CC BY
134
ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ
М.Н. Руденко*
ЗАВОЕВАТЕЛЬНЫЕ ПЛАНЫ АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО В ИНДИИ И ОППОЗИЦИЯ В МАКЕДОНСКОЙ АРМИИ
В статье рассматривается взаимосвязь завоевательных планов Александра и оппозиции среди рядовых воинов, проявившейся в выступлении армии на р. Гифасис. Александр следовал географическим представлениям Аристотеля и греческой науки того времени о небольших размерах Индии, он предпринял военную кампанию в неблагоприятный период муссонных дождей. Это привело к бунту в македонской армии и прекращению Восточного похода.
В 50-е гг. XX в. А. С. Шофман предположил наличие связи между оппозицией в македонской армии и завоевательными планами Александра. Стремление царя к мировому господству вызвали недовольство среди простых воинов, опасавшихся утраты их родной Македонией центрального положения в огромной державе [6. С. 65-71]. Вопрос о времени возникновения этих глобальных планов породил продолжительную дискуссию в историографии [4. С. 246-278; 5. С. 96111]. Наиболее обоснованным выглядит мнение исследователей об эволюции стратегических целей царя и появлении стремления к мировому господству только в Средней Азии [5. С. 103; 8. С. 340; 11. С. 119; 17. С. 174]. Многие из них также полагают, что после окончательного разгрома Дария Александр начал руководствоваться все более иррациональными целями, такими, как имитация действий своих героических предков и богов, в частности Геракла и Диониса, которые прошли по восточным землям, включая Индию [3. С. 359-365; 11. С. 119; 20. С. 452-453]. А завоевательный поход стал превращаться в географическую экспедицию, направленную не только на покорение новых земель, но и на их исследование [9. С. 126-138; 17. С. 172-174].
Видимо, новые завоевательные планы, включавшие в себя и захват индийских земель, были сформулированы на народном собрании в Парфии (Plut. Alex. XLVII; Curt. VI.2.15-3.18; Diod. XVII.74.3; Iust. XII.3.2-4), потому что после покорения Средней Азии армия не выразила никакого недовольства, узнав о предстоящем продвижении дальше на Восток.
* © Руденко М.Н., 2007
Руденко Максим Николаевич - кафедра всемирной истории и политологии Астраханского государственного технического университета.
Рассмотрение завоевательных планов предполагает ответ на вопрос: каковы были географические представления Александра перед началом индийского похода? Многое заставляет думать, что македонский царь следовал идеям своего учителя Аристотеля. Греческий ученый писал о небольших размерах Индии, полагая, что уже за горой Парнас (совр. Гиндикуш) находится «внешнее море» (Arist. Meteor. I.13.350 a). К тому же значительно сокращала размеры ойкумены в целом и гипотеза о единстве Нила и Инда. Согласно ей, Нил обтекает по суше Индийский океан, превращающийся, таким образом, в замкнутый водоем, и становится в Индии рекой, известной как Инд. Намеки на данную гипотезу встречаются в текстах как бесспорно принадлежащих Аристотелю, так и в сомнительных. Так, по его мнению, восточные окраины ойкумены соприкасаются с областью Геракловых столбов, то есть с Ливией (Африкой), о чем свидетельствует, в частности, распространение в Индии и в Ливии одинаковых животных -слонов (Arist. De caelo. II.14.298 a). Кроме того, во фрагментах трактата De inun-datione Nili, который приписывается Аристотелю, эта гипотеза представлена непосредственно [13. С. 135-143].
В то же время в «Метеорологике» Аристотель говорит, что Инд стекает с Парнаса (Arist. Meteor. I.13.350 a), а Нил - с Эфиопских гор, а это препятствует гипотезе о единстве двух рек (Ibid. I.13.350 b). Действительно, гипотеза о единстве Нила и Инда выглядит довольно необычно, потому что еще Геродот сообщает о плавании ионийского грека Скилака по приказанию Дария I из Индии в Персидский залив, во время которого участники экспедиции могли воочию убедиться, как Инд впадает в океан (Hdt. IV.44.1-2). Аристотель, бесспорно, знал о плавании Скилака, так как в «Политике» упоминается его имя (Arist. Pol. VII.13.1332 b). Но, по-видимому, ученые в Греции испытывали определенные сомнения в верности сведений Скилака. Не оспаривая самого спуска мореплавателя по Инду и последующего плавания по Персидскому заливу, они считали ошибкой признание существования на юге именно открытого океана. Как раз об этих сомнениях говорит существование трактата De inundatione Nili, который в любом случае, принадлежал ли он Аристотелю или нет, мог быть создан только перед походом Александра, когда Индия оставалась малодоступной страной. Трактат предлагает следующее решение: одна из ветвей Инда действительно впадает во внутреннее море, а другая соединяется с Нилом, обходя это море по суше. Решающим аргументом в пользу этой идеи казалось сходство фауны обоих регионов, в частности, распространение в Инде и Ниле крокодилов. Аристотель до конца не разделял этих взглядов, однако также указывал, как отмечалось выше, на распространение в Индии и Ливии слонов. Возможно, у него самого отсутствовало четкое мнение, и были определенные сомнения, что и позволило поздним латинским компиляторам включить это произведение в корпус сочинений греческого философа.
Находясь в Пенджабе, Александр также выдвинул предположение о том, что Инд и Нил - это одна и та же река, обтекающая по суше Индийский океан, кото-
рый рассматривался как внутреннее море (Arr. Anab. VI. 1.1-3). При этом использовалась аргументация, схожая с аристотелевской: Александр обнаружил в обеих реках крокодилов и якобы схожие бобы, растущие на их берегах (Arr. Anab. VI.1.2). Можно согласиться с Ф. Шахермайром, что в тот момент царь считал Индийский океан замкнутым водоемом на юге, который на севере симметрично дополняется Каспием, тоже не имеющим связей с океаном [3. С. 394]. Многочисленные ученые в лагере Александра просто не могли не знать того места сочинении Геродота, где говорится о плавании Скилака, но греческому путешественнику могли не доверять из-за сходства фауны Ливии и Индии. П. Грин считает эту гипотезу просто одним из элементов пропаганды Александра, которому было выгодно таким образом поддерживать в войсках веру в небольшие размеры Индии [16. С. 405-406]. В действительности это была не только пропаганда, но и подлинные географические идеи Александра, восходившие к греческой географии и в какой-то степени к взглядам самого Аристотеля. Македонский царь вполне серьезно думал, что наконец-то разрешил сомнения греческих ученых по вопросу сходства Нила и Инда. Однако с П. Грином в одном можно согласиться - эти сведения прекрасно соответствовали завоевательным целям Александра и, может быть, поэтому он проявлял к ним такой интерес.
В «вульгате» описывается, что после победы над Пором в битве у р. Гидасп Александр отдал приказ о сооружении флота (Diod. XVII.89.4; Curt. IX. 1.3). В этой связи некоторые исследователи отказываются верить в широкие планы завоевания в Индии, полагая, что корабли предназначались для спуска по Инду в океан [2. С. 407; 7. С. 140], хотя сведения Диодора трактуются однозначно: Александр сначала хотел дойти до границ Индии, а только затем спуститься по Инду (Diod. XVII. 89.5). В свете тогдашних представлений царя о размерах индийского субконтинента до восточного океана оставалось совсем немного, и намерение вторгнуться в долину Ганга и продвигаться далее к океану кажется совершенно бесспорным.
Арриан пишет, что перед форсированием р. Гифасис были собраны новые сведения о восточных областях Индии, которые вызвали в армии обеспокоенность и волнения, потому что за рекой лежала обширная и развитая в военном отношении страна (Arr. Anab. V.25.1). Об этом сообщают также Курций и Диодор, утверждающие, что Александр получил сведения от царя ближайшей за Гифасисом области Фегея, которые затем были подтверждены Пором (Curt. IX.2.1-7; Diod. XVII.93.1-3). Видимо, Плутарх также приводит информацию из общего для Диодора и Курция источника, хотя и не упоминает имени Фегея, а просто говорит о полученных сведениях (Plut. Alex. LXII). А. Б. Босворт отмечает точный характер собранных сведений. Например, это касалось числа дней пути от Гифасиса до долины Ганга - 12 дней, что отражает действительное расстояние между двумя пунктами [10. С. 197-199]. Это служит дополнительным аргументом в пользу достоверности традиции о проведенной разведке. Именно после этого Александр был вынужден отказаться от своей гипотезы о тождест-
венности Инда с Нилом, но не от дальнейшего продвижения вперед. В конечном итоге остановили царя волнения, начавшиеся в армии (Arr. Anab. V.25.2-29.1; Diod. XVII.94.1-5; Curt. IX.2.1-3.20; Iust. XII.10-17; Plut. Alex. LXII).
Относительно причин волнений армии на р. Гифасис в историографии существуют две противоположные точки зрения. Согласно первой, которую поддерживают зарубежные исследователи, в качестве главной причины выступили тяжелые климатические условия Индии, непривычные для македонских воинов и их общая усталость от длительного похода [1. С. 29; 2. С. 416; 3. С. 382; 11. С. 132-133; 15. С. 33-37; 16. С. 407-411; 17. С. 213-215; 19. С. 33-59]. Противоположная точка зрения доказывалась советскими историками, указывавшими не на внешние трудности, а на неприятие воинами миродержавных планов Александра, которые грозили потерей для Македонии привилегированного положения в новой империи [4. С. 246-278; 5. С. 107]. Анализ античной традиции позволяет прийти к следующему выводу: концепция политической оппозиции на
р. Гифасис целиком строится на высказываниях Курция о том, что у царя и его воинов были неодинаковые устремления (Curt. IX.2.11). Другие авторы как апологетического направления (Арриан и Плутарх), так и антиалександровского (Диодор и Юстин) указывают на трудности похода и недовольство ими в армии, а не на неприятие политики Александра и его завоевательных планов (Arr. Anab. V.25.1-2; Diod. XVII.94.1-3; Iust. XII.8.10-13; Plut. Alex. LXII).
Кроме того, имеется четкое указание Страбона на тропические муссоны как главную причину недовольства македонян (Strabo. XV.1.27). М. Кэри пишет, что Александр начал движение в сезон дождей по непонятным причинам, так как его разведка была превосходной и не могла не информировать царя об особенностях индийского климата [14. С. 200]. Однако если принимать во внимание идею о небольших размерах Индии, владевшую царем вплоть до Гифасиса, объяснение такого пренебрежения климатическими условиями находится.
Мы можем узнать, как воспринимали сложившуюся ситуацию сам Александр и простые воины. У Арриана сохранились речи, произнесенные во время событий на р. Гифасис царем и одним из самых уважаемых македонских военачальников - Кеном. Н. Хэммонд настаивает на подлинности обеих речей, восходящих к записям в «царском журнале» («эфемеридах») [18. С. 248]. Анализу этих речей, прежде всего на предмет аутентичности, также много внимания уделил У. Тарн, отстаивающий противоположную точку зрения [21. С. 286-296]. Он выдвинул ряд доводов против того, что речь на Гифасисе восходит к первичным источникам, а значит, является изобретением самого Арриана, состоящим из разнообразных пластов информации, в том числе и относящейся к более позднему периоду (piece of patchwork) [21. С. 287]. В вопросе подлинности речи У. Тарна поддерживает А. Б. Босворт. Главным аргументом того, что перед нами результат свободного творчества Арриана, служит концепция океана как предполагаемой границы империи, а это на самом деле чисто римская концепция, которую Арриан произвольно приписал Александру. Географические же идеи,
высказанные в речи, принадлежат не Александру, а Эратосфену, считавшему Каспий открытым заливом океана [iG. С. І97-І99; І2. С. i3G-i3i]. Именно о соединении Каспийского моря с океаном говорил Александр (Arr. Anab. V.26.i-2). Арриану действительно были хорошо известны труды Эратосфена, на которого он постоянно ссылается при географическом описании Азии (Arr. Anab. V.3-6) и относится к нему с большим уважением, о чем сообщает и в «Анабасисе» (Arr. Anab. V.3.i), и в «Индике» (Arr. Ind. III.i).
Но в случае с Каспием Эратосфен не мог быть единственным источником автора «Анабасиса». Хотя Арриан при описании Азии уверенно называет Каспий заливом океана, следуя Эратосфену (Arr. Anab. V.3.4), но, сообщая об экспедиции Гераклида, историк не высказывает своего мнения по поводу того, является ли Каспий замкнутым водоемом или соединяется с океаном (Arr. Anab. VII.i6.2-3). Данное место явно цитируется из обычных источников Арриана, то есть Птолемея и Аристобула. Кроме того, совершенно правильно указывается на отсутствие у Александра интереса к Каспию в момент пребывания его армии в Гиркании в 33G г. до н. э. [3. С. 394]. Ведь тогда не было оснований сомневаться во взглядах Аристотеля, считавшего Каспий закрытым водоемом.
Итак, в пользу аутентичности речи говорит и текст нашего главного источника, и объективный факт направления экспедиции Гераклида для исследования Каспия после возвращения из Индии, что свидетельствует о смене географических представлений или во всяком случае о сомнениях в прежних. Таким образом, не Арриан использовал при написании речи географию Эратосфена, наоборот, идеи македонского царя оказали влияние на греческого географа. Царь предпринял попытку предложить армии новые завоевательные цели, подобно тому, как это ранее произошло в Парфии. Его нисколько не обескуражили полученные сведения о значительных размерах Индии. Александр планировал продолжать продвижение на восток и впервые четко обозначил свое стремление к мировому господству, поставив задачу, после покорения Азии, перейти к завоеванию Ливии и последующему вторжению в Европу, для чего должна была быть организована экспедиция вокруг Африки, о чем говорится в речи царя на р. Ги-фасис (Arr. Anab. V.26.2). Поэтому подлинными необходимо признать и слова Кена, переданные Аррианом, в которых ничего не говорится о неприятии македонянами завоевательных планов Александра как таковых, а только о нежелании в них участвовать из-за усталости.
И самое главное понятно, почему в своей речи Александр заговорил вдруг о Каспии как заливе океана. Именно здесь можно говорить о пропаганде, особенно важной в тот момент, когда армии Александра стали открываться истинные размеры Индии. Ойкумена, описываемая в речи, все еще имела относительно малые размеры, это был последний способ для царя как-то подбодрить своих офицеров. Но в то же время данные взгляды не были исключительно пропагандой, если для проверки своей гипотезы Александр затем направил специальную экспедицию во главе с Гераклидом.
Таким образом, изначально Александр следовал географическим представлениям Аристотеля, верил в небольшие размеры Индии и рассчитывал быстро достичь океана. В этом же были убеждены в македонском лагере. Однако когда стала ясна настоящая картина, воины, утомленные тяжелыми климатическими условиями в сезон муссонов, отказались следовать за царем, выразив свое решение в событиях на р. Гифасис.
Библиографический список
1. Бриан, П. Александр Македонский / П. Бриан. - М., 2007.
2. Дройзен, И. История эллинизма / И. Дройзен. - Ростов н/Д., 1995. - Т. 1.
3. Шахермайер, Ф. Александр Македонский / Ф. Шахермайер. - Ростов н/Д., 1996.
4. Шофман, А.С. Восточная политика Александра Македонского / А.С. Шофман. - Казань, 1976.
5. Шофман, А. С. Идея мирового господства в завоевательных планах Александра Македонского / А.С. Шофман // Вестник древней истории. - 1969. - № 4.
6. Шофман, А.С. О социальной сущности македонской оппозиции в армии Александра / А.С. Шофман // Уч. зап. Казанск. ун-та. - 1959. - Т. 117. - Кн. 9.
7. Andreotti, R. Die Weltmonarchie Alexanders des Grossen in Uberlieferung und geschicht-licher Wirklichkeit / R. Andreotti // Saeculum. - 1958. - Vol. 8.
8. Bengtson, G. Griechische Geschichte / H. Bengtson. Munchen, 1960.
9. Bodson, L. Alexander the Great and the Scientific Exploration of the Oriental Part of His Empire / L. Bodson // Ancient Society. - 1991. - Vol. 22.
10. Bosworth, A.B. Alexander and the East: The Tragedy of Triumph / A.B. Bosworth. - Oxford, 1998.
11. Bosworth, A.B. Conquest and Empire: The Reign of Alexander the Great / A.B. Bosworth. Cambridge, 1988.
12. Bosworth, A.B. From Arrian to Alexander / A.B. Bosworth. - Oxford, 1988.
13. Burstein, S.M. Alexander, Calllisthenes and the Sources of the Nile / S.M. Burstein // Greek, Roman and Byzantine Studies. - 1976. - Vol. 17.
14. Cary, M. The Geographic background of Greek and Roman history / M. Cary. - Oxford,
1949.
15. Carney, E. Macedonians and Mutiny: Discipline and Indiscipline in the Army of Philip and Alexander / E. Carney // Classical Philology. - 1996. - Vol. 91. - № 1.
16. Green, P. Alexander of Macedon, 356-323 B. C.: A Historical Biography / P. Green. Berkeley, 1991.
17. Hammond, N.G.L. Alexander the Great: King, Commander and Statesman /
N.G.L. Hammond. - London, 1981.
18. Hammond, N.G.L. The Speeches in Arrian’s Indica and Anabasis / N.G.L. Hammond // Classical Quarterly. New Series. - 1999. - Vol. 49. - №1.
19. Holt, F.L. The Hyphasis Mutiny: A Sources Study / F.L. Holt // Ancient World. - 1985. -Vol. 5. - P. 33-59
20. Kaerst, J. Geschichte des Hellenismus. 2. Aufl / J. Kaerst. - Leipzig; Berlin, 1927. - Bd. 1.
21. Tarn, W.W. Alexander the Great. Vol. 2: Sources and Studies / W.W. Tarn. - Cambridge,
1950.
Статья принята в печать в окончательном варианте 13.12.2007 г.
M.N. Rudenko
ALEXANDER’S PLANS OF CONQUEST IN INDIA AND THE OPPOSITION TO HIM IN THE MACEDONIAN ARMY
Connections between Alexander’s plans of conquest in India and the mutiny of the simple Macedonian soldiers, which had appeared on Hyphasis, are investigated in the article. Alexander the Great accepted the geographical ideas of Aristotle and the Greek science of that time about India as to be a small country and had undertaken his military company in India during the unfavourable for him period of monsoon. In the consequence of this there were the exhaustion of the Macedonian soldiers, the mutiny on Hypha-sis and the cessation of the East expedition.
