CC BY
3
«ЗДЕСЬ ВАМ НЕ ТУТ»: НЕКОТОРЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ О ДЕЙКСИСЕ УСТНЫХ МИФОЛОГИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ
В.А. Черванёва
Ключевые слова: мифологический нарратив, дейксис, коммуникативная ситуация, говорящий.
Keywords: mythological narrative, deixis, communicative situation, speaker.
DOI 10.14258/filichel(2023)1-12
Синонимическая пара здесь / тут давно стала предметом внимания русистов — и в рамках общего изучения пространственного дейк-сиса [Апресян, 1995; Падучева, 2019, с. 47, 79; и др.], и в специальных исследованиях, посвященных этим двум лексемам. В фокусе внимания оказались такие вопросы, как наличие смысловых различий у этих слов, традиционно считающихся полными синонимами, выражение пространственными дейктиками временных и ситуативных значений, предпочтительность употребления каждой из лексем в тех или иных контекстах [Апресян, 2014; Гришина, 2012; Зарифян, 2016; Недялкова, 2017; Рачёва, 2018], характер связи семантики этих слов с жестикуляцией в процессе коммуникации [Гришина, 2012], дидактический аспект при обучении русскому языку как иностранному [Маркова, 2019].
Проблемы, которые ставятся в упомянутых выше работах, являются сугубо лингвистическими и рассматриваются прежде всего на материале Национального корпуса русского языка. В настоящей статье предлагается несколько иной ракурс анализа. Во-первых, материал исследования ограничен в жанровом отношении — это устные мифологические рассказы севернорусской традиции (корпус мифологических нарративов из архива Лаборатории фольклористики РГГУ объемом 124 508 слов — весь материал записан в Каргопольском районе Архангельской области). Во-вторых, анализ семантики и употребления пространственных дейк-тиков не только преследует лингвистические цели (уточнение семантики данных синонимов), но и нацелен на решение задач фольклористики.
Чем может быть полезно изучение дейктических единиц в устной фольклорной речи? Прежде всего, исследование дейксиса мифологических рассказов необходимо в рамках рассмотрения более крупной проблемы — позиции рассказчика / говорящего и ее отражения в наррати-
ве, т.е. для выяснения специфики субъектной организации текстов этого жанра. Кроме того, изучение единиц языка, значение которых определяется ситуацией речи, проливает свет на особенности коммуникативной ситуации бытования быличек и в целом фольклорного текста, а это одна из актуальных и обсуждаемых проблем современной фольклористики [Адоньева, 2004; Левкиевская, 2008; Толстая, 2010, с. 54-64; Черванёва, 2016; 2020]. И наконец, исследование такого плана поможет решить (или же поставить на новом уровне) некоторые теоретические проблемы в фольклористике: разграничения фольклорных и «разовых» текстов [Чистов, 2005, с. 159], жанровой классификации устной прозы, описания средств и механизмов нарративиза-ции в устной традиции.
Выбор в качестве предмета анализа лексем здесь / тут неслучаен. Основным постулатом всех исследований дейксиса является положение об эгоцентричности дейктической лексики, ее ориентации на говорящего и его позицию в пространстве и времени. Именно поэтому принято говорить о дейктической оси пространственно-временных координат высказывания — триаде «я — здесь — сейчас», элементы которой репрезентируют самого говорящего, его местонахождение в момент коммуникации и момент коммуникации [Бюлер, 1993, с. 97; Апресян, 1995, с. 631; Человеческий фактор..., 1992, с. 160].
В ситуации диалогического общения (канонической речевой ситуации, т.е. первичной, естественной ситуации функционирования языка) дейктические единицы я — здесь — сейчас и производные от них (да и вообще, все эгоцентрики) указывают на говорящего — он является точкой отсчета, нулем на пространственно-временной оси. Ср.: Здесь душно (это высказывание, произнесенное в ситуации диалога, интерпретируется как оценка помещения, в котором находится говорящий в момент речи). Такой режим использования языковых элементов называется первичным, речевым, диалогическим [Падучева, 1996, с. 265271; 2019, с. 21-23; Успенский, 2011, с. 13-22]. При отсутствии непосредственного контакта говорящего и адресата или же несовпадении времени и места коммуникации (например, в письменном нарративе) дейктические элементы языка меняют свое значение и начинают вести себя иначе: они переориентируются на заместителя говорящего — повествователя или же персонажа, которому делегированы функции рассказчика. Такой режим интерпретации языковых средств называется вторичным, нарративным, или дейксисом пересказа [Апресян, 1995, с. 632; Успенский, 2011, с. 13-22]. Ср.: Он зашел в каморку и почувствовал, как здесь душно (пространственный дейктик здесь употребляется
с точки зрения персонажа, и эта точка в пространстве не имеет отношения к внетекстовой реальности).
Итак, основным средством пространственного дейксиса в русском языке является лексема здесь, соотносящая точку в пространстве с местоположением говорящего. Как показывают наблюдения, в мифологических рассказах эту функцию выполняют также синонимичные ей словоформы: тут и у нас (форма родительного падежа местоимения мы с предлогом у). Это выражение в устных рассказах в большинстве примеров является именно локализатором, средством указания места говорящего. В корпусе нарративов объемом 124 508 слов насчитывается 79 употреблений слова здесь, 542 словоупотребления лексемы тут и 410 примеров использования выражения у нас.
По данным Большого толкового словаря русского языка С.А. Кузнецова, слово здесь имеет три значения: 1. В этом месте (противоп.: там). З. я живу. З. растёт малина. З. водятся змеи. 2. В этом случае; при этих обстоятельствах. З. требуется забота. Для вас з. нет ничего обидного. 3. Разг. В этот момент. З. рассказчик замолчал [БТСРЯ, 1998].
В материале исследования отмечено употребление лексемы здесь только в первом, пространственном, значении — 'в этом месте'. Выявленные примеры (79 шт.) репрезентируют набор частных смыслов, объединяемых указанным значением:
1) 'в конкретном месте' — доме, комнате и т.д. (определенный огра-
ниченный участок пространства) — 33 употребления;
2) 'в близлежащей местности' (поле, луг, кладбище, река и т.д.) — 18 употреблений;
3) 'в населенном пункте' (село, деревня, город) — 28 употреблений.
Важной особенностью референции лексемы здесь в мифологическом нарративе является то, что этот дейктик всегда соотносит текст с местом говорящего в момент речи, с ситуацией произнесения самого текста, т.е. употребляется в контекстах первичного дейксиса. Если при этом здесь имеет референциальную отнесенность к месту описываемых в тексте событий, то в данном случае этот локус представляется как совпадающий с местом проживания рассказчика и местом, в котором тот находится в момент беседы.
Это относится к месту в широком смысле (населенному пункту или местности) и к конкретному месту действия (дому, комнате или другому ограниченному пространству), занимаемому в данный момент рассказчиком. Ср.: И вот в это время папа здесь жил, в деревне, и он видит сон, её, вернее, видит, бабушку во сне, мать свою. И она его к себе зовёт (инф. СЛН, Труфаново-Кукли, 1998); У мене после тово сын по-
мер сразу. И перед этим мне давало опыт. Вот сижу я здесь на диване. Вдруг вот там, в углу, потолок зашумел, как будто он вот с шумом па-даёт на пол. [...] Там как треснуло в углу и повалился потолок. И вот этак не один раз. Перекрестилася и больше ницево (инф. ВАГ, Кречето-во-Шильда-Григорьево, 1996).
Важно отметить, что лексема здесь в мифологических рассказах употребляется для обозначения трех совпадающих локусов: места события в ситуации текста, места говорящего в момент рассказывания о событии и, как правило, места обычного, постоянного проживания рассказчика.
С помощью слова здесь иногда (4 случая употребления) обозначается не совпадение описываемого в нарративе локуса и места, занимаемого рассказчиком во время произнесения текста, а, скорее, пространственная близость этих точек. В данном случае лексема выполняет функцию количественного показателя расстояния между говорящим и описываемым объектом: За рекой есть недалеко деревня здесь (инф. КЕА, Ноко-ла-Белая, 1997); Я это слыхал. Вот, видишь ли, горела та деревня — эта вот, вот здесь... (инф. БАИ, Казаково-Малая Шалга-Лашутино, 1998).
Кроме того, отмечено использование лексемы здесь безотносительно к локусу, занимаемому рассказчиком в момент речи, в особом «изобразительно-указательном» употреблении данного дейктика при описании предмета в сочетании с жестами. Ср.: .это потянуто цёрной материей, здесь приталено, а здесь [внизу] вот такросклешоно кругом... (инф. ФЛА, Ягрема, 2001). Однако примеров такого рода мало (7 из 79), таким образом, основная функция лексемы здесь в мифологических рассказах — служить средством определения места говорящего в момент речи.
Итак, лексема здесь, которая используется в языке в естественной, канонической ситуации для обозначения места говорящего в момент речи, в мифологических рассказах употребляется таким же точно образом, как и в разговорной речи, а именно: соотносит текст с ситуацией его произнесения, т.е. употребляется только в контекстах первичного, диалогического дейксиса.
Что касается лексемы тут, следует отметить ее гораздо более широкую употребительность и, соответственно, представленность в корпусе исследуемого материала — всего насчитывается 542 примера ее употребления, включая ее фонетические диалектные и просторечные варианты тут, тута, туто, туть.
Слово тут в русском языке может употребляться как самостоятельная часть речи (наречие) и как служебная (частица): оно имеет четыре наречных значения и два значения в качестве частицы [БТСРЯ, 1998]. В исследуемом корпусе представлен весь набор смыслов:
1) 'в этом месте' — 328 примеров: У нас тут такоё было: пастух, они
пасли вдвоём с женой, и он вроде бы нарушил этот закон... свой... отпуск (инф. ПБА, Казаково-Малая Шалга, 1998);
2) 'в это время' — 79 примеров: А дочка-то пошла туда, а тут у них
дом загорелся. Всё одно к одному... (инф. ЗТИ, Ухта, 1996);
3) 'в этом случае, в этой ситуации' — 95 примеров: Приснился [покойный муж]. Я сплю, а он от стенки ко мне вот так придвигается. Иногда кошка, а тут чувствую, что человек (инф. ТПВ, Калитинка, 1993);
4) 'при этом, к тому же' — 3 примера: [Какие еще (кроме зачерчи-вания на перекрестке) есть гадания?] Ещё тут блюдцо, но я на блюдце не гадывала (инф. ШГЯ, Кречетово-Чагово, 1996).
Остальные употребления лексемы тут выражают значения частицы, чаще всего выполняя функцию обозначения начала высказывания или перехода к новой теме беседы: Тут [в]от тожо один раз встретилась с одним парнем (инф. ГЛГ, Благовещенск, 2009).
Наиболее широко, как видим, представлены примеры с пространственной семантикой, выражающие указание на место — 'в этом месте, здесь', однако следует сразу отметить, что тут в мифологических рассказах употребляется совсем иначе, чем лексема здесь, рассмотренная выше. Впрочем, выражаемый лексемой тут набор частных смыслов, объединяемых значением 'в этом месте', таков же, как и у слова здесь:
1) 'в конкретном месте' — доме, комнате и т.д. (определенный огра-
ниченный участок пространства) — 145 употреблений;
2) 'в близлежащей местности' (поле, луг, кладбище, река и т.д.) — 91 употребление;
3) 'в населенном пункте' (село, деревня, город) — 85 употреблений.
Как видим, в примерах с тут наблюдается явное преобладание обозначений конкретной пространственной точки: почти половина случаев репрезентирует именно этот субсмысл. Причем именно в примерах с этим значением наблюдается тенденция, составляющая специфику пространственного дейктика, отличающая его от других единиц. Состоит эта особенность в следующем.
Если тут обозначает близлежащую местность или населенный пункт, то это наречие ведет себя так же, как и здесь, т.е. употребляется в контекстах первичного дейксиса, где точкой отсчета выступает сам говорящий в актуальной речевой ситуации экспликации текста. Ср.: ... ходили вот туда на Лунево, на болото за клюквой мы, кажется, ходили тут... (инф. ПЗА, Лядины-Дьяково, 1997); У нас есть тут вот женщина, она может так сделать, как говориться, или приколдовать, или от-
колдовать (инф. ЕИН, Кречетово-Шильда-Мостовая, 1995); Я вот слыхала, тут пастух был, он умер, давно, до войны ещё умер (инф. СОА, Бор-Давы-дово, 1996). Даже в пересказах чужого опыта, казалось бы, в большей степени отделенных от речевой ситуации, тут в значении близлежащей местности ориентировано на ситуацию диалога и местоположение говорящего. Ср.: У нас бабушка слуцай расказывала. У одного [человека] дочь умерла. У неё сделалось как кома, спит, не дышит, а щёки как румянец. Бывает такое. [...] старуха и говорит: «Чо, пусть она день-то, два поживёт, может чево...» — «А чё, — грит [мачеха], — ей держать тут дома». Ей только похоронили, а потом она как раз ночью-та и проснулась в этом гробу. А шёл как раз мимо какой-то прохожий, он слышал, что там в гробу кто-то орал. Он пришол, и тут недалеко церковь-то. Он пришёл [к] попу, грит: «Батюшко, так и так, — грит, — женщину похоронили, она орала да кричала» (инф. РЛМ, Рягово-Лазаревская, 1998).
Если же слово тут обозначает конкретный, определенный, ограниченный участок пространства (и таких примеров большинство), то оно может употребляться как в контекстах первичного дейксиса, ориентированного на ситуацию беседы, так и в контекстах вторичного, нарративного дейксиса, предполагающего ориентацию на описываемую в тексте ситуацию.
Приведу примеры употребления тут в первичных дейктических контекстах, где точкой отсчета является место говорящего в момент произнесения текста: [Это кто был?] Ну, хозяин, называется как вроде лесу, а вот мы теперь ржём, а вить он тут сидит. [Здесь?] Сидит. [Мы о нем разговариваем, а он здесь?] Точно. Точно тебе говорю. Хозяин дому тут сидит. Тут сидит (инф. ИНМ, Труфаново-Кукли, 1998); Легла спать, дак хозяин в больнице, не знаю, как он там. А идёт, он спал на диванчике, тут, а слышу, что идёт, идёт, дверями хлопнул дак. Ко мне и на меня (инф. КАП, Ухта, 1996); А вот тут была койка, где вы сидите, на койке на этой спала, никуды не ходила. А мне, вишь, показалось (инф. АКА, БАФ, Ухта, 1996).
Как было отмечено, часть примеров употребления лексемы тут в значении ограниченного участка пространства (54 шт.) служит для обозначения описываемого в тексте локуса, а не места в ситуации речи, т.е. употребляется в нарративном дейктическом контексте. Ср.: Я потом стала... встану, погляжу, а он тут, я опять ложусь (инф. БКН, Ухта, 1996); Побежала за куст, быстренько переоделась, перевернула всё на леву сторону, только отошла от куста-то — вдруг кузова мне, стоят наши кузова. Господи, кузова-то тут стоят, а девки говорят: «Ну чё?» (инф. КВН, КЮА, Ухта-Песок, 1996); Я тут пока за птичкой-то пошла в кусты-то, ведёрко тут оставила. Можете поверить: выхожу — мужика нету (инф. РАА,
Кречетово, 1996). В этих примерах явно видно, что словом тут обозначается место описываемой в тексте ситуации, а не локус беседы. Позиция говорящего в таких примерах — внутри текста, во времени и пространстве происходящих событий, о которых он рассказывает. Если использовать терминологию К. Бюлера [Бюлер, 1993], то в примерах первой группы наблюдается наглядный дейксис, который ориентирован на актуальную речевую ситуацию диалога, а в этих примерах — мысленный дейксис: говорящий мысленно переместился в ситуацию и описывает пространство «оттуда», из ситуации текста. Таким образом, в данном случае происходит ориентация не на позицию говорящего в реальных условиях порождения текста, а на его текстовую роль — позицию повествователя, имплицитно присутствующего в ситуации текста наблюдателя.
Маркером употребления лексемы тут в первичном речевом, диалогическом режиме является невозможность замены тут на там (так как при этом смысл меняется на противоположный, например: У нас тут жил пастух Ф *У нас там жил пастух), тогда как в нарративном режиме семантика контекста допускает замену, но это влечет изменение дейкти-ческого режима — происходит переход из нарративного режима в речевой, ср.: Я пока за птичкой-то пошла, ведёрко тут оставила. = Я пока за птичкой-то пошла, ведёрко там оставила. Как видим, семантика высказывания сохраняется при замене дейктика, меняется лишь позиция говорящего, точка отсчета в пространственной системе текста.
Итак, в мифологических рассказах, видимо, имеется специализация пространственных дейктических единиц: если здесь используется целиком как дейктик речевого режима и является средством обозначения местоположения относительно говорящего и ситуации экспликации текста, то тут употребляется как в речевом режиме, так и в нарративном — как средство изображения ситуации текста. Судя по всему, именно наречие тут является средством нарративизации в условиях непосредственного диалога — при конструировании нарратива, отделенного от ситуации речи. Его синоним здесь, достаточно свободно употребляемый в контекстах вторичного дейксиса в письменно-литературном языке (с ориентацией на рассказчика / персонажа), в устной речи ведет себя исключительно как «наречие 1-го лица» [Падучева, 1996, с. 246] и целиком ориентирован на говорящего субъекта и ситуацию речи.
Библиографический список
Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб., 2004.
Апресян В.Ю. Тут, здесь и сейчас: о временных значениях дейктических пространственных слов // Русский язык в научном освещении. 2014. № 1.
Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Избранные труды. T.II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
БТСРЯ — Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 1998. URL: http://gramota.ru/slovari/info/bts/
Бюлер К. Теория языка: Репрезентативная функция языка. М., 1993.
Гришина Е.А. Здесь и тут: Корпусной и жестикуляционный анализ полных синонимов // Русский язык в научном освещении. 2012. № 1.
Зарифян М.С. Семантическая симметрия и асимметрия русских дей-ктических наречий «тут» и «там» (корпусное исследование) // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: по материалам международной конференции «Диалог 2016» (Москва, 1-4 июня 2016). URL: http://www.dialog-21.ru/media/3459/zarifyanms.pdf
Левкиевская Е.Е. Быличка как речевой жанр // Кирпичики: фольклористика и культурная антропология сегодня : сб. статей в честь 65-летия С.Ю. Неклюдова и 40-летия его научной деятельности. М., 2008.
Маркова Н.С. Дейктические локативные наречия в русском языке: лингводидактический аспект. Статья I: здесь и тут // Преподаватель XXI век. 2019. № 3-2.
Недялкова Н. Русские дейктические наречия здесь и тут в пространственном значении и их болгарские соответствия // Проблемы когнитивного и функционального описания русского и болгарского языков. Вып. 11. Шумен, 2017.
Падучева Е.В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996.
Падучева Е.В. Эгоцентрические единицы языка. М., 2019.
Рачёва А.А. Дейктические единицы «здесь», «тут» и «там» в устной речи: маркирование дискурсивных процессов // Сибирский филологический журнал. 2018. № 4.
Толстая С.М. Семантические категории языка культуры: Очерки по славянской этнолингвистике. М., 2010.
Успенский Б.А. Дейксис и вторичный семиозис в языке // Вопросы языкознания. 2011. № 2.
Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М., 1992.
Черванева В.А. Мифологические рассказы как феномен коммуникации // Вестник ВГУ Серия: Филология. Журналистика. 2016. № 1.
Черванева В.А. Фольклорный текст в режиме диалога: к вопросу о статусе языка фольклора // Фольклор: структура, типология, семиотика. 2020. № 2.
Чистов К.В. Фольклор. Текст. Традиция. М., 2005.
References
Adon'eva S.B. Pragmatika fol'klora. [The pragmatics of folklore]. St. Petersburg, 2004.
Apresyan Yu.D. Deyksis v leksike i grammatike i naivnaya model' mira. [Deixis in Vocabulary and Grammar, and the Naive Model of the World]. In: Apresyan Yu.D. Izbrannye trudy. T. II. Integral'noe opisanie yazyka i sis-temnaya leksikografiya. [Integral Description of Language and Systematic Lexicography. Selected Works.]. Moscow, 1995. Vol. II.
Apresyan V.Yu. Tut, zdes' i seychas: o vremennykh znacheniyakh deykticheskikh prostranstvennykh. [Tut, zdes' and seychas: on the temporal meanings of deictic spatial words]. In: Russkiyyazyk v nauchnom osveshchenii. [The Russian language in scientific attention]. 2014. No. 1.
Bolshoy tolkovyy slovar russkogo yazyka. [Great Dictionary of Russian language]. Ed. by S.A. Kuznetsov. St. Petersburg, 1998. URL: http://gramota. ru/slovari/info/bts/
Bühler K. Teoriya yazyka: Reprezentativnaya funktsiya yazyka. [Theory of Language: The Representational Function of Language]. Moscow, 1993.
Chelovecheskiy faktor v yazyke: Kommunikatsiya, modal'nost', deyksis. [Human Factor in Language: Communication, Modality, Deixis]. Moscow, 1992.
Chervaneva V.A. Mifologicheskie rasskazy kak fenomen kommunikatsii. [Mythological stories as a phenomenon of communication]. In: Vestnik VGU. [Proceedings of Voronezh State University. Series: Philology. Journalism]. 2016. № 1.
Chervaneva V.A. Fol'klornyy tekst v rezhime dialoga: k voprosu o statuse yazyka fol'klora. [Folk text in dialogic mode: On the status of the language of folklore]. In: Fol'klor: struktura, tipologiya, semiotika. [Folklore: Structure, Typology, Semiotics]. 2020. No. 2.
Chistov K.V. Fol'klor. Tekst. Traditsiya. [Folklore. Text. Tradition]. Moscow, 2005.
Grishina E.A. Zdes' i tut: Korpusnoy i zhestikulyatsionnyy analiz polnykh sinonimov. [Zdes' and tut: corporal and gestural analysis of complete synonyms]. In: Russkiy yazyk v nauchnom osveshchenii. [The Russian language in scientific attention]. 2012. No. 1.
Levkievskaya E.E. Bylichka kak rechevoy zhanr. [Bylichka as a speech genre]. In: Arkhipova A.S., Gister M.A. and Koz'min A.V. (Eds.). Kirpichiki: fol'kloristika i kul'turnaya antropologiya segodnya: Sb. statey v chest' 65-letiya S.Yu. Neklyudova i 40-letiya ego nauchnoy deyatel'nosti. [Bricks: folkloristics and cultural anthropology today. Digest of articles in honor of the 65th anniversary of S.Yu. Neklyudov and the 40th anniversary of his scientific activity]. Moscow, 2008.
Markova N.S. Deykticheskie lokativnye narechiya v russkom yazyke: lingvodidakticheskiy aspekt. Stat'ya I: zdes' i tut. [Deictic locative adverbs in Russian: linguodidactic aspect. Article I: zdes' and tut]. In: Prepodavatel' XXIvek. [Lecturer 21st century]. 2019. No. 3-2.
Nedyalkova N. Russkie deykticheskie narechiya zdes' i tut vprostranstvennom znachenii i ikh bolgarskie sootvetstviya. [Russian deictic adverbs zdes and tut in spatial meaning and their Bulgarian correspondences]. In: Problemy kognitivnogo i funktsional'nogo opisaniya russkogo i bolgarskogo yazykov. [Problems of Cognitive and Functional Description of the Russian and Bulgarian Languages]. Iss. 11. Shumen, 2017.
Paducheva E.V. Semanticheskie issledovaniya: Semantika vremeni i vida v russkom yazyke. Semantika narrative. [Semantic research: Semantics of Time and Aspect in the Russian Language. Semantics of Narrative]. Moscow, 1996.
Paducheva E.V. Egotsentricheskie edinitsy yazyka. [Egocentric units of language]. Moscow, 2019.
Racheva A.A. Deykticheskie edinitsy "zdes'", "tut" i "tam" v ustnoy rechi: mar-kirovanie diskursivnykh protsessov. [The deictic units "zdes'" (here), "tut" (here) and "tam" (there) in oral speech: marking of discursive processes]. In: Si-birskiy filologicheskiy zhurnal. [Siberian Journal of Philology]. 2018. No. 4.
Tolstaya S.M. Semanticheskie kategorii yazyka kul'tury: Ocherki po slavyanskoy etnolingvistike [Semantic categories of language of culture: Essays in Slavic ethnolinguistics]. Moscow, 2010.
Uspenskiy B.A. Deyksis i vtorichnyy semiozis v yazyke. [Deixis and secondary semiosis in the language]. In: Voprosyyazykoznaniya [Questions of linguistics]. 2011. No. 2.
Zarifyan M.S. Semanticheskaya simmetriya i asimmetriya russkikh deykticheskikh narechiy "tut" i "tam" (korpusnoe issledovanie). [Semantic symmetry and asymmetry of Russian deictic adverbs "tut" and "tam" (case study)]. In: Komp'yuternaya lingvistika i intellektual'nye tekhnologii: po materialam mezhdunarodnoy konferentsii "Dialog 2016" (Moskva, 1-4 iyunya 2016). [Computational Linguistics and Intelligent Technologies: Proceeding of the International Conference "Dialog 2016" (June 1-4, Moscow)]. URL: http://www.dialog-21.ru/media/3459/zarifyanms.pdf
