CC BY
31
Е.А. Дунаева
Театральный институт имени Бориса Щукина,
Москва, Россия
ЖАН АНУЙ - ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ БАЛАГАНА
Аннотация: В статье рассматривается творческая биография Жана Ануя, «хорошо известного незнакомца» в отечественном театре. Его творчество развивалось на фоне самых трагических событий XX века, являлось камертоном для французского интеллектуального театра ушедшего столетия.
Ключевые слова: Ж. Ануй, интеллектуальный театр, французская комедия XX века, премия «балагана».
E. Dunaeva
The Boris Shchukin Theatre Institute, Moscow, Russia
JEAN ANOUILH - WINNER OF THE AWARD OF "FARCE"
Abstract: The article reviews the creative biography of Jean Anouilh, a "well-known stranger" in the Russian theater. His work developed against the backdrop of the most tragic events of the 20th century and was the tuning for the French intellectual theater of the last century.
Key words: J. Anouilh, intellectual theater, French comedy of the twentieth century, award of "farce".
Жану Аную через два года будет сто десять лет. Удивительно, ведь многим Ануй до сих пор продолжает казаться старшим современником. А так ли хорошо знаком нам автор хрестоматийных «Антигоны», «Жаворонка», да еще пары пьес... Большая часть его текстов на русский язык не переведена. Немногочисленные, посвященные драматургии Ануя исследования, рассматривают его в контексте французской литературы XX века, на фоне которой он не кажется ни классиком Клоделем, ни авангардистом Беккетом или Ионеско, ни изысканным стилистом Кокто. Расставленные по ранжиру авторы создают лишь иллюзию знания, мнимое понимание
общей культурной картины. Все меняется, когда слово начинает звучать с подмостков, когда образ рождается на глазах у публики. Театр торжествует над литературой, и люди театра знают цену этой победе. Ануй — некоронованный король подмостков!
Жан Ануй родился близ Бордо, в самом сердце Франции. Его детство проходило за кулисами маленьких провинциальных казино, где мать играла на пианино, таков был значительный приработок к ее жалованию учителя музыки. Жизнь театра с другой стороны сцены, жизнь кулис, жизнь маленьких актеров и музыкантов была знакома ему с детства. Именно на сцене ребенком Ануй открывал Мольера, Мариво, Мюссе. Это были не имена литературных классиков, которыми истязают в школах детей, это были авторы блестящих спектаклей, виртуозных диалогов, острых ситуаций, впечатывающихся в память реприз, по которым всегда можно узнать человека, влюбленного в сцену. В 1921 году он приезжает в Париж и поступает в коллеж Шапталь, где знакомится с нескладным долговязым пареньком, Жаном-Луи Барро. Однокашник Барро будет ему верным другом, а потом и режиссером его сочинений. Вместе они открывали новые имена: Пиранделло, Шоу, Клоделя.
«Зигфрид» Жироду в постановке Луи Жуве стал потрясением для 18-летнего юноши. Это был новый театр, совсем другая культура спектакля, говорившего со зрителем на актуальном режиссерском языке. Авторитет Луи Жуве признавали многие деятели театра. Вот что, к примеру, писал о нем Стрелер: «Луи Жуве я знал и как человека, и как деятеля театра. Ему я обязан мужеством, с которым принимаешь театр даже в его убожестве, театр "как повседневную работу", а не как божественное искусство. Я научился у него любви к ремеслу и скромной гордости человека, который владеет своим ремеслом, и владеет им хорошо. Простая публика до сих пор говорит об актере, который прекрасно сыграл свою роль: "Он хорошо поработал". Театр как человеческий труд. И еще я обязан Жуве острым чувством "преходящести" театрального искусства и тем, что у меня хватает мужества с этим смириться» [1, с. 76].
20-летний Ануй еще не мог так формулировать свое отношение к великому Жуве. Он был просто счастлив, когда Жуве предложил ему стать личным секретарем. Работа в рекламном
агентстве, знакомство и дружба с Жаком Превером, все это лишь фон жизни Ануя в то время. Главное — сцена.
Начало 30-х — это расцвет режиссеров Картеля, нового театра, противостоящего как Бульварам, так и академическому искусству Комеди Франсез. Там открывались удивительные истины: пьеса, текст важны не сами по себе, режиссер расшивает по канве слов узоры действия, и тогда острый смысл рождается в точке пересечения действия и слова. Театр должен освобождать дух человека. Из хаоса режиссер создает порядок. Он также и деспот... Жуве потом будет долго корить себя, что не разглядел страсть юного секретаря к театру.
Ануй сам покинул свой «рай». Он стал писать. В год по пьесе. Может быть, он был первым и последним настоящим экзистенциалистом, не кабинетным ученым, не человеком от литературы, не философствующим эстетом — он просто так жил. Он давно понял, что сущность предшествует существованию. Потому всегда действовал наотмашь, ломал все решительно, отвечал за себя сам, за признанием и славой не гнался. Она и пришла к нему с оглушительным успехом. 1937 год — Жорж Питоев ставит его пьесу «Путешественник без багажа». 190 раз играется спектакль при полных залах. Для Парижа это невероятно! Парижский зритель избалован, своих кумиров он забывает на следующий день, бросаясь искать новых. Но пьесы Ануя магнетически притягивали к себе режиссеров и зрителей, в них отражался дух предвоенной Франции. Режиссеры распадающегося Картеля ждали новых пьес Ануя.
Во время оккупации он продолжает писать, не поддерживая ни коллаборационистов, ни сторонников Сопротивления. Его, автора «Антигоны», одного из самых мужественных антифашистских спектаклей, поставленного Барсаком в 1943-м, долго будут упрекать в гражданской индифферентности. Глубоким потрясением для Ануя станет смертная казнь писателя и театрального критика Робера Бразийяка, сотрудничавшего с фашистскими властями. Тщетно Ануй пытался спасти своего приятеля и соратника по журналу «Я повсюду», вызывая праведный гнев соотечественников. Это были уже не литературные споры классиков экзистенциализма в послевоенной Франции.
Как и прежде, он писал по пьесе в год. Мишель Буке становится верным почитателем и постановщиком его пьес. Уже признанный мэтр французской сцены, Ануй видит, как быстро и неузнаваемо меняется театральный ландшафт. Он был одним из первых, кто приветствовал в 1953 году Беккета и Блена, посмотрев спектакль «В ожидании Годо». Он был свидетелем расцвета Авиньона и ТНП Вилара, он радовался блестящему взлету своего однокашника Барро.
В 1961 году, после провала своей пьесы «Подвал», он решает попробовать себя в режиссуре. Это был кризис? Острое понимание того, что наступают новые времена? С 1962-го по 1968-й он не пишет ничего. Именно в это время живая и безостановочно меняющаяся картина французского театра начинает застывать, движение начинает замедляться. Театр переносится со сценических подмостков в реальную жизнь. Начинается революция 1968 года.
Май 68-го кардинально поменял жизнь Франции. Так же радикально и непостижимо он отразился в судьбе великих актеров и режиссеров. Был изгнан из Одеона Барро. Был оплеван в Авиньоне Вилар... В 1968 году Ануй пишет новую пьесу «Булочник, булочница и подмастерье». Для французов это название говорящее. Во всех школьных учебниках подробно описывается ход Великой французской буржуазной революции, все французы с детства знают, что Булочником, Булочницей и Маленьким подмастерьем в 1789 называли Короля, Королеву и дофина, тех, кто самой природой был назначен раздатчиком хлеба для народа. Ануй написал пьесу про революцию?
С первых же реплик зритель попадает в изящный театральный, казалось бы, хорошо знакомый мир Ануя. Молодая женщина в дезабилье перед зеркалом, прикалывая к голове шиньон, в гневе: с мужем постарела, и к парикмахеру нельзя идти непричесанной. Муж, сидя в ванне, тут же замечает: «Шарлотта! Не в восемь утра! Мы только в два часа ночи закончили!» Семейная склока бесконечна. Новая пьеса Ануя, как и все его пьесы, укоренена в национальной театральной традиции. Знаток сцены и театральных законов Ануй отлично знает, что единство времени, места и действия — те
самые законы, соблюдая которые можно выстроить замок на острие иглы. Меняется время, а люди остаются теми же.
Ануй сгущает, бесконечно концентрирует сценическую реальность. Пустое пространство сцены заполняют целые миры. Рядом с мужем, принимающим ванну, и совсем раздетой женой появляется элегантнейший кавалер с цветком в петлице — воображаемый любовник, посреди любовной сцены в банном полотенце появляется муж, замечая, что жена простудится. Он-то в данный момент существует только в обычной реальности, вовсе не догадываясь, что его жену зовут не Шарлотта, а Элоди, что она устраивает целые светские приемы с изысканными и невиданными угощениями. Его мир также наполнен образами прекрасных секретарш и поставленных, в конце концов, на место начальников. Время от времени по сцене пробегают индейцы — это уже из мира Тото, старшего сына Адольфа. Обычная парижская квартира вмещает в себя и темницу в Тампле, куда была заключена королевская семья во время революции, и кабинет директора Фермерского Общества За Развитие Цитрусовых. Ну что за болван этот директор, который не знает латыни! Все-таки нет ничего лучше настоящего классического образования. Но зачем оно Адольфу, который больше всего на свете боится потерять свое место? А если начать все сначала? Вскакивая с кровати, Адольф начинает искать свадебный наряд: он решился, он женится на девушке, которую любит, он согласен с тем, что будущего сына будут звать Шарль, что он будет учиться в Сан-Сире и у них будут эмалированные кастрюли. «Познакомься со мной», — рычит Шарлотта-Элоди, она чувствует себя одинокой и нелюбимой! Неужели, чтобы родители перестали ссориться, маленькая сестренка должна умереть, как у соседей, которые теперь живут тихо? — спрашивает у отца Тото. В его мечтах отец и мать — это Булочник и Булочница, а он сам и есть маленький Подмастерье.
Образы, как в калейдоскопе, сменяют друг друга. Жизнь, невыносимая жизнь с ее пошлостью и банальностью, сжирает человека. Он не хочет меняться, он хочет менять мир, переделывать окружающих, требовать от близких, совершать подвиги и революции в надежде, что от этого его жизнь переменится к лучшему. Он так и не усвоил и никогда не усвоит истину: сущ-
ность предшествует существованию. Абсурд бытия непобедим идеями, даже самыми благородными. «Если бы кругозор твой был еще шире, — взывает Адольф к жене, — если бы ты действительно все прочла, ты бы давно бросила своих Валери, Жидов и Клоделей, своих Кокто и всех этих молодых как бы глубоких авангардистов! Ты бы поняла, что, в конце концов, плохо написанные, с неуместными событиями и неоправданными встречами, словами, словами, словами, только словами вместо мыслей и чувств. только водевили, только они трагичны и похожи на настоящую жизнь!» [2]
Вот он, самый любимый зрителем, самый желанный в театре жанр. Он требует от актеров виртуозного мастерства, абсолютной психологической точности, остроты рисунка и оправдания любой самой невероятной ситуации. В героях водевиля каждый узнает себя. Ведь и он так же крутится, вертится, обманывает сам, обманывают его. Ануй сгущает оттенки жанра до трагического гротеска. Муж и жена погибнут от пуль краснокожих в ночном кошмаре Тото, и он услышит: «Твой отец был сильным и мужественным человеком. Твоя мать тоже была славная женщина. Они любили друга друга и страдали, как все мужчины и женщины, а теперь они умерли. Ты забудешь об их страданиях — таков закон, и станешь, в свою очередь, мужчиной» [там же].
Всю жизнь Ануй отказывался от любых премий и наград, почестей и официальных титулов. Единственной стоящей он считал премию Бригадье, которая был учреждена в 1960 году Ассоциацией театральных режиссеров. Премией людей «балагана», как именуется она в интеллектуальных кругах Франции, он был награжден в 1971-м.
Человек театра, Жан Ануй остался ему верен во всем, до конца. Сцена и воздаст ему.
Список литературы
1. Стрелер Дж. Театр для людей. М.: Радуга, 1983. 310 с.
2. Ануй Ж. Булочник, булочница и подмастерье / Пер. Алексей Коновалов-Луваль [электронный ресурс] //RuL.it: Электронная библиотека. Режим доступа: https://vww.rulit.me/books/bulochnik-bu-lochnica-i-podmastere-read-435154-28.html На рус. яз.
References
1. Strehler G. Teatr dl'a ludey [Theater for people]. Moscow, Raduga, 1983. 310 p. (In Russian)
2. Anouilh J. Bulochnik, bulochnitza I podmasterie [A bun, a bakery and an apprentice] Available at: https://www.rulit.me/books/ buloch-nik-bulochnica-i-podmastere-read-435154-28.html (In Russian).
Данные об авторе:
Дунаева Елена Александровна — доктор искусствоведения, профессор, заведующая кафедрой искусствоведения Театрального института имени Бориса Щукина (Москва). E-mail: [email protected]
ID ORCID: 0000-0002-6510-755X
Data about the author:
Dunaeva Elena — Dr. habil. in Arts, professor, head of the Department of Arts of The Boris Shchukin Theatre Institute (Moscow). E-mail: [email protected]
ID ORCID: 0000-0002-6510-755X
