«Зеленая» экономика Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

«Зеленая» экономика

Владимир Логинов,

главный научный сотрудник Института природопользования НАН Беларуси, академик

В основе концепции «зеленой» экономики, безусловно, лежат гуманистические цели экологизации различных отраслей экономики и сознания людей, но экономические и экологические реалии вступают, как всегда, в противоречие. В мире сейчас около миллиарда голодающих людей, а «зеленая» экономика отдаляет нас от возможности дать им кров и пищу, не говоря уже о достойном медицинском обслуживании. В концепции «зеленой» экономики «торчат уши» политики глобализации, проводимой странами «золотого» миллиарда. Многие считают, что глобализация, как рычаг укрепления и оздоровления экономики, эффективна не для всех, а только для развитых стран.

«Зеленая» энергетика существенно дороже, чем традиционная (углеводородная), и уже поэтому менее доступна развивающимся государствам в силу их технологической отсталости и отсутствия финансовых возможностей. Надежды, что развитые страны помогут развивающимся преодолеть техническую отсталость и предоставят достаточную финансовую помощь, весьма призрачные. Если в основу устойчивого роста экономики положить принцип справедливости, то государства, приведшие мир к экологическому краху в результате безудержного роста потребления природных ресурсов, должны за это заплатить. Настаивать на солидарной ответственности всех стран за нынешнее состояние природной среды и заставлять развивающиеся нести бремя расходов

Уже полвека в мире активно продвигается ряд концепций по экологизации человеческого развития. Одна из них - концепция «зеленой» экономики, предтечей которой были идеи экологической («зеленой») революции. Наиболее полно они представлены в докладе Международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР), которая по рекомендации Генеральной Ассамблеи ООН начала работать системно в этом направлении в начале 80-х гг. прошлого столетия под руководством премьер-министра Норвегии Гро Харлем Брундтланд. Эта комиссия в 1987 г. подготовила доклад [8], научной базой для которого послужили результаты нескольких предшествующих международных и национальных конференций и наработок различных природоохранных организаций, например Конференции ООН по проблемам окружающей среды (Стокгольм, 1972 г.).

на ее восстановление - несправедливо, поскольку природные ресурсы последних столетиями нещадно эксплуатировались. Кумулятивный объем выбросов загрязняющих веществ в атмосферу, гидросферу и почву лидерами мирового хозяйства за последнее столетие не будет превышен развивающимися странами в ближайшие 25-30 лет. В развитых странах делается попытка снизить количество вещественных, а не энергетических отходов, загрязняющих окружающую среду.

В этой связи, несмотря на внешнюю привлекательность «зеленой» экономики, она может оказаться декларативной и трудновыполнимой. Этот новый «манифест» XXI столетия, как и концепция устойчивого развития, может стать расплывчатым и безадресным. За последние 25-30 лет мир не стал более устойчивым и «зеленым», хотя многие страны и продекларировали переход на устойчивое развитие и «зеленую» экономику. Подтверждение тому - бесконечные войны и финансовые кризисы, все увеличивающееся число голодных и больных людей.

Рассмотрим примеры экологизации разных отраслей экономики и сознания людей, осуществлявшейся в последние десятилетия. Одним из таких примеров

может служить борьба с потеплением климата за счет снижения выбросов парниковых газов и увеличения их стоков.

В реальности оказалось, что главная цель Рамочной конвенции об изменении климата и Киотского протокола к ней -уменьшение зависимости стран от углеводородных источников, то есть эта цель имеет экономическую, а не экологическую основу. Естественно, что она корреспондирует с экологической - защитой климата, во имя которой, собственно, и создавались Конвенция и Протокол к ней. Однако теоретическое обоснование антропогенной природы современного изменения климата, как и методы ведения «войны» с его потеплением, до настоящего времени остаются предметом острой дискуссии.

Реализация мероприятий по защите климата - важный, но крайне дорогостоящий проект мирового сообщества. По оценкам российских ученых, обеспечение стабильности концентрации углекислого газа в атмосфере на уровне 450 млн-1 (сейчас она 390 млн-1) потребует 18 трлн долл. Возникает вопрос: готовы ли богатые страны выделить такие средства на борьбу с потеплением климата?

Пока эти международные соглашения работают плохо - выбросы парниковых

газов в атмосферу растут с еще большей скоростью, чем до подписания Киотского протокола (в 1990-е гг. со скоростью около 1% в год, а в текущем столетии - более 2% в год). Планируемое получение нашей страной 1 млрд долл. от продажи квот на выбросы парниковых газов, как и предсказывалось нами, не состоялось.

В принципе не отрицая решающей роли парниковых газов в изменении современного климата, нельзя отмахиваться от приводимых в многочисленных работах аргументов, которые не укладываются в теорию антропогенного изменения климата и не согласуются с экспериментальными данными (К.Я. Кондратьев, В.М. Котляков, О.Г. Сорохтин, С.С. Лаппо, И.Е. Фролов, З.М. Гудкович, Б.Г. Шерстю-ков, В.Ф. Логинов и многие другие).

Невозможность дать объективную оценку антропогенной составляющей глобального изменения климата для открытой климатической системы породило определенный скептицизм относительно необходимости проведения конкретных мер по адаптации экономики к этому феномену. Отсутствие убежденности политических и государственных деятелей в необходимости принятия срочных мер по борьбе с потеплением наряду с отсутствием финансовых возможностей в большинстве стран является основной причиной слабой эффективности усилий мирового сообщества в этом направлении. Новые посткиотские соглашения по этому вопросу будут еще более проблемными. Не случайно некоторые государства либо выходят из этого соглашения (Канада), либо оговаривают подписание нового посткиот-ского соглашения определенными условиями (Япония, Китай, Индия, Россия и др.). Это ставит под сомнение эффективность усилий мирового сообщества по защите климата.

Становится понятным, что посткиот-ские соглашения по этому вопросу станут более политизированными. Сегодня речь идет уже о юридически обязательных сокращениях выбросов парниковых газов не только развитыми, но и развивающимися странами. Эту норму планируют ввести в новые посткиотские соглашения. Подобные меры не будут способствовать экономическому подъему развивающихся

стран, но зато определенно помогут сохранить статус-кво в современном мире. Известно, что государства-лидеры достигли экономических вершин, мало заботясь об экологических последствиях.

Первая попытка по экологизации различных отраслей экономики была предпринята несколько раньше. Она была связана с акциями мирового сообщества по сохранению озонового слоя.

Особенно большой интерес к озону возник в 70-е гг. прошлого столетия, когда были обнаружены антропогенные изменения содержания этого газа в результате выбросов в атмосферу окислов азота ^Ох) при атомных взрывах в атмосфере, полетах самолетов в стратосфере, широком использовании минеральных удобрений и сжигании топлива. Окислы азота активно разрушают озон в нижней стратосфере (15-30 км). Однако самым мощным антропогенным фактором являются фтор-, хлорпроизводные метана, этана и циклобутана - так называемые фреоны [10]. Еще более активно разрушают озон бромсодержащие соединения - также продукты человеческой деятельности (сельскохозяйственное производство, сжигание биомассы, двигатели внутреннего сгорания). Хлор-, фтор- и бромсодержа-щие соединения способны сохраняться в атмосфере многие десятилетия.

Озон поглощает солнечный ультрафиолет (А = 180 - 310 нм) и, в меньшей мере, видимую солнечную радиацию (А = 450 -700 нм). Оценки показывают, что уменьшение содержания озона на 1% приводит к увеличению интенсивности эффективного излучения на 2% и, как следствие, к увеличению числа заболевших раком кожи [5].

Известно, что озон создается и разрушается, взаимодействуя с молекулами воды либо гидроксила, окислами азота и галогенов, участвуя в фотохимических реакциях. Многие из них являются замкнутыми, и их иногда называют циклическими. О сложном взаимодействии между тропосферными и стратосферными процессами говорилось в работах многих ученых начиная с 30-х гг. ХХ ст. [5-7, 9, 11, 12].

В 1985 г. в Вене была подписана Конвенция по охране озонового слоя, а в 1987 г. - Монреальский протокол по запрещению выбросов озоноразрушающих

веществ в атмосферу. В 1990 г. в Лондоне, а в 1992 г. в Копенгагене были внесены поправки к этому протоколу. Более 130 стран обязались принять меры по полному запрещению выпуска и использования озоноразрушающих веществ.

Выполнение этих международных обязательств привело к уменьшению выбросов озоноразрушающих веществ в атмосферу, что определенно отразилось на изменении толщины озонового слоя. Однако в последние годы возник ряд вопросов относительно вклада озоноразрушающих веществ в изменение толщины озонового слоя. На решение этих вопросов было направлено дополнительно проведение мониторинговых исследований с использованием в первую очередь современных дистанционных методов наблюдений, а также теоретического изучения скоростей многочисленных химических реакций, определяющих образование и разрушение озона и его прекурсоров. Скорости многих важнейших реакций известны с ошибками в несколько десятков процентов.

Исследования показали, что в верхней стратосфере на высоте 40 км с 1987 г. (начало наблюдений) происходило снижение содержания озона, тогда как в нижней стратосфере на высоте 20 км падение содержания озона уже прекратилось в начале 90-х гг. прошлого столетия - наступила его стабилизация [14]. Это может свидетельствовать либо в пользу эффективности мер, предпринятых мировым сообществом по сохранению озонового слоя, либо об активизации деятельности других естественных факторов. На фоне отмеченных изменений толщины озонового слоя отчетливо заметны 11-летние колебания, связанные с 11-летним солнечным циклом (на максимуме толщина озонового слоя выше, а на минимуме - ниже), а также крупными вулканическими извержениями типа Пинатубо (1991) и Эль-Чичон (1982), после которых толщина озонового слоя уменьшилась. Среднегодовое общее содержание озона на озонометрической станции Хохенпейсенберг в Германии начало увеличиваться с 1993 г. Изменения общего содержания озона, связанные с 11-летним циклом солнечной активности и крупными вулканическими извержениями, также отчетливо прослеживались на этой станции.

Площадь озоновых «дыр» в Северном полушарии имеет обратную связь с 11-летним циклом солнечной активности, а озоновая «дыра» над Южной полярной шапкой в 2002 г. «неожиданно» заполнилась и общее содержание озона стало близким к общему содержанию во второй половине 1980-х гг. В последующие годы площадь озоновой «дыры» над Южной полярной шапкой опять увеличилась, но в 2004 г. вновь отмечалось более слабое заполнение озоновой «дыры». Восстановление озонового слоя (заполнение озоновой «дыры») в 2002 и 2004 гг. произошло в результате аномальных термодинамических условий в этом районе и свидетельствует о том, что естественные факторы в состоянии обеспечить заполнение озоновой «дыры».

В среднем в интервале широт 60^ -60^ с 1960-х гг. общее содержание озона уменьшилось на 4%. В Северной и особенно Южной полярной шапке это снижение содержания озона было существенно большим.

Фотохимическое разрушение озона активно осуществляется и сейчас в верхней стратосфере на высотах 40 км и более, тогда как в нижней стратосфере (высота 20 км) действуют не только фотохимические процессы, но и процессы переноса, обусловленные причинами естественного (циркуляционного) происхождения.

Принято считать, что отрицательный тренд в содержании озона стал заметным начиная с 80-х гг. прошлого столетия и был, вероятно, связан с разрушением озона в результате реакции последнего с соединениями хлора, фтора и брома. Созданные для описания содержания озона в стратосфере модели в общем правильно описывали ход истощения озонового слоя в 70-80-х гг. ХХ ст. и процессы начала его восстановления. Как будут развиваться события в озоновом слое в ближайшие десятилетия, остается не вполне понятным.

Восстановление озона в будущем может быть связано с рядом естественных причин:

■ вулканической активностью, которую трудно предсказать. Нами установлена более частая повторяемость крупных

вулканических извержений (80%) вблизи минимумов и максимумов 11-летних циклов солнечной активности. За период с 1680 по 2011 г. произошло только 15 крупных извержений вулканов, а продолжительность указанных фаз 11-летних циклов за 332-летний период составила около 150 лет. Это означает, что полученные особенности распределения вулканических извержений в 11-летних солнечных циклах имеют малый прогностический смысл. Отсутствие крупных вулканических извержений в период с 1992 по 2011 г. позволяет предположить, что крупное вулканическое извержение может вскоре произойти;

■ солнечной активностью в 11-летнем и вековом циклах. В текущем - 24-м цикле по Цюрихской нумерации (20072018 гг.) - солнечная активность развивается слабо. Прогнозируются значения относительных чисел Вольфа 60-80 единиц в эпоху максимума этого цикла (2013 г.). Вблизи солнечного максимума (2012-2014 гг.) произойдет определенное восстановление стратосферного озона, но оно не будет столь значительным, как в максимумах предыдущих солнечных циклов. Последующий, 25-й, цикл по Цюрихской нумерации, если исходить из существующих прогнозов, также будет слабым;

■ «иссушением» стратосферы, которое наметилось в последнее время. Оно будет благоприятствовать восстановлению озонового слоя в стратосфере. Причины такого «иссушения» не вполне понятны, поскольку в тропиках произошла даже интенсификация основных поставщиков влаги в нижнюю стратосферу - восходящих конвективных потоков. Остается предположить, что увеличение сухости стратосферы в последнее время может быть связано с такими изменениями условий на границе стратосферы и тропосферы, которые не способствуют выносу влаги из тропосферы в стратосферу;

■ увеличением температуры в тропосфере в результате так называемого парникового потепления климата, которое сопровождается падением температуры в стратосфере. Это приводит к ослаблению циклов разрушения озона и росту его концентрации. Следовательно, потепление климата сопровождается естественным

падением температуры стратосферы и в итоге восстановлением толщины озонового слоя. Это распространенное мнение о влиянии парниковых газов, экранирующих длинноволновое излучение и, как следствие, приводящее к охлаждению стратосферы, пока является предметом дискуссий, но факт охлаждения стратосферы в последние десятилетия надежно установлен. Если указанный и названные выше другие естественные процессы будут развиваться соответствующим образом в ближайшие несколько десятилетий, то восстановление озонового слоя с течением времени может произойти за их счет. Понижение температуры в стратосфере приводит к изменению вертикального распределения озона и, как следствие, термодинамического режима стратосферы, что в свою очередь может оказать влияние и на термодинамические условия в тропосфере, то есть на слой, где делается погода и климат. Таким образом, вышеизложенное свидетельствует о том, что глобальные и региональные изменения общей циркуляции атмосферы и климата оказывают большое влияние на озоновый слой.

А.Н. Красовский и Л.А. Турышев отводят важнейшую роль в изменении толщины озонового слоя динамике тропопаузы, считая, что ее высота определяется совокупностью процессов, протекающих как в тропосфере, так и в стратосфере [2]. Увеличение количества энергии в тропосфере при потеплении климата приводит к подъему тропопаузы. Уменьшение содержания озона также должно сопровождаться подъемом тропопаузы. Авторы считают, что ее высота и содержание озона - взаимосвязанные и взаимообусловленные характеристики атмосферы.

Следует отметить, что в Южной полярной шапке в прошедшем десятилетии темпы падения содержания озона замедлились более чем в 3 раза по сравнению с 1970-1980-ми гг., а летом и осенью отрицательные тренды в изменении содержания озона практически стали незаметны. Какие причины послужили этому? Одна из них - уменьшение выбросов озоноразру-шающих веществ в результате проведения защитных мер по сохранению озонового слоя, но есть и много других естественных

причин, воздействующих на концентрацию стратосферного озона. Исследования влияния на озон названных причин сохраняют свою актуальность и будут продолжаться в ближайшие десятилетия, чтобы корректно обосновать роль факторов, определяющих содержание озона в стратосфере, и разработать прогноз его изменений. Вышеизложенное свидетельствует о том, что достаточного научного обоснования для проведения мощной международной акции по сохранению озонового слоя, возможно, и не было. Не случайно до сих пор ряд исследователей считают, что в результате ее проведения три крупнейших мировых производителя хладонов (Дюпон и др.) завоевали мировой рынок этой продукции, а предложенный фирмой Дюпона фреон-134а оказался не столь уж безопасным для озоносферы [3, 4]. Но дело было уже сделано: вне закона был объявлен ряд хладонов, производимых фирмами в других странах.

Подобные по смыслу обстоятельства следует принимать во внимание при обсуждении вопросов перехода страны на «зеленую» экономику.

Благородная идея перехода на «зеленую» экономику, в принципе, правильная, но крайне затратная и без существенного финансирования, активного инновационного развития страны, изменения сознания производителей и простых граждан просто невозможна или может оказаться очередной декларацией. Развитые страны активно подталкивают процесс перехода на «зеленую» экономику, поскольку они уже сейчас выпускают до 50% экологически безопасной техники, перерабатывают до 80% отходов производства, выпускают экологически безопасную сельскохозяйственную продукцию и им эту технику и продукцию надо продать. Следовательно, переход на «зеленую» экономику в ближайшие годы будет уделом богатых стран, а бедным пока надо выстраивать хотя бы такую экономику, которая позволила бы им выжить.

Тем не менее участие нашей страны в процессах перехода на «зеленую» экономику будет весьма полезным для ее дальнейшего инновационного развития, но оно должно осуществляться не только за счет внутренних резервов, но и при

экспертной, консультативной поддержке развитых стран, а также их финансовой помощи на льготных условиях. Эти страны обеспечили деградацию природной среды не только на своих территориях и, как следствие, должны нести за это финансовую ответственность. Такую позицию должна занимать наша страна при обсуждении и принятии решений на международном уровне при обсуждении вопросов перехода на «зеленую» экономику. При этом надо сознавать, что переход Беларуси на «зеленую» экономику вступает в противоречие с рядом продекларированных страной направлений развития, таких как: увеличение до 30% использования «грязных» по сравнению с газом энергоисточников - торфа, бурых углей, сланцев; строительство цементных заводов, где в качестве топлива будет использоваться торф или уголь. Такие направления развития не будут способствовать переходу страны на «зеленую» экономику.

«Зеленые» технологии, как правило, весьма дорогие. Примером тому может служить использование возобновляемых источников энергии вместо традиционных (углеводородных), а также выращивание экологобезопасной сельскохозяйственной продукции. Последняя, как известно, в несколько раз дороже.

Учитывая 2-2,5-кратную энергоемкость ВВП страны по сравнению с развитыми странами мира, переход на «зеленую» экономику потребует огромных финансовых вложений в техническую перевооруженность промышленности, энергетики, сельского и коммунально-бытового хозяйства и др., а также существенного увеличения финансирования науки и образования, чтобы обеспечить рост наукоемкости ВВП. Пока мы видим шаги в обратном направлении.

Переход на «зеленую» экономику потребует введения новых налогов на производителя продукции и, как следствие, ее удорожание, а также приведет к росту дефицита бюджета стран. Такой налог уже предложен инициативной группой по инновационному финансированию и поддержан многими крупными государствами. Ряд известных экономистов (Сакс, Сти-глиц и Кругман), сторонников глобального интервенционизма, лоббируют такой на-

лог на валютные операции для финансового обеспечения перехода на «зеленую» экономику. Они же и проводят на этот счет активную кампанию, вероятно, не только во имя достижения благородной цели «зеленой» экономики.

Уже одно это может служить основанием для использования положений концепции «зеленой» экономики в качестве инструмента дискриминации и протекционизма.

Литература

1. Васильев А.А., Вильфанд Р.М. Прогноз погоды. - М., 2008.

2. Красовский А.Н., Турышев Л.Г. Взаимодействие системы «атмосферный озон - климат» // Наука и инновации. №4(98), 2011. С. 14-16.

3. Крученицкий Г.М., Бекорюков В.И., Волощук В.М. и др. О вкладе динамических процессов в формирование аномально низких значений общего содержания озона в Северном полушарии // Оптика атмосферы и океана. Т. 9, №9. 1996. С. 1233-1242.

4. Крученицкий Г.М., Бекорюков В.И., Звягинцев А.М. и др. Проблема изменчивости озонового слоя Земли, климата, УФ-воздействия на биосферу и предлагаемая концепция национальной политики по озоновой проблеме // Физическая экология (физические проблемы экологии). Физфак МГУ, 1998. №1. С. 26-43.

5. Логинов В.Ф. Причины и следствия климатических изменений. - Мн., 1992.

6. Логинов В.Ф. Глобальные и региональные изменения климата: причины и следствия. - Мн., 2008.

7. Логинов В.Ф., Ракипова Л.Р., Сухомазова Г.И. Эффекты солнечной активности в стратосфере. - Л., 1980.

8. Наше общее будущее // Доклад Межд. комиссии по окружающей среде и развитию / Пер. с англ.; под ред. С.А. Евтеева и Р.А. Перелета. - М., 1989.

9. Хромов С.П. Основы синоптической метеорологии. -Л., 1948.

10. Crutzen P.S. Estimates of possible future ozone reductions from continued use of Fluoro-Chloro-Methanes CF2C12, CFC13 // Geophys. Res. Lett., 1974. Vol. 1. P. 205-208.

11. Newell R. Transfer through the tropopause and within the stratosphere // Quart J. Roy. Meteorol. Soc., 1965. Vol. 89, №380. P. 167-204.

12. Reiter R. Influx of stratospheric air masses into the lower troposphere after Solar flares // Naturwissenschaften. 1973. Vol. 60, №3. P. 152-153.

13. Scientific assessment of Ozone Depletion: 2010. WMO Report №52.

14. Steinbrecht W., Claude H., Kohler V. Ozone trends // Annual Bulletin on the Climate in WMO Region. 2005. Vol. 1. P. 85-89.