CC BY
146ПОЭТИКА МОДЕРНИЗМА
З.С. ИДРИСОВА
(Институт филологии, массовой информации и психологии, Новосибирск, Россия)
УДК 821.161.1-343,4(Сологуб Ф.)»19» ББК Ш33(2Рос=Рус)5-8,44
ЖАНР "СКАЗОЧКИ" В РУССКИХ ЖУРНАЛАХ 1900-Х ГОДОВ
Аннотация. В статье изучаются жанровые особенности «Сказочек» Ф.Сологуба, формулируется определение жанра «сказочка», анализируются роль и значение символов в малых прозаических текстах. В контексте эпохи рассматриваются произведения эпигонов Сологуба: Бенедикта Катловкера, Евгения Сно и др. Проводится сопоставительный анализ, с целью выявления своеобразия художественных текстов, специфики авторского видения, особенностей построения и языка произведений, жанровых признаков.
Ключевые слова: русская литература, литературоведение, Ф. Сологуб.
Начало жанру "сказочек" положил крупный писатель XX века, Федор Сологуб. [Идрисова 2013] Слово сказочки в качестве указателя на жанр литературного сочинения нередко встречается в литературе XX века, но до настоящего времени вопрос о природе этого жанрового образования не ставился в исследовательской литературе. Ни в одном из словарей литературоведческих терминов определения слова сказочка нет. Единственное толкование, которым мы можем оперировать, таково: «Сказочка ж. разг. 1) Уменьш. к сущ.: сказка. 2) Ласк. к сущ.: сказка» [Ефремова 2014].
Это определение не объясняет особенностей сказочки как литературного жанра, поэтому необходимо сперва обратиться к близкому ей жанру - к литературной сказке.
Литературная сказка - эпический жанр: ориентированное на вымысел произведение, тесно связанное с народной сказкой, но, в отличие от нее, принадлежащее конкретному автору, не бытовавшее до
публикации в устной форме и не имевшее вариантов. Некоторые писатели перерабатывали фольклорные сюжеты, другие создавали оригинальные произведения в жанре литературной сказки [Белокуров 2014].
В случае с прозаическим циклом «Сказочки» Сологуба мы видим оба варианта - автор не только создает оригинальные произведения, стилизуя их под детские сказки, но и использует уже существующие сюжеты. На это указывает присутствие детской лексики, упрощенный синтаксис, построение сюжета по принципу кумулятивных сказок.
Помимо желания создать на основе сказки аналог стихотворениям в прозе, Сологубом могла двигать и другая идея. Подобные особенности лексики и синтаксиса вполне можно отнести к его желанию передать речь детей - краткие предложения и некоторая однообразность слов свойственна детской речи.
Кроме указания на небольшой объем (использование суффикса -очк- с семантикой уменьшения), ощущается и установка на сатиру и ироническую игру с жанром.
Е.И. Воробьева в «Заметках о малых прозаических жанрах» утверждает, что сологубовская «сказочка» представляет собой параболу - особое переходное жанровое образование, характерное для литературы XX века, отличающееся малой формой, многозначными иносказанием, а потому тяготеющее к символу. Признаки параболы высвечиваются через соотнесение ее с притчей второго типа (по классификации Аристотеля), характеризуемой как развернутый троп, полная аллегория. Однако «сказочка» Сологуба - «испорченная» притча, с нарушенным семантическим механизмом, т.е. либо второй план такой притчи содержит взаимоисключающие трактовки, либо текст включает указание на невозможность моральной оценки [Воробьева 1999: 291].
О.Г. Егорова отмечает сходство сологубовских «сказочек» со сказками для детей, однако все они потенциально проецируются на мир взрослых, что сближается «сказочки» с жанрами басни и притчи. Исследовательница видит имплицитный мифологизм образов и сюжетов Сологуба: «Персонажная структура книги такова, что каждый из героев олицетворяет собой архетип (так же, как и каждая пространственная характеристика), архетипы эти повторяются, варьируются, формируя циклическое целое. В систематике мотивов цикла важную роль играет обыгрывание цвета, света и числе. Для восприятия и осознания цикла в целом очень важна ирония цветовых образов книги, оказывающая большое влияние на функцию заглавия:
«Сказочки» с их уменьшительной формой - единство, построенное на иронии как на одном из основных структурообразующих пластов» [Егорова 2009: 156].
Н.В. Барковская обращает внимание на интерес Сологуба к поэтике абсурда и полагает, что его Сказочки» «можно назвать в числе произведений прямо предшествующим «Случаям» и «Рассказам» Хармса. Сходство распространяется как на содержание (оба писателя создают гротескно-абсурдный образ мира), так и на художественную форму, особенности поэтики [Барковская 2003: 218].
Вместе с тем, проблема единства цикла, которое выражается через систему постоянных для творчества Сологуба сквозных символов и мотивов, проходящих через его художественный мир, еще не рассматривалась исследователями, как и историко-литературный контекст, в котором «Сказочки» Сологуба воспринимались читателями.
Многим журнальным авторам начала ХХ в. понравилась идея, «заштрихованная» в сказочках Сологуба (собственно, алгоритм жанра, его матрица), и журналы запестрели различными «сказками» и «сказочками». В журнальных публикациях Сологуб не использовал каких-либо определений по отношению к своим сказочкам - над текстом писалось заглавие, в качестве подзаголовка, в скобках или без них, печаталось слово: Сказочка. В 1906 году в издательстве «Шиповник» вышел сборник «Политические сказочки».
У продолжателей и подражателей не было цели писать пародии на тексты Сологуба - жанр стал существовать независимо от создателя, развиваться и приобретать новые черты, порой, даже меняя свое название. Заданный на рубеже веков «канон жанра» оказался способным реализоваться и в достаточно отдаленных историко-литературных контекстах - от прозаических миниатюр Евгения Замятина и «Случаев» Даниила Хармса до сказок и сказочек Феликса Кривина.
В 1906 году на страницах второго номера журнала «Коса» появился небольшой цикл текстов, названный «Пестрые сказочки». Под псевдонимом Евгений (Евгенш) скрывался их автор - известный фельетонист и беллетрист Евгений Эдуардович Сно (1880, СПб. - ? <не ранее 1941>) [Масанов 1960: 441-442], впоследствии входивший в круг общения Хармса.
Рассмотрим первую сказочку, которая называется «О том, как один министр искал доверия»:
Жил да был на свете один министр. Вздумалось ему доверия поискать.
Позвал он к себе мужичка.
- Веришь ты мне? - спрашивает.
- Нет, - говорит мужичок, - не верю!
Позвал министр рабочего.
- Веришь ли ты мне, братец?
- Нет, - отвечает рабочий, - не верю.
Позвал министр банкира.
- Одолжи, - говорит, - мне пятьсот миллионов. Уж ты-то, я думаю, мне доверяешь?!
Жмется банкир, помалкивает, а денег, впрочем, не дает.
Всех звал к себе министр, всех спрашивал, и все один ответ.
Рассердился министр, кулаком об стол ударил.
- Вот я вас, чертовы куклы, упрячу всех!.. Будете вы меня помнить!
- Ох, верим, верим, ваше-ство! - закричали спрашиваемые в один голос [Евгений 1906: 2].
Текст начинается с привычного сказочного зачина: «Жил да был на свете...», хотя главный герой сказочки совсем не типичен для фольклора, как и другие персонажи (банкир и рабочий). Композиция построена по принципу кумулятивной сказки: экспозиция - министр ищет доверия, кумуляция - последовательный допрос героев, финал -единогласный ответ спрашиваемых.
В отличие от большинства сологубовских сказочек, этот текст явно предназначен для взрослой аудитории, понимающей политическую обстановку страны, хотя формально мы можем причислить его к сказочкам.
Вторая сказочка в цикле - «Обывательские грезы»:
Приснилось одному обывателю, что он свободным гражданином стал. И так он хорошо себя почувствовал, что и просыпаться не хотелось.
Пришел городовой и разбудил обывателя. Ну, и увидел обыватель, что все это ему приснилось.
Мотив сна обладает здесь жанрообразующим потенциалом и повышает значение лишь одного сюжетного хода, с которым мы часто сталкиваемся в творчестве Сологуба.
Сон у Сологуба - единственно возможный выход, возможность уйти от жизни (сон=смерть). И, как и в сологубовской сказочке «Обидчики», главный герой не может остаться в мире снов -представитель власти (городовой) возвращает его к реальной жизни.
Третья сказочка Евгения - «О том, как один земский начальник высек волостного старшину и что ему за это было»:
Ничего и не было. Высек, на том дело и кончилось.
Название отсылает нас к таким текстам, как «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Гоголя или «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-Щедрина. Название откровенно иронично. В самом названии текста писатель говорит о том, что главными героями будут волостной старшина и земский начальник и не сообщает, чем же все закончилось. Читатель ожидает продолжения, подробного рассказа, а вместо этого получает одно короткое предложение, говорящее о безнаказанности чиновников. Такой финал отсылает к финалу сказочки Сологуба «Застрахованный гриб», где о безнаказанности съевшей гриб коровы сказано: «Ну, и ничего ей так и не было» [Сологуб 1911: 88].
В 1905 году в четвертом номере журнала «Вампир» появился небольшой цикл, названный «Маленькие сказочки». Его автор -Бенедикт Адольфович Катловкер (род. 11 июля 1872 в Сороках, Бессараб. губ. - ?), писавший под псевдонимом Тень [Масанов 1960: 223].
По своей структуре его «маленькие сказочки» повторяют сологубовские - лаконичность, антропопатизм, переосмысление устойчивых фразеологоизмов, тот же принцип номинации текстов: «Граф и конституция», «Адмирал и флот», «Газета и редактор», «Бомба и череп», «Доктор и тачка».
Сравним две «сказочки»:
Газета и редактор
Газета выходила. И редактор выходил.
Газета была конфискована. И редактор был конфискован.
Газета перестала выходить. И редактор перестал выходить.
Драфт: молодая наука
Мальчик и береза
В саду росла береза. На даче жил мальчик Ника. Ника был шалун. А у березы быши ветки.
Раз Ника много шалил. Тогда с березы сорвали ветку, а с ветки листья обдернули.
Потом уже Ника не любил березу. Вот лето было долго, и настал июль, и конец июля. На березе показались желтые листья. Ника сказал березе:
- Что, злючка, вот тебя Бог и наказал, - другие деревья молодые, а ты уже седая [Сологуб 1910: 17].
Тексты сходны не только на синтаксическом уровне - ключевые события каждого из текстов не вербализованы, читатель должен сам догадываться, что же произошло с редактором и с Никой. В сказочке «Мальчик и береза» видно и принципиальное различие творчества Федора Сологуба и эпигонов. Несмотря на то, что жанр «сказочки» стал инструментом сатириков и революционеров, сологубовские сказочки сохранили на себе печать авторского стиля. Тема физического наказания неоднократно поднималась Сологубом в его творчестве; сохранилась она и в цикле сказочек.
Некоторые из «сказочек» послужили материалом для создания других прозаических произведений Сологуба. В качестве примера можно назвать сказочку «Стал маленьким» и рассказ «Маленький человек» (1907).
Оба героя страдают от своего роста - человек из-за маленькой «землицы и домика», а Саранин - из-за высокой жены. И тому, и другому герою помогают «уменьшительные капли», купленные у армянина/немца.
Заканчиваются произведения вполне логично - маленького человечка съедает ворона, Саранин «кончился».
Образ «быка» неоднократно появляется в текстах Сологуба. В качестве символа он является своеобразным маркером, отражающим изменение мира, переход в мир волшебства:
- Воображаю! Что ж ты, по быку сразу съедала?
- Быка сразу съесть невозможно, - спокойно возразила Аглая. [Сологуб 2001: 391]
После этого диалога Саранин отправляется на поиски «какого-нибудь средства», способного уменьшить супругу. Сходная беседа происходит между героями «Мелкого беса»:
- У быка есть рога?
- Ну, есть, так что же из того? - сказал удивленный Рутилов.
- Ну, а я не хочу быть быком, - объяснил Передонов
[Сологуб 2004: 44].
После такого заявления Передонов начинает обвинять Рутилова в колдовстве, а его сестер называет ведьмами.
Изначально образ «съеденного быка», «быка с рогами» появляется в сказочке «Бык», что дает нам основание предполагать, что Федор Сологуб мог использовать свои «сказочки» в качестве «строительного материала» для других произведений.
Следующая сказочка в цикле Катловкера - «Нагайка, пулемет и адмирал».
Нагайка заспорила с пулеметом, кто из них полезней и необходимей для блага страны. Спорили до слез, ничего решить не могли.
Проходил мимо адмирал, услыхал их спор и говорит:
- Напрасно вы, детки, спорите. Оба вы нужны нашей родине и оба полезны. А кто когда полезный - это даже не вопрос, а просто лишь административное усмотрение.
После чего все трое уехали в Москву.
Излюбленный метод аллегорического изображения политической ситуации в стране: на страницах многих революционных журналов можно увидеть подобные «диалоги», в которых собеседники говорят о насилии и беззаконии, творимых властью.
Автор последней из разбираемых здесь сказочек намного известнее; это знаменитая писательница из круга журнала «Сатирикон» Тэффи (Надежда Александровна Лохвицкая [Бучинская];
1872 - 1952).
Сказочка про белого бычка
Рассердились дети. Стукнули, брякнули. По столу кулаками, по полу каблуками. Требуют, чтоб мама им елку сделала.
А мама и говорит: «Ах вы глупые червята, пустомельные ваши головы. Сели бы вы скромненько, сложили бы ручки ровненько, я бы тогда и про елку подумала».
Сели дети скромненько, сложили ручки ровненько, ждут-пождут, скоро ли им елка будет.
А мама и говорит: «Ах вы глупые червята, пустомельные ваши головы. Стану я вам елку делать! Вы у меня и без того смирненькие».
Сказочка про белого бычка.
Рассердились дети. Стукнули, брякнули. По столу кулаками, по полу каблуками. Требуют, чтоб мама им елку сделала.
А мама и говорит: «Ах вы глупые червята, пустомельные ваши головы. Сели бы вы скромненько, сложили бы ручки ровненько, я бы тогда и про елку подумала... »
[Тэффи 1905: 4].
Название отсылает как к известной детской сказке, так и к одной из сказочек Сологуба [Сологуб 1910: 20].
Подобные сказки относят к категории докучных. Докучные сказки, как и небывальщины, пародируют подлинную волшебную сказку. Различие между ними состоит в том, что в небывальщине «доведено до абсурда само содержание сказки с ее тяготением к чудесному и сверхъестественному»; докучная же сказка доводит до бессмыслицы принцип связанности и протяженности сказки: от сказки остается лишь пустая форма: цепочка слов, свернутая кольцом, растянутая в дурную бесконечность.
Жанр сказочки идеально подходил для революционного времени: будучи небольшим по размеру и аллегоричным по содержанию, он позволял писателям свободно говорить о политической ситуации в стране, подшучивать над чиновниками и отпускать откровенные колкости в адрес правительства.
Несмотря на обилие и разнообразие литературного материала, на различие творческих индивидуальностей и стилей писателей, стоящих к тому же на разных эстетических и политических платформах, можно выявить общие типические черты, которые приобретали произведения этого жанра в русской сатирической литературе начала XX века. При анализе конкретного литературного материала мы пытались особо подчеркнуть те признаки и особенности жанровой формы, которые оказались исторически продуктивными и были впоследствии развиты сатириками.
Одно из главных отличий «Сказочек» Сологуба от произведений его последователей состоит в степени проработанности материала. «Сказочки» являются авторским творением, впитавшим в себя особенности сологубовского стиля. В некоторых его рассказах мы видим развернутые сюжеты сказочек, герои цикла появляются в романах Ф. Сологуба
Среди анализируемых текстов есть не только «канонические» сказочки, но и их варианты, более тяготеющие к басне, волшебной сказке или притче. В целом, можно отметить, что введенная Сологубом жанровая модель «сказочки» оказалась востребованной в ситуации политического и социального кризиса.
ЛИТЕРАТУРА
Барковская Н.В. «Сказочки» Ф. Сологуба и «Случаи» Д. Хармса // «Странная» поэзия и «странная» проза: Филологический сборник, посвященный 100-летию со дня рождения Н.А. Заболоцкого. Новейшие исследования русской культуры. Вып. 3 / под. ред. Е.А. Яблокова и И.Е. Лощилова. - М.: Пятая страна, 2003. - С. 218-229.
Воробьева Е.И. Заметки о малых прозаических жанрах // Новое литературное обозрение. - 1999. - № 38. - С. 289-300.
Евгений. Пестрые сказочки // Коса. - 1906. - № 2. - С. 2.
Евдокимова Л.В. Миниатюра Ф. Сологуба «Полоски» в контексте «Случаев» Д. Хармса // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. Общественные и гуманитарные науки. - 2009. - № 96. - С. 172-183.
Егорова О.Г. О роли циклизации в прозе русского модернизма // Гуманитарные исследования. - 2009. - № 4 (32). - С. 155-161.
Ефремова Т.Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка // Режим доступа в Сети: Шр://е&етоуа-online.ru/slovar-efremovoy/skazka/99614/. Дата последнего обращения: 19. 05. 2014.
Зусева В.Б. Прозаический цикл Ф. Сологуба «Сказочки»: серьезное и смешное в формировании смысла целого // Вопросы литературы. - 2009. - № 6. - С. 272-290.
Идрисова З.С. Жанр сказочки в творчестве Ф. Сологуба и других писателей // Первые научные штудии: Сб. научных трудов. Вып. 3 / под. ред. Е.Г. Николаевой. - Новосибирск: СИЦ НГПУ «Гаудеамус», 2013.
Культура письменной речи: Словарь литературоведческих терминов / сост. А. Белокуров. ШЬ:: [ЬИр://агатта.га/ЦТ/?1ё=3.0 &раае= 1 &таё=?4??4]. Дата последнего обращения: 19. 05. 2014.
Масанов И. Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4 т. - Т. 4. - М., 1960.
Сологуб Ф.К. Жало смерти. Истлевающие личины. - СПб.: Навьи Чары, 2001.
Сологуб Ф.К. Мелкий бес / подгот. изд. М.М. Павловой. - СПб.: Наука, 2004 (Сер. «Литературные памятники»).
Сологуб Ф. Собрание сочинений: В 12 т. - СПб.: «Шиповник», 1909-1911.
Аркадий Счастливцев. Сказочка // Сатирикон. - 1908. - № 5. - С. 2.
Тень. Маленькие сказочки // Вампир. - 1905. - № 4. - С. 2.
Тэффи. Сказочка про белого бычка // Сигнал. - 1905. - №2 4. - С. 4.
Статья рекомендована к.ф.н., доц. И.Е. Лощиловым
