CC BY
15
www.hjournal.ru DOI: 10.17835/2078-5429.2020.11.2.064-072
PATH DEPENDENCE И НАРРАТИВНАЯ ЭКОНОМИКА: ПАРАДОКСАЛЬНОСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ОБЪЕКТИВНОСТИ
ПОДГАЙКО АЛЕКСЕЙ АНДРЕЕВИЧ,
студент магистратуры, экономический факультет, Южный федеральный университет, e-mail: [email protected]
Данная статья выступает неким мостиком между пониманием нарративной экономики и психологией экономистов, а также мостиком к философии экономической науки. Дело в том, что экономисты привыкли думать, что они мыслят наиболее объективно, нежели представители других социальных наук, так как они в целом исследуют проблему выбора, а проблематика других социальных наук так или иначе будет связана с выбором. Но экономика не статичная наука, она динамичная. Более того, она диалектичная. Поэтому сомнительным будет ставить в экономической науке какие-либо границы. Экономисты же в конкурентной борьбе с социологами, этнологами, политологами и другими коллегами как раз нарушают научную природу экономики, говоря об объективности, измеряя ее статичными единицами. Развивая новые дискурсы в экономике, важно не забывать о том, что есть экономика, важно помнить об истинной философии экономической науки. Пример нарративной экономики очень показателен для осознания того, что экономика использует диалектические формы познания, ведь нарративная экономика - продукт экономического империализма, а следовательно, междисциплинарная область исследования, что как минимум говорит нам о том, что экономический дискурс может не иметь единого начала. Более того, нарративная экономика является продолжением другого экономического дискурса - институциональной экономики. В частности, благодаря Path dependence. Показательность нарративной экономики в данном случае составляет тот факт, что она имеет множество начал, поэтому ошибочным будет утверждать, что экономика использует метафизические формы познания. Задача статьи -развеять миф об «объективности» экономистов, заставив задуматься об истинной природе экономической науки, а также объяснить происхождение нарративной экономики как следствия противоположного к позиции экономистов явления.
Ключевые слова: нарративная экономика; институциональная экономика; философия экономики; диалектика.
© Подгайко А. А., 2020
о см о
2 2.
■н ■н
о
х
§
т
а
ш
о
<
ф
15 о
о
с
о
m
о ш ее о
о о ш
о <
ее
3
о
PATH DEPENDENCE AND NARRATIVE ECONOMY: PARADOXALITY OF ECONOMIC OBJECTIVITY
ALEXEY A. PODGAYKO,
The Master's student, Faculty of Economics, Southern Federal University, e-mail: [email protected]
This article advocates a kind of bridge between narrative understanding of Economics and psychology economists and a bridge to the philosophy of economic science. The fact that economists used to think that they think more objectively than representatives of other social Sciences, as they generally explore the problem of choice and perspectives of other social Sciences in one way or another will be connected with choice. But the economics is not a static science, it is dynamic. Moreover, it is dialectical. So doubtful will be put in economics some boundaries. Economists in competition with sociologists, ethnologists, political scientists and other colleagues, as times violate the scientific nature of Economics, speaking about the objective, measuring its static units. Developing various new discourses g in the economics it is important not to forget that there is the economics, it is important to remember about the true philosophy of economics. Example of narrative economics is very significant to realize the fact that the economics uses a dialectical form of knowledge, because of narrative economics - the product of economic imperialism, and consequently, an interdisciplinary field of study that, at least, tells us that the economic discourse may not have a single beginning. Moreover, the narrative economics is o the continuation of another economics discourse of institutional economics. In particular, due to Path dependence. Revealing the narrative economics in this case is the fact that it has many beginnings, ® therefore, erroneous to assert that the economy uses the metaphysical forms of knowledge. The task of g this article to dispel the myth of the "objectivity" of economists, forced to think about the true nature | of economics and also to explain the origin of narrative economics, as a consequence opposite to the position of the economists of the phenomenon.
Keywords: narrative economics; institutional economics; philosophy of economics; dialectics. ^
X CD
JEL: All, A12, B52, Z13 °
о
о
Рождение нарративной экономики ф
Экономисты в силу своего доминирующего положения среди представителей всех 2 общественных наук считают, что им приходится иметь дело с наиболее объективными о
с
о m
закономерностями (Вольчик, 2017). Они объясняют это тем, что любое общественное
явление так или иначе будет влиять на выбор, что, в свою очередь, выступает предметом
именно экономической теории. Все, что касается выбора, изучается экономистами. В о
силу влияния на выбор абстрактного социального процесса экономическая наука ^
стала развиваться также в предметных областях других социальных наук. Данный ^
феномен получил название «Экономический империализм» (Тамбовцев, 2008). Что
касается поставленной проблематики, можно смело утверждать, что нарративная о
экономика тоже выступает своего рода продуктом экономического империализма, ведь ^
нарративы сами по себе — термин из социологии или социальной антропологии, который ^
о
основывается на мнимом целеполагании актора и явном целеполагании создателя. ш
Цели создателя нарратива могут быть абсолютно разные, его результатом должны о
стать поведенческие отклонения человека. Есть нарративы потребительского выбора < (Науменко, Вишневская, 2015), цель которых — изменение структуры совокупного ос спроса, есть нарративы общественного поведения, цель которых — подчинение власти о
либо же всесторонняя ее критика, в зависимости от принадлежности создателя к истеблишменту и его личных интересов. И таких видов огромное количество, примеры которых история вам предоставит. Но и о причинах нельзя забывать. На наш взгляд, основной причиной существования такой конструкции, как «нарратив», будет выступать тот факт, что человеку свойственно резюмировать опыт. Более того, он хочет, чтобы этот опыт был основой деятельности других людей, что говорит о том, что нарратив существует вне отдельной личности, он живет в обществе. Тем самым, проецируя базис категории «нарратив» в предметное поле экономической теории, можно объяснить цели нарративной экономики. Одна из основных целей, на мой взгляд, будет заключаться в изменении структуры совокупного спроса. Изменения могут касаться потребительской корзины групп потребителей, сделок на финансовых рынках (Shiller, 2017), а также всего, что касается выбора экономических благ.
Path dependence как фактор развития нарративной экономики
Влияние Дугласа Норта на развитие мировой экономической мысли настолько велико, что именно через идеи в дискурсе неоинституционализма, которые он внес в мировую науку, происходит слияние двух междисциплинарных дискурсов. В их основе лежит экономическое начало. Речь об институциональной экономике и нарративной 8 экономике. Государство как основной институциональный инноватор будет отвечать см за институциональную эволюцию либо же за институциональную инерцию (Норт, ^ Уолисс, Вайнгаст, 2011). Если исходить из идеи о том, что институциональная власть будет принадлежать именно государству, то формализация институтов будет ■н осуществляться правовыми механизмами, содержание которых порой заключается в о поддержке какого-то интереса (Норт, 2010). Будь то личный интерес политических элит или корпоративный интерес локомотивов национальной экономики, в любом случае ® формализация институтов, исходя из идей Оливера Уильямсона о динамике развития ^ национальной экономики, должна быть связана в том числе с оппортунизмом, особенно если мы говорим об экономической политике в условиях институциональной инерции (Уильямсон, 1993).
о
х О
т Существует мнение, что проблема институциональной инерции невозможна без
оппортунизма, власть и бизнес должны договориться, в этом и будет интерес инерции, который будет выражаться в жизнеустойчивой форме развития бизнеса в условиях того же трансформационного спада, в условиях глобальной эволюции институтов. При этом национальная экономика будет вынуждена понести высокие альтернативные издержки, так как технология, которой она располагает, с течением времени и развитием научно-технического прогресса устаревает, что будет выражаться в упущенных возможностях, недополученной прибыли для бизнеса, меньших налоговых
CD Ш О
О. <
Ф
.
15 о О
.
о поступлениях (Левина, 2017). Но государству где-то в таком случае нужно брать деньги
" на создание общественного благосостояния, бизнес, который не отвечает духу времени,
о должен на что-то существовать. Логичным решением будет перенос бремени потерь t?
на людей, на граждан, в результате чего при прочих равных люди начнут задавать вопросы и выйдут на улицы, выступая против нынешней власти. Здесь начинается
ее двойной конфликт интересов у институциональной власти: первый конфликт интересов
— — между властью и национальной экономикой в целом; и новый, где противником будет
о выступать народ, на который государство сбросило бремя альтернативных издержек.
о Но парадигма Дугласа Норта (и проблема Path dependence) в целом не апеллирует
ш категориями нормативной экономической теории, она носит достаточно позитивный
о аспект как минимум, потому что не вводит абстрактную институциональную власть,
< ассоциируя ее лишь с государством. Но если проблема Path dependence из мира
QC позитивной экономической теории, то логичным был бы тот факт, что целеполагание
о государства в таком случае будет направлено на то, чтобы такого двойного конфликта
интересов избежать, как в целом практика нам и демонстрирует, дабы не создавать дополнительные трансакционные издержки и усложнять и без того сложную задачу переброса альтернативных издержек.
Такая сложная система уравнений на самом деле имеет достаточно простую систему доказательств. Социальные порядки можно регулировать не только насилием, хотя легитимность насилия у государства не подвергается сомнениям. Их можно регулировать также социальными механизмами, такими как нарративы. И это гораздо проще и эффективнее. Но дело в том, что жизнеспособность нарратива будет прочной и результат его действия будет отвечать запросам институциональной власти тогда, когда люди откажутся думать своей головой и будут думать нарративами (Akerlof, ShiПer, 2010). Для этого уровень социальной культуры общества искусственно занижается государством через образовательный процесс, как первая стадия, и через нарративы социальной культуры, как вторая стадия. Под социальной культурой в данном случае понимаются некие возможности для экономического роста, которые созданы институциональной средой (Вольчик, Бережной, 2007). Более того, своего рода это большое удобство для человека, когда ему не нужно думать, поэтому такие конструкции могут действовать по принципу «И овцы целы, и волки сыты».
На этом основании можно сделать вывод о том, что сегодня нарративы
выступают основной конструкцией сдерживания двойного конфликта интересов у
институциональных властей в лице государства. Бизнесу и экономической экосистеме это ^
должно быть безразлично, но это не так. С одной стороны, это исключительно проблема
государства и к бизнесу не имеет отношения, но если же мы рассматриваем нарративы
как социальную конструкцию, как политический механизм, то необходимо помнить, что
все это в конечном итоге будет влиять на выбор, как уже было сказано ранее. Измененная
основа мысли общества просто не может не отразиться на выборе потребителя. И на этом
плацдарме уже возникает междисциплинарный дискурс «Нарративная экономика»,
предметной областью которого будет поиск ответа на вопрос «Как нарративы влияют §
на выбор потребителя?». Можно прийти к выводу, что нарративная экономика не столь |
о
однородна, постараемся ввести две категории: ^
• нарративная экономика естественного развития; т
• нарративная экономика искусственного развития.
Нарративная экономика естественного развития предполагает, что изменение
совокупного спроса осуществляется лишь изменением формы мысли людей. То есть о.
сохранение социального порядка выступает единственной причиной поведенческих ^
отклонений. Типичным примером может выступать тот факт, что во время нестабильной ££ экономической обстановки представители старших поколений начинают массово скупать
х
О
гречку, потому что в их головах есть нарратив, который зародился во времена повального о.
дефицита, что и стало основой мысли людей, которые видели это своими глазами: о
«Когда начинается кризис, полки магазинов будут пусты». По принципу отсутствия ^
привязки к конкретному продукту и будет существовать нарративная экономика о
естественного развития. Куда интереснее, на мой взгляд, поговорить об нарративной <5
экономике искусственного развития. Она уже будет иметь привязку к конкретному ^
продукту или товаропроизводителю, которая будет выражаться в наджах (nudge) (Талер, ее
Санстейн, 2017). Здесь уже нарративы будут говорить о том, что необходимо покупать —
именно этот продукт, и государство как монополист институциональной инновации о
будет этому всячески содействовать. Здесь мы уже видим прямые преференции для о
бизнеса, и реализация такого подхода может быть своего рода сделкой между фирмой ш
и государством. Существует множество примеров: как минимум любая политика о
протекционизма будет нам об этом свидетельствовать. <
То есть нарративы регулируют в первую очередь не социальные порядки, а QC
экономические отношения. В плановой экономике, где фирма ассоциируется с о
государством, также могут быть похожие примеры. «Советское — значит лучшее», «Летайте самолетами Аэрофлота», «Отдыхайте на курортах Черного моря» — это и есть такие нарративы из исторического прошлого нашей страны. Поэтому и бизнесу выгодны нарративы, они поддерживают выручку фирм, мягко говоря, отстающих от передового прогресса, на должном уровне в разрезе национальной экономики. А так как потреблять продукты будут люди, то они их и оплатят, что и будет бременем для них, которое выразится в несоответствии потребляемого продукта технологическим требованиям современности. А самое интересное то, что человек этого даже не поймет, так как нарратив — это, прежде всего, социальный механизм и служит целью сохранения социального порядка, понижая социальную культуру и развивая нарративное мышление, что и будет несомненным плюсом для бизнеса и государства
Парадокс экономиста и экономическая объективность
Данная проблематика, на мой взгляд, выставляет экономистов не в лучшем свете перед коллегами из других наук, так как они заявляют о том, что исследуют наиболее объективные закономерности, но при этом парадигма Норта и нарративная экономика, как показало исследование, носят субъективный характер в виде принадлежности институциональной власти к конкретному субъекту и субъективным путям развития нарративной экономики. 8 На основании этого экономисты пришли к некоему методологическому парадоксу: они см заявляют об объективности изучаемых явлений, хотя экономическая теория может быть ^ как позитивной, так и нормативной. А позитивная экономическая теория, исходя из того, что имеет дело с тем, что есть на самом деле, сталкивается с неким субъективизмом, что и ■н показала нам исследуемая проблематика нарративной экономики и институциональной о эволюции. В целом представители экономической мысли это понимают и пытаются маскировать дискурс в объективные рамки. И развитие схожих дискурсов в экономической ® науке, с одной стороны, заставляет экономистов рыть под собой яму, а с другой — может ^ способствовать развитию нормативной экономической мысли как следствия работы над | собственными ошибками.
^ В целом если отбросить соревновательные начала у представителей социальных
со наук, которые рассуждают об объективности собственной проблематики или дискурса, § которая больше, чем у коллег, проводящих исследования в других предметных областях социальных и общественных наук, думаю, разумно будет сказать о границах объективности. И здесь формируется еще один парадокс экономиста: экономика живет в мире диалектики. Диалектическое развитие экономической науки позволило ££ расшириться предметной области. Стали появляться новые дискурсы, в том числе институциональная экономика и нарративная экономика, о которой сейчас идет речь. Диалектика, которая строится на пересечении идей, их борьбе и противостоянии, в
о о с^
о ходе становления может стирать границы и рамки. Ведь в этом и суть диалектической " философии: создать и показать мнимость границы. Такое предположение о о диалектическом характере экономической науки появилось от идеи того, что экономика далеко не похожа на метафизику. Точнее сказать, не похожа сегодня. Классическая политэкономия, по моему мнению, это исключение и есть. Это метафизика. Есть единые начала, есть четкие границы, и нет пересечений. Сейчас же идет борьба идей, мнений и взглядов, в результате чего происходит дифференциация экономической мысли, она о расширяется. Но если бы она просто расширялась, то оставалась метафизикой, поскольку о существовало общее начало в виде той же классической политэкономии. Но идеи ш пересекаются. Сегодня это называется экономическим империализмом, соответственно, о какое-то единое начал экономики сегодня назвать достаточно проблематично, даже < невозможно. Своего рода изгнание из неоклассического рая (Гуриев, 2008).
Отсутствие строгой иерархии идей стирает границы понятий, их размеры, ведь о разный дискурс может предложить собственный взгляд на тот или иной процесс. Тогда
о ш ее о
если экономика = диалектика, то что такое объективность, где она начинается и где заканчивается? Вряд ли можно дать ответ на этот вопрос в разрезе экономической теории, ведь экономическая мысль предпочла развиваться во все стороны, жертвуя общими началами, едиными понятиями и границами экономической семантики. В этом и есть парадокс, экономисты говорят об объективности, хотя, что это такое, не уточняют. Как это касается нарративной экономики и институционализма? Ответ прост: данный симбиоз идей и представлений об экономике и социальных порядках тоже не имеет, на наш взгляд, строгих границ. Они достаточно мнимые. Условно, если вы занимаетесь экономической политикой и наблюдаете изменение совокупного спроса у потребителей, то не можете точно сказать, почему оно произошло. Вы можете предполагать. Если вас попросят сказать, сколько будет стоить баррель нефти через неделю/месяц/год, то вы тоже не дадите точного ответа. Вы можете лишь предположить. Это ключевое слово: предполагать. Исходя из того что экономика не имеет корней метафизики, а живет в диалектике, и границы понятий становятся мнимыми, вы не можете точно утверждать о том или ином. Диалектика — это динамика пересечений идей в философии науки, и какие они будут, никто не знает. Поэтому нельзя сказать точно, можно лишь предполагать. Отсюда логичным будет вывести формулу:
о
Экономика = Пересечение идей = Диалектика = Мнимость границ = Предположения.
см
Ретроспективный анализ тоже о предположениях об экономике. Просто одни кейсы ^ позволяют легко предположить, почему было так или иначе. А другие, наоборот, сложны с в объяснениях, порождая массу разных предположений. Экономика это не точная наука, .н а социальная, тем более диалектическая. Исходя из такого резюме, нельзя говорить об [о объективности в экономике. Нельзя сказать об экономике, что трава зеленая, потому что есть фотосинтез, что белый цвет раскладывается на семь других цветов. Вот это объективно. Да и вдобавок объективно — это то, что создано независимо от человеческой § воли и ему не принадлежит. А экономика — это тот мир, который создан человеком. | Та среда, функционирование которой экономическая мысль объясняет, тоже создана человеком. Тогда о какой объективности исследуемой проблематики может идти речь? Как раз наоборот: тут субъективность, поскольку в мире экономики все зависит от человеческой воли. Категорический императив, если апеллировать категориями Канта (Кант, 2017). А объективность, о которой говорят экономисты, имеет скорее всего некий состязательный эффект перед теми же социологами, этнологами, историками, в чьи предметные области экономисты так и норовят проникнуть. Нарративная экономика, ^ равно как и институциональная, как раз об этом — о субъективности. Совокупный спрос, о чем ранее было замечено, и его изменение может зависеть от многих факторов: нарративы, наджи, асимметрия и пр. Но нельзя построить диаграмму, которая покажет, от чего в процентном соотношении от изменений совокупного спроса эти сами изменения и произошли. Как было замечено ранее, мы можем лишь предполагать это. Да, нарративы о могут влиять на эти изменения, это факт, об этом тоже было сказано ранее, и логика в <5
аргументации этой идеи тоже есть, и мы это понимаем. Но утверждать конкретно о том, ^
ш
что это изменение произошло, потому что есть такой-то нарратив, нельзя. ее
То есть любой экономический дискурс существует в абстракции в виде логики, —
которой мы объясняем существование дискурса, но проецирование дискурса идет о
лишь через предположения. Таковы условия диалектической философии, которые о
диктуются экономической мысли. То же самое можно сказать и об институциональной ш
экономике. Логика в том, что институты лежат в основе экономического развития, тоже о
есть. Но разве можно однозначно утверждать, что экономика той или иной страны < так развивается только потому, что она носитель определенного институционального
режима? О чем речь, если о семантике понятия «институт» представители старого о
о
о о
с
о m
или нового институционализма до сих пор ведут спор? Институт — это что: правило игры (Норт, 2004) или коллективное действие (Коммонс, 2012)? А может, это образ мысли (УеЫеп, 2005)? Можно лишь проецировать эту идею, говоря, что, возможно, такой сценарий экономического развития государства наблюдается, потому что так функционируют институты. Междисциплинарность, на наш взгляд, — большой шаг в развитии экономической науки. Даже не потому, что появились новые идеи, которыми можно объяснять те или иные экономические процессы, нет. Это большое достижение даже в философии экономики, ведь междисциплинарный подход позволяет понять, что экономика переплетена идеями, а соответственно, мы не можем говорить о единых началах, единых границах и единых правилах в экономике.
Выводы
Подводя итоги, заметим, что данная статья имеет двойные начала: это попытка объяснить, с одной стороны, что есть нарративная экономика, откуда она происходит и причем тут институционализм; с другой стороны, объяснить до конца, что есть нарративная экономика, институциональная экономика, любой другой продукт экономического империализма и что есть любая экономическая идея и любая экономика. Есть принцип, и мы его разделяем, что любой уважающий себя экономист, который 8 ратует за честную науку и работает ради науки, причем строго отдает себе отчет и не см лукавит, должен в целом понимать философию. Понимание того факта, что экономика ^ живет в мире диалектической философии, должно показать, что в науке нельзя чертить строгие границы, нельзя точно утверждать о том, что есть данный кейс, и нельзя ■н располагать. Располагать, вот точное слово. Экономисты привыкли располагать, хотя их о основной род деятельности — предполагать. От привычки располагать экономисты стали говорить о своей объективности, а представители экономических школ стали говорить ® о еще большей объективности в отношении своих коллег по экономической науке: ведь ^ они из наиболее объективной социальной науки выходят самыми объективными. Это перетягивание одеяла на свою половину кровати. Некий соревновательный момент. Отсюда возникает вопрос: спор о методах—это соревнование за объективность либо же
о
х
О
т просто борьба с конкурентом? Теория споров о методах предусматривает столкновения
о ш ее о
разных идей в попытке опередить конкурента в правильности и объективности, о которых так много экономисты говорят (Автономов, Автономов, 2016). По факту может быть просто вытеснение конкурента. Понимание таких начал экономической науки позволит правильно относиться к любому экономическому дискурсу. Говоря о нарративной экономике, можно сказать, что есть нарративы и они влияют на выбор и изменения совокупного спроса различными методами, будь то нарративная экономика естественного развития, либо же нарративная экономика искусственного развития. Но
CD ш о
о.
<
CD
.
15
О О
.
о эту идею, как и любую другую, необходимо проецировать через предположение, а не " через расположение, что позволит нам, экономистам, быть более честными к науке, о ремеслу и в целом позволит избежать многих проблем и ловушек развития науки. Многие тупики, в которые заходит экономическая наука, существуют в том числе и потому, что состязательный процесс важнее самой науки, а это неправильно. Наука должна быть ради науки. И тем самым она будет эффективнее.
о СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
z
о Автономов, В. С., Автономов, Ю. В. (2016). Общая теория «споров о методах» в
ll экономической науке. Новые исследования в гетеродоксальной экономике: российский
_i вклад, с. 32.
z Вольчик, В. В. (2017). Нарративная и институциональная экономика // Journal of
g Institutional Studies (Журнал институциональных исследований), № 9, с. 132—143.
Вольчик, В. В., Бережной, И. В. (2007). Группы интересов и качество экономических институтов // Terra Economicus, №5 (2).
Гуриев, С. М. (2008). Три источника — три составные части экономического империализма // Общественные науки и современность, № 3, с. 134-141.
Кант, И. (2017). Сочинения. Litres.
Коммонс, Д. (2012). Институциональная экономика // Terra Economicus, №10 (3), с. 69-76.
Левина, Л. Ф. (2017). Многовариантность экономической политики государства и ее альтернативные издержки // Наука в современном информационном обществе. С. 138-142.
Науменко, Т. В., Вишневская, Е. Л. (2015). Информационное влияние на потребительский выбор в условиях современного общества // Проблемы современной экономики, № 2, с. 54.
Норт, Д. (2010). Понимание процесса экономических изменений.
Норт, Д. (2004). Функционирование экономики во времени // Отечественные записки, № 6 (21), с. 88.
Норт, Д., Уоллис, Д., Вайнгаст, Б. (2011). Насилие и социальные порядки. М.: Изд-во Института Гайдара.
Талер, Р., Санстейн, К. (2017). Nudge: архитектура выбора. М.: Манн, Иванов и Фербер. g
Тамбовцев, В. Л. (2008). Перспективы «экономического империализма» // 04
c\i
о с
Общественные науки и современность, (5), 129-136.
Уильямсон, О.И. (1993). Поведенческие предпосылки современного экономического анализа // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем, № 3, с. 39-49.
Akerlof, G. A., Shiller, R. J. (2010). Animal spirits: How human psychology drives the economy, and why it matters for global capitalism. Princeton university press.
Shiller, R. J. (2017). Narrative economics // American Economic Review, № 107.
Veblen, T. (2005). The theory of the leisure class: An economic study of institutions. Aakar Books.
REFERENCES
Akerlof, G. A., Shiller, R. J. (2010). Animal spirits: How human psychology drives the economy, and why it matters for global capitalism. Princeton university press.
methods" in economic science. New researches in a heterodoxal economy: Russian contribution, p. 32. (In Russian.)
Commons, J. (2012). Institutional Economics. Terra Economicus, 10 (3), 69—76. (In
о
■H
■н
I
§
m o; s x CD
m
o
Ci <
Avtonomov, V. S., Avtonomov, Yu. V. (2016). The general theory of "disputes about ^
15 o o
a
o
Russian.)
Guriev, S. M. (2008). Three sources — three components of economic imperialism. Social g Sciences and the Present, (3), 134-141. (In Russian.) i=
Kant, I. (2017). Works. Litres. (In Russian.) ^
Levina, L. F. (2017). The multivariance of the state economic policy and its opportunity costs. Science in the modern information society, 138-142. (In Russian.)
Naumenko, T. V., Vishnevskaya, E. L. (2015). Information influence on consumer choice in modern society. Problems of the modern economy, (2), 54. (In Russian.) z
North, D. (2010). Understanding the process of economic change. (In Russian.) 8
North, D. (2004). The functioning of the economy in time. Domestic notes, 6 (21), p88. (In ll
Russian.) _i
<
North, D., Wallis, D., Weingast, B. (2011). Violence and social order. Moscow: Publishing z house of the Gaidar Institute. (In Russian.) g
о ш cc о
72
noAraMKO A. A.
Shiller, R. J. (2017). Narrative economics. American Economic Review, (107), 967-1004. Tambovtsev, V. L. (2008). Perspectives of "Economic Imperialism". Social Sciences and the Present, (5), 129-136. (In Russian.)
Thaler, R., Sunstein, K. (2017). Nudge: architecture of choice. Mann, Ivanov and Ferber. (In Russian.)
Veblen, T. (2005). The theory of the leisure class: An economic study of institutions. Aakar Books.
Volchik, V. V., Berezhnoy, I. V. (2007). Interest groups and the quality of economic institutions. Terra Economicus, 5 (2). (In Russian.)
Volchik, V. V. (2017). Narrative and Institutional Economics. Journal of Institutional Studies, 9, 132-143. (In Russian.)
Williamson, O. I. (1993). Behavioral background of modern economic analysis. THESIS: Theory and History of Economic and Social Institutions and Systems, (3), 39-49. (In Russian.)
o
CM
o
CM CM
■H ■H
o
x
§
CÖ
m o œ
s <
CD
15 o O
c
o m
LU CC O
o o
LU
o <
cc
3
o
