою табулатуру - так назывался свод правил для сочинения - городскому литературному объединению.
Герой Ständelieder обычно - подмастерье (Geselle), не вполне полноправный член цеха, занимающий промежуточное положение между учеником и мастером.
Сословные песни включают в себя две разновидности: первая предназначена для пения во время работы, она, в той или иной мере, отражает ритм работы; вторая - связана с исполне-
нием вне рабочего процесса (но о своей профессии), она способствует духовному, идеологическому объединению членов корпорации.
Старых средневековых песен сохранилось немного, один из примеров приводит Ж. Тьерсо в книге «История народной песни во Франции»: На барахолке все чеботари Петра Святого в цех призвали свой. Церковный сторож всем приказ даёт: «Пустить господ чеботарей вперёд!»
[3, с. 133]
Упоминание в тексте св. Петра указывает, хотя песня записана в XVIII столетии, на более ранние времена. В Средневековье ремёсла имели своих святых-покровителей, и праздник цеха носил не вполне светский характер: начинался он после мессы и включал обряд украшения цветами инструмента, которым работали, с одновременным пением соответствующей сословной песни, пишет Тьерсо.
Перечислим некоторые профессии, которые называются в немецких народных сборниках XVIII-XIX столетий, изученных автором статьи, выборка произведена, приблизительно, из 1500 песен, названные профессии встречаются в них не по одному разу. Это: шахтёр, рудокоп, угольщик, крестьянин, пахарь, жнец, рыбак, кузнец, столяр, ткач, портной, ремесленник, трубочист, рыбак, садовник, почтальон, ламповщик (фонарщик), возчик, прачка, пряха, прядильщик, хозяин (хозяйка) гостиницы, каменщик, строитель, охотник, дровосек, рыбак, мельник, маляр, мебельщик, повар, музыкант, сапожник, слесарь, доктор, деревенский учитель, шпильман, старьёвщик, нищий (!) - диф-фамированные профессии тоже имели свои корпорации.
Абсолютное большинство песен, что удивительно, демонстрирует позитивное отношение её героев к своему труду и носит жизнерадостный характер: это своеобразный «психологический портрет» жанра. Реальная жизнь конкретного ремесленника отнюдь не всегда была столь уж хороша и безоблачна, но жанр диктовал определённое содержание, отражая общее идеализированное представление народа о профессии, в таком ракурсе индивидуальное не находит себе места.
Отношение немцев к труду - ещё одна константа, присутствующая в национально-культурном коде, которая подчёркивалась неоднократно исследователями культуры этой страны, да и всеми, кто попадал в Германию. Типологическое содержание сословных песен выстраивается по следующему «плану», который, конечно, допускает и вариантность:
• называется профессия;
• обозначаются какие-либо атрибуты мастерства или профессиональные действия;
• подчёркивается нужность профессии для всего общества.
Приведём два примера. Песня «Wir Bergleute hauen fein...» [9, c. 121] опубликована впервые во Фрайбурге в 1700 г. Дословный перевод: «Мы, горняки («горные люди») рубим («бьём», «колотим») мелко («точно», «тонко»).».
Мы, горняки, руду добываем, Ищем золото и серебро. В шахте на Бога лишь уповаем, Он охранит нас, верим в него. Порох грохочет, огонь блестит, От взрывов камень вокруг летит. Потом руду отвезут на завод, Расплавят, в металл она перейдёт. А из металла - на радость шахтёрам! -Монеты получат, и очень скоро. Десятая часть горнякам пойдёт, Тогда попирует горняцкий народ! Мы, горняки, свободные люди, Петь и славить Бога будем
(Перевод здесь и далее наш, за исключением оговорённых случаев - Э.П.).
Немецкий текст содержит и специальную терминологию: «feste Knauer» - особо твёрдая порода, видимо, для неё и потребовался «der Pulver» - порошок, т.е. порох. Используется и слово «Fläz» - пласт. Ещё один пример, песня «Der Lob des Schneiders» («Похвальба портного»), записана в 1855 г.:
Сижу я на стуле своём как король!
Ты хочешь одеться? Ну, что же, изволь!
Могу сшить камзол, а могу и пальто,
И голым из дому не выйдет никто.
Терпеть же насмешек я больше не буду,
Работа моя - настоящее чудо!
Иголка и нитка повсюду со мной
И ножницы тоже. Я - мастер-портной!
[9, с. 117]
Упоминание о насмешке возникло в песне не случайно: в немецком фольклоре многие профессии имеют устойчивые характеристики. И если шахтёры и горняки отмечены как люди весьма уважаемые, то портных часто представляют в песнях как хитрецов и обманщиков. Например, популярной была баллада «Бок и Блок» (перевод М. Цветаевой) [5, с. 218], повествующая о портном, который собирался сшить заказчику шлафрок, но работу всё время переделывал: пытался скроить камзол, штаны, пару чулок, перчатки, требуя от заказчика для этой цели «прикупить сукна», но в итоге его не
хватило даже на поясок. Заказчик всё более проявлял нетерпение:
И сам не скончайся Блок, Его бы прикончил Бок.
Обыгрывается в песнях и трусость, якобы свойственная портным. Широко известна песня о трёх портных, которые, отправившись на охоту, испугались улитки: «Romanze von den Schneidern» («Романс о портных»). Юмористический элемент здесь заключён уже в самом названии: романсом в немецкой песенной культуре называли повествование о рыцарских героических деяниях. Закрепившееся в немецком языке фразеологическое выражение «frieren wie ein Schneider» (в буквальном переводе: «мёрзнуть как портной») также идёт от фольклорного представления о людях этой профессии как маленьких и тщедушных, применяется, когда человек хочет сообщить, что ему очень холодно.
Немецкий язык сохранил множество фразеологических выражений, связанных с названием профессий, или атрибутами ремесленного мастерства. Например, «in die Schuhe schieben» («передвигать башмаки») - перекладывать ответственность на кого-то. С души не просто «свалился камень», а жернов (Mühlstein, «мельничный камень»). «Голова идёт кругом» - идёт «мельничным колесом» (Mühlrad). Состояние восторга передаёт выражение «da schweigen alle Geigen» («все скрипки молчат»), оно соответствует русскому «не выразить словами!». Всё это - свидетельства глубокой укоренённости в обществе представлений, созданных фольклором ремесленников.
Значительное число сословных песен составляют песни о крестьянах. Земледельцы часто объединялись с гильдиями горожан и местных жителей, песни демонстрируют понимание роли крестьянина в жизни общества, подчёркивают необходимость его труда. От феодальной зависимости во многих регионах Германии крестьяне освободились уже в XIII веке: на севере, в Баварии, Швейцарии, Австрии. Примером крестьянской песни может служить «Der fröhliche Bauer» («Радостный крестьянин»).
Я, пахарь весёлый, иду с полей.
Мне труд крестьянский - всего милей.
И старый, и малый меня уважают,
Деревня и город ждут урожая.
И что есть на свете хлеба важней?
Я, пахарь весёлый, иду с полей [9, c. 111].
Определение «fröhliche» - радостный, весёлый - имеет в немецком языке особый смысл не вполне совпадающий с его значением в русском языке. В немецком слове присутствует оттенок благоговейной торжественности.
В песнях, за исключением тех, где трудовой процесс явно требует коллективных усилий, например, в профессиях горняков, поют о труде индивидуальном. Герой таких песен - «Я», а не «Мы». Это вполне соответствует менталитету немцев: немецкая культура характеризуется как индивидуалистская, это подтверждается и последними исследованиями Г. Хофстеде, одного из основателей «Института межкультурного сотрудничества» (Голландия).
Большинство немецких сословных песен имеет празднично-танцевальный характер, они не связаны с процессом работы. Танцевальные жанры, положенные в основу таких песен, различны, находятся в зависимости от вкусов той или иной эпохи. Это может быть гальярда («Widele, wedele» - песня о свадьбе нищих), галоп («Ein Jäger aus Kurpfalz» - «Охотник из Курпфальца»), полька («Der Lob des Schneiders» - «Похвальба портного»), вальс («Der Bergwalzer» - «Вальс горняков») и множество других. Причём, существовали и цеховые танцы, например, танец ткачей (Webertanz): исполняя его, два ряда танцоров имитировали движения челнока и нитей в ткацком станке. Свои танцы имели сапожники, столяры, кузнецы, бочары. До нашего времени сохранились полька-наковальня ^mboßpolka) и танец лесорубов (Holzhackermarsch). Самобытность подобных танцев выражена на уровне хореографии в имитации танцорами каких-либо трудовых процессов.
В отдельную группу можно выделить песни, для которых характерны маршевая ритмическая основа (реже - танцевальная) и энергично-бодрое настроение, такие, как, например, «Des Handwerksburschen Abschied» («Прощание ремесленника»), они смыкаются с другим жанром, песней странствия. Приведём фрагмент, в переводе Л. Гинзбурга. Выученный подмастерье представлял ценность, его старались удержать на месте. Эта мысль варьируется с точки зрения самого подмастерья, преувеличивая ценность его труда для хозяина: Весна стучится в двери, В саду ручей течёт. Приходит подмастерье И требует расчёт. «А ну, плати хозяин, Я странствовать иду. Ты вместо хлеба, каин, Давал нам лебеду!» «Найдётся белый пряник, Коль горек хлеб ржаной. Не хочешь спать в чулане, Так спи с моей женой».
«Спать с этой старой бочкой!?
Рехнулся ты, небось,
Когда с твоею дочкой
Недурно мне спалось!» [11, с. 86]
Грубоватый юмор для этого жанра типичен. В песнях странствия герой тот же, подмастерье, но иная типологическая ситуация, примерная её схема выглядит так: призыв к странствию, прощание с друзьями и любимой, выражение надежды на благополучное возвращение. В немецких хрестоматиях народной песни они также выделены в особый раздел.
От ритма таких маршевых песен тянется нить к инструментальным немецким маршам. А. Павловская: «...под французские марши можно только совершать революции, под английские - пить чай в общественном саду, а вот под немецкие - действительно маршировать» [2, с. 35].
На пути к вершинам мастерства странствие было необходимый этапом в жизни каждого ремесленника: уходили в другие города, чтобы поучиться у других мастеров, совершенствовать свои умения и сдать после этого экзамен на звание мастера. В странствиях можно было провести не один год, они, отчасти, являлись скрытой формой безработицы.
Мотив странствия и фигура странника -устойчивый топос в немецкой культуре, «перегруженный символикой», по выражению Й. Ла-хингера. Странствие как необходимый образ жизни исчезло из реалий XIX столетия, но сохранилось, как и «герой-скиталец», не только в художественной культуре: современные немецкие путешественники и туристы - трансформированный образ странника. Немцы начинают путешествовать в молодом возрасте, как и подмастерье прошлых веков, по данным Компании ITB Berlin и IPK International в 2013 г. за рубеж выезжало 13 миллионов молодых немцев 15-30 лет, для сравнения - британцев 6 миллионов. Идея странствия - ещё одна константа немецкого национально-культурного кода, находящая отражение в Ständelieder.
Немецкая пословица гласит: «Ремесла без шума не справить». Во многих немецких сословных песнях можно обнаружить своеобразный «след» трудового процесса, такой приём, который воспроизводит (условно, конечно) «шум», «звук» выполняемой работы и вызывает определённые достаточно конкретные ассоциации.
Например, плеск воды и стук при повороте мельничного колеса в песне «Es klappert die Mühle am rauschenden ВасЬ> («Гремит мельница
у журчащего ручья») изображается особым звукосочетанием это «klipp, klapp» в конце каждой строки. Изобразительно и окончание песни: плеск воды и её движение с одной лопасти колеса на другую, уступами, всё ниже и ниже -здесь к звуковым иллюзиям добавляется и пространственная.
В песнях горняков часто присутствует возглас «Gl^k auf!», он соответствует шахтёрскому выражению «На гора!» Понукание возницей лошади слышится в конце куплета песни «Hab mein Wage voll gelade» («Моя повозка полностью нагружена»): «Hü! Schimmel, hü!». Слово «Schimmel» переводится как «плесень», но так обозначают и масть белой лошади. В песне ткачей - «Die Leineweber» - каждая строка завершается возгласом «Schrumm, schrumm, schrumm!» - шуршание льняного полотна? Звук ткацкого станка? В охотничьих и пастушьих песнях почти всегда присутствует имитация звука рога и эффект «эхо». Когда же героями песни становятся музыканты - «Sind wir nicht Musikanten, kommen wir nicht aus Schwabenland?» («Мы не музыканты, пришли мы не из Швабии?») - искусно имитируется звучание духового оркестра, это яркий пример интромузыкальной звукоизобразительности. Что касается странного названия: приведённый выше пример - один из многочисленных вариантов игровой песни «Wir sind zwei Musikanten». Первая её строка: «Мы два музыканта, и мы пришли из Швабии». В большинстве вариантов этой песни называются разные музыкальные инструменты, и звукоизобрази-тельность слоговая, иногда довольно причудливая:
Скрипки: зимзимзерим, зимзинзерим, зимзин-зерим, зимзим.
Кларнет: тюхютютю, тюхютютю, тюхютютю, тюхю.
Фагот: бобобобо, бобобобо, бобобобо, бобо.
Литавры: бумбумберум, бумбумберум, бум-бумберум, бумбум.
Барабан: дарамдамдам, дарамдамдам, да-рамдамдам, дарам [10, c. 31].
Примеров звукоизобразительности в сословных песнях много, народная фантазия проявляет в этом блестящую изобретательность.
На определённом этапе развития профессиональной песни в Германии (предшубертовский период) исследователи, например, Ю. Хохлов в книге «Строфическая песня и её развитие от Глюка к Шуберту», отмечают характерность звукоизобразительности для фортепианной и вокальной партии, называя, в качестве примера
сочинения Шульца, Хёльти, Цумштега, Рай-хардта. Несомненно, важнейшим истоком такого явления как раз и стала немецкая народная песня: все эти композиторы были приверженцами теоретических положений, разработанных Шульцем в ряде публикаций о «Lied im Volkston» («Песня в народном духе»).
Подмастерье (Geselle) очень часто становится героем и других жанров: баллад, лирических, шуточных песен, профессия в таком случае не имеет особого значения: подмастерье здесь представитель важнейшей части социума и выступает как обобщённый образ молодого человека из определённой городской среды. Образ подмастерье запечатлён также и в профессиональных музыкальных произведениях, созданных в разные эпохи, самые известные: вокальные циклы Шуберта «Прекрасная мельничиха» и «Зимний путь», «Нюрнбергские майстерзин-геры» Вагнера, «Песни странствующего подмастерья» Малера.
Таким образом, положение жанра Ständelieder в области немецкой народной песни представляется нам в виде некоего центра, который является репрезентантом культурного кода, так как включает в себя важнейшие для немцев константы ментальности.
Список литературы
1. Немецко-русский фразеологический словарь. М.: Русский язык, 1975. 656 с.
2. Немцы. Харьков: Фолио, 2013. 125 с.
3. Тьерсо Ж. История народной песни во Франции. М.: Советский композитор, 1975. 462 с.
4. Хохлов Ю. Строфическая песня и её развитие от Глюка к Шуберту. М.: Куншт, 1997. 402 с.
5. Чудесный рог. Народные баллады. М.: Московский рабочий, 1985. С. 136-248.
6. Шерр И. Германия. История цивилизации за 2000 лет. Минск: УП «Минская фабрика цветной печати», 2005. Т. 2. 536 с.
7. Эксле О.Г. Действительность и знание. Очерки социальной истории Средневековья. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 360 с.
8. Arnim A., Brentano C. Des Knaben Wunderhorn. München: SWAN Buch-Vertrieb GmbH, Kehl, 1994. 307 S.
9. Bruder Singer. Volksliederbuch. Melodieausgabe. Kassel: Bärenreiter-Verlag, 1974. 307 S.
10. Deutsche Volkslieder für Singstimme und Gitarre. Berlin: Verlag Neue Musik, 1977. 235 S.
Wenn alle Brünnlein fließen. Leipzig: Peters, 1984. 236 S.
STANDELIEDER GENRE AS REFLECTION OF THE GERMAN CULTURAL CODE
E.K. Petri
The article examines the genre of German folk songs Standelieder in perspective of reflection of the German cultural code. The work aims to reveal the key genre features and to state the presence of the German national-cultural codes. The methodology is based on complex approach, combining cultural and musicological, and analytical methods. The conditions of existence of the genre are identified, typological content, called musical characteristics of the songs, is defined. Marked specificity of music imaginary: extramusical and intramusical. The conclusion is made about the superiority of this method in professional song culture (Lied im Volkston). The novelty of the work lies in determining how to classify genre: in modern Russian musicology they are not developed.
Keywords: shop, journeyman, class songs, typological content, national-cultural code, zvukozapysuvalnoho.
References
1. Nemetsko-russkiy frazeologicheskiy slovar'. M.: Russkiy yazyk, 1975. 656 s.
2. Nemtsy. Khar'kov: Folio, 2013. 125 s.
3. T'erso Zh. Istoriya narodnoy pesni vo Frantsii. M.: Sovetskiy kompozitor, 1975. 462 s.
4. Khokhlov Yu. Stroficheskaya pesnya i eye razvi-tie ot Glyuka k Shubertu. M.: Kunsht, 1997. 402 s.
5. Chudesnyy rog. Narodnye ballady. M.: Moskov-skiy rabochiy, 1985. S. 136-248.
6. Sherr I. Germaniya. Istoriya tsivilizatsii za 2000 let. Minsk: UP «Minskaya fabrika tsvetnoy pechati», 2005. T. 2. 536 s.
7. Eksle O.G. Deystvitel'nost' i znanie. Ocherki sot-sial'noy istorii Srednevekov'ya. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2007. 360 s.
8. Arnim A., Brentano C. Des Knaben Wunderhorn. München: SWAN Buch-Vertrieb GmbH, Kehl, 1994. 307 S.
9. Bruder Singer. Volksliederbuch. Melodieausgabe. Kassel: Bärenreiter-Verlag, 1974. 307 S.
10. Deutsche Volkslieder für Singstimme und Gitarre. Berlin: Verlag Neue Musik, 1977. 235 S.
Wenn alle Brünnlein fließen. Leipzig: Peters, 1984. 236 S.
