CC BY
28
цах газеты несколько номеров должны печататься условия акции. Подведение итогов также должно быть отражено на страницах газеты.
Для участия в акции школьнику нужно написать свою историю, как ему помог в тяжелую минуту друг. Главный приз - поездка на лыжную базу «Абзаково» на выходные в зимние каникулы. Путевка на двоих на два дня (суббота, воскресение).
За второе и третье место участникам вручаются поощрительные призы.
Предполагается, что такое РЯ-мсроприятис соответствует поставленным целям. Особо следует оговорить контент газеты.
Горпиняк П. А.
ЖАНР «КНИГИ ИНТЕРВЬЮ» ПРИ ИЗУЧЕНИИ ТВОРЧЕСТВА БРОДСКОГО КАК ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Из всей массы многочисленных исследований и материалов, касающихся личности и творчества Иосифа Бродского, можно выделить несколько книг, составляющих на данный момент классику бродсковедения и определяющих магистральные линии в изучении наследия поэта. Это работы зарубежных славистов-эмигрантов, по понятным причинам, начавших изучение поэзии Иосифа Бродского раньше, чем отечественные специалисты: «Бродский глазами современников» (в 2-х книгах) Валентины Полухиной, «Диалоги с Иосифом Бродским» Соломона Волкова и сборник «Иосиф Бродский. Большая книга интервью». Вышеперечисленные издания отличает особая жанровая модификация - «книга интервью», - ранее в отечественном литературоведении не встречавшаяся. Это могут быть сборники интервью с Иосифом Бродским, взятых в разные годы (с 1972 по 1995) корреспондентами разных газет и журналов (как в «Большой книге интервью») или одним исследователем-интервьюером (как в случае с «Диалогами»), либо сборники интервью с людьми, близко или не слишком близко знавшими поэта (как в 2-х книгах В. Полухиной).
Генезис жанра «книги интервью» Яков Гордин в предисловии к «Диалогам» С. Волкова справедливо выводит из эккермановс-ких бесед с Гете и книги Поля Гзеля «Беседы Анатоля Франса». О продуктивности данного жанра в зарубежном и популярности его в отечественном литературоведении свидетельствует публикация в 2003 году «Застольных бесед» У. X. Одена с Алленом Ансеном, записанных в 1946 году и вышедших официально в 1980 году.
Этот чисто журналистский жанр, «трансплантированный» в литературоведение, по нашему мнению, не только решает, но и создает ряд проблем для исследователя. Не будучи профессиональными журналистами, авторы соединяют жанровые параметры аналитического и информационного интервью, поскольку пытаются решить сразу две задачи: 1) прояснить биографические обстоятельства и 2) объяснить логику творчества поэта с помощью интервьюируемых лиц. Именно такое изначальное смешение и породило ряд недоразумений, сказавшихся в дальнейшем на развитии бродсковедения.
В 1997 году появилась первая «книга интервью» о Бродском В. Полухиной, профессора Килского университета (Англия), «Бродский глазами современников». Опросив всех друзей и приятелей поэта, знавших его с юных лет, и коллег по поэтическому цеху в эмиграции, В. Полухина добилась создания целостной картины становления и развития таланта поэта. Безусловная заслуга исследовательницы состоит в том, что она пытается воссоздать биографию поэта в более или менее полном виде, тем более что сам Бродский наложил запрет на все свои архивы сроком на 50 лет и взял с друзей слово не сотрудничать с разного рода биографами. «Известно, что в последние годы Бродский крайне болезненно и раздраженно относился к самой возможности изучения его, так сказать, внелитературной биографии, опасаясь - не без основания, - что интерес к его поэзии подменяется интересам к личным аспектам жизни и стихи будут казаться всего лишь плоским вариантом автобиографии», - свидетельствует Я. Гордин [1; 6]. Семнадцать собеседников В. Полухиной отвечают на вопросы, когда и при каких обстоятельствах они встретились с будущим «светилом поэзии» и какое впечатление произвели на них его стихи. Почти все ленинградские друзья Бродского - сами про-
фессиональные литераторы, поэтому можно считать их оценки магистральных тем поэзии Бродского объективными, чего нельзя сказать о мемуарной части повествований, которые, в общем и целом, напоминают рассказы старых большевиков о ленинском бревне. Все они, за редким исключением, встретились с Бродским у Ахматовой в Комарово, хотя сам поэт называет группу только из 4 лиц: «Рейн, Найман, Бобышев и я». Не слишком точен в своих воспоминаниях и польский поэт Томас Венцлова, смешивающий давнее и не слишком давнее общее прошлое и переносящий события 1990 года в 1986 (рассказ о знакомстве поэта с будущей женой Марией). Если этот факт Полухина замечает и уточняет в примечаниях, то факты ленинградской биографии поэта не всегда поддаются корректировке. К тому же друзья Бродского по этическим соображениям не говорят на тему «Марина Басманова и Дмитрий Бобышев». А этот эпизод биографии поэта без преувеличения можно считать самым важным после суда над Бродским. Американский журналист, литератор и политолог русского происхождения В. Соловьев в «Запретной книге о Бродском» на свой лад реконструирует любовные отношения в треугольнике «Бродский-Басманова-Бобышев» и высказывается по поводу дружеских воспоминаний следующим образом: «Настаиваю на художественном вымысле, который есть правда высшей пробы. Не в пример мемуарным фалыпакам, где ложь только притворяется правдой». Свой художественный вымысел о жизни поэта Соловьев основывает как раз на рассматриваемых нами книгах, используя их как комментарии к описываемым фактам.
Будучи первым профессиональным бродсковедом и прекрасно осознавая себя в этом статусе, В. Полухина пытается найти единомышленников, даже если для этого ей приходится слегка навязать нужный ход мысли собеседнику. Так, в интервью с Владимиром Уфляндом ее интересует мнение собеседника по вопросу влияния английской линии творчества Бродского на русскую поэзию:
«- Чему русский поэтический язык научился через Бродского у английского?
- Научился многому. Но надо сказать, что не только через Бродского, потому что у нас cefi4ctc очень много поэтов появилось, гораздо моложе нас, и есть среди них такие, у которых
влияние именно англоязычного поэзии очень чувствуется.
- Тем не менее, это все после того как написаны «Большая элегия Джону Донну», «Стихи на смерть Т. С. Элиота», поэма а-ля Беккет «Горбунов и Горчаков», «Бабочка» и другие метафизические стихи Бродского.
- Да, вы правы, сначала это сделал Бродский.
- И тут мы вправе говорить о зависимости современных русских поэтов от Бродского, ибо через него первоначально открылся приток английской метафизического традиции в русскую поэзию.
-Да, я согласен с вами. <... >
- Как, по-вашему, будущие исследователи определят вклад Бродского в русский поэтическгш язык?
- Уже сейчас ясно, что процесс взаимовлияния литератур -это прогресс своевременный, современный и необратгшый. И то, что Иосиф дал этому процессу сильныгг толчок, начав конверген-гщю русской и английской поэзии, это очень значительньт и сейчас уже очевидный его вклад в поэзию русскую» [7; 147 - 148].
Другой пример такого же «подталкивания» собеседника к нужной литературоведу мысли обнаруживается в интервью с Роем Фишером. Когда последний не угадал того, «кто еще заметен в поэзии Бродского» и указал на Данте, профессор Полухина корректирует ход мыслей собеседника:
«- Я намекаю на английскую поэзию 17 века, на Джона Донна и других метафизиков.
- О, да, в планировке его стихотворенгш мне виден тот особенный путь, по которому Джон Донн проложил такие свои стихи, как «Ноктюрн на день Св. Люсии» или «Блоха». Это определенная протяженность стихотворения. Оно разрабатывается в длинных строфах <... > и содержит в себе грандиозный наплыв чувств и ассоциаций.
- Вы знакомы со стихотворением Бродского «Бабочка». Видите ли вы Джона Донна в этом стихотворении?
- Да, я думаю; я не знаю здесь другого источника, кроме английского 17 века, хотя это и не стилизация» [7; 284].
Лишь немногим собеседникам удается перехитрить интервьюера и не удостоить его нужным ответом, как это сделал Лев Лосев:
«- Не могли бы вы сказать конкретнее, что нменно привлекает вас в поэзии Бродского?
-Яне думаю, что это можно объяснить конкретно, потому что речь идет об общих основах нашего существования. Просто-напросто для меня жить н значат объяснять себе явления жизни и к числу самых важных явлений для меня относится поэзия, русская поэзия. Объяснять ее главного поэта - это самое интересное и самое, с моей точки зрения, важное занятие» [7; 120].
Вторая книга интервью В. Полухиной расширяет круг знакомых Бродского, включая его издателей и друзей, не имеющих отношения к литературе, но, по сути, повторяет опыт первой книги, обсуждая те же аспекты творчества - такие, как первое впечатление от личности поэта, еврейство Бродского, Бродский и англоязычный мир, Бродский и его русская судьба, Бродский и Петербург.
По сути дела, «Иосиф Бродский. Большая книга интервью» - это ответ на все те же вопросы о судьбе его человеческой и поэтической, ранее озвученные его друзьями и исследовательницей, а теперь звучащие из уст самого Бродского. Возникает вопрос о том, каков был принцип отбора интервью, их обработки - слишком уж идентичный материал выходит из-под руки Полухиной. В интервью Джону Глэду 1979 года о влиянии Дж. Донна на него Бродский сказал: «Ну, я написал стихотворение, большую элегию Джону Донну. Впервые я начал читать его, когда мне было 24 года и, разумеется, он произвел на меня сильное впечатление <...> Единственно, чему я у него научился, - это строфике» [4; 121]. В интервью Игорю Померанцеву 1995 года на тот же вопрос Бродский отвечает: «Учеником - да, потому что, переводя его, я очень многому научился <...> у Донна я обнаружил куда более интересную и захватывающую структуру. Там необычайно сложные строфические построения. Мне это было интересно, и я этому научился» [4; 156]. «Большая книга интервью» снабжена послесловием, где В. Полухина разъясняет, что главный недостаток полутора сотен собранных ею интервью - «неоднородность как качественная, так и тематическая. Темы интервью колеблются от примитивных политических вопросов до обсуждения сложных вопросов русской поэзии и духовных источников творчест-
ва Бродского» [4; 677]. На самом деле ощущения разнородности как раз и не возникает. Далее сама исследовательница приводит ряд цитат из интервью поэта, свидетельствующих, что Бродский практически не менял свои убеждения и оценки в течение жизни. Практический результат появления данного сборника интервью - книга Андрея Новикова «Поэтология Иосифа Бродского», которая является собранием цитат из сборника интервью с комментариями автора книги. В результате идейные установки поэта, да и сам он как личность выдающаяся резко нивелируются, превращаясь в гигантскую автоцитату.
По свидетельству вдовы поэта, сам Бродский «был против такой книги. И перед смертью он написал письмо профессору Полухиной, в котором просил ее этого не делать. Мы не знаем, почему он был против этого конкретного проекта <.. > Но я твердо знаю, что интервью как форма печатного выражения его очень раздражала. Прежде всего потому, что человек, у которого берут интервью, обычно не имеет возможности контролировать перевод и конечный текст, нередко редактируемый журналистами, и в результате часто его слова существенно искажаются» [2; 17].
Все те же претензии можно предъявить и к «Диалогам» С. Волкова. Нарочитый подбор материала: суд, ссылка, Ахматова, Оден, Петербург, - вот те немногочисленные темы-главы, предложенные поэту, а затем и читателю к размышлению. Яков Гордин в предисловии к изданию перечисляет, на наш взгляд, ряд взаимоисключающих достоинств «Диалогов». Он утверждает, что «наличие магнитофона исключает фактор даже непредумышленной интерпретации. Перед читателем не волковский Бродский, но Бродский как таковой». И чуть далее добавляет «при этом Волков отнюдь не ограничивает себя функцией включения и выключения магнитофона. Он искусно направляет разговор, не влияя при этом на характер сказанного собеседником. Его задача - определить круг тем...» [ 1; 6]. Достоинство книги друг поэта видит в том, что перед нами возникает «в значительной степени - автобиографический миф» [1; 8].
Игорь Ефимов, друг и издатель Бродского, парирует Якова Гордина, говоря в книге воспоминаний по поводу непредвзятости и объективности С. Волкова следующее: «На это письмо Бродский
ответил открыткой, датированной 1 ноября 1987-го, в которой <...> давал согласие на выпуск книги своих бесед с Волковым. Но с оговоркой: «Насчет волковских интервьюшек: надо бы их просмотреть прежде, чем печатать. Там масса чисто стилистической лажи». Я сообщил Волкову, что разрешение получено, но с условием, что Бродский прочитает гранки перед выходом книги. Видимо, это условие Волкова не устраивало, и он стал тянуть, не приводя никаких убедительных причин для отсрочки. Как известно, он выпустил книгу только через 10 лет, то есть сразу после смерти своего собеседника» [3; 110].
Необходимо отметить, что «книги интервью» оказались незаменимы в условиях, когда многолетний запрет на публикацию стихотворений Бродского и их изучение породили информационный вакуум, заполняющийся редкими статьями в отечественных газетах и журналах вплоть до конца 90-х. Отечественных исследований не существовало, бродсковедение, таким образом, ведет свой отсчет с момента публикации переводов на русский уже названных изданий. Тем самым они как бы задали «формат», модель, по которой строится большинство последующих отечественных коллективных книг и монографий. Очевидная очерковость, продиктованная попыткой охватить и осмыслить сразу все аспекты творчества поэта, отличает эти исследования. Так, появились книги «Иосиф Бродский размером подлинника» и «Мир Иосифа Бродского. Путеводитель». Здесь исследования различных тем и приемов поэзии сочетаются с воспоминаниями современников, стенограммой процесса суда над поэтом и другими документальными свидетельствами из жизни поэта. Монография Андрея Ранчина «На пиру Мнемозины. Интертексты Иосифа Бродского» несет на себе отпечаток «книг интервью», так как автор усиленно пытается вместить в одну книгу все свои идеи о творчестве Бродского; ведя разговор об интертекстах.
На данный момент сколько-нибудь представительными и логично выстроенными работами, охватывающей довольно большой период творчества Бродского, можно считать диссертацию Виктора Куллэ «Поэтическая эволюция Иосифа Бродского в России (1957 - 1972)», защищенную в 1996 году, и книгу О. И. Глазуновой «Иосиф Бродский: Американский дневник. О
стихотворениях, написанных в эмиграции». Это, на наш взгляд, попытка уйти от жанра «книги интервью» в собственно литературоведение.
Список литературы
1. Волков, С. Диалоги с Иосифом Бродским / С.Волков. -М., 1998.
2. Глазунова, О. И. Иосиф Бродский: американский дневник. О стихотворениях, написанных в эмиграции / О. И. Глазунова. -СПб., 2005.
3. Ефимов, И. Нобелевский тунеядец (о Иосифе Бродском) /И. Ефимов.-М., 2005.
4. Иосиф Бродский : большая книга интервью / под ред. В. Полухиной. - М. , 2000.
5. Новиков, А. А. Поэтология Иосифа Бродского / А. А. Новиков. - М., 2001.
6. Оден, У. X. Застольные беседы с Аланом Ансеном /У. X. Оден.-М., 2003.
7. Полухина, В. Бродский глазами современников : сб. интервью / В. Полухина. - СПб., 1997.
8. Полухина, В. Иосиф Бродский глазами современников. Книга вторая (1996 - 2005) / В. Полухина. - СПб., 2006.
9. Тертычный, А. А. Жанры периодической печати : учеб. пособие / А. А. Тертычный. - М., 2000.
Коковешников К.
ТЕМА РЕЛИГИИ В СМИ КАК ВОЗМОЖНЫЙ ИНСТРУМЕНТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ВЛИЯНИЯ (НА ПРИМЕРЕ «КАРИКАТУРНОЙ» ВОЙНЫ В ЕВРОПЕ)
Хроника «карикатурного» скандала ведет свой отсчет с 30 сентября 2005 года. Именно тогда на страницах крупной (тираж в 150 000 экземпляров) датской газеты "Jyllands Posten" появились 12 сатирических изображений пророка Мухаммеда. 10 января 2006 г. карикатуры были перепечатаны норвежской газетой "Christian Magazinet". Позже их опубликовали издания Германии, Франции,
